Переезд, конфликт с тестем, новые переезды

ПЕРЕЕЗД,
КОНФЛИКТ С ТЕСТЕМ,
НОВЫЕ ПЕРЕЕЗДЫ

1.
Институт окончен. Отъезд из Рубежного.

После моего возвращения домой с майской сессии 1978 года я подключился помогать любимой жене в работе над её дипломной работой. Разумеется, помощь эта была весьма ограничена и касалась лишь её чертежей. Но эта тему Лию очень волновала. Особенно требование к дипломной работе, чтобы все детали на чертежах были обведены чёрной тушью. 
Это требование очень сильно расстроило Лию, и она уже хотела писать домой письмо с просьбой о высылке денег, чтобы можно было заказать такие чертежи специалистам в нашем местном проектном институте.
Но я потренировался обводить тушью нарисованные мной на черновике детали и Лия признала, что можно мне доверить сами чертежи. За несколько вечеров я не спеша проделал эту работу, столь важную для моей любимой жены.
И Лия потом ещё долгие годы с удовольствием вспоминала, как мы вместе дружно работали над её дипломной работой.
Защита прошла у неё успешно, как и сдача госэкзаменов.
И вот получен долгожданный диплом, - институт окончен. Радость была великая у всех нас, близких Лии людей. А больше всего, разумеется, у неё самой.
В жизни нашей наступал новый этап – надо было уезжать из Рубежного. С работой в местной городской газете у меня не получилось. К моему удивлению редактор забраковал почти все написанные мной с великим трудом очерки. Опубликовал лишь один. В штат он меня взять пока отказался и предложил поработать внештатным сотрудником газеты. Но от такого предложения уже я отказался, решив, что просто не создан для газетной работы.
И лишь через годы, поработав в селидовской городской газете, я понял, что просто не было воли Божьей оставаться нам в ту пору в Рубежном. Поэтому и не получилось у меня тогда нормального сотрудничества с рубежанской городской газетой.
Лия уехала в Новогродовку в конце июня, а я остался ещё на несколько дней. С помощью друзей погрузил и отправил багажом наши вещи к Лииным родителям. Потом сдал хозяйке квартиру, где мы прожили с Лиечкой в любви и заботах первые годы нашей семейной жизни.
Попрощался с матерью и сестрёнкой, с друзьями и с городом, где прошли мои детство (начиная с четырёх лет), юность, ранняя моя молодость. Здесь я встретил свою истинную любовь. Отсюда я уезжал женатым человеком и отцом нашего первого с Лией сына, - Эдуарда. Что нас ждало впереди я, естественно, не мог знать, но верил, что всё будет нормально, всё будет хорошо.
В первых числах июля (второго или третьего, точно не помню) 1978 года я уехал из любимого своего города Рубежное. Название его мне всегда очень нравилось своей таинственной значительностью, загадочностью и даже мистичностью. Уехал из нашего прекрасного Рубежного вслед за любимой своей женой к нашему новому месту жительства.

2.
Угрозы с поднятым над головой топором.

Устроился я на работу в Новогродовке на местный машиностроительный завод электросварщиком. У меня был третий разряд электросварщика, полученный ещё в учебном комбинате Гидростроя города Набережные Челны осенью 1971 года.
Проверив мои способности в электросварочном деле, меня взяли во второй цех на сборку каркасов для газовых водонагревательных баков. В ту пору они носили название АГВ - автоматический газовый водонагреватель. Внешне были очень похожи на газовые титаны, которые в 60-е и 70-е годы ставили в большинстве пятиэтажек Советского Союза.
Однако, наши АГВ были прогрессивнее старых титанов ибо в них использовалась автоматика. Использовали их для обогрева частных домов и иных небольших по площади строений во всех республиках тогдашнего Советского Союза.
Ныне потомками тех водонагревательных баков являются известные в Украине и за её пределами водонагревательные котлы марки «ДАНИ», которые делают на том же Новогродовском машиностроительном заводе.
Лию взяли в этот же цех лаборантом химлаборатории отделения гальваники. Но не успели мы прожить у Лииных родителей и двух месяцев, как нам срочно пришлось искать новое место жительство.
Дело в том, что Лиин отец частенько приходил после работы выпивши. К сожалению, в таком состоянии он становился весьма агрессивным и вымещал свою агрессию, в первую очередь, на собственной жене.
Спал Кирилл Кузьмич в летней кухне, а мы с Лией и Эдиком в доме. Здесь же в доме часто спала и Мария Петровна, Лиина мать.
Придя поздно вечером, а то и ночью домой, пьяный тесть начинал искать тёщу, чтобы высказать ей свои очень важные претензии. Нередко он вламывался к нам в дом с топором, ища жену. На наши с Лией просьбы не шуметь и не будить спящего Эдика, следовали злобные и агрессивные угрозы с поднятым над нашими головами топором.
Если бедная Лия была привычна к подобным семейным конфликтам, то для меня всё это являлось полной дикостью. Мария Петровна, обычно старалась увести разбушевавшегося мужа из дома в летнюю кухню, а сама, если удавалось, привычно спасалась бегством. Но нередко ей серьёзно доставалось от кулаков озлобленного мужа, которого она сама же иной раз доводила до белого каления своими вроде бы справедливыми, но в то же время раздражающе занудливыми попрёками.
Тем не менее, мы с Лией всегда жалели Марию Петровну и решили после очередного дикого «концерта» тестя, что в следующий раз, когда возникнет конфликт, мы обязательно должны заступиться за бедную тёщу. Часто ведь пьяный тесть уже приходил агрессивным и первым нападал на жену. Да и вообще мы настроены были потребовать от тестя прекращения подобных, никому не нужных «концертов», от которых когда-нибудь мог получить сильный испуг и наш малый сынишка Эдик.
Лия по опыту знала, что наше вмешательство в конфликт может очень серьёзно обострить его. Поэтому она принесла к нам в дом кочергу, - их было несколько в доме и в летней кухне. Мы всё-таки надеялись, что наше решительное вмешательство способно встряхнуть Кирилла Кузьмича и вынудить его прекратить никому не нужные злобные сцены постыдных, всех унижающих ссор.

