Персональный сюжет
Могла ли предположить специалист по английской литературе, профессор Ирина Влодавская, что судьба уготовила для нее персональный сюжет, перед которыми померкнут иные вымышленные, а ностальгические воспоминания отправят в путешествие, заставив поверить в самое невероятное: ее лучшая школьная подруга Жанна Аршанская, 13-летняя пианистка-виртуоз, шедшая в многотысячной колонне обреченных на смерть евреев Харькова, выжила. Как и ее младшая сестра, 11-летняя Фрина.
«...если забудешь меня, держись!»
...Последний раз Ирина виделась с ними на вокзальном перроне 15 сентября 1941-го года, покидая обреченный на сдачу город и уезжая в эвакуацию. Семья девочек оставалась в Харькове, который уже бомбили. У Аршанских брони не было. Как не было и денег. Единственная ценность - золотые дедушкины часы, но разве память продается? И мы уже не узнаем, от безысходности ли повторял Аршанский-старший фразу о том, что бояться нечего: немцы – культурная нация, подарившая миру великих композиторов, - или действительно в это верил. Впрочем, верил не он один.
Девочки учились в одной школе и подружились за год до войны, придумав себе смешные прозвища. Ирина стала Псиной из-за любви к собакам. Не избавившуюся от детской упитанности Фрину прозвали Пузей. Жанна, с присущей ей самоиронией, именовала себя Жабой. И что с того, что их дружба длилась всего год. Не было тогда у Ирины подруги ближе, да и у Жанны тоже.
А теперь отправимся на ту развилку, где дороги их разойдутся, как потом казалось, навсегда – в осенний Харьков, еще не занятый немцами. Жанна вручает Ирине на вокзале открытку с «грозным» предупреждением: «...если ты меня забудешь, тогда держись.... Целую. Жаба». Сбоку еще приписка: «Привет от меня навсегда. На память от Жабы и Фрины-Пузи». Забегая вперед, замечу, что писавшая «грозное» предупреждение, Жанна, через 70 лет с трудом вспомнит свою детскую подружку, а вот Ирина ее не только не забудет, но и решится совершить в свои 84 года бросок через океан, чтобы увидеться снова.
Ирина будет возить с собой повсюду – от эвакуации из Харькова до репатриации в Израиль - фотографии сестер-Аршанских вместе с открыткой, второпях подписанной на вокзале. Жанна сохранит на память о том времени свои любимые ноты «Фантазии-экспромта» Шопена, спрятанные под пальто при выходе из дома по приказу немцев: она пронесет их через всю войну и увезет на другой континент.
...Следы Жанны и Фрины обрывались в 1941-м. Последний раз сестер Аршанских видели вместе с родителями среди евреев, которых гнали через весь город по дороге смерти. Потом появились слухи, что, якобы, девочкам удалось избежать страшной участи благодаря полицаю, позарившемуся на фамильную ценность Аршанских – золотые часы, и позже сестер, вроде, видели в оккупированной Полтаве, где они играли для немцев в ресторане.
В конце войны Ирина попытается выйти на след Жанны и Фрины через информационный Центр по розыску родных в Бугуруслане, но никаких сведений о них там не окажется. Годы спустя, уже в Израиле, она предположит: а ведь девочки могли оказаться за границей... Отправит запросы в Красный Крест, редакции газет, и вдруг... узнает от своей университетской подруги Ирины Бабич, что сестры Аршанские живут в Америке и обе - известные пианистки.
Хождение по мукам
О том, что происходило с сестрами Оршанскими, остававшимися осенью 1941 года в Харькове, впоследствии напишет в своей книге сын Жанны, писатель и журналист Грэг Даусон.
