Аллея

No stop signs, speed limit,
Nobody's gonna slow me down.
Like a wheel, gonna spin it.
Nobody's gonna mess me around.

AC/DC – Highway to hell

Аллея


Тихий летний день. Нежаркий, нехолодный, вполне солнечный и приятный.  Хотя, может, и не летний, а очень даже весенний, где-то около середины мая или рядом. Точно сказать было трудно, потому что в этом измерении время течет иначе, чем в том, из которого только что прибыл довольно молодой человек. «Довольно» - это почти так же как слабый ливень, но это не важно. В общем молодой, на вид около тридцати годков, со светлыми почти белыми волосами, уж, седые они, или крашенные, как это модно, или от рождения такие – не имеет значения. Собственно, нам оно и не важно, хотя постойте-ка, вам ведь интересно, наверно, как же выглядел этот человек, поэтому давайте начнем с начала.

На самом деле – это не человек. Нет-нет, не подумайте, что это что-то из ряда вон выходящее, типа четырехрукого великана с постоянно дергающимся глазом и капающей слюной, или мохнатотелого карлика с третьим глазом навыкате. Не человек или, проще говоря, нелюдь практически не отличался от любого другого, живущего здесь. «Практически» означает то, что у этого нелюдя (кстати, это не означает и того, что он был каким-то извергом… хотя с какой точки зрения посмотреть, конечно, и в каком расположении духа его застать, но подобное можно отнести к любому человеку, однако, я отвлекся) всего лишь были слегка заострены уши, и их изгиб был чуть вверх и назад, причем кончики были не плоскими, а, скорее, округлыми.

Не сказать, что на лице были какие-то особые яркие черты, но не запоминающимся его назвать нельзя. Нос прямой не длинный, не короткий, кончик носа был немного вздернут вверх. Контур губ явно очерчен, с заметной ямочкой под носом, губы постоянно изгибались в ироничной улыбке, иногда переходя в презрительную усмешку, но только иногда. Когда иномирец улыбался, на щеках появлялись симпатичные ямочки, немало сердец было разрушено этими ямочками. Глаза этого молодого нелюдя были голубыми и источали практически арктический холод, порой эти глаза были глазами беспощадного убийцы, порой – глазами добродушного и мудрого человека. А порой эти глаза вообще ничего не выражали и были пустыми, как глазницы древнего черепа в склепе. В глазах его, при должном умении, можно было прочитать великую скорбь и великую радость, необъятные знания и необъятную глупость, прожитые святые века и темные тысячелетия. Иногда в них было столько грусти и печали, сколько хватило бы на население небольшого городка, но подобное мог увидеть только тот, кто очень долго знаком с этим нелюдем. Брови у этого человека (с вашего разрешения, я позволю себе иногда называть его и так) были невероятно подвижными и могли выражать целую палитру эмоций, в целом мимика лица была очень выразительной. Фактически с помощью своей мимики он мог, не говоря ни слова, вести целые беседы, чем часто и пользовался этот субъект, особенно в своих любовных похождениях. Лоб довольно высок и на границе лба и волос были заметны небольшие залысины, только-только намечающиеся. Видимо, он часто хмурил свое чело, о чем могут свидетельствовать три глубокие продольные морщины, пересекающие лоб практически от виска до виска. Кстати, о висках. Единственной существенной приметой этого типа, что уж тут скрывать, довольно приятной наружности, были две одинаковых, симметричных татуировки на висках: это были некие извивающиеся линии (некоторым наблюдательным личностям, которые могли увидеть эти бледные татуировки, они напоминали рисунок сложного лабиринта), закручивающиеся в причудливый узор и скрывающиеся под волосами. Причем узор был довольно тонким и почти незаметным, цвет тату был бледно-серый, то ли выцветший от времени, то ли специально нанесен бледными чернилами, но, скорее всего, эти тату не были призваны привлекать внимание, потому и были приглушенного цвета.

Человек был, как принято говорить, среднего роста и телосложения. Руки гибкие и быстрые, ноги стройные и мускулистые, что было заметно даже через брюки (не часто встречаешь такое описание ног, правда?). Одет он был в черные сапоги до середины голени с мягкой подошвой, черные брюки из непонятного материала, но на вид крепкого, с тонкой серебряной вышивкой на внешней стороне брюк. Сверху была черная рубашка с высоким воротником, расстегнутая на две пуговицы, на одной половине рубашки был виден узор из серебристой нити, чем-то отдаленно напоминающий узор на висках. Через открытый ворот рубашки была заметна небольшая часть какого-то амулета или медальона, висевшего на груди. Куртка была из кожи неизвестного животного: рукава и полы куртки, доходившей до пояса, были отделаны красной кожей, при ближайшем рассмотрении отделка напоминала искусно переплетенные между собой руны неизвестного языка. Ремень был с массивной овальной пряжкой, на которой был изображен то ли герб, то ли вензель – не понятно, но красиво и замысловато.

 Так вот, этот молодой нелюдь только что появился в этом измерении на какой-то аллее, за его спиной проходила оживленная трасса, по которой сновали туда-сюда машины, периодически злобно сигналя друг другу. Не сходя с места, наш герой дотронулся пальцами рук до своих ушей, а точнее их кончиков, и уши приобрели обычный, стандартный вид для этого измерения. Он понимал, что это лишнее, что сейчас почти никто не обратит на форму ушей никакого внимания, но рисковать он не хотел, все-таки этот мир довольно далек от подобной внешности, и привлекать лишнее внимание не входило в его планы, хватало и странного цвета волос. Замаскировавшись, он легкой, пружинящей походкой никуда не торопясь, медленно пошел по аллее.

