Полкан и Курт

      О небольшом городе Елабуга я знала по картинам Шишкина ,который там жил и любил прекрасные окрестные леса и наверное этим бы и ограничились мои знания , если бы судьба не забросила  туда в первое послевоенное лето мою старшую сестру Надю, служившую в армии. Ее назначили врачом в лазарет при лагере военнопленных  .Мы не виделись всю войну и ,узнав об этом назначении, я помчалась из Ленинграда в Елабугу , благо было каникулярное время.
      Надя жила не в казарме, а , как говорили местные жители , “стояла на квартире “у старушки бабы Мани, у которой не было никого ,кроме большого лохнатого пса  Полкана . Баба Маня придерживалась такого принципа в воспитании Полкана :  “Умная собака должна сама пойти добывать себе пропитание”. И Полкан  охотничал  в лесу или браконьерствовал в соседнем колхозе. Но когда в избе появились мы с Надей, он смекнул, где легче прокормиться  и стал третьим жильцом  в нашей просторной комнате. Баба Маня не возражала , но иногда все таки напоминала Полкану , кто его хозяйка. Так, в жару она решила постричь его наголо .Взяла огромные садовые ножницы и принялась карнать , начав с задней части .Бедный пес вырывался как мог  и наконец ,сумел удрать остриженным на три четверти: весь голый кроме гривы ,как у льва. Достричь не удалось и когда он шел в таком виде рядом со мной ,мальчишки улюлюкали нам в след.   
      Лагерь военнопленных в Елабуге был чем-то   вроде сортировочного центра ,где оценивали степень участия в войне каждого из прибывших офицеров, их преступления против гражданского населения и т.п., а потом их направляли в разные места: кого в Германию на дальнейшее расследование  и суд, а кого на трудовые работы в нашей стране.
 Лагерь состоял из зон для разных национальностей: немцы, итальянцы, венгры и румыны отдельно . А зоны находились в кругах -друг над другом. В центре самого большого круга стояли сторожевые вышки   с часовыми. Там ,видимо ,содержались самые высокие чины и опасные преступники. Туда не пускали даже Надю, у них был свой медперсонал. Когда я приходила в лагерь, чтобы передать сестре что - нибудь  из одежды или еды , меня пропускали только в самую крайнюю зону , где находились так называемые политработники – немцы ,занимавшиеся пропагандой  и агитацией среди своих же пленных немцев. Они были освобождены от конвоирования.
   Когда я шла к Наде в лагерь, меня всегда сопровождал Полкан .По дороге мы обрастали сворой других собак , и я появлялась на зоне уже с целой псарней.
  Нас встречали с криками восторга: еще бы, девушка и собаки – такое разнообразие в казарменной жизни пленных ! Но оказалось , что собаки здесь бывали нередко и даже имели иностранные имена. Я удивилась когда на оклик “ Рольф ,ком “ из своры собак вышел мой Полкан, а соседский Тобик отозвался на кличку “ Буби”, но у итальянцев Полкан был уже Уго ,а Тобик Джанни. Угрюмого черного пса итальянцы назвали именем своего бывшего фашистского вождя Муссолини –Бенито . И ведь никто из собак не путал свои разные иностранные имена ! Прямо ,настоящие полиглоты, мои коллеги – филологи .
     Начальник лагеря иногда посылал к нам кого – нибудь из расконвоированных  немцев, чтобы помочь Наде по хозяйству – напилить или наколоть дров или что – нибудь починить. Чаще всего приходил долговязый Курт . Было видно , что он этому очень рад – домашняя обстановка ,тарелка домашних щей или винигрета после работы . Баба Маня относилась к нему враждебно ,хотя он всячески старался ей угодить и вообще держался приниженно ,словно извиняясь за злодеяния всех своих соотечественников .Мне хотелось что-нибудь узнать о нем ,но  из русского языка он знал лишь несколько слов : бабушка(о бабе Мане),девошка (обо мне), спасибочки , хлеб и какие –то странные выражения типа” цап-царап махен” (украсть).Говорить с ним по- немецки мне запрещала баба Маня. Ляпнешь что-нибудь ,а потом люди будут говорить, что мы здесь разводим вражесекую пропаганду . Однако в ее отсутствие мне удалось кое-что выудить. Оказывается он был расконвоированный потому ,что фактически и не участвовал в боевых действиях. Под самый конец войны немцы испытывали крайнюю нужду   в солдатах после огромных потерь, провели тотальную мобилизацию, забрав в армию даже калек.  А у Курта была сильная астма .Пока его готовили к отправке на восточный фронт , война кончилась ,и он попал в плен ,не успев сделать ни единого выстрела. И вообще он был простым столяром и не фашистом. Но то, что я сообщила бабе Мане все –таки не примирило ее с Куртом.- " Если он не был фашистом, то почему не подался в тамошние партизаны, а поперся к нам ?"
     Полкану не надо было объяснять тогдашнюю политическую обстановку и он быстро подружился с Куртом .Радостно встречал его и провожал обратно в лагерь. А потом их вдруг сблизило “искусство”. Однажды ,когда баба Маня ушла по делам в город, Курт вынул из кармашка губную гармошку и начал выводить какую-то грустную мелодию. При первых же звуках Полкан навострил уши , подскочил к Курту и уселся у его ног. А потом он повел себя странно : сперва сжимал и разжимал челюсти, потом стал раскачивать голову и ,наконец ,тоненько-тоненько завыл. Этот вой не шел за мелодией, но он видимо понравился Полкану, потому что как только Курт останавливался , Полкан трогал его лапой- продолжай! Дуэт обрывался , когда со двора доносились шаги бабы Мани. Оба знали: за это может попасть.
     Меня всякий раз коробило, когда я встречала немцев с красной повязкой на рукаве, свободно, без конвоя разгуливающих по городу. Как и баба Маня ,я считала, что кем бы они ни были ,они не заслуживают такую свободу после того, что их народ сделал с нами. Слишком свежи в моей памяти были раны войны и моя ленинградская блокада. Иногда они заговаривали со мной и заигрывали, но я сторонилась от них, как от прокаженных.
     Если бы не эти встречи, мой отпуск был бы просто идеальным. Мы с Полканом ходили купаться на речку, лакомились ягодами на опушке леса, валялись на густой мягкой траве, нагретой солнышком и, главное,я виделась с сестрой после такой долгой разлуки.
  И вдруг случилась беда- пропал Полкан. Сначала мы не тревожились: поохотится в лесу и вернется .Но шел день за днем, а его все не было. С соседскими мальчишками мы обшарили весь город и окрестности – безрезультатно. Наконец, на шестой или седьмой день к нам в окно забарабанила соседка старуха Горбылиха “ Ваша собака валяется у калитки, должно, сдохлая.” Полкан лежал на боку с вытянутыми окровавленными лапами и закрытыми глазами, на шкуру уже слетались мухи .Но как же он смог сюда добраться в таком состоянии?
   - Его принес какой-то немец- рассказала Горбылиха.- Я кормила кур в палисаднике, вдруг вижу:идет какой- то немец с собакой на руках. Оба в крови. Я по ихнему не кумекаю , так он на пальцах объяснил , что вызволил Полкана из каких-то хитрых капканов, но пес сам идти не мог, пришлось его из леса на себе тащить.
   - Сказал, как его зовут?
   - Нет, положил собаку и быстро ушел.
Со слезами на глазах я наклонилась над лохматой головой своего любимца, чтобы попрощаться с ним, как вдруг ощутила слабое, чуть различимое дыхание. Пес был еще жив!
     Я помчалась в лагерь за Надей ,привела ее, и мы начали борьбу за жизнь Полкана.  Перенесли его в сарай на свежее сено с холщевой подстилкой и стали по очереди дежурить круглые сутки, выполняя предписания Нади. Излечение шло очень трудно, иногда мы думали ,что не вытянем.
     Но ведь недаром же моя Надя всю войну спасала наших раненых солдат. Через полмесяца Полкан ковылял по двору, с каждым днем все лучше и лучше. Тайна его спасения раскрылась, когда у нас на пороге появился Курт. Мы не успели опомниться ,как  к нему бросился Полкан и откуда взялись силы- повалил его на пол. Ужас! Ведь загрызет!Но Полкан лизал его и прижимался к  своему спасителю.Потом он сидел у ног Курта, казалось внимательно слушая рассказ об их злоключениях.
    - Нашу группу -говорил по –немецки Курт- послали в лес подыскать подходящую делянку для загатовки дров, потому что начали прибывать пленные японцы, и дров стало не хватать. И вдруг я увидел вашего Рольфа, запутавшегося в капканах. Капканы крупные ,словно на медведя, а у меня с собой никаких инструментов. Уж и не знаю, как мне удалось его освободить. Я себе все руки ободрал. Ну а потом пришлось тащить его на себе.
    - Почему ты так долго не приходил к нам и не рассказал об этом?
    - Я на гауптвахте сидел за опоздание на проверку и за то, что пришел грязный и в крови .
   Баба Маня , выслушав мой перевод немецкого рассказа Курта, перекрестилась и сказала:
    - Значит и среди немцев не все звери.
   Потом налила Курту вторую добавочную порцию щей ,изрядно сдобрив их сметаной.
   Но вот кончились мои каникулы и пришло время возвращаться в Ленинград. Надя пристроила меня в грузовик , отвозивший на железнодорожную станцию какие то мешки. Баба Маня всплакнула, прощаясь, а провожать отправился Полкан. Сидя в кузове я смотрела со слезами на глазах ,как за нами бежит, хромая, мой любимец. Потом ,убедившись, что не догонит, сел посреди пыльной дороги и долго-долго смотрел в след, пока машина не скрылась из виду. Наверное, как и я, он понимал, что мы уже никогда больше не увидимся.