Его мать выживет благодаря фамильным часам, которыми подкупят полицая, сопровождавшего евреев на окраину города, к расстрельным рвам. Перед тем, как вытолкнуть из колонны обреченных старшую дочь, отец успеет сказать ей: «Делай, что хочешь, только живи!» Жанна доберется с окраины Харькова до своей улицы. Двери первого дома перед ней захлопнутся. Во второй ненадолго впустят, даже покормят, но выпроводят, забрав отцовское пальто, в которое ее укутал Аршанский-старший перед тем, как вытолкнуть из колонны. И только в третьем доме Жанна обретет надежное убежище. Ее приютит семья одноклассника Коли Боганчи. Когда спустя пару дней на улице появится Фрина, Боганчи, не раздумывая, тоже возьмут ее к себе, рискуя быть повешеными за укрывательство евреев. Где младшая сестра находилась эти дни и как ей удалось избежать смерти? Ускользнула ли Фрина из колонны, подобно старшей сестре, или чудом уцелела уже на краю расстрельной ямы – об этом она будет молчать всю жизнь, не рассказывая даже самым близким.
Боганчи будут прятать у себя сестер некоторое время, и это будет известно всей улице, однако никто не выдаст самоотверженную семью. Позже Боганчи придумают для сестер «легенду» и помогут им уехать подальше от города: оставаться в Харькове, где вундеркиндов Аршанских - учениц местной консерватории, выступавших на концертах со взрослым репертуаром, многие знают, слишком опасно...
Отныне Жанна и Фрина, внешне не отличающиеся от своих русских сверстниц, будут представляться сиротами Анной и Мариной Морозовыми, потерявшими при бомбежке мать. Начнутся месяцы скитаний. В Полтаве сестры обретут приют у начальника управы, «из бывших», который, оценив их виртуозную игру и проникшись к ним симпатией, станет их опекать. Но когда однажды Жанна привычно назовет сестру Фриной, вызвав подозрения покровителя, он поспешит отправить их из Полтавы. И снова начнутся скитания, которые приведут их в Кременчуг. Когда по городу поползут слухи, что немцы собираются определять евреев по составу крови, девочки поспешат укрыться в детском доме, где легче затеряться среди других сирот и можно получить хоть какие-то документы.
С этого момента сестер ведет по судьбе талант, но, по-прежнему, под страхом смерти.
...Они обнаруживают в детдоме старое пианино, и, не выдержав долгой разлуки с инструментом, поднимают крышку. Пальцы привычно бегут по клавишам. Директор детдома потрясена. Она тут же вызывает настройщика. Приходит горбун. Закончив работу, недоверчиво смотрит на плохо одетых девочек: это они виртуозы? Но едва Жанна кладет руки на клавиши, сомнения отброшены. Более того, горбун-настройщик устраивает их в группу артистов и музыкантов, выступающих с концертами перед немцами.
Все бы хорошо, но среди артистов есть завистники и антисемиты, и кое-кто уже поговаривает, что Морозовы вовсе и не Морозовы, а скрытые еврейки. К счастью, находятся и защитники, понимающие, какая опасность нависла над девочками, и «подтверждающие», что Морозовы – русские, и они знают их с детства.
К концу войны скитания приводят девочек в лагерь для перемещенных лиц, расположенный в «американской зоне». Начальник лагеря Лари Даусон, любитель классической музыки и брат известного скрипача Дэвида Даусона, очарован их игрой и берет сестер под свою опеку. Узнав, что они - чудом уцелевшие еврейки, потерявшие своих родителей, Лари решает их удочерить и вывезти в США. Но тут возникает препятствие. В «американской зоне» появляются советские офицеры, разыскивающие среди перемещенных лиц «своих» и настойчиво предлагающие им вернуться домой. Жанна готова поехать в Харьков немедленно – другой родины у нее никогда не было, но неожиданно восстает Фрина: «Ни за что!» Позже Жанна скажет: «В войну я спасла выбившуюся из сил сестру, дотащив ее через заснеженное поле на себе до станции, а после войны она спасла меня своим решением ехать в Америку».
Фрина была права. В Харькове их никто не ждал. Родители погибли. Дома нет. Скорее всего, девочки бы там просто погибли. Но они в очередной раз обманули судьбу, выбрав новую жизнь.