Почти сразу по обе стороны выросли довольно высокие и старые деревья, судя по виду хвойные, но, в тоже время, их хвоя не была похожа на обычную, виденную им в своем родном измерении. Таких деревьев он еще не встречал, хотя бывал в этом уголке вселенной довольно часто, это вообще было местом его отдыха, здесь он появлялся, когда хотел отвлечься от своих забот и дел. Появлялся иномирец всегда в разных местах, но преимущественно в одном городе, поэтому таких деревьев ему пока еще не встречалось. Ему стало любопытно: что же собой представляет на ощупь эта странная хвоя (она была довольно тонкая, непохожая на иголки ели, не смотря на то, что они были почти такого же размера; цвет хвои был ярко-зеленым, почти изумрудным) он несколько раз оглянулся, проверяя наличие отсутствия признаков разумной жизни. И аллея, до конца видимости, и близлежащие окрестности были абсолютно пусты. Что характерно, по правую руку шел решетчатый металлический забор, а за ним большое поле, засеянное какой-то смесью злаков, трав и овощей, среди которых нелюдь смог различить капусту, морковь, нечто кабачковидное и другие растения, похожие на овощи, которые с такого расстояние он опознать не смог. По левую руку находились какие-то строения, здания и скверики между ними, на вид они были довольно потрепанные жизнью и вандалами, кое-где даже не  хватало окон: вместо стекол была вставлена фанера. Аллея же шла немного в горку, и, судя по тому, что видел наш иноземец, вершина горки была метрах в девятистах, а потом либо начинался плавный спуск, либо дорога выравнивалась, с его позиции этого не было видно. 

Но мы снова отвлеклись. Молодой человек подошел к ближайшему дереву и посмотрел на него снизу вверх, оценивая высоту, на которой располагалась ближайшая ветка. Рукой или даже в прыжке до нее было не дотянуться. Нелюдь не расстроился, он отошел на три шага назад, поднял правую руку и потянулся к ветке, как будто хотел коснуться ее. Затем сделал жест, как будто отламывает веточку, и… часть нижней ветки отломилась и поплыла в воздухе к нелюдю. Он лишь развернул кисть, сжатую в кулак тыльной стороной вниз и раскрыл ладонь, и на нее плавно опустилась сломанная веточка. Молодой человек поднес ветку к носу, принюхался – пахло смолой. Потрогал хвою – мягкая. Таких деревьев у него на родине не было – это точно. Шишки у этой непонятной елки были мелкие, продолговатой формы, зеленые, видимо, еще не созревшие. Смоляной запах был мягкий и приятный, поэтому нелюдь не стал выкидывать веточку, а, держа ее за отломленный конец, то и дело подносил ее к носу, вдыхая смолянистый аромат «мягкой» елки, так он и шагал, мечтательно прикрыв глаза по аллее, и чему-то улыбался.

Солнце подбиралось к верхней точке светового дня. Тени от деревьев ложились на асфальтовую дорогу, достаточно широкую, чтобы на ней могли разойтись два автомобиля, широкими узорами, образуя замысловатые фигуры и рисунки, в которых каждый мог разглядеть что-то свое. С поля дул легкий приятный ветерок, доносивший отголоски цветущих трав, которые смешивались со смолянистым запахом веточки и переносили иномирца в давно позабытые времена, когда он свободно и беззаботно разгуливал по лесистым холмам своей родины. Когда он мог уйти далеко от дома, не заботясь о выборе дорог и безопасности, когда он мог чувствовать себя наедине с самим собой и природой, которую он безгранично любил. Любил…

Теперь, спустя многие годы, ему редко удавалось ощущать себя в гармонии  с природой, и это был один из таких моментов, именно поэтому он так любил этот мир, этот город. Он умел появляться в таких местах, где безжалостная цивилизация железных машин, стекла и бетона, сталкиваясь нос к носу с остатками живой дышащей и благоухающей природы, не смогла сломить своим натиском зеленый щит этого города, где легкие города не были поражены метастазами технологий. Почему-то именно в таких местах ему удавалось ощутить прежнюю связь с древнейшим живым организмом, называемым земля. Но, в то же время, близость цивилизации помогала ему не очень глубоко погружаться в медитативное состояние и мгновенно возвращаться к реальности.

Вот и в этот раз, не успел молодой человек пройти и трехсот метров, как из-за дерева выскользнул худосочный паренек в тренировочных штанишках с вытянутыми коленками, спортивной куртке, типа «привет из восьмидесятых» и в кепке, сдвинутой на затылок, но зато в туфлях с острыми мысами. Поступь (не побоюсь этого слова) у него была такой, о которой обычно говорят словами из местной фольклорной песни: «А я милого узнаю по походке…» - ножки полусогнуты, задница отклячена назад, ручки как крылышки (от женских прокладок) развеваются (по ветру) на ходу.

