Активистка

-А в своё время я, конечно, увлекался одной аристократкой. Гулял с ней и в театр водил. В театре-то всё и вышло. В театре она и развернула свою идеологию во всём объёме.
Михаил Зощенко, «Аристократка».

Я, граждане, недавно с женщиной познакомился. Хорошая женщина, работает по партийной линии. То есть, она – штатная активистка и активная членша той самой партии, которая на данном историческом отрезке развития нашего противоречивого общества ведёт это общество, то есть, нас с вами, простыми-рядовыми гражданами, в наше очередное радостное и светлое будущее, несмотря ни на что.
А знакомство наше произошло из-за того, что она обмыться решила после очередного партийного собрания, или как это сейчас называют, форума, где обсуждались всё те же вопросы путей к ведению нас всё туда же, в очередное светло-радостное будущее. Она там, на этих путях и этих обсуждениях, сильно вспотела, и  в подмышках у неё от выступившей соли защипало. Поэтому как только пришла к себе в квартиру, то тут же обнажила своё прекрасное партийное тело, залезла  ванную – и тут свет погас. Вот ведь чёрт – не успела обмыться! Она из ванной вылезла, номер нашего ЖЭКа в телефоне на ощупь набрала, сказала в трубку пару ласковых, но в то же время и решительных партийных слов – и уже через пару минут около её двери нарисовался я, красивый, потому что в нашем орденоносном, чтоб его черти сжевали, ЖЭКе электриком работаю и ещё на полставки мусор из подъездов выношу, чтобы он в этих подъездах, чтоб их черти сжевали тоже, не закисал и не распространял свой ароматно-удушающий дух, и совершенно беспартийный, несмотря ни на что и на всякий случай.

Ну, захожу я к ней  в квартиру, вижу: ничего женщина. Привлекательных форм своего не натруженного на тяжких производственных работах тела. Опять же квартирка тоже весьма соблазнительна: потолки – три метра, санузел раздельный, и окна на юг. Ничего, думаю, квартирка. Надо бы поближе познакомиться, несмотря ни на что. Может, чего и получится на всякий случай.
- Вы сначала свет почините, а уж потом знакомиться лезьте,  – сказала женщина, но руку для крепкого дружеского рукопожатия всё же протянула. – Элеонора Сергеевна.
- Тимоша, - отвечаю максимально галантно. – Тимофей, то есть. А свет мы сейчас моментально починим. Это нам как два пальца, этот ваш нарушенный свет.

Через полчаса починил. Я вообще-то мог и за пять минут управиться, но больно обстановка к неспешности располагала. Опять же женщина очень любопытная оказалась. Кругов десять вокруг меня за эти полчаса нарезала, всё интересовалась, скоро ли починю. А куда мне торопиться? У меня ж оклад, а не сдельная! А тут замечаю: она мне начала задумчивые взгляды демонстрировать, словно размышляя, предложить мне вступить в ихнюю партию или я ещё пока идейно не дорос.
- Не дорос, – согласился я. – А вы чего же, случайно не замужем, что ли?
- А чего такого? – фыркнула она (ну, сразу понятно. Не замужем. Замужние так не фырчат.). – Больно надо! Мне и в таком моём общественном положении совершенно не дует. А тем более, что все мужики – козлы.
Понятно думаю. Значит, имеет личный неудавшийся опыт. Очень хорошо. И квартирка справная, не то, что у нас в общежитии. Жить можно, несмотря ни на что.

Ну, начали встречаться. День встречаемся, два, пять.
Как, спрашиваю, у вас в квартере электрическое освещение? Когда обмываться залезаете, не тухнет? Нет,  отвечает, даже, кажется, наоборот, чрезмерно раскаляется. Это от нарушений  с напряжением, поясняю. Не волнуйтесь. Напряжение, оно и есть напряжение, чтобы раскаляться.

А на шестой день она меня на ихнее партийное заседание пригласила. Приходите, говорит, Тимоша. Правда, чаю с блинами не обещаю, и любимых вами баранок тоже не будет, но зато приобщитесь к светлому и прекрасному в духе идей. Придёте?
Да я, говорю, не по этой части. Или у вас там лампочки тухнут при виде ваших оживлённых заседаний?
Лампочки не тухнут, отвечает, а приглашаю я вас с познавательной целью. Чтобы вы прониклись увиденным и услышанным, несмотря ни на что. У нас от народа тайн нет. Мы народу открытые, о чём всегда и везде честно заявляем. В отличие от остальных не будем на всякий случай конкретизировать кого.
Всё может быть, отвечаю осторожно. А буфет при зале ваших исторических заседаний имеется?
- Есть пивная за углом. Ну, так как?
- Это же другое дело! – оживился я. – Это уж как положено! Проникнуться -  это же такое дело! Опять же, если не сразу проникнусь, то запросто можно освежиться за названным вами углом.