В Америке Жанна и Фрина сходу поступают в престижную музыкальную академию Джулиард в Нью-Йорке, становятся известными пианистками, выходят замуж за музыкантов, много концертируют... Забегая вперед, скажу, что недавно Жанна вернулась к игре после десятилетнего перерыва, успешно выступила в свои 86 лет в Калифорнии и готовится к очередному концерту. Университет Атланты присвоил ей почетную степень доктора в области искусств за проявленную силу духа.
Путешествие в прошлое
А теперь вернемся из сороковых годов в наше время, когда взволнованная Ирина Влодавская слышит в телефонной трубке далекий голос с сильно выраженным американским акцентом, принадлежащий той девочке, которую она знала, помнила и разыскивала столько лет. Каково же было ее потрясение, когда она поняла: та ее забыла, но пытается вспомнить...
- Ничего удивительного, - объясняет мне Ирина. – Жанна и тогда, в детстве, жила музыкой, в то время, как для меня встреча с ней была настоящим чудом. Это была такая добрая, светлая, лучезарная девочка. Она вся словно светилась изнутри. Ни в одной из моих предыдущих подруг подобного не было. Жанна стала главным событием моей жизни, хотя мы дружили всего год – началась война...
Кроме того, Жанна, в отличие от меня, не раз меняла свою судьбу, балансируя на грани жизни и смерти. Много позже, когда мы уже встретились с Жанной, я поняла, что пережитое девочками в войну, не прошло для них бесследно – у обоих, судя по всему, пост-травматический синдром. Жанну пугают телефонные звонки незнакомых людей. Такой же необъяснимый страх она испытывает к соседке, живущей рядом. Её пугают переезды, перемена обстановки. Фрина, при вполне благополучно сложившейся жизни, в какой-то момент полностью отсекла от себя прошлое, запретив когда-либо передавать свои координаты людям, которые попытаются ее разыскивать. Несколько лет назад она без серьезной причины прервала все отношения и с Жанной, что старшая сестра болезненно переживает до сих пор. Столько вместе пережито! Думаю, это можно понять и объяснить: три с половиной года девочки жили под страхом смерти. Обладая почти славянской внешностью и под чужими русскими именами, пианистки-виртуозы выступали перед немцами в составе группы артистов и музыкантов, и на них в любой момент могли донести.
При том, что Жанна не сразу вспомнила меня во время нашего первого - после многолетней разлуки - телефонного разговора, у нас завязалась переписка, мы перезванивались. Однажды Жанна рассказала мне о Коле Боганче и его семье, которые прятали их с Фриной у себя, рискуя при этом своей жизнью. Потрясенная этим известием, я бросилась разыскивать Боганчей, что оказалось несложно, так как адрес был известен, а фамилия довольно редкая. Я написала им, потом связала с ними Жанну. Со временем к нашей переписке подключился и журналист Грег Даусон, сын Жанны, решивший написать книгу о судьбе сестер Оршанских.
С Грэгом мы встретились раньше, чем с Жанной. Собирая материал для книги, он в 2007-м году полетел в Харьков – разыскивать тех, кто еще помнил сестер Оршанских по консерватории и их довоенным выступлениям, а на обратном пути заглянул в Израиль. Погостил у нас, побывал в мемориале Яд ва-Шем. Благодаря его ходатайству, Боганчи, спасшие девочек во время оккупации Харькова, были посмертно признаны праведниками мира.
Тогда, в 2007-м году, во время нашего затянувшегося застолья в Хайфе, Грэг произнес такую фразу: «Вот бы вам встретиться сейчас! Только представить себе: встреча разлученных войной подруг через 65 лет...» Но произошло это спустя еще пять лет, после того, как в 2009-м году вышла книга Грэга, а спустя еще два года в Америке решили снять документальный фильм о Жанне, - продолжает Ирина. - В сценарий решили включить сцену встречи школьных подруг, разлученных войной. Когда мне предложили участвовать в фильме, я, естественно, согласилась. Что мною двигало? Конечно, желание повидать Жанну. А, кроме того, видимо, пробудился и запорошенный временем авантюрный дух.