Нелюдь сквозь прикрытые глаза заметил движение от дерева, убрал от лица веточку и, остановившись, опустил руку, глядя на этот экземпляр местной фауны (хотя… скорее, уж, флоры – у представителей фауны более развит инстинкт самосохранения). Парнишка в трениках остановился напротив молодого человека, достал из кармана олимпийки горсть семечек и уселся на корточки, закидывая черные семена в рот и сплевывая шкурки влево от себя на газон. Наш не человек молча наблюдал за действиями, проделываемыми этим субчиком, на лице расплывалась улыбка: он вспомнил, что таких индивидов здесь называли гоплинами или как-то очень похоже. По крайней мере, он знал, кто такие «гоблины», и извел их бесчисленное количество, а то, что сидело сейчас перед ним, судя по всему, было дальним родственником именно тех гоблинов, только, кажется, еще более отсталое и безмозглое. «Эх! Вырождается-то порода элитных гоблинов, обмельчал нынче гоблин-то. Жаль, их было не так скучно вырезать…» - подумал молодой человек, стоя перед человекоподобной белкой. Иномирец не двигался, потому что понимал, что ЭТО вышло из-за дерева, не просто посидеть перед ним на корточках, а с какой-то определенной целью. Молодой человек ждал. Недолго. Оно заговорило. Лучше бы он молчал, право слово, и сразу бы приступил к своей попытке, что бы то ни было.

 - Эээхей! Парнишка, куда путь держишь, гы-гы? – голос был раздражающим, как будто ему кто-то сдавливал рукой гланды, нос и самое дорогое, что у него есть, причем усиливая хватку.

 - Преимущественно прямо, - ответил нелюдь приятным мягким голосом, продолжая улыбаться.

 - А че ты скалишься? Те смишно? Расскааажи и мне – вместе посмеемся! Гы-гы! – похоже, что этот выкидыш эволюции даже говорил с ошибками, а его-то «родственнички» были пограмотней.

 - Ты не поймешь, - все так же спокойно проговорил молодой человек.

 - А ты че такой дерзкий, а? Сига есть?

- Уродился таким. Что есть?

 - А мабилка? Мне пазванить нада.

 - Ни сиги, ни «мабилки», ни даже мозга запасного – нет, - эта ошибка природы начинала надоедать иномирцу.

 - Эхееей! Да ты, парниша, нарываисься! – субъект поднялся с корточек, но до конца так и не смог выпрямиться, видимо, нижний мозг не мог подниматься на такие высоты, и тянул вниз.

- Нарывается фурункул, а я говорю, - с ноткой металла проговорил нелюдь, глаза сузились, и стали темнеть. – Тебе чего надобно, кошмар филолога?!

 - Слышь, ты! Выварачивай карманы! – гопник сунул руку в карман, вытащил складной нож, направил на нашего героя и начал медленно подходить.

- Не ты, а вы. И с мягким знаком! – ответил пришелец.

 - Что с мягким знаком? – от этой фразы грабитель, даже, остановился, а его выражение лица окончательно убедило молодого человека в его диагнозе.

 - Перебьешься – с мягким знаком. В двух местах. Убери тыкалку, пока в глаз себе не попал. Ты из какой больницы сбежал, друг логопеда? Вас там, что на подножный корм и самообеспечение перевели? – из простой доброжелательной улыбки, выражение лица иномирца превратилось в смесь издевательской и садисткой усмешки.

 - Слышь, ты, гааавно! А ну, иди сюда!

Гопник двинулся с выставленным вперед ножом в правой руке к нелюдю на скорости больше приличествующей благородной даме на променаде, чем желающему совершить вооруженный грабеж преступнику. Молодой человек резко сместился влево, одновременно поворачивая корпус по ходу движения, веточка из правой руки взлетела в воздух. Правой рукой он схватил гопника за кисть с ножом и резко вывернул его кисть по часовой стрелке и  дернул вверх. Локоть левой руки с огромной силой упечатался в нос нападавшему. И в области действия правой руки и в области приложения силы левой руки раздался треск, нож оказался уже в правой руке молодого нелюдя. Надо ли говорить, что все эти действия были проделаны с филигранной точностью нейрохирурга и скоростью болида формулы один? Гопник упал на колени, истошно крича, не зная, за что ему хвататься: то ли за сломанную руку, то ли за окровавленный нос, тоже сломанный, кстати. А нелюдь сделал один быстрый шаг в сторону и поймал подброшенную им вверх веточку левой рукой и поднес ее к носу, вновь вдыхая аромат смолы и хвои, чтобы заглушить вонь, исходившую от гоблина-недоноска. Гопник, видимо, понял, что пора уносить ноги пока бывший потенциальный лох увлекался нюханием ветки и, мгновенно вскочив на ноги, кинулся бежать за спину не состоявшейся жертве.

 - Не так быстро, мой дефективный друг, - тихо, но недобро проговорил нелюдь и обернулся.

Любитель семечек уносил ноги со скоростью, которой позавидовал бы любой заяц. Резкое движение рукой на себя, как будто дернули за леску, подсекая рыбу, и ноги беглеца сомкнулись вместе, а он упал мордой об асфальт, не успев подставить руку, для смягчения падения. Все это сопровождалось новой порцией завываний, а потом он, чертя фейсом о землю начал волочиться на невидимой веревке к ногам иномирца. Когда он оказался у ног нелюдя, лицо превратилось в одно сплошное кровавое пятно. Молодой человек с недоброй улыбкой перевернул гопника ногой на спину.

 - Я не люблю, когда мне портят мой отдых. Я очень этого не люблю, ты меня понимаешь? – шипящим шепотом спросил человек с веточкой.

 - Гда, гда!! – проскулил ошметок окровавленного мяса, усиленно кивая и разбрызгивая капли крови вокруг той частью тела, где у нормальных людей должно находиться лицо.

 - Очень хорошо. Но тебе удалось его испортить. Поэтому тебе придется ответить за это, друг мой!

 - Не нбейте мня! Я пфделаю пфсе, вчто вы скажете! – взмолился гопник.

 - О, я не такой! Бить я тебя не буду, а тебе не придется ничего делать, - молодой человек стоял над распростертым на асфальте телом, поставив одну ногу ему на грудь и делая вид, что о чем-то размышляет. – Хотяяя… есть одна вещь, которую ты можешь сделать для меня…

 - Гда! Пфсе вчто уодно! – сопли, слюни, слезы вперемешку с кровью отвратительной массой расползались на его роже.

 - Отлично. Заметьте, не я это предложил, - молодой человек присел около головы, наклонился к уху и прошептал: - Ты можешь умереть.

Быстрое движение руки и нож прошелся по горлу гопника от уха до уха, а нелюдь встал и бросил нож около тела. Тело рефлекторно еще несколько раз попыталось сделать вдох, из-за чего получался презабавный чавкающий звук, как будто выходит болотный газ из-под старой поросшей камышом кочки. Не глядя, нелюдь перешагнул через распростертое на асфальте тело и пошел дальше по аллее, также как он шел до этого: периодически поднося веточку к носу.

Этот маленький инцидент на аллее нисколько не изменил его улыбки, когда он вдыхал аромат дерева и смолы, Солнце светило все также тепло, легкий ветер все также обдувал его лицо, он шел, словно ничего не произошло. Спустя некоторое время он добрался до вершины холма, по которому проходила аллея, и увидел, что аллея довольно длинна и его прогулка не кончится так быстро, как могло показаться изначально. Пришелец довольно улыбнулся, почти облизался, как кот при виде полной крынки сметаны, и, стоя на месте, огляделся по сторонам.

Слева от него находилась какая-то спортивная площадка, огороженная точно таким же забором, что и поле, которое, к слову сказать, продолжало расстилаться на многие метры вдаль. Единственное отличие от забора, что шел вдоль поля, было в его возрасте: этот был старше, со следами ржавчины и местами без пары-тройки прутьев в секциях. Судя по мини-стадиону, располагавшемуся за забором и обтрепанности спортивных снарядов, если этот ржавый металлолом можно назвать «спортивными снарядами», большим футбольным воротам на обоих концах стадиона (со следами многократной покраски) и вытоптанной, желто-зеленой траве, можно было смело предположить, что этот объект культурно-массового досуга принадлежит какому-то учебному заведению. Кажется, на другой стороне поляны, за футбольными воротами, даже стояли высокие металлические трубы со щитами, на которых раньше были изображены герб и название этого заведения, только время и безалаберность людей стерли все надписи и рисунки, оставляя любопытствующих приезжих с носом.

Чуть дальше, за стадионом из-за деревьев выглядывал не старый еще дом, этажа в три не больше, видно было, что здание не старое, построенное либо лет десять-двенадцать назад, либо хорошо отремонтированное (во что верилось с трудом). Гладкие оштукатуренные стены были покрыты краской желтоватого оттенка, с белыми рамками-окнами. Что могло находиться в этом здании, догадаться было сложно, потому что оно было настолько безлико, насколько это может быть в современном мире типового строительства. Такое здание могло быть и офисным, и жилым, и школой, и детским садом – да чем угодно. В прочем, какая нам с вами разница, что там находится, это совершенно не важно. Важно то, что этот пейзаж странным образом умиротворял молодого человека и вносил спокойствие в его мысли, он мог бы и дальше так стоять на границе разделяющей природу и человека. Эта аллея была как полоса отчуждения, линия, проведенная самим человеком, как бы показывая самому себе, что было и что может быть, грань между прошлым и будущим. Какой-нибудь художник мог бы изобразить это место в свойственной только людям искусства преувеличенной манере. С одной стороны дымящие заводы, поезда, пароходы и затянутое серыми тучами небо, с другой – ярко зеленеющие степи, большие деревья, чистое небо с ярким Солнцем и радугой. А по центру живописного полотна два ровных ряда деревьев: один с облетевшей листовой, мертвыми ветвями, другой – с раскидистыми изумрудно-зелеными кронами, через которые пробиваются лучи небесного светила.

Вдоволь насмотревшись на этот противоречивый и прекрасный, по своему, пейзаж, нелюдь в очередной раз поднес веточку к носу и решил не спеша двигаться дальше, он чувствовал, что впереди ему откроется что-то более интересное и захватывающее.

О, как он был прав! 

Не успел молодой человек сделать несколько шагов дальше вниз по аллее, как воздух в десятке шагов впереди от него завихрился, образуя локальный смерчик метра четыре в высоту и метра в поперечнике. Секунды три это локальное явление, явно не природного характера, стояло на месте, а потом поплыло на него, иномирец подождал, пока смерчик не подойдет поближе, а потом сделал легкое движение рукой, как будто отгонял назойливую муху, и смерч моментально развеялся рваными кусками ветра. После того как видимость восстановилась, оказалось, что на том самом месте, где возник смерч, стоит какой-то человек в светло-сером одеянии, похожем на мантию или балахон до земли. Светлые волосы доходили человеку до плеч, на подбородке была аккуратная рыженькая бородка типа эспаньолки, а в руке у него был посох с сияющим белым кристаллом, который едва заметно пульсировал. Вторая рука была опущена и, вроде как, расслаблена.