Ну, вымыл после рабочей смены уши, причесался в кои-то веки как на праздник, чистую рубашку надел, галстук прицепил чёрный, траурный, на резинке и с надписью «Привет из Сочи!» – и пошёл. Смотрю: в президиуме, не сцене – человек десять. Все важные такие, деловые, и все – благородные лица: директор мебельного магазина, заведующий баней, начальник пляжа, ещё один мордастый в прокурорском пиджаке… Этим-то, думаю, чего здесь надо? Они же себе своё сказочное светлое будущее уже давно и прочно обеспечили! Вот собаки! Им лишь бы в президиуме посидеть, даже совершенно обеспеченным!
Тут выходит к трибуне моя знакомая и начинает чесать. И так это у неё ловко получилось, что я даже малость прибалдевши. Ну, думаю с такой женщиной наше совместное светлое будущее гарантированно обеспечено. Во всяком случае, мне, красивому. Несмотря ни на что.
Потом на трибуну мордатый взобрался, потом третий, пятый… И всё говорили, всё обещали, всё чуть ли не били себя кулаками по раскормленным грудям. Нет, очень прочувствованно выступили! Лучше чем в театре! От души! Через два часа, наконец, притомились со своими речами и объявили перерыв.

Встречаю её в коридоре около уборной.
Ну, чего, говорю, надо бы чего-нить похавать и соответственно освежиться вопреки или в духе идей. Где тут у вас заведение-то? За каким углом?
Смотрю: слегка смутилась. Ничего, думаю, это бывает, когда идёшь на сближение с осчастливленным тобою народом. Только бояться ничего не надо! Поменьше робости, побольше лихорадочного блеска в томных глазах!
Что вы, говорю, замерли как статуй на постаменте? Ведите в пивную. Если не желаете алкоголизироваться. то куплю вам бутерброд с селёдкой. Или беляш на парУ.
Вы, Тимоша, всё слишком упрощённо поняли, отвечает мне эта партийная гражданка. Хотя если вам так приспичило, то, конечно, сходите. Чего с вами, пролетарием, поделаешь, если вы так незатейливо воспитаны, что не можете пропустить ни одной пивной. А для нас, тех, кто ведёт вас железной рукой к нашему общему светлому будущему, здесь буфет имеется.
Прелестно, отвечаю я. Значит и за угол итить не требуется. Уж коли мы идём к светлому будущему все вместе, нашими общими стройными рядами, то я здесь, в вашем буфете и алкоголизируюсь, и даже, может, пива попью. Несмотря ни на что.
Нет, Тимоша, отвечает она. Я же вам уже сказала: этот буфет не для всех идущих, а только для тех, кто во главе. То есть, особо выделенных по партийному списку. А для всех остальных  заведение за уже названным мною вам и не один раз означенным углом.

Вот это умыла так умыла! Одним, можно сказать, решительным движением! Вот вы, ребята-хитрованы, значит, как с народом сближаетесь! Только на словах своих президиумных! А на самом деле – хрен наны и сбоку бантик? «Не бери мои игрушки и не пысай в мой горшок»?
Значит вот  вы какие собаки, возмутился я и даже кровь мне в голову ударила. Как итить – так вместе, а как алкоголизироваться  и бутерброды партейные жрать – так врозь. Очень приятно. В таком случае чихал я на вас, гражданка, на вашу трибуну, на ваш президиум и на ваше-наше светлое будущее большими слюнями! А если ещё раз свет у вас в ванной потухнет, то хоть оборитесь там вся -  и ухом не пошевельну!
После чего гордо поднял голову, развернулся и, не завязывая шнурков, пошёл за угол.

И вот чего я теперь думаю: а на хрена мне все эти трибунно-партейные путеводители? Что я, без них что ли, не проживу? Да запросто! Работяги всегда и везде нужны! Только ведь не отстанут они от меня эти, которые в президиуме. Потому что сами-то, кроме как вести меня в это очень подозрительное светлое будущее, ровным счётом ничего делать не умеют. Поэтому и считают себя моими истинными благодетелями.