Первый закон Ромеса 10

10.

Ромес учтиво усадил её на стул, принёс стаканчик воды, помахал в лицо платочком и открыл форточку для доступа свежего воздуха.

- Ах, Кэ-эт, ты меня убиваешь! – наконец, вымолвила тётушка.

- Но раз это родственник Таара, значит, это и мой родственник, - пришла в себя Кэтрин.

- О мадам, у нашей общей родственницы накопилось столько дел, что она никак не может сопровождать вас в ваших возвышенных поисках прекрасного в материальном и духовном мире, так что не будете ли вы столь любезны оказать честь составить вам компанию мне, вашему покорному слуге и ценителю искусства, а также знатоку сего величественного города? – Ромес решил выполнять данное им Кэтрин обещание облегчить ей жизнь. Если бы его попросили повторить только что произнесённую речь, под страхом самой натуральной смертной казни он не смог бы выполнить это.

Ромес и старший сын тётушки, Дуглас, друг другу не понравились с первого взгляда. Близнецы Тим и Джейн были заняты исключительно личными проблемами, а младший, восьмилетний Чарли, смотрел на всё пустыми глазами и ничем не интересовался. Подозрительная семейка.

На ночь кое-как разместились спать. А Ромеса потянуло побродить по ночным улицам – в месте, где живут люди, но где их нет, поскольку их не видно.

Неоновый свет рекламных надписей гладил его кожу, чёрная тень росла, потом уменьшалась сзади, под фонарём вдруг резко прыгала вперёд и снова росла, затем превращалась в карлика и убегала назад. И Ромес смотрел на ночной город, на тени, фонари и рекламу, как на ёлочную игрушку, которую вот-вот разобьют, и не мог себе объяснить, почему его посещают подобные сравнения. Ему хотелось летать, но что-то останавливало его, и он мучился от того, что не знает причины тревоги.

Когда глаза начали слипаться, а ночная прохлада забралась под одежду и пронизала тело до костей, Ромес вернулся в квартиру Кэтрин. Это было сонное царство. Сама хозяйка квартиры  вместе с Джеком приютилась на кухне, и Ромесу ничего не оставалось, как растянуться в коридоре, на ощупь вытащив из ящика, куда Кэтрин складывала старые ненужные вещи, что-то мягкое (утром выяснилось, что это побитый молью плед), завернуться в него и предаться странствиям в зыбких мирах сновидений.

Совесть Ромеса была почти чиста, мысли его почти ничто не будоражило, и он уснул быстро и крепко. Снилось ему что-то светлое и хорошее, только он не успел запомнить сон – его разбудил грохот в ночной тиши: об него кто-то споткнулся и отлично кувыркнулся через весь коридор к заветной двери, куда, впрочем, и пробирался. Дверь клозета будто того и ждала, гостеприимно распахнулась, и счастливчик грохнулся головой о некое фаянсовое сооружение, покрытое эмалью, в народе именуемое унитазом. Грозно и самопроизвольно, злорадно и победно заревела спускаемая вода; торжествующие ликования её перемежались непечатными словами, затрагивающими честь чьих-то родственников и близкие отношения между ними и тем, кто во всём этом чистосердечно признавался. Это был всего лишь Дуглас. Он ничего не сказал Ромесу, этим самым показав, до какой степени Ромес в его глазах ничтожен.

 А наутро всё семейство выбралось за покупками. С половины лестницы Ромес вернулся и на немой вопрос в глазах Кэтрин ответил:

- Не знаю, в чём дело, но будет лучше, если Джек сегодня не пойдёт гулять, а посидит дома.

- Хорошо, - пожала плечами Кэтрин.

Естественно, тётушка осталась недовольна отсутствием Ромеса.

…Когда Ромес был нагружен грудой коробок и свёртков по уши, тётушка вспомнила, что где-то в городе есть собор, поражающий своим великолепием. «Особенно после моих визитов», – устало подумал Ромес. Ему пришлось показать дорогу к собору, но собор оказался закрыт. Тётушка полюбовалась высоченными белыми колоннами у входа, угомонилась и разрешила Ромесу направиться домой. Ромес добросовестно, как ломовая лошадь, повернул на хорошо знакомую дорогу. Самое обидное – никто из чад тётушки не нёс ничего из покупок: а зачем, если на то есть Ромес?

Они не успели отойти далеко от собора. Над городом тревожно и тоскливо взвыли сирены.

- Накройтесь чем-то! – неистово заорал Ромес. Ушедшие вперёд Дуглас, Тим и Джейн поняли его сразу, бросились на тротуар, и их скрыл обширный ультрамодный плащ Джейн, которого, несомненно, хватило бы на создание трёх курток для Ромеса. А сам Ромес, тётушка и Чарли накрылись недавно приобретённым тётушкой дивандеком. Перепуганные прохожие, с опаской поглядывая на чистое небо, спешили спрятаться в магазинах и подъездах.

Что-то появилось и исчезло, потянуло жаром адского пламени, повеяло могильным холодом, сирены смолкли.

Тётушка тяжело дышала где-то у Ромеса под боком, за спиной возился Чарли. Когда он особенно сильно ударил коленом по почкам, Ромес не выдержал:

- Уймись наконец, неугомонный ребёнок!

- Я пойду, - сказал неугомонный ребёнок.

- Куда это ещё?

- Тот большой дом с колоннами, который закрыт… Там мультики показывают.

- Что?!

- Мультики.

В воздухе витало нечто – то ли звук, не воспринимаемый человеческим ухом, то ли запах, недоступный человеческому носу, но было это что-то ненормальное, незнакомое. Его чувствовал Чарли и представлял невесть что.

- Хочу мультики! – захныкал Чарли.

- Лежи тихо, не шевелись!

- Отпусти моего ребёнка, изверг! Он уже вполне взрослый и знает, что хочет! – неожиданно взъелась тётушка.

Ромес замолчал, взрослый ребёнок выбрался из-под импровизированной палатки, и шаги его стихли в направлении собора.

- Но вы-то уж лежите, если вам дорога жизнью, если вам не жалко собственного сына! – взмолился Ромес, обращаясь к тётушке. Она притихла.

Непонятное пропало, и никто не мог сказать, век прошёл или миг, час или год, но почти всё было по-прежнему. Недоумевающие люди несмело выглядывали на улицу. Ромес скинул дивандек и бросился к плащу, под которым спрятались старшие дети тётушки. Там никого не было.

- Ромес, мне страшно! – плаксиво запричитала тётушка, повисая у Ромеса на плече.

Относительную тишину распороли короткие отдалённые автоматные очереди. Ромес потащил тётушку к ближайшему зданию. Прохожие в страхе снова попрятались. Ромес тащил тётушку по каким-то жутким переплетениям подвальных помещений, кое-где тётушка еле-еле пролезала, и исчезновение собственных детей сейчас волновало её меньше, чем проблема быстрого передвижения. На блуждание по подвальным лабиринтам ушло часа полтора.

А по пустынным улицам уже медленно разъезжали приземистые бронированные машины с громкоговорителями на крышах и вещали, что мирные жители могут не беспокоиться, просто в городе введён новый порядок, всех просят сохранять спокойствие, неповинующиеся будут казнены, а по улицам вслед за машинами шли люди в чёрной форме, с автоматами, с красными повязками на левой руке, с белой короной в чёрном контуре на этих повязках…

Ромес не мог объяснить, что это всё значит, почему всё так быстро изменилось, да и не стремился понять, только казалось ему, что он видит это не впервые, что было когда-то нечто подобное, только не с ним, что он к этому не имеет никакого отношения, равно как и тот, кто это всё затеял, это – лишь средство достижения цели, но вот какой?.. Мир Кэтрин стремительно, катастрофически портился…

- Хватит отсиживаться в подвале! – решил Ромес. – Наверное, можно выйти…

- Ты что?! – испуганно замахала руками тётушка.

- Выйти и сделать вид, что мы принимаем новый порядок. Нас же за это не убьют!

- Не знаю…

Тётушку Ромес уговорил, и они выбрались наверх, где-то в совершенно незнакомом районе. По улице несмело передвигались люди, суеверно шарахающиеся от молодчиков в чёрной форме, которые смеялись и в шутку прицеливались в них из автоматов. Ромес улыбнулся одному из «новопорядчиков» и приветственно помахал рукой, придав лицу восторженно-счастливое выражение. «Новопорядчик», смерив его пренебрежительным взглядом, отвернулся. Мимо поехала машина, Ромес услышал часть обращения к народу:

- …с нами все будут сыты и счастливы, с нами исчезнут ваши проблемы! Спешите встать под наше знамя!..

И тут же воплощалось в жизнь обещание всеобщей сытости. На каждом углу из палаток и лотков, невесть откуда появившихся, доносились потрясающие ароматы жарящегося, брызжущего кипящим жиром, сдобренного специями нежнейшего мяса. Устоять против соблазна было невозможно. Горожане тянулись к источникам восхитительных запахов. Ещё больше восхищало то, что новый порядок решил заявить о себе бесплатным угощением, и каким!.. Каждому желающему бесплатно выдавали с пылу-с жару кусочки филе в ароматном соусе на картонной тарелочке, правда, в ограниченном количестве, но порции были такие, что каждый мог утолить голод.

 Тётушка, с её любовью к скидкам, распродажам и прочей халяве, потянула Ромеса к одному такому лотку. Но Ромеса что-то настораживало. Безусловно, ему, его хищной натуре, нравился возбуждающий аромат жареного мяса, но в этом запахе было что-то нетто. Он с восторгом вонзил бы острые зубы в соблазнительно сочное мясо, но что-то его остановило.

- Это нормально, когда людей просто так угощают на улице мясом? – спросил он у тётушки.

- Думаешь, оно отравлено? – усмехнулась тётушка.

- Нет, я не о том. Чтоб заявить о себе, пошёл бы кто-то на такую безрассудную трату мяса? Оно ведь денег стоит. Ладно бы там – конