Жесткий приворот

У известной певицы Ирины Весельницкой было все: красивая внешность, божественный голос, толпы поклонников и фанатов, успешные концерты по всей стране. Одного только не было в ее жизни: настоящей любви. То есть любовь-то как раз была, настоящая, истинная, великая, но, вот незадача, она не видела ее в упор. А разве так можно – не обращать внимания на свою судьбу?
- Я не спрашиваю, что именно вынуждает вас делать это. Только надеюсь, что вы отдаете себе отчет в ваших действиях.
Маг повернулся на своем стуле и внимательно посмотрел на сидящего перед ним человека. Молодое, но немного неприятное гладкое лицо; настороженные, не совсем симметричные серебристо-серые глаза, хорошо поставленный голос, стильный костюм, который, однако, сидел не слишком впечатляюще на худой, щуплой фигуре. Руки посетитель то и дело нервно сцеплял в замок, а потом скрещивал на груди.
- Понимаете, я всегда привык получать то, чего хочу.
Дмитрий Сотников нервничал, и на то были причины: ведь он никогда раньше не посещал подобные места.
Маг приподнял бровь. Выглядел он колоритно: одетый во все черное, с черными же волосами, тонкими «демоническими» усами и бородкой. Образ дополняли симпатичные очочки в тонкой красивой оправе.  Он тоже был молод, как и его собеседник. С первого взгляда можно было подумать, что черный цвет символизирует его обращение к темным силам и разнородной нечисти, но на самом деле все было куда прозаичнее: цвет траура шел магу, и он этим беззастенчиво пользовался. Стена за его спиной от потолка и до пола была увешена дипломами: какие-то конференции, слеты, практики. При желании можно было даже разглядеть дипломчик финалиста Битвы экстрасенсов. Дмитрий нашарил его глазами и спросил:
- Ой, а это не у вас случайно мама первое место заняла в последнем сезоне?
- Ага, - сухо ответил маг. – Давайте перейдем к делу.
Сотников кивнул, показывая свою полную готовность перейти к делу.
- Как я уже сказал, меня не интересуют причины, по которым вы обратились ко мне с такой просьбой. Хочу только предупредить, что последствия могут оказаться непредсказуемыми. Вы намерены продолжить работу?
Сотников кивнул еще раз.
- Отлично, - маг достал свою фирменную тонкую трубку и закурил. Делал он это не без желания произвести эффект. – Значит, будем работать. Вам известно, что приворот – это не любовь и даже не подобие ее? Это болезненная привязанность, животные чувства, «присушка» без возможности выбора. Никаких высоких чувств, только сексуальное влечение. Приворот лишает воли, разума, разрушает личность. Разрушает жизнь того, кого вы привязываете к себе. Вас это не волнует?
- Я не думаю, что жизнь со мной повлияет на нее таким образом, - сказал Дмитрий, но не очень уверенно.
- Это ваше решение. Если вы хотите этого, я вам помогу, поскольку это моя работа. Но в будущем вы вполне можете пожалеть. Подумайте еще раз. Подумайте о том, кого привораживаете. Желаете ли вы ей искренне такой жизни?
Сотников не совсем понимал, о чем ему говорил маг. Почему все должно обернуться именно таким образом? В конце концов, ему нужно, чтобы ОНА прозрела, чтобы поняла, что он, Дмитрий – ее истинная любовь навеки. И он должен сделать так, чтобы она это увидела.
- Давайте начнем.
- Значит, вы решились.
Маг глубоко затянулся.
- Тогда можем приступать. Если вы хотите, чтобы я вам помог, мне потребуется фотография.
Сотников полез во внутренний карман пиджака и вынул из него фотографию. Посмотрев на изображение, маг тихонько присвистнул. Это лицо невозможно было не узнать.
- Ну и аппетиты же у вас, однако, - усмехнулся он. Потом полез куда-то в свой стол, достал ножик с резной рукояткой и маленькую колбочку с прозрачной, как слеза, жидкостью.
Дмитрий наблюдал за ним с тайным восторгом. Совсем скоро он свое получит!
 А получить он намеревался не абы что, и даже не абы кого, а саму Ирину Весельницкую. Полностью, целиком и безраздельно. С телом, душой и всем прочим. Возможно, кому-то такое желание показалось бы странным и даже больным, ведь многие люди сходят с ума по знаменитостям. Но Сотников имел на это все права. Так, во всяком случае, считал он сам. Он послан Ирине судьбой, это было ясно еще с тех пор, как они встретились в институте, просто она так и не поняла ничего. А Дмитрий должен помочь понять ей. Он, Сотников – ее настоящая любовь, и не имеет никакого значения, что Ирина отвергает его раз за разом. Больше такого не будет.
Около двадцати минут маг постукивал по фотографии ножом, что-то по-деловому бормотал вполголоса, капнул немного из колбочки. Затем поднял голову к Дмитрию:
- Руку дайте, - велел он деловито.
Сотников безропотно протянул руку.
- Да правую же, - нетерпеливо одернул его маг.
Сотников протянул правую.
Маг сжал его запястье и кончиком ножа провел по ладони. На коже проступила тоненькая, как волосок красная полоска. Несколько алых капелек упало на фотографию.
- А… а это для чего? – робко спросил Дмитрий. От крови ему стало немного жутко.
- Для того, - маг  не собирался вступать в объяснения. Поколдовав еще немного над фото, он достал откуда-то обыкновенную зажигалку и подпалил фотографию. Дмитрий приуныл: эту фотку он любил и всюду таскал с собой.
Когда он нее остался пепел, маг спокойно всыпал его в колбочку и слегка взболтал.
- В принципе, почти все, - сказал он задумчиво. – Нужен еще один компонент, но…
Он пристально посмотрел на Сотникова.
- Что еще? – с волнением спросил тот.
- Видите ли… - маг немного помялся. – Когда дело касается прекрасного пола, тут все сложнее. Мне не требуется ее бюстгальтер, помада или прядь волос.  Для приворота «намертво» - а именно это вам от меня нужно, как я понял – мне нужен… один компонент… но я догадываюсь, что у вас его нет.
- Какой компонент? – Дмитрий расстроился. Он-то был уверен, что учел все.
- Мне нужна… хм, как бы поделикатней выразится… менструальная кровь вашей дамы. Всего несколько капель. Это для того, чтобы ритуал подействовал максимально. Но у вас, конечно, нет этого компонента?
Он даже не спрашивал, а утверждал. Дмитрию оставалось только подтвердить, что так все и есть.
- Ну тогда… - протянул маг. – Придется пускать в дело вашу кровь.
На сей раз он уколол Сотникову палец. Дал крови стечь в колбочку. Удивительно, но даже после этого жидкость не поменяла цвет, оставшись все такой же девственно чистой. Маг с изяществом закупорил пузырек и протянул его Дмитрию.
- Пожалуйста, - сказал маг. – Приворотное зелье. Действует на все сто, это я вам гарантирую. Добавите его в пищу или, если угодно, в питье. Учтите, всего три капли, - предостерег он. – Три капли – привязанность. Более-менее ровная, возможны небольшие истерики и хандра, легко списываемые объектом на магнитные бури, Марс в левой клешне Скорпиона и ПМС.  Добавите больше – просто животные страсти. Неконтролируемое влечение, больные фантазии, жестокость, срывы и так далее. Будьте осторожны, особенно если мы имеем дело в таком случае с женщинами. Их реакция может быть непредсказуемой. Даже я не могу с уверенностью сказать, как поведет себя ваша барышня после приема зелья. Тут нужно учитывать характер. Я бы не рекомендовал превышать дозу. Три капли. Не больше.
  Сотников поблагодарил его и аккуратно спрятал пузырек в карман пиджака. Расплатившись с магом, он вышел на улицу и зашагал бодрой, уверенной походкой. По его лицу бродила торжествующая улыбка.


                *   *   *
Сотников решил, что лучшая возможность подлить Ирине зелье представится после ее концерта, когда она, по обыкновению, запрется в гримерке и будет выпивать за успех. На следующий день она как раз пела в театре оперетты, и ему оставалось только дождаться, пока выступление подойдет к концу. Он приобрел билет и устроился неподалеку от сцены.
Стоило ей появиться из-за кулис, как зал взорвался аплодисментами.
- Ир, давай!!! – в восторге завопил кто-то. Голос был так переполнен радостью, что понять, кто кричит – парень или девушка – было очень трудно.
- Я счастлива, что пою сегодня для вас!
 Весельницкая даже не заметила его. Дмитрий списал это на поглощенность работой. Он невольно залюбовался ею: на сцене Ирина действительно была богиней. Она посылала в зал ослепительные улыбки, подчеркивая содержание и эмоциональный настрой песни выразительными движениями головы и мимикой, иногда разбавляя их небольшим, но очень точным жестом рукой. Дмитрий вдруг вспомнил, как заставлял ее до изнеможения играть гаммы, разрабатывая непослушные и непривычные к быстрым и точным движениям пальцы, запрещал громко петь, пока голос не станет крепким, учил напевать вполголоса под собственный аккомпанемент. Несколько резких, порывистых, но без всякого кривляния движений. После первой же песни не сидел никто. Огромный зал был набит битком. В основном – молодежь и парочки средних лет. Когда Ирина пропевала строчку, зрители хором скандировали следующую («Ваша очередь!»). Глядя на эту огромную, вопящую, беснующуюся толпу, Сотников смутно подумал, какая же сила заключается в Весельницкой, какой колоссальный резерв, заставляющий всех этих людей забывать о времени и вообще обо всем, и только слушать, слушать ее, пожирать страшными глазами. Сотников смотрел на нее не отрываясь. Он чувствовал, что уплывает куда-то, и не заметил, как протекли целых три часа.
- Я вас люблю! Люблю вас всех! Спасибо!... Спасибо за эти цветы, за эти улыбки!
 Зрители аплодировали без остановки. Подростки в первых рядах посылали ей воздушные поцелуйчики. Ирине не только хлопали в ладоши, но даже топали ногами. Сцена была забросана цветами. Прошла, казалось, целая вечность, прежде чем все стали расходиться. Ирина с улыбкой принимала букеты, наклоняла голову в знак благодарности. Наконец зал стал пустеть, а сама она куда-то скрылась.
 Дмитрий, протолкавшись, вышел в коридор. Слева и справа его теснили зрители, которые теперь шумно делились друг с другом своими впечатлениями.
Дмитрий подумал, что Весельницкая, скорее всего, уже сидит у себя в гримерке и методично напивается под этот гомон и аплодисменты. Он прошел по тускло освещенному коридору, поправил галстук и очень скоро отыскал знакомую дверь.
 Сотников не ошибся: Весельницкая, вальяжно развалившись в своем любимом кресле, держала в руке тонконогий бокал с мартини. Вообще-то говоря, после выступлений на сцене выпивка ей была не нужна. На сцене она работала с упоением и радостью, и если бы было можно, пела бы не два часа, а хоть до самого утра. На сцене Ирина не уставала и не напрягалась, там была ее жизнь, она и не волновалась никогда, как некоторые, которых чуть ли не мандраж хватает перед выходом из-за кулис. Весельницкая этого не понимала. Гримерка ее выглядела как обычно, то есть как после вселенской катастрофы. Хорошо, что есть люди, которые наводят здесь чистоту, а то через месяц в этом прибежище гения шагу нельзя будет сделать. Судя по всему, Ирину царящий вокруг хаос ни капли не смущал. На широком низком столе в живописном беспорядке лежали афиши. Воронеж, Нижний Новгород, Астрахань, Кемерово… Певица ударными темпами набирала обороты. Даже не верится, что еще каких-то лет семь назад ее не знал ровным счетом никто. Она не заметила его, и Сотников остановился на пороге.
 Его до сих пор каждый раз охватывала дрожь, когда он подходил к ней так близко. Он смотрел на Ирину и думал: ну что в ней такого? Что так не дает ему покоя? И не так чтобы красавица, и мозги у нее средние. Правда, язык что жернов, за словом в карман не полезет, но все равно – дура. И почему природа раздает свои милости так неразборчиво? Ну зачем Ирке такой талантище? Зачем ей такая феноменальная музыкальность и потрясающий артистизм? Она же в обычной жизни двух слов связать не может, и если ей не руководить, так и двух шагов не пройдет, чтобы не наделать глупостей. Одно слово – дурочка.  Даже деньги ей нужны были только для одного: для обеспечения своей личной и любимой свободы. Не для роскоши и праздности, не для власти или там крутого бизнеса, а только лишь для свободы, для того, чтобы спать допоздна, не ходить на работу и иметь столько любовников, сколько душа пожелает. Трудно поверить, но именно такой вот скудный набор благ вкладывала Ирина Весельницкая в понятие свободы. Хотя, с другой стороны, откуда другому-то взяться?
   Ира Весельницкая приехала в Москву из далекого города с невыразительным названием Лесосибирск. Приехала поступать в институт и даже поступила, правда, каким образом – оставалась загадкой даже для нее самой. Поначалу симпатичная разбитная девчонка с длинной, почти до талии толстой косой и жгучими черными глазами вызывала у Димы Сотникова, выросшего в семье потомственных интеллигентов, откровенный ужас: она без всякого стеснения плевалась на улице, беспрестанно дымила сигаретой, вызывающе одевалась, а уж ругаться могла удивительно. Тут ее неисчерпаемый словарный запас стал бы настоящим открытием для любого ученого-филолога. Даже говорила она с ошибками. Дмитрия просто коробило от ее привычки через каждые два слова вставлять прилипчивые «как бы» и «ну конкретно». Однако спустя какое-то время он стал замечать, что в присутствии пропащей сокурсницы его сердце начинает биться быстрее, а сам он теряет дар речи. Он пытался ухаживать за Ириной, а потом, к своему изумлению, разглядел в ней уникальный талант, которого был лишен сам.
   У Сотникова было все: довольно перспективные начатки музыкального образования, тонкий изысканный вкус, хороший голос и безумная любовь к пению. Не было только одного: способности заставить себя слушать. Он хотел петь, он готов был петь сутки напролет, но почему-то не находилось людей, которые так же сутками готовы были его слушать. Ему только казалось, что он вкладывает в песню всего себя, всю свою душу, но на самом деле этого никто не слышал и не мог услышать, потому что у него нет дара сделать это слышимым. Учителя вокала у Димы были превосходные: постарались родители. Ему поставили голос и научили в совершенстве владеть им, но той маленькой детальки, без которой никогда не заработает механизм под названием «певец», они дать не смогли. Потому только, что она от бога. Она или есть, или ее нет. И точка. Если она есть, люди плачут, слушая песню, а если ее нет, они не слышат ни песню, ни певца.
    У девчонки-двоечницы из забытого богом и людьми Лесосибирска эта деталька была. Кроме того, был абсолютный слух, зачатки природной музыкальности и здоровые миндалины, что гарантировало ей какой-никакой, но все-таки голосок. Она любила петь, она напевала постоянно, и казалось, что петь для нее – все равно что дышать. Правда, частенько, за отсутствием практики и какого-либо образования, вместо нормальной ноты из ее глотки вылетал «петух», но Сотников уже знал, что это – дело поправимое. Важно было другое: даже когда Ирка мурлыкала что-то вполголоса, у Димы порой слезы наворачивались. Это было главным, а все остальное – вопросы техники и образования. У Весельницкой была та искорка, которая абсолютно справедливо называется божьей, и за это люди готовы будут прощать ей все: и недоработки в плане вокала, и бредовые тексты песен.  Будут прощать и слушать, слушать, слушать… потому что в ней есть эта сила, покоряющая толпы и стадионы. Дар задеть голосом некую струну в каждом сердце. Случайно оброненное природой зерно таланта упало не в кого-нибудь, например, не в страстно мечтавшего об этом Диму Сотникова, а в нее, Ирку Весельницкую, хулиганку и шлендру, героиню всех субботних вечеринок и студенческих пьянок.
  Именно Дмитрий посоветовал ей делать первые шаги в этом плане и указал направление. Не утруждавшая себя учебой Ирка бросила все и устремилась к Мечте. Очень скоро ее разглядели, и Дмитрий понял, что, помимо огромного таланта, она наделена еще и невероятной везучестью. Идеальное сочетание. Талант и Удача. Ему самому, наверное, понадобились бы годы и годы на то, чтобы заявить о себе. У Ирки пошли первые записи, первые неуверенные песни. Появились фанаты – немногочисленные, но это было только начало. Смазливая девчонка с потрясающим голосом и наглыми глазами понравилась всем. Дмитрий не уставал поражаться тому, с какой легкостью она пробилась «наверх». Кто-то из продюсеров решил рискнуть и поставить на малоизвестную начинающую певицу. И не прогадал. Ирка оказалась настоящим клондайком. Раскрутить ее не стоило особого труда и затрат.  В это же время между ней и Сотниковым завязался роман, впрочем, не слишком продолжительный и быстро Ирине наскучивший. Она постоянно крутилась в богемной тусовке, где, конечно, было много чего и кого интересного. Несмотря на успех и деньги, в душе она по-прежнему оставалась девочкой из Лесосибирска, все для нее здесь было в новинку, и она с головой нырнула в открывшийся перед ней мир кутежа и беззастенчивого прожигания жизни.
  Порой Дмитрия накрывала такая злость на Ирку, что он едва справлялся с собой. Чудовище, идиотка, дура! С таким талантищем полжизни у нее уходит псу под хвост сначала на гулянки, потом на приведение себя в чувство, и это вместо того, чтобы заниматься, репетировать, работать над новыми песнями. Артист – это труд, адский ежедневный труд, а не сплошной праздник успеха, водки и поклонников. Но разве этой чурбашке объяснишь? Она и слова-то такого – «труд» - не знает, только и думает об удовольствиях. 
 Субтильный студент-отличник не мог уже вызвать у Весельницкой бурю эмоций, и в конце концов она бросила Сотникова, оставив его один на один с разбитым сердцем и разбитыми мечтами.
  И вот, спустя каких-то несколько лет Ирина Весельницкая, успешная звезда отечественной эстрады с целым списком хитовых песен, сидела в своей гримерке и, смакуя, потягивала мартини после очередного грандиозного концерта. Как и предсказывал когда-то Дмитрий, все были от нее просто без ума. Ее новая песня – «Ты так далеко от меня» - стремительно взбиралась на вершины хит-парадов, бесцеремонно расталкивая остальных претендентов. Вообще репертуар у нее был хотя и ярким, но несколько однообразным. Красивый мягкий голос с исконно женственными нотками идеально подходил к медленным, иногда даже достаточно вдумчивым песням о трагической любви. Однако и пара ее «драйвовых» песенок прошла на ура. Сотников понимал, что многое тут зависит от харизмы Ирины. Иногда ему казалось, что даже если она выйдет на сцену и пропоет детскую считалочку – народ все равно будет в экстазе. Что поделаешь – у нее дар голосом передать чувства. Сотников и сам плакал над этим ее «Ты так далеко от меня». Столько отчаяния и боли в каждой ноте. Действительно апофеоз трагедии, как будто сердце вот-вот разорвется. И это при том, что ничего подобного в своей жизни Ирина Весельницкая ни разу не испытывала. Страдания неразделенной любви были ей незнакомы.
 Сотников ощутил, как при взгляде на нее в нем разгорается желание. Нащупав в кармане пузырек с зельем, он почувствовал себя увереннее и совершенно спокойно зашел в гримерку.
 Весельницкая повернула голову. Ее красиво подведенные глаза радостно вспыхнули, но, наткнувшись на Дмитрия, тут же потухли. Она явно ожидала увидеть кого-то другого.
- Сотников? – удивленно протянула она. – А чего ты здесь забыл?
 Вообще-то приличные люди сначала говорят «здравствуйте» или хотя бы «привет», подумал Дмитрий. А потом: никогда плебею не стать патрицием, хоть годами держи его во дворцах.
- Да вот, зайти решил, - обаятельно улыбнувшись, ответил он, стараясь голосом не выдать обиды. – С успехом твоим тебя поздравить.
Весельницкая равнодушно кивнула и отпила из бокала.
- А я думала, тебе автограф захотелось, - она хмыкнула и отбросила с лица завитую темную прядь.
Самомнения у двадцатипятилетней Весельницкой – на роту солдат хватит. Но и талант у нее дай бог каждому.
- Может быть, - Сотников уселся напротив нее и, по-прежнему улыбаясь, закинул ногу на ногу. – Может быть, Ирочка, может быть.
Она сощурилась и вперила в него подозрительный взгляд.
- Опять, что ли, в женихи набиваться будешь? Я же тебе сто раз говорила…
- Нет-нет, - поспешно произнес Дмитрий, подняв вверх руки, как задержанный перед полицией. – Просто выпить с тобой хочу, за успехи твои. Как-никак, мы давно друг друга знаем, жили вместе одно время, а ты теперь певица знаменитая, я же радуюсь за тебя. Неужели прогонишь, Ириша?
Весельницкая успокоилась.
- Ну ладно, - благодушно сказала она. – Ладно, коли так. Выпьем. Тебе чего налить? У меня вроде вино где-то было. Будешь?
- Конечно.
Пока она искала бутылку, Дмитрий быстро вытащил пузырек, откупорил и, поколебавшись, вылил его полностью ей в бокал, благо жидкость была бесцветная. Все. Операция прошла успешно, Ирина ничего не заметила. Как там маг говорил? Три капли – привязанность, а больше… животные страсти? Ничего, страсть – это хорошо.
Да и вообще – с чего он взял, что эта лабуда подействует? Такая дурь, ей-богу. Наверное, совсем от любви к Ирке рехнулся. Узнает кто, что он приворот делать надумал – засмеют. Он и сам всегда считал такие штучки глупостью. Но сейчас другое дело – у него ситуация безвыходная.
Через секунду Весельницкая поставила на стол бутылку вина и еще один бокал. Сотников вино не любил, но сейчас это не имело никакого значения. Он ловко откупорил бутылку и плеснул немного себе в бокал.
- Ну, за тебя, Ирина, - он даже встал, произнося это. – Пусть у тебя и дальше все так идет. И чтобы любовь настоящая тебе встретилась.
 Дмитрий не просто так упомянул про любовь: ему, не лишенному романтики, хотелось, чтобы все было символично.
 Весельницкая улыбнулась ему – вполне дежурно, как улыбнулась бы любому, кто произнес бы такой тост. Они чокнулись. Ирина выпила одним махом, а Сотников только чуть-чуть пригубил вино. Пить Ирка умела не хуже, чем ругаться. Это он помнил еще с институтских времен. Иной раз пресса любила пройтись по ее неравнодушному отношению к спиртному, но делала это предельно ненавязчиво и аккуратно.
 Дмитрий стал внимательно смотреть на нее. Никаких изменений – во всяком случае, внешних – он пока не замечал. Все тот же слегка затуманенный спиртным взгляд, все то же скучающее лицо. Никаких признаков безумной любви. Неужели развел его тот колдун? То же мне, сидит весь такой важный, бородку отпустил, взгляд демонический, с дипломами, с Битвой экстрасенсов этой, будь она неладна – и что? Где результат? Как лоха развел, выходит. Разве так ведут себя влюбленные? Влюбленным полагается трепетно не сводить глаз с объекта любви – с Сотникова, то есть – и умирать от страсти, а не напиваться, как грузчик, что Ирка сейчас и проделывала у него на глазах.
 Дмитрий приуныл. Он внимательно наблюдал за Ириной. Вот она поправила прическу, вот откинулась назад, вот положила ногу на ногу… Хоть бы какой-нибудь обнадеживающий признак! Ну там глаза загорятся, или она раздеваться начнет, или еще что-нибудь. Но Весельницкая просто молча пила мартини, судя по всему, полностью погрузившись в свои мысли и напрочь забыв о Сотникове.
 Он не сводил с нее пристального взгляда.
- Чего ты на меня так смотришь? – встрепенувшись, насторожилась Весельницкая.
- Я смотрю не на тебя, а мимо тебя, - ответил Дмитрий.
- А-а-а! Ну да, - кивнула Ирина и, повернув голову, тоже посмотрела мимо себя. Взгляд ее уперся в большое, в человеческий рост, зеркало. – Это что, рубашка? Та самая? – спросила она внезапно с какой-то почти нежностью, разглядывая его отражение.
Сотников удивленно раскрыл глаза и вспомнил, что эту светло-голубую рубашку когда-то выбирала и покупала она, когда они еще встречались, и кивнул. Надо же, Ирка помнит! Или это зелье начинает действовать?...
 Сердце его радостно подпрыгнуло, когда их глаза встретились; ее взгляд совершенно очевидно начал теплеть, глаза улыбались, но тут дверь гримерки распахнулась, и в помещение втиснулся здоровенный мужик богатырского телосложения в темно-бордовой спортивной майке и джинсах. С равной долей вероятности он мог оказаться как рэкетиром, так и начальником вневедомственной охраны.
- Добрый день, Ирина Сергевна, я большой поклонник вашего творчества!
Голос у него был громовый, и Дмитрий невольно поежился.
Мужик в майке тем временем подошел к Ирине и, наклонившись, поцеловал ее в шею.
- Ируська, какая ты у меня офигенная! – прогудел он.
Весельницкая, заулыбавшись, даже глаза прикрыла, всем своим видом напоминая большую кошку, только что съевшую масло.
 Сотников вспыхнул. Приглядевшись, он понял, что узнает этого мужика. Иван Резников, тяжелая атлетика. Два или три раза он видел его выступления на спортивном канале и даже болел за него. Неужели этот ухарь– новый Иркин хахаль? У Сотникова дрогнула челюсть.
 Резников соизволил заметить его:
- Кто таков?
Сотников открыл было рот, чтобы представиться, но Весельницкая опередила его:
- Ваня, это мой хороший знакомый, помогает мне по работе, Дмитрий… как тебя по батюшке?
- Иванович, - сквозь зубы проговорил Сотников.
- Дмитрий Иванович, - повторила Ирина, улыбаясь. – Он пришел поздравить меня.
- Будем знакомы, - Резников протянул ему свою лапу. – Иван. Большой поклонник творчества Ирины Сергевны. И не только творчества, - он ухмыльнулся.
 Они с Дмитрием обменялись рукопожатием, не сводя друг с друга настороженно-недоброго взгляда.
- Если бы не Дмитрий Иванович, я бы здесь сегодня не пела, - объяснила Ирина. – Он разглядел во мне потенциал и направил, куда нужно.
- А я разглядел другой твой потенциал, - все так же недвусмысленно ухмыляясь, заявил Резников и гоготнул, как глупый молодой гусь.
 Весельницкая усмехнулась.
Блин, блин, блин, зелье не работает! Надул его чертов колдун, чтоб ему пусто было! Мошенник, шарлатан, Кашпировский недоделанный! А он сам-то? Тоже хорош. Уши развесил, насчет трех капель справлялся… А толку в итоге – ровно нуль. Вон как она на придурка этого пялится, того и гляди – набросится прямо здесь, при нем. Взгляд восторженно-затуманенный, губы приоткрыты, улыбка становится все шире и глупее с каждой секундой… Ну полный комплект! В Ивана-дурака она влюбилась, а не в него, Сотникова. Чтоб тебя, зараза!
 Весельницкая тем временем оставила бокал в покое и достала сигарету. Резников поспешил галантно поднести к сигарете зажигалку. Ирина слегка кивнула и благодарно задымила.
 Сотников ерзал на своем стуле, страдал и нервничал. От всех этих взглядов, которые певица бросала на Резникова, ему было не по себе. Это на него, на него она должна так смотреть, только на него! После лошадиной дозы зелья-то.
 Резников поскреб недобритую скулу и полез в карман джинсов.
- Вот, угостись, Ирочка, - он протянул ее немного помятую, но явно дорогую плитку шоколада в блестящей упаковке. Его широкое лицо снова расплылось в этой идиотсткй ухмылке.
Сотников прожег его взглядом.
- Ира не любит горький шоколад, - внезапно сказал он.
Резников повернул к нему голову.
- Не понял? – уточнил он с угрозой.
- Ира не любит горький шоколад, - повторил Сотников, стиснув зубы. – Она любит молочный.
- Не любит, - теперь Резников смотрел на него в упор. Так смотрит разъяренный носорог на вздумавшего подразнить его мангуста.
- Любит.
- Она любит горький.
- Не любит.
- Любит! – атлет сжал огромные кулаки.
- Я знаю ее почти десять лет, - сказал Сотников, чувствуя, что начинает заводиться. – А вы – всего ничего.
- Она любит горький!
- Молочный!
- Плевать она хотела на твой молочный!
Весельницкая довольно равнодушно наблюдала за разгорающейся перепалкой. Казалось, она вообще не слышала, о чем спор.
- Ты ведь любишь молочный шоколад, правда, Ир?
- Скажи ему, чтоб не нес всякую лабуду, ты любишь горький!
Она задумчиво выпустила колечко дыма. Возможно, началась бы жестокая драка с кровопролитием и смертоубийством, но ее предотвратила реплика Весельницкой:
- Вообще сладкого не ем. Тем более шоколад. Фигуру портит. И зубы.
Резников и Сотников не нашли, что на это сказать, и просто молча сверлили друг друга взглядом, далеким от обожания.
Примерно через полчаса Резников надумал уходить. Дмитрий обрадовался, но уже через минуту безнадежно упал духом.
- Плесни-ка и мне чуть-чуть, Ириша, - попросил Резников. – Для сугрева. Озяб я что-то.
- Греться надо по-другому, - хихикнула Весельницкая и прямо на глазах у ошеломленного Дмитрия игриво ухватила борца за зад. Тот мгновенно замаслился. Этот жест не мог обмануть Сотникова – он совершенно точно знал, что она имела в виду вовсе не рюмочку коньяку.
 Раздавленный и понурый, Дмитрий скомкано попрощался (разумеется, его никто не услышал) и выскочил из гримерки. Нетрудно было догадаться, чему Ирка с ее дружком посвятят ближайшее время. Уж не распевкам, господа, это точно!
 Чтоб тебе пусто было, халтурщик очкастый! Только мозги людям пудришь.

                *   *   *   
Когда поздним вечером того же дня в квартире раздался звонок в дверь, Сотников удивился. Он посмотрел на часы. Почти полночь.
Кого это принесло?
В дверь снова позвонили. И еще раз.
Дмитрий никого не ждал. Он читал какую-то фантастическую муть, странный рассказ под названием «Долгая ночь». Какую только ерунду не сочиняют в наше время – оборотни, полнолуния, прочая мура… Ничего более глупого он в жизни своей не читал. Откуда в нашей жизни оборотни? Почему это какая-то болезнь, которая передается от родителей детям? Что за ересь? Как она могла прийти  в голову автору? Потом он задремал на диване перед телевизором и смотрел какой-то смутный сон, когда услышал голос Ирины. Он мгновенно очнулся. Нет, конечно, она не вошла сюда, в его квартиру. Голос ее звучал по телеку. Шла одна из тех вечерних передач, которую днем никто смотреть не будет. Рядом с ведущим сияла Весельницкая, хорошо поставленным голосом говоря:
- Нет, вы знаете, я не очень это люблю. Я сама по себе очень эмоциональный, ранимый человек, и это мне не может нравиться ни под каким видом…
Что за тема обсуждалась, Дмитрий так и не понял. Но после этих слов усмехнулся. Ранимостью Ирина Весельницкая могла посоперничать разве что с только  пообедавшим африканским крокодилом. Такие сложные чувства были ей несвойственны. Сотникову не раз доводилось слышать, как поклонники восторгались удивительно выдержанной манерой Иркиного исполнения, тем, как она утонченно держится на сцене и общается с прессой. В такие моменты он думал про себя: видели бы вы, как ваша утонченная звезда хлещет джин прямо из горлышка или в одном халате травит похабные анекдоты. Как одно с другим увязывается? Да очень просто,на самом деле. Однажды Дмитрий спросил у Ирины, не страшно ли ей выходить на сцену, не пугает ли такое количество народу? Она вытаращилась на него. "Чего бояться-то? Пою хорошо, все меня любят, люди в зале мне не враги". А мысль, что она может спеть плохо, даже и не посещала ее голову.
Мысли такого рода начали уносить его в дремоту, а тут этот звонок. Нехотя поплелся он открывать, по дороге гадая, кому могло приспичить нанести ему визит в такой час. Может, из соседей кто? Наверняка этот орангутанг с четвертого, который вечно клянчит спички и мелочь «до получки», да еще и выбирает самое неподходящее время. Черт бы вас всех побрал, ни днем, ни ночью покоя нет. Должен же человек когда-нибудь отдыхать?! Недовольно сопя, Сотников отпер замок и открыл дверь.
 На пороге стояла Ирина Весельницкая собственной персоной и, увидев ее, Дмитрий обомлел: она была красива, как никогда. Он настолько не ожидал ее увидеть и настолько обрадовался, что даже дыхание сперло. На ней были джинсы и короткий темно-синий свитер, ничего особенного и ничего общего с ее кричащими нарядами, в которых она любила выступать, но на ее стройной фигуре все это смотрелось невероятно сексуально. Создавалось впечатление, что, несмотря на простоту костюма, она подбирала одежду очень тщательно и продумано. Чтобы произвести впечатление. Чтобы понравится… ему?
  Она стояла, опустив голову, с ее темных прядей стекала вода: на улице лил дождь. Присмотревшись, Дмитрий заметил, что она вся мокрая. Получается, мчалась сюда среди ночи и под проливным дождем? Очень на то похоже.
 Весельницкая молча смотрела на него. Ее взгляд как будто прикипел к лицу Дмитрия. Он не был изучающим, вопросительным или тревожным. Он ГОРЕЛ. Горел так, как и представлял Сотников тысячи раз в мечтах. Ее глаза показались ему какими-то угасшими, больными. Они укрылись в пещерах глазниц как два дракона и выглядывали оттуда с лихорадочным блеском.
Кап-кап-кап. 
С нее текла вода. Эта вода и привела Сотникова в чувство.
- Ира, ты? – он широко раскрыл глаза. – Что-то случилось?
Весельницкая шагнула к нему и без лишних слов принялась душить жарким поцелуем. Дмитрий едва не свалился от изумления. Она поцеловала его еще раз, настойчивее, крепче.
Невероятно!!! – думал Сотников. Сработало! Магия действует. Она - моя!
Ирина обхватила его шею горячими руками и снова привлекла к себе, поцеловала. Часы высветили ровно двенадцать часов. Ну вот, почти как в сказке, пронеслось в голове у Дмитрия. Прекрасный принц, вот кто я такой. И моя принцесса уже будит меня поцелуем. Я могу узнать, чем продолжается сказка, когда перевернута последняя страница и падает занавес.
 Когда их губы наконец разомкнулись, дышать обоим было тяжело.
- Я хочу тебя, - прошептала Весельницкая, прижимаясь лбом к его лицу. Влажные волосы мягко щекотали ему щеку. – Прямо сейчас.
 Дальнейшее он помнил плохо – кажется, они так и не добрались до кровати. До нее оказалось дальше, чем он рассчитывал. Вот это да. Невтерпеж так невтерпеж! Все правильно очкарик-ведьмак сказал: животная страсть… Но страсть – это же замечательно!
 Однако Сотников не мог избавиться от странного ощущения. Вроде бы все чудесно, но… словно не с ним она. Словно очень-очень далеко, а все происходящее ему только грезится. Ирина неотрывно смотрела ему в лицо, в ее темных глазах не было ни сладострастия, ни животной похоти, ни даже намека на получаемое удовольствие. В самый главный момент между ее зубов просочился не то тихий вздох, не то шипение – и все. Сотников был слегка раздосадован – все-таки он старался, на всю, можно сказать, выкладывался. Впрочем, внутренне он ликовал, и ничто не могло помешать ему очутиться на верху блаженства.
 Весельницкая, напротив, не демонстрировала никаких эмоций. Ее лицо не выражало ровным счетом ничего. Только под утро, сквозь полусон, Дмитрий услышал, как она тихо пробормотала:
- Как я здесь оказалась? Что ты со мной делаешь?...
Без неги, совсем не томно. С искренним недоумением…
Сотников не понял, что она имела в виду, но решил, что это что-то вроде комплимента, и загордился. Потом она беспокойно металась из угла в угол по комнате, много курила, дергала себя за волосы и вообще выглядела очень странно. Вид у нее был растерянный и пристыженный. Она и впрямь была похожа на заколдованную принцессу из сказки.
- Ирочка, не ходи босая по полу, он холодный, застынешь еще, - расслабленно проговорил Дмитрий, бросив на нее сонный взгляд из-под полуприкрытых век. – Успокойся, милая, ложись-ка сюда…
 Весельницкая как будто не слышала. Ее глаза по-прежнему оставались пустыми, теперь в них светилось какое-то нездоровое возбуждение. Она косилась на окно, нервно вздрагивала, еще курила, а едва забрезжил рассвет -  и вовсе смылась, стараясь не греметь замком. От нее остался только сигаретный дым и забытая в спешке сережка.
 Но Сотников не огорчался. Он знал, что она вернется.

                *   *   * 
И как в воду глядел. Через два дня Ирина отменила все свои репетиции, собрала вещи и переехала к Сотникову. А еще через день, к великой радости Дмитрия, скандально разругалась со своим хахалем-атлетом, на что, как водится, немедленно отреагировала пресса и всевозможные СМИ. Разрыв знаменитой певицы с не менее знаменитым спортсменом вызвал настоящий ажиотаж не только в желтых изданиях. Поклонники с обеих сторон устраивали драки, особо ретивые попадали на ток-шоу средней руки, где делились своими мыслями на этот счет с ведущим и зрителями. После ссор, ругани, взаимных оскорблений, поливаний друг друга соком и других атрибутов цивилизованной дискуссии они приходили к выводу, что Весельницкая просто не в себе и вообще круглая дура. Резников предпочитал общаться с «носителями свободы слова» исключительно на языке жестов – приличных и не очень, в первую категорию обычно входили пинки, а во вторую – средний палец, так что от него никаких подробностей получить не удалось. Сама Ирина на журналистов не реагировала. Таким образом шумиха, вместо того, чтобы улечься, с каждым днем разгоралась все больше. Истерика дошла до того, что один из фанатов Весельницкой, взбалмошный молодой человек с лицом, которое могло быть результатом четырех поколений родственных браков, пообещал прыгнуть с двадцатиэтажной новостройки, если она не расскажет истинную причину расставания с Резниковым. Пламенный монолог был старательно заснят «Первым» каналом и показан в самое эфирное время – между популярной программой о народном самолечении и трехчасовым судом. Телевизионщики довольно потирали руки – скандал вышел знатный. Молодой идиот уже сидел на крыше своего «поста», оставалось только дождаться, пока он надумает сигануть, и заснять это в самом выгодном ракурсе.
 Несмотря на такое положение дел, Сотников был на седьмом небе: все складывалось по самому радужному сценарию, какой он только мог себе вообразить. Вот, понимаете, что значит быть хозяином своей жизни!
Только один момент не давал ему покоя и сильно тревожил. И связано это было вовсе не с истеричным придурком или сенсациями СМИ…


- Ой! ОЙ! Моя голова…
Сотников перестал выдвигать ящики в поисках чистого полотенца и обернулся: пошатываясь и держась за голову, в кухню вошла Ирина. Выглядела она неважно – лицо опухло, как всегда после пьянки, глаза были больные и красные. Она болезненно жмурилась и опиралась о стенку.
- Ирочка, ты же обещала… - с мягким упреком сказал Дмитрий, доставая из шкафчика кофемолку и банку с кофейными зернами.
Весельницкая приоткрыла посоловевшие глаза.
- И без тебя тошно, - слабым голосом проговорила она. – Минералка какая-нибудь есть?
- Садись, я тебе лучше кофе сварю.
- Не хочу. Жарко.
Трясущимися пальцами певица принялась открывать бутылку с водой. Бутылка не поддавалась. Сотников взял у нее бутылку и быстро открыл. Она неуверенно опустилась на стул. Дмитрий налил ей нарзан в стеклянную двухлитровую пивную кружку. Весельницкая большими глотками опустошила ее, после чего сложила руки на столе и уронила на них голову. Зрелище было довольно жалкое.
По телевизору как раз закончился выпуск новостей. Дмитрий пощелкал каналы и вдруг воскликнул:
- О, смотри-ка, тебя опять показывают!
По центральному телевидению шла дежурная утренняя передачка о здоровье. Ведущий бодро рассказывал, почему нужно делать перед сном индийскую гимнастику и какую именно пользу могут принести глазки картошки. Потом он представил специальную гостью программы – Ирину Весельницкую. Студия зашлась аплодисментами. Весельницкая в телевизоре, с тщательно уложенной прической, красивым макияжем, в стильном платье, ослепительно улыбалась и махала с экрана самой себе, бледной, помятой, валяющейся на столе и совершенно на себя не похожей.
- Нужно всегда следить за своим здоровьем, - делилась своими измышлениями с телезрителями Ирина. – Я предпочитаю вести здоровый образ жизни и следую ему, несмотря на мой график…
Студия вновь разразилась рукоплесканиями.
Весельницкая подняла голову и сощурилась. Она долго пялилась на саму себя мутным, затуманенным взглядом, явно не понимая ни слова из того, что говорилось.
- Правильно… сельдерей… - пробормотала она наконец. – И петрушка… Ага…
 Глаза ее бессмысленно блуждали. Дмитрий подумал, что надо бы уже начинать действовать.
Ирина потянулась к стоящей на подоконнике недопитой бутылке «Столичной».  Подержала ее в руке, рассматривая со своего рода академическим выражением. Потом налила рюмку до краев.
- Не смей пить! – всполошился Дмитрий. – Тебе еще репетировать сегодня, завтра фонограмму записываем.
- Да пошел ты.
Весельницкая одним махом выплеснула содержимое рюмки себе в рот. Рюмка пошла плохо, сразу видно – она закашлялась, но тут же налила еще одну. С вызовом опрокинула. На пустой желудок забирает лучше, Ирка это знает и стремится к этому. Дмитрий тоже это знал, но предотвратить не успел.
- Не указывай мне! – ощерилась Ирина. Ее темные глаза стали какими-то водянистыми.– Хочу пить – и буду. Ты кто вообще такой? Муж? Вот и не лезь! Я Весельницкая, меня каждая собака в стране знает, я такие бабки зашибаю и… и…
  Чем больше Весельницкая напивалась, тем больше взыгрывал ее гонор; вот и сейчас похмелье, выпитая с утра водка и возмущение ударили в голову и начали победное шествие по ее мозгам, с каждой минутой отвоевывая все большую и большую территорию.  Пьяная Весельницкая пыталась строить из себя диву первой величины, великую, неповторимую и непревзойденную.
- Если я уже сейчас такие сборы делаю… то через десять лет что будет? – несло дальше Ирину. – Когда я в самом начале… такая… жизнь в самом разгаре, а я уже… знаменита… Так что не лезь…
 Сотников взял кофемолку и как ни в чем не бывало занялся делом. Пока варится крепкий кофе, нужно оттащить больше похожую на похмельного суслика Ирку в ванную и засунуть ее под контрастный душ. Сначала кипяток – потом ледяная, потом снова кипяток – и снова ледяная. В сущности, план действий довольно прост.
 Кивая и примирительно улыбаясь, Сотников деликатно взял Ирину под локоть.
- Да-да, ты права, Ириша. Права. Пойдем душ примем, а? Прохладненький, освежающий. Вдвоем. Пошли?