3.
Перевоспитание тестя не удалось. Наше выселение.

Ждать, к сожалению, пришлось недолго. И вот, когда в очередной раз Кирилл Кузьмич пришёл поздно вечером с работы пьяный и начал во дворе терроризировать бедную свою жену, я вышел из дому и попросил его не обижать мать и не устраивать скандалов.
Разумеется, реакция пьяного хозяина не была радостной. Злобно взревев, он побежал в летнюю кухню и выбежал из неё с кочергой. Перехватив занесённую над моей головой кочергу, я начал выкручивать её у тестя, сильно оскорблённого моим замечанием. Замечание это не погасило конфликт, а лишь обострило его, сделав тестя ещё более агрессивным.
Из дому выскочила с кочергой Лия.
Вначале она только кричала отцу, чтобы прекратил этот скандал и шёл спать, грозя вызвать милицию.
Но конфликт принял новый оборот, когда в горячке борьбы за кочергу я ударил тестя кулаком в лицо. Кулак мой отскочил от головы тестя, не причинив ему вреда. Но я уже понял свою ошибку и пожалел о своём глупом поступке. А тесть после этого воспылал «праведным» гневом, возомнив теперь себя жертвой, а не виновником конфликта.
Он тут же ударил меня ногой, норовя нанести удар между ног. Я успел слегка увернуться и ослабленный удар пришёлся в бедро правой ноги.  Этот его поступок не на шутку рассердил Лию и она от уговоров перешла к делу: начала бить озверевшего отца кочергой по голове, по руке, - по чём попало.
Отцовский удар ногой по мужу напомнил Лии и подобный удар по ней самой. Ей было тогда лет 15-16. Защищая мать в одной из драк с пьяным отцом, она получила от озлобленного папаши жестокий удар ногой в живот. Лия отлетела тогда на несколько метров и долго потом страдала от болей в нижней части живота.
Кочерга звенела и отскакивала от головы тестя, которая казалась воистину железобетонной.
Потом, в перерыве между вспышками агрессивного конфликта,  Мария Петровна смазывала йодом мужу ухо, надорванное ударом дочериной кочерги, а также окровавленную руку и слегка пораненную, но отнюдь не пробитую голову.
Слово за слово, конфликт разгорелся опять и нам всем троим пришлось спасаться бегством от разъярённого тестя, схватившего лопату и грозящего поубивать нас всех оптом.
Видя такое беснование мужа, Мария Петровна вызвала по телефону от кого-то из соседей милицию. Милиция приехала и забрала с собой разбушевавшегося не на шутку Кирилла Кузьмича.
Домой Кирилл Кузьмич пришёл утром, когда Мария Петровна заплатила за него штраф и забрала его из местной милицейской кутузки.
Меня поразило, что этот человек вовсе не чувствовал себя виновным в развязанном им, никому не нужном конфликте. Наоборот, он чувствовал себя героем и хвалился, что отсидел в тюрьме срок за драку (хотя на самом деле этого не было) и вообще надувался и всячески пыжился выглядеть ужасным и страшным или, как сейчас говорят, крутым и жутко горьким «перцем».
Я не придавал значения пустым, наивным и по-петушинному угрожающим фантазиям тестя. Хотя был в некоторой степени удивлён их детскостью.
Впрочем, я уже знал о странном характере этого человека и хотел сейчас просто по-доброму помириться с ним. Откровенно говоря я надеялся, что вчерашний конфликт всё-таки чему-то научит этого человека и он прекратит терроризировать свою жену, а также нас с Лией и Эдиком.
Сам я ощущал в определённой степени свою вину за тот свой удар тестя в лицо. А потому попросил простить меня и нас с Лией, за то, что в горячке ссоры ударили его. А затем предложил помириться и впредь не допускать подобных конфликтов. 
Я думал тогда, что, несмотря на все странности своего характера, тесть всё-таки помирится с нами и спишет всё добродушно на действие коварной водки.
Но не тут-то было.
Кирилл Кузьмич заявил, что он не желает с нами жить и так, как мы подняли на него руки и били его, он требует чтобы мы освободили его дом и искали другое место жительство.
Откровенно, говоря я был потрясён таким поведением тестя ещё больше, чем его злобным и совершенно несправедливым конфликтом со всеми нами.
Я попытался взывать к его чувствам любящего деда, зная, что он искренне любит долгожданного внука, но все мои усилия оказались напрасными.