 - Дешевый трюк, вы не находите? Неужели вы рассчитывали убить меня такой простой формулой? – спросил нелюдь.

 - Верните то, что забрали из Корногского храма стихий, Ксерон! И тогда я вас пощажу! – голос этого человека был сильным и зычным, как и полагается быть голосу мага, в представлении обычного человека.

 - О! Вы знаете, как меня зовут? – в голосе молодого человека почти прозвучало неподдельное удивление. – А вот я вас не узнаю в гриме. Не представитесь?

 - Вам не обязательно это знать, - сухо ответствовал маг.


 - Ну, мне интерееесно! – притворно-капризным тоном протянул Ксерон.

 - Маркус, Верховный жрец воздушного крыла Корногского храма стихий! – напыщенно продекламировал блондинчик, на вид ему было около сорока, выпятив вперед грудь.

 - Будьте проще, Маркус, и к вам потянутся не только люди, но еще и животные с птицами, растениями и грибами, - улыбнулся нелюдь. – Хотя грибы к вам, смотрю уже притянулись… Но вы не ответили на мой вопрос.

 - Который? – жрец либо пропустил мимо ушей, либо не посчитал нужным отвечать на реплику про грибы.

 - Вы, действительно рассчитывали убить меня вот этим арканом?

 - Этим, нет, не рассчитывал… - проговорил Маркус и глянул на Ксерона из-под бровей.

  - Нет? Эх… Лучше б вам было на этом и остановиться, а не пытаться лепить на скорую руку тот конус вакуума, что вы лепите у меня за спиной, чтобы накрыть им меня!  А если, уж, решили слепить качественно, то нечего было молчать, надо было заговаривать зубы! Как я!

После непродолжительного монолога нелюдь нырнул вниз и с силой ударил кулаком по земле. Одновременно с этим Маркус сделал еле заметное движение посохом, и полупрозрачный колпак вакуума из плотно сжатого воздуха накрыл Ксерона. Вот только лучше бы маг воздуха сделал кувырок или шаг, или прыжок, да что угодно, в любую сторону вместо пуска заклинания, потому что после удара кулаком, по земле прошла слабая дрожь, и через секунду прямо под Маркусом вырос каменный кол, насадив медлительного мага воздуха на острие. Воздух из конуса выходил достаточно быстро, Ксерон задержал дыхание, но долго он бы не протянул, потому что легкие попросту бы разорвало. Вся надежда была только на то, что маг отбросит копыта с коньками и, заодно, подклеит ласты, почти сразу, а его заклинание исчезнет вместе с ним.

У чужемирца появилась надежда на выживание, из-за того, что Маркус слишком небрежно слепил свое заклинание, воздух выходил не слишком быстро, а вот жизненные силы верховного жреца, насаженного на каменный кол так, что из груди торчало острие шипа, уходили очень быстро. В конце концов, он настолько ослаб, что потерял контроль над своим заклинанием и колпак исчез, открыв Ксерону доступ к воздуху.

 - Надо было лучше… готовиться, - проговорил молодой человек, поднимаясь и стараясь отдышаться.

 - Я прокли… наю те…бя… - произнес маг воздуха, изо рта у него текла кровь, а через пару секунд он совсем затих и обмяк, повиснув на каменном шипе как тряпичная кукла.

 - Много вас таких было, проклинальщиков, - сказал Ксерон, поднимаясь с колена и подходя к телу мага, - Надо лучше знать свой предмет, дорогуша, и уметь пользоваться высшими арканами. А при таких сражениях эффективней всего самые обыкновенные простейшие фокусы, как, например, мой, - с этими словами нелюдь похлопал рукой по чистой щеке мага и как ни в чем не бывало снова пошел по аллее, не забыв достать веточку.

Теперь молодой человек был начеку, хоть и продолжал смотреть не под ноги или по сторонам, а в небо на плывущие облака. Однако все его чувства, все клетки тела готовы были моментально среагировать на любое проявление движения.

 - Верховный жрец Воздуха… - мечтательно проговорил Ксерон, - Раз уж он пришел, то не возникает сомнений, что прибыли и другие… А все из-за чего, все из-за тебя, дорогой, - пробубнил нелюдь, похлопывая себя по груди, где висел амулет. – Однако они сильно взъелись на меня… Накрылись мои выходные обсидиановым тазом… Ни дня не дадут отдохнуть… Наивные люди.

Пока пришелец, медленно передвигая ногами, брел вперед, он заметил впереди два пруда по бокам от аллеи, и улыбнулся.

 - Ну, конечно! Где ж ему еще быть-то? Интересно маг воды тоже верховным будет или решат поберечь своих генералов, памятуя о том, что одного они уже лишились?

На подходе к небольшим прудикам Ксерон что-то бормотал себе под нос, глядя под ноги, глядя на него можно было сказать, что он ругается… матом… этажей так в сто тридцать. Филигранно так ругался, почти как музыка, даже ни одного слова не повторялось, ну, так, по крайней мере, казалось, вы же понимаете, что находится сейчас рядом, было бы чревато для любого.

Когда молодой человек приблизился достаточно близко к прудам, вода в них забурлила и стала подниматься и переваливать через искусственные бортики и скапливаться на дороге. Как только два потока воды соединились в центре дороги, из образовавшейся лужи стал расти водяной столб, спустя короткое время у столбика появились намеки на руки и голову, а тело расширилось. Перед Ксероном стоял водяной элементаль. Он был текучим, постоянно изменял форму, перетекая из одного образа в другой. Руки были похожи на толстые отростки разной длины. У головы не было лица, лишь слабое подобие, только намекающее на то, что голова есть, да и угадать передом он стоит или задом, можно было только по изгибу всего водяного столба. Когда элементаль полностью сформировался окружность его тела, если эту водяную колонну можно назвать телом,  достигала около полутора метров в диаметре, а высота порядка трех метров.

 - Неплохая куколка… - задумчиво проговорил иноземец, - Только чего-то не хватает… какой-то изюминки.

 - Это мое лучшее творение! – произнес писклявый голос непонятно откуда, - Не тебе меня судить, вор!

 - Лучшее? – удивился пришелец. – Пусть будет так. И с кем имею честь? – улыбаясь, проговорил молодой человек, сощурив глаза.

 - Акварика! Верховная жрица подводного крыла храма, который ты ограбил, вандал! – эти слова почти выплевывала стройная девушка с голубоватым цветом кожи и зелеными волосами с цветком водяной лилии в них, когда вышла прямиком из своего элементаля.

 - Оооочень приятно, Акварика! Я смотрю у вас у всех страсть к эффектным появлениям. Вы, часом, не из цирка все сбежали? – с ехидной улыбкой поинтересовался иномирец.

 - Молчать! – кажется, в этот момент голос достиг ультразвука, - Верни то, что взял и сдавайся!

 - Извини, я не могу долго болтать, мне пора идти, а ты загораживаешь мне проход, поэтому отойди в сторонку, я оценил громкость твоего голоса и твои возможности в искусстве сотворения элементалей, дальше мне не интересно, - со скучающим видом сообщил нелюдь.

 - Отдай амулет, и я тебя пощажу!

 - Ты меня пощадишь? Хочу тебя разочаровать, - тяжко вздохнув и пожав плечами с максимальной грустью в голосе, произнес Ксерон. – К сожалению, я тебя не пощажу. Прекрасная солнечная погода сегодня, не так ли? – улыбнувшись, спросил он. – И какие прекрасные тени отбрасываем мы с тобой, как раз в том месте, где нет деревьев! Загляденье!

Акварика взглянула себе под ноги и подняла круглые от страха (или от удивления) глаза, уставившись, ничего не понимая на Ксерона. Под ее ногами тени не было! И в этот момент у нее из левой груди появился черный сгусток тьмы, а за ее спиной стояла ее собственная тень, с высунутой из ее груди рукой, в которой было зажато еще бьющееся сердце. Водяная жрица бессильно упала на колени, а затем и на землю ничком, водяной элементаль тут же растекся по дороге бесформенной лужей. Тень исчезла, а сердце упало и покатилось в сторону, пока не остановилось у бордюра, разделяющего дорогу и газон.

 - Эх, такая красивая… была. Правду говорят: женщина либо умная, либо красивая, либо страшно тупая… - проговорил иномирец, перешагивая через труп верховной жрицы. – Ждем-с следующего шага. Кто там у нас огонь или земля? Наверно, земля… Они с водой вечно в паре ходят, один выращивает, другая поливает…

Казалось, вся эта история с охотой на него доставляет ему удовольствие! Он как будто даже повеселел после последней стычки и шел, насвистывая веселый мотивчик и дирижируя сломанной веточкой. Это, какие надо иметь нервы, чтобы вот так спокойно ко всему относиться? Или наоборот, какую степень бесчувственности надо приобрести, чтобы получать удовольствие от этого? Не садизм ли это в чистом виде? Хочется спросить, а не мучил ли он в детстве кошечек или собачек, или отрывал лапки насекомым… но, знаете ли, как-то страшновато. Может вы об этом и спросите? Не?

Но мы опять отвлеклись. А Ксерон-то продолжал движение, пока прямиком из асфальта не вырвался толстый корень и не обвил его лодыжку, резко остановив его и фактически приковав к земле. Если бы рядом кто-то находился в этот момент (не приведи боги оказаться там в тот момент), то смог бы даже попытаться уловить на лице пришельца промелькнувшее удивление и небольшой ступор в действиях. А тем временем земля под ногами Ксерона задрожала, но он уже оправился от первоначального удивления. Он взмахнул своей веточкой, которая на лету превратилась в острейшую катану, и он перерубил державший ногу корень и быстро подпрыгнув, взлетел вверх, задействовав силы левитации. Взлететь-то он взлетел, но немного поздновато, из земли выскочил почти такой же шип, какой он применил против Маркуса, и задел его по ноге, нанеся длинный, но не слишком глубокий порез, попутно располосовав и ткань на брюках. Надо отметить, что шип хоть и был похож, фактически это было точно такое же заклинание, но он был не круглым, как у Ксерона, а плоским как клинок меча, режущая кромка, которого и поранила ногу. Нелюдь взлетел чуть выше и приготовил меч к обороне.