 Весельницкая минуту фокусировала на нем взгляд, затем замотала головой и важно сказала:
- Ты мне зубы не заговаривай. Ты мне не указ. И я начхать хотела…
Язык у нее заплетался, говорить ей было трудно, и на что именно она начхать хотела – так и не прозвучало. Голова Ирины устало свесилась на грудь.
- Пошли, пошли, - Сотников рывком поднял ее на ноги.
В конце концов ему удалось затащить в душ вяло сопротивлявшуюся Ирину. Сам Дмитрий разделся и тоже залез под прохладную воду.
 Так проходило почти каждое их рядовое утро. Это и был тот самый момент, который единственно серьезно беспокоил Сотникова. Ирка всегда любила «расслабиться» и как следует поддать, но раньше она всегда знала меру и никакая вечеринка не могла надолго вывести ее из строя. Однако теперь она пила «по-настоящему». Дмитрий все реже видел ее трезвой. Она накатывала с утра – «чтобы взбодриться», и днем «для формы», и на сон грядущий – «чтобы спалось крепче». Возможно, для кого-то хорошенько «вдарить» среди дня и было вполне себе нормой, но для Ирины нормой не было. Каждый раз, напившись, она божилась, что больше в рот спиртного не возьмет, но все повторялось через два-три дня. Она утратила интерес ко всему, кроме двух вещей: алкоголя и Сотникова. Даже музыка больше не вызывала у нее никаких эмоций. Порой, выпивая вместе с ней, Дмитрий замечал, как Весельницкая с тягучей, почти звериной тоской косится в окно. С ней происходило что-то непонятное, но в те светлые моменты, когда она бывала трезва, Сотников был доволен как слон. Сплошной медовый месяц. Весельницкая стала совсем ручной. Она хотела быть с ним всегда, в любое время и в любом месте; как не без удовольствия отметил Дмитрий, она даже находиться с ним на расстоянии не могла. Если они сидели в разных концах комнаты, Ирина бессознательно, метр за метром, передвигалась ближе и ближе к нему, пока не оказывалась почти вплотную. Ее влекло к Дмитрию каким-то неведомым магнитом. Изредка, помимо слепого обожания, в ее глазах сквозило недоумение и растерянность. Она как будто не понимала, что с ней происходит и явно порывалась уйти, но, конечно, ей это не удавалось. Сотников видел это, но не придавал никакого значения. Она была с ним и в целом мире видела только его одного. Дело оставалось за малым – держать от нее на запоре спиртное, и все. На свои тусовки, где можно было без проблем получить выпивку в неограниченном количестве, она сама перестала ходить. Ирина вообще с большой неохотой проделывала все то, что еще недавно было для нее так же легко, как дышать. И во многом Дмитрий был этому рад.
  Он незаметно поворачивал ручку крана, делая воду все более холодной, пока наконец ему не показалось, что взгляд Весельницкой стал более осмысленным, а голос – твердым. Сам он уже давно замерз и порядком окоченел, но мужественно терпел холод.
  - Все, - радостно сказал он, растирая ее махровым полотенцем. – А теперь пойдем, Ирусь, кофе выпьем. Надо согреться, а то простудимся.
 Ее глаза прояснились и, как всегда при виде него, стали плотоядно поблескивать. Весельницкая хихикнула, облизнулась и  игриво обхватила его за талию. Сотников заулыбался.
  Через полчаса Ирина, заметно посвежевшая и повеселевшая, сидела на кухне, закутавшись в теплый махровый халат, и пила вторую чашку кофе.
- Ира, нужно порепетировать сегодня, - напомнил Дмитрий.
- Да-а? – пропела Весельницкая, округляя глаза и хлопая ресницами с выражением профессиональной брачной аферистки.
- Репетировать новую песню. Ты помнишь? – терпеливо сказал Сотников.
- Ну.
- Членораздельно говори, пожалуйста. Твоя новая песня – ты что, забыла?
 Весельницкая смотрела на него, явно не слыша, в ее взгляде светился восторг и удивление одновременно. Так было всегда – она не спорила с ним, но говорить с Иркой о чем-либо было совершенно невозможно.
- Для тебя – какую хочешь песню, Димочка, - промурлыкала она. – Что хочешь спою. Все для тебя сдела-аю…
Она поставила на стол пустую чашку, патетически прижала руки к груди и затянула «Иду за тобой до скончания века» - один из своих хитов, побивший все рекорды популярности в прошлом месяце. Даже сейчас голос ее звучал удивительно красиво. Закончив, Весельницкая взглянула на Дмитрия с такой слезливой нежностью, что у того свело желудок.
- Видишь, как я тебя люблю, милый, - сказала она отепленно. Ее мягкий голос обволакивал. – Я тебе всю жизнь петь буду… и все, что хочешь, сделаю…
Сотников хотел что-то сказать, но Ирина неожиданно вскочила, словно озаренная гениальной идеей, выбежала на балкон и, разбросав в стороны гантели и лыжные палки, к полному ужасу опешившего Дмитрия сделала на перилах стойку на руках. Согнутые в коленях ноги повисли над семиэтажной бездной.
- Вот как я тебя люблю! – заорала Весельницкая. – Слушайте! Все слушайте и смотрите, как я люблю Диму! Меня прет от него!
Кто-то во дворе испуганно вскрикнул.
- «Скорую»! Полицию! Девушка! Девушка, вы разобьетесь!
Сидящие на скамейке подростки с пивом одобрительно засвистели и принялись аплодировать, явно поощряя Весельницкую свалиться вниз и порадовать скучающих деток новыми впечатлениями.
Жизнь во дворе мигом закипела.
Сотников бросился оттаскивать «прущуюся» от любви девочку Иру, и весьма вовремя: левый локоть у нее уже ходил ходуном, и в один страшный миг Дмитрию показалось, что она упадет.
- Весельницкая, ты совсем спятила? – сердито спросил он. – Не на сцене же!
Весельницкая не стала делиться с ним своим мнением на этот счет. Она улыбалась какой-то детской улыбкой. Глаза у нее стали совсем стеклянными, а в зрачках разве что розовые мультяшные сердечки не появились.
Сотников глянул вниз, во двор.
Молодая женщина с коляской стояла, держась за сердце. По ее белому как молоко лицу было видно, что ее тоже впечатлила утренняя Иркина гимнастика.  Дедок у старенькой красной «Таврии» качал головой и тихо матерился. Две девочки лет шести застыли с глазами по пять копеек. Только шпана у подъезда осталась довольна выступлением и зашумела еще громче прежнего.
- Ну нифигасе, - лениво протянул пацан с лавки.
- Пьянь! – кричал кто-то резко и сорвано. – Алкашня проклятая! Понапиваются и черт-те что вытворяют!
- Так прет же ее, теть Зин, - рассудительно отвечал пацан под смех приятелей. – Это причина уважительная.
- Я тебе уважительную причину!...  Молодые же, а занимаетесь всякой дурью и гадость эту хлещете!... Хочешь потом вот так с балкона прыгать? Отец-то знает?...
 Мальчишка сказал что-то, компания вновь захохотала. Завязалась перепалка, но о чем именно – судить было трудно, поскольку Сотников поспешил захлопнуть балконную дверцу.
- Ир, о чем ты думаешь? А если бы упала? Или тебя узнают? Что о тебе будут думать? Такая певица известная, артистка такая, и позволяет себе полураздетой стоять на руках на балконе и вопить всякую чушь. Нельзя так, Ирочка, у тебя же имидж.
Она кивала, соглашалась, но глаза ее оставались такими же пустыми…

К половине второго, когда Сотников и Ирина, которая все- таки потащилась нехотя на репетицию, садились в такси, Весельницкая вполне держала себя в руках. Улыбающаяся, с макияжем, одетая с иголочки, она уверенно держалась на ногах, а взгляд ее был безотрывно прикован к Дмитрию. Пропустив Ирину вперед, Сотников окинул ее сытым взглядом и улыбнулся как кот перед миской с молоком. «Какая она у меня красивая, - думал он. – И талантливая. И – моя! Ничья, только моя! Полностью! Она никуда от меня не уйдет. Никогда». Он был бы очень удивлен, если бы узнал, что водитель такси, глядя на них, искренне поразился, почему у этой усталой, замученной, истощенной дамочки с запавшими больными глазами такой пустой, безжизненный, потухший взгляд и придурковато-сентиментальное выражение лица.

                *    *   * 
А еще через месяц шумиха взлетела просто до небес. Мало того, что известие о новом любовнике Весельницкой, который, как выяснили вездесущие журналисты, и был главной причиной всех странных выходок певицы, стало всеобщим достоянием – люди вообще охочи до таких новостей. Злые остряки рассказывали о них анекдоты. А причиной всему стал маленький неприятный инцидент, заключавшийся в том, что этот самый любовник скоропостижно скончался. Собственно, именно благодаря этому все и выплыло наружу.
 Наверное, лучше будет воспользоваться выдержками из одной ехидной статейки, вышедшей на следующий же день после случившегося. Статья носила немного вычурное название «Сраженный любовью». Впрочем, в то время любое уважающее себя издательство считало своим долгом влепить в свежий номер эту скандальную историю, озаглавить которую можно высказыванием «и смех, и грех».

 «Сладкоголосая Ирина Весельницкая продолжает радовать своих фанатов не только новыми синглами, но и грандиозными скандалами. Весельницкая, непостоянство которой уже успело войти в поговорку не только в шоу-бизнесе, никогда не делала секрета из своей личной жизни. Всем нам прекрасно известно о череде ее скандальных похождений, самым ярким эпизодом  которых стал недавний роман с подающим надежды спортсменом-тяжелоатлетом Иваном Резниковым. Но не так давно певица порвала с ним без объяснения причины. Как оказалось, ради своего  очередного возлюбленного. Однако кто мог предположить, что новое увлечение обернется для звезды нашей эстрады настоящей трагедией?»

 Далее следовал подробный перечень любовных связей певицы, развернувшийся на целых две страницы. Автор не забыл снабдить каждую интрижку довольно язвительным комментарием. Перейдем сразу к главному:

«Утром шестнадцатого марта в дежурной части раздался звонок. Звонили соседи некого гражданина Сотникова – как выяснилось, он и был новой пассией Весельницкой. Из квартиры, по их словам, доносилось невнятное, но устрашающее вытье. Соседи позвонили в дверь. Долгое время никто не открывал. Пришлось взламывать дверь – ситуация явно была не рядовая. Нашим корреспондентам удалось пообщаться с очевидцами произошедшего и получить эксклюзивные сведения из первых рук.
  «Там у них часто что-то гремело, - рассказывает Наталья Степанова, соседка Сотникова. – Пили, наверное. Хотя я бы не сказала, что Дима любил выпить. Нормальный был парень, тихий, вежливый. Мы и не подозревали, что он с Ириной Весельницкой живет. Это, наверное, она и бузила там у него».
 «Испорченная девчонка, - рубит сплеча Зинаида Васильевна. – Я, конечно, и не знала, что это Весельницкая – не больно-то она на себя из телевизора похожа. Видела я ее пару раз. К Димке-то приходила. Переехала к нему. Поддатая всегда ходила. И глаза у нее такие были… ну, думаю, с наркоманкой спутался. А жаль, хороший парень был, воспитанный, интеллигентный. Всегда поможет, и в аптеку сбегает, если что. А она? Какая-то дерганая, орала среди ночи матом, шумела, ходила полуголая… Говорила с ошибками еще. Словом, ужасная девица. Я еще думала, что он в ней нашел? Не пара она ему. Я так и думала, что доведет она его до беды. Даже не верится, что это Ирина Весельницкая. А я еще восхищалась ей, по телевизору такая утонченная, красивая, талантливая девушка… Я считала ее замечательным представителем нашей молодежи. А эта ее выходка на балконе… Я хотела вызвать санитаров. А она не наркоманка, вы не знаете случайно?»

Столь милое лирическое отступление вызвало у автора целый фонтан едкого сарказма по поводу неожиданного буйства «испорченной девчонки» и немедленное согласие с невинным предположением очаровательной пенсионерки.

 «Дверь взломали, - делится своими воспоминаниями Николай Иванович. Именно он и предложил ломать дверь квартиры. – А там – батюшки! – стоит Весельницкая, как есть! Я же ее только по телевизору раньше видал… Стоит вся бледная, в одеяло обвернутая, трясется, глаза ненормальные. «А там… он там… а я… а он…» Сказать толком ничего не может, трясет ее». – «Она показалась нам тихопомешанной, - добавляет Зинаида Васильевна. – В комнате на полу лежал Дмитрий, в чем мать родила, и когда мы пришли, он не дышал. Она подвывала как собака и ходила вокруг него. Совершенно невменяемая, нас как будто и не замечала, только выла и дергала себя за волосы. Наркоманка, я же говорю. Вы там… проверьте ее. Все это очень серьезно. Я не шучу ».
 На место выехала группа. Как установили медики, мужчина скончался в самый что ни на есть пикантный момент. Не выдержало сердце. Любовные утехи с Ириной закончились для него очень и очень трагически.
 Весельницкую забрали в участок, но ничего по делу она рассказать не смогла.
«Да ничего она нам толкового не сказала, - говорит дежурный полицейский, с которым побеседовали наши репортеры. – Не в себе она была. Твердила только: «Не понимаю. Не понимаю. Не понимаю!»»
 Позже нам удалось задать пару вопросов самой Ирине. Вот все, что она нам сказала:
«Я не помню, как жила последние два месяца. Просто – провал. Ничего не понимаю. Это так ужасно».
Пока рано судить, как скажется эта история на ее будущем. С уверенностью можно сказать только, что проблемы с законом певице не угрожают.
Как сообщает компетентный источник, Весельницкая и ныне покойный Дмитрий Сотников были знакомы еще давно. Между ними был роман, и, насколько нам известно, еще в то время, когда Ирина не была известна. Что заставило певицу внезапно бросить все, в том числе и сцену, и вернуться к давнему воздыхателю – загадка для всех. Во всяком случае, для этого не было никаких предпосылок. Возможно, это очередная эпатажная выходка звезды, но на этот раз все обернулось очень серьезно.
Вот как прокомментировал эту историю Вадим Димберт, финалист последнего сезона Битвы экстрасенсов:
- Конечно, я слышал об этом… Сочувствую Ирине, ведь мы с ней знакомы… Страшная история. Мне совершенно очевидно, что на нее навели порчу. Многие ей завидуют… Скорее всего, в дальнейшем Ирину ждут только неудачи – все это следствие порчи. Ее нужно срочно снимать.
  Сбудется ли предсказание Вадима, мы сможем увидеть очень скоро, ведь буквально на днях выходит новая композиция Ирины «Облака мечты», которой критики предсказывают ошеломительный успех…