4.

Более того, конфликт оказался глубже, ибо, пройдя через избирательно обидчивое сердце этого странного человека, он имел своеобразное продолжение.
На следующий день, собираясь на работу, я брился электробритвой в летней кухне. Мария Петровна здесь же готовила на электропечке завтрак.
В летнюю кухню заглянул Кирилл Кузьмич с какими-то странными глазами и позвал Лию, которая на веранде резала салат. Потом Лия мне рассказала, что отец завёл её за летнюю кухню и заговорщицким шёпотом начал говорить ей, что он всё понял: коварный Сашка гуляет с мамкой.
Разумеется, Лия не приняла всерьёз этот отцовский бред, хотя и сама бывала иной раз ревнива без серьёзных на то причин. Слава Богу, серьёзных поводов для ревности я ей не давал.
Но глаза, которыми отец смотрел на неё во время сообщения своего великого открытия, запомнились Лии на всю жизнь: это были глаза психически не вполне нездорового человека.
Через пару лет, когда мы жили в заводском общежитии Новогродовского машиностроительного завода, нас с Лией и тёщей пригласил к себе участковый. Насколько мне помнится, фамилия его была Николаенко.
Участковый извинился и сообщил, что хотел бы побеседовать с каждым из нас. Первым пригласил для беседы меня. Сообщил, что поступило заявление Колесникова Кирилла Кузьмича по поводу пропажи у него крупной суммы денег – двух тысяч рублей. В краже денег пострадавший подозревал старшего зятя, старшую дочь и собственную жену, которая жила попеременно то у одной, то у другой дочери, а иной раз и у него, мужа своего, с которым они периодически сходились, а потом опять расставались после очередного конфликта.
Я рассказал участковому о нашем конфликте с тестем двухлетней давности и о том, что после этого он не желает с нами общаться и отвергает все наши неоднократные попытки к примирению. Помнится, тесть даже не отвечал на мои приветствия при наших случайных встречах в городе.
Побеседовав с Лией и тёщей, участковый понял суть происшедшего и, извинившись, только искренне посочувствовал всем нам.
Кстати, деньги те, как признался потом тесть жене, он спрятал в запасную камеру от велосипеда, которую потом кому-то отдал. Спрятал и забыл. А когда вспомнил, было поздно. Друг, получивший в дар «золотую» камеру сказал, что ничего там не было.
А может, и в самом деле не было. Тесть, с той своей манией преследования, одолевавшей его в последние годы жизни, мог перепрятывать своё денежное сокровище по много раз. Пока, в конце концов, и сам мог запутаться и забыть реальное место своего тайника, ибо нередко занимался перепрятыванием своего клада в нетрезвом состоянии.
Я всегда с состраданием относился к любым человеческим немощам, ибо сам с детства прошёл через многие страдания, немощи и болячки. А проблемы психического здоровья у людей вызывали у меня и вовсе особенное сострадание.
И дело здесь не только в том, что у меня была собственная психически больная мать-страдалица.
К сожалению, конфликты между родственниками молодых мужа и жены вообще дело довольно частое в истории всех времён и народов. Поводы к таким конфликтам бывают самые неожиданные. Нередко они вообще основаны на сплетнях и пересудах посторонних людей, которым определённый тип родственников молодых верит с большой готовностью и даже своего рода с неким странным удовольствием.
Иной раз просто оторопь берёт, насколько дикими, а то и вовсе фантастическими могут быть поводы для семейных конфликтов. А часто они вообще вспыхивают на почве заурядных житейских ссор и даже недоразумений, связанных с примитивными чувствами ревности, зависти, осуждения, похоти, а то и откровенной ненависти к кому-то из молодых или их ближайших родственников.
Ибо вообще горько и печально бывает наблюдать всякого рода конфликты между родственниками молодых супругов. Часто такие ссоры и конфликты очень отравляют жизнь молодой семьи, а иной раз и вовсе ведут к её разрушению.

5.
Переезд, благоустройство и новые переезды.


Пришлось срочно искать новое жилище. Одна из коллег по шахтёрскому здравпункту подсказала Марии Петровне адрес пустующей в Новогродовке квартиры на втором этаже старого двухэтажного дома.
Тёща расспросила жителей из соседних квартир и убедилась, что квартира, действительно ничейная.
Я договорился на заводе насчёт грузовика и попросил сварщиков своей смены помочь в переезде. Вместе мы погрузили вещи, перевезли их к нужному дому и перетащили всё это в наше новое жилище.
До позднего вечера я вставлял во входную дверь замок, а Лия вместе с матерью делали в двухкомнатной квартире генеральную уборку. Смывной бачок не работал. Со светом в квартире были проблемы, да и окно в зале было разбито, мы его для начала заложили тряпками, собираясь на днях вставить новое.
Тем не менее, мы были довольны, что можем жить спокойно, не боясь больше новых ночных концертов от неутомимого в этом отношении Кирилла Кузьмича.
Стекло вставил нам плотник с завода, которого пригласила Лия. Выходные мы провели в своём новом жилище, продолжая его активное обустройство. В том числе повесили на окна капроновые шторы, гардины и прочие прибамбасы, названия которых я постоянно путаю.
Однако, на второй или третий день после выходных к нам вечером пожаловала домоуправша с милиционером.
Выразив сожаление, что мы не согласовали с ней вопрос занятия этой квартиры (она бы с удовольствием пошла нам навстречу), домоуправша заявила: квартиру нам придётся освободить. Она, конечно, сочувствует нашим проблемам, но надо понять и её: она ведь не знала, что мы тут поселились молчком и оформила эту квартиру вот этому бездомному, как и мы, милиционеру. Так что теперь он её обладатель, и мы обязаны освободить это жилище для её законного владельца.
Других вариантов со свободными квартирами у домоуправши в данный момент не было, но она предлагала нам периодически заходить к ней или хотя бы звонить по телефону. Как только такой вариант появится, она готова предоставить такую квартиру нам.
Всё было понятно и мы, в общем-то, были не против подобного решения нашей жилищной проблемы. Хотя надеялись на скорое получение места в заводском общежитии.
Впрочем, оба эти варианта были лишь туманными перспективами на будущее, а пока…
Пока же пришлось нам опять заказывать на заводе грузовую машину и искать помощников, чтобы вывезти всё наше добро на следующий адрес временного нашего жилища.
На этот раз таким адресом был посёлок шахты №3. Мы везли наши вещи в дом, где жил мой коллега Володя, младший зять нашего обидчивого тестя. Володя с Людмилой предложили нам пожить у них до той поры, когда решится вопрос с заселением заводского общежития. 
Прожили мы у Володи с Людмилой почти четыре месяца.
Во второй половине декабря Лия получила две комнаты в четырёхкомнатном семейном блоке заводского общежития.
Как нарочно, я опять был на сессии и Лии помогал переезжать зять Володя, муж его сестры Виктор и кто-то ещё из добрых и сочувственных то ли родственников, то ли коллег по заводу.
Мы были счастливы, что имеем, наконец-то, своё первое законное жилище.
Здесь мы и встретили наступление нового 1979 года.
Кстати, материал о том давнем конфликте с тестем написался 18 января 2008 года. В этот день, то есть сегодня, исполнилось 82 года со дня рождения Кирилла Кузьмича Колесникова, Лииного отца. Третьего июля 2008 года будет двадцать пять лет, как он ушёл из этого земного мира в вечность.
И то, что материал о нашем старинном и печальном конфликте написался именно в этот день, я воспринимаю, как покаяние души Кирилла Кузьмича, как его раскаяние в том неприятном для всех нас инциденте. А ещё больше в последствиях, которые он вызвал.
Прости меня ещё раз за всё, чуткая и добрая душа небесного жителя Кирилла, бывшего земного пленника и страдальца!…   

Продолжение следует.