Мой приезд в Америку от Жанны скрывали до последнего момента – автору фильма был важен эффект неожиданности нашей встречи. И когда я вошла в комнату, где она сидела в полном неведении, приготовившись к очередному интервью, камеру тут же включили и начали снимать происходящее. Увидев Жанну, я испытала шок. Конечно, можно было предположить, что мы обе не молоды, все-таки 84 года, и позади у каждой целая жизнь, но в окружении софитов передо мной сидела красотка в стиле Барби. Что-то было в ней кукольное – отчасти благодаря парику, хорошо сохранившейся коже, по-прежнему красивым лучистым глазам, и отличному макияжу. Моя школьная подруга по-прежнему была очень красива и отлично выглядела. Со временем она посвятит меня в маленькие секреты больших превращений, на которые с годами требуется всё больше усилий, времени и средств. Ну что ж, вполне понятные попытки красивой женщины бороться с безжалостным временем. Позже, когда мы общались уже не под камерами, я обратила внимание на то, что Жанна категорически отвергает слово «старение» в отношении себя и бурно реагирует на фразу «в нашем возрасте». Но это все мелочи по сравнению с тем, что ей удалось сохранить в себе детскую непосредственность, удивительную открытость и доброжелательность по отношению к другим людям, так потрясшую меня в ней много лет назад.
Признаюсь, я испытала настоящий шок при известии, что десять лет назад Жанна совершенно отошла от музыки, продала инструмент, без которого себя не мыслила, и решила целиком посвятить себя второму мужу (первый, ныне покойный Дэвид Даусон, был известным альтистом, они успешно выступали вместе). Дик – техник по профессии, намного младше ее, хорош собой, и очевидно, теперь для Жанны важнее ее женская судьба. Правда, год назад Грэг написал, что после нашей встречи в Нью-Йорке его мать снова вернулась к музыке, ее концерт в Калифорнии прошел с большим успехом и теперь она готовится к новому выступлению. Я представляю, чего ей стоило вернуться к игре в 86 лет, да еще после долгого перерыва!
- С каким ощущением вы улетали из Нью-Йорка? Встреча с подругой, которую вы разыскивали столько лет, вас не разочаровала?
- Я отдавала себе отчет, что между нами - целая пропасть лет. У Жанны трагический опыт войны и долгая благополучная жизнь в Штатах. У меня – наша совковая рутина со своими не столь драматичными, но достаточно противными и унизительными передрягами. Но мы обе состоялись и по-женски, и профессионально. У каждой дети, внуки и даже правнуки – известие о появлении правнука я получила как раз в Нью-Йорке. Мы с Жанной очень разные, но наша встреча меня не разочаровала: она по-прежнему очень близкий мне человек, такая же чуткая и сердечная, как в детстве. И мы не теряем друг друга из виду, отчасти и благодаря Грегу.
Нет, путешествие за призраком моего детства меня не разочаровало. Я, конечно, понимала, что жизнь меняет людей, и все могло бы быть несколько иначе. К счастью, этого не случилось: Жанна по-прежнему дорога мне, и я благодарна судьбе за эту позднюю встречу, вернувшую мне школьную подругу и подарившую общение с ее сыном Грегом, с которым мы говорим «на одном языке» не только буквально (Ирина свободно владеет английским – Ш.Ш.), но и потому, что настроены «на одну волну». Сейчас, ободрённый успехом своей первой книги – о Жанне, он пишет уже третью. Привлекательный в мать, остроумный в отца. Вообще отличный человек! А я выпустила двухтомник своих воспоминаний («Бодалась коза с осиной» - Ш.Ш.), в котором история пересечений наших с Жанной судеб занимает одно из ключевых мест. Жизнь продолжается...
Свидетельство о публикации №213082501422