Не зря. Не зря он приготовился, потому что на него со всех сторон полетели ветви деревьев, удлиняющиеся, гибкие, быстрые и острые. Тот, кто управлял ими, знал в этом толк. Первый бросок пришелся справа, Ксерон резко крутанулся в воздухе и рубанул по отростку, но сзади приближался еще один, молодой человек перевернулся на спину, отсек и это деревянное щупальце. Теперь на него с двух противоположных сторон неслись гибкие лианы, он подождал, пока они практически вплотную не приблизились к нему, и молниеносно ушел круто вверх, а лианы столкнувшись друг с другом, переплелись, что не составило труда перерубить их.

Эта битва человека и растений продолжалась довольно долго, на земле валялась куча дров и хвороста, которой бы позавидовал любой дровосек. Но настал такой момент, когда атакующих веток стало гораздо больше, чем он мог отбить, тогда Ксерон скороговоркой произнес заклинание огненного кольца. Пламя широким кольцом хлынуло от Ксерона в стороны, пройдясь по всем приближающимся отросткам, но они, казалось, даже не замедлили своего движения, даже не закоптились! Маг земли, который сейчас боролся с нелюдем был искусен, гораздо искусней предыдущих, он позаботился о том, чтобы защитить свое оружие от огня, как известно магия земли хороша не только в нападении, но и в первоклассной защите, которая уступает только воздуху.

Воздух! Ну, конечно! Только поздно об этом вспомнил Ксерон. За всем этим боем и постоянными уклонениями и уходами от атак древесных щупалец, перестаешь думать о магической защите, да еще когда ты одновременно машешь мечом, следишь за движением и поддерживаешь заклинание полета, хочешь не хочешь, а все мысли будут смешиваться в одну кучу. Творя аркан огненного кольца, он на короткое время потерял внимание, чего было достаточно для целехоньких пут, которые не преминули вцепиться в руки и ноги молодого человека. Они оплели запястья и лодыжки, Ксерон повис в воздухе, растянутый на своеобразной дыбе, с зажатым в руке мечом.

 - Ха-ха-ха! Не слишком-то и грозный, многомерец Ксерон. Честно говоря, я ожидал от тебя большего, - прозвучал дребезжащий голос где-то внизу, а нелюдь повис на лианах, опустил голову с растрепавшимися волосами и тяжело дышал. – Что же ты молчишь, ты был так разговорчив с моими бедными коллегами.

Метрах в десяти от висящего парня из-под земли начал медленно подниматься говоривший. Это было похоже на ускоренный рост гриба, большая шляпка как у белого гриба и грязно-серая мешковатая мантия-ножка. Окончательно «вылупившись» из земли он поднял голову, чтобы посмотреть на скованного пленника. Оказалось, это и впрямь был старикан, как в сказке «старичок-боровичок» с длинной седой бородой не слишком чистой и такими же патлатыми седыми волосами, нос напоминал большую картофелину, а глаза щелочки свиньи. Ксерона охватило отвращение, глядя на этого старого дряблого мага, но надо было признать: он его уделал.

 - Что? Даже сказать нечего? – прозвенел старикашка, как же раздражал его голос.

 - А что я должен сказать, тому, кого не знаю. Меня мама учила не разговаривать с незнакомцами, - с не слишком-то обреченной ухмылкой произнес Ксерон.

 - Даже в таком положении, в котором ты находишься, ты позволяешь себе язвить? – со злостью проговорил гриб, а лианы туже затянулись на конечностях пленника.

– Я – Джарнуат Верховный жрец подземного крыла Корногского храма, а ты жалкий вор, посмевший украсть бесценную реликвию!

 - Реликвию? Только ли реликвию я украл? Или для вас она ничего не значит кроме реликвии? Это ваш переходящий кубок чемпионов? – взгляд Ксерона зорко высматривал всю область около этого самодовольного грибочка. – Скажи-ка дядя, а ты мне ковер показывать будешь?

 - Молчать! – этот визг резанул по ушам. – Ты сдохнешь в таких же муках, как и мой брат и сестра!

 - Ой, ли?! Дяденька, ты может чего-то упустил или забыл, как ты меня назвал в самом начале. Прости, но мне надоел этот спектакль. Я закончу, так же как и начал, этот бой, - Ксерон вдруг исчез, растворился в воздухе, а его путы безвольно повисли, ничего более не удерживая. – Пока, дядя! – раздалось в тот же момент около уха Джарнаута.

Молниеносный взмах катаны, и голова старого пердуна вместе со шляпой упала на землю, а тело так и осталось стоять, только из шеи била какое-то время струя крови.

 - Не надо недооценивать своих противников, козззел! – произнес Ксерон и сплюнув на землю, толкнул ногой тело старикана, которое как мешок с гумусом плюхнулось на асфальт, заливая его кровью.

Он еще какое-то время понаблюдал, как качается отрубленная голова на полукруглой шляпе, а потом развернулся и быстрым шагом пошел к концу аллеи, катана исчезла, вновь став веточкой сорванного дерева. На висках Ксерона ярко выделялись и пульсировали чернильной тьмой татуировки-узоры.

Дойдя до конца аллеи, молодой человек вышел на большую круглую площадь, окруженную старинными зданиями, в центре площади была большая зеленая клумба с каким-то бюстом. Перед клумбой было довольно большое пространство неправильной округлой формы, Ксерон твердым шагом вышел на площадь. Как только он дошел до середины площади вокруг него внезапно (ну для нас-то внезапно, а вот для нашего героя совсем даже не внезапно, он был готов к чему-то подобному) вспыхнула огненная стена, иномирец стоял в центре этого пятнадцатиметрового круга и ждал.

Ждать пришлось не долго, за это время он успел превратить свою веточку в черный посох с ярко-красным рубином, величиной с кулак миниатюрной девушки, наверху посоха. Как только превращение завершилось, он взял посох в правую руку и слегка оперся на него. Тогда же от стены огня отделился сгусток пламени, его контуры повторяли человеческое тело, он подошел к молодому человеку и остановился на расстоянии трех метров, пристально глядя на Ксерона.

 - Приветствую тебя, мастер Игнит! – произнес молодой человек и опустился на одно колено и склонил голову.

 - Встань, Ксерон! Равный перед равным не преклоняет колени! – голос был тверд и звучен, - Тебе удалось уничтожить всех четырех?

 - Да. Но… Тот первый, что тоже был одним из этих?

 - К сожалению, да… Это прозвучит, возможно, странно, но это был Правитель центральной залы… - сказал огненный человек.

 - Ты шутишь? Это жалкое подобие гоблина – великий правитель?!! – удивленно воскликнул молодой человек.

 – Увы, так оно и есть… Когда-то он был, действительно, великим магом, равных ему не было. Но после одного из путешествий он вернулся с перебинтованной рукой, сказал, что его укусил какой-то ненормальный человек в спортивном костюме… Оказывается это заразно… - рассказывал Игнит. – А спустя какое-то время он превратился в то, что ты видел. И если раньше на него снисходило просветление на какое-то время, то после исчезновения амулета, он совсем слетел с катушек. Зато теперь мне ничто не помешает стать новым правителем.

 - Амулет или, как его называл этот старый пердун, «реликвия», возьмите ее, - проговорил молодой человек, снимая медальон, на котором сплелись воедино четыре стихии, объединенные центральным элементом из искусного переплетения четырех начал.

  - Благодарю. Ты достойно выполнил свою задачу, - произнес Верховный маг огненного крыла Корногского храма, вешая на огненную шею амулет.
После того как Игнит надел на себя «реликвию», огненные сполохи начали постепенно затухать и перед Ксероном открылся истинный облик Верховного мага: он был черноволос, с острым длинным носом, маленькими колючими черными глазами и тонким ртом с опущенными вниз уголками рта. Одеяние его было строгим, если не сказать аскетичным: черная мантия скрывающая стопы скрывала под собой довольно сильное тело, закаленное в ежедневных тренировках с оружием, талию обхватывал пояс из бронзовых колец, напоминающих языки пламени, на пальце был перстень с опалом. Игнит смотрел на своего ученика и чему-то улыбался, в темных глазах читалась гордость и восхищение своим учеником, маг раскинул руки и произнес:

 - Подойди ко мне, Ученик, я хочу тебя обнять на прощание, я чувствую, что больше мы с тобой не увидимся.

Ксерон, наблюдавший за превращением учителя чуть наклонив голову, убрал свой посох, вновь сделав его ароматной веточкой «мягкой» елки, в нагрудный карман своей куртки. Когда учитель раскинул руки для прощальных объятий, в глазах молодого человека промелькнула странная искорка, он подошел к учителю и обнял его.

 - Спасибо за все, Учитель, - произнес иномирец, когда руки его учителя по-отечески похлопывали по спине. – Наверно, вы правы, что мы больше не увидимся…

Татуировки на висках Ксерона вдруг налились чернотой, и эта тьма буквально стала лучиться из рисунка, ладони стали испускать такую же тьму, нелюдь стал сильнее прижимать к себе Игнита. Маг дернулся, но ученик не ослабил хватки, скорее наоборот.

 - Что? Что ты творишь?! – сдавленно воскликнул маг огня.

 - Прощайте, Мастер Игнит… - произнес Ксерон.

Молодой маг еще сильнее стиснул руки, сияющие чернотой, в след за этим все тело иномирца начало испускать ленты тьмы, пока они полностью не оплели сначала голову, а затем и все тело Игнита. Какое-то время Ксерон и черный кокон, в котором был его учитель, стояли неподвижно. Потом нелюдь плавно развел руки в сторону, и тьма, окутывавшая тело его учителя, медленно слилась с молодым человеком и растворилась в нем. Тело верховного мага также исчезло, Ксерон упустил руки, оглядел себя и удовлетворенно улыбнулся.

 - Было не так уж и сложно, как мне обещали, - проговорил иномирец.

Стена огня исчезла вместе с телом Игнита, оставив после себя оплавленный асфальт. На шее пришельца висел украденный амулет объединения стихий, на котором слабо светились символы стихий, свет от них сливался в центре амулета в пульсирующую черную точку.

 - Кажется, у меня появилась новая резиденция, - тихо произнес Ксерон, поправляя на груди амулет.

Воздух завибрировал, сжался и перед нелюдем завихрился портал. Пришелец достал из кармана веточку, поднес ее к носу, еще раз вдохнул ее аромат, последний раз оглянулся на аллею, улыбнулся и вошел в вихрь. Портал закрылся, не оставив после себя ни каких следов.

Тела остальных верховных магов одно за другим растворялись в воздухе, и через несколько минут, кроме разбросанных веток и лужи воды, уже ничего не напоминало о том, что произошло на этой аллее.


©Kseron
27.11.2012 – 24.08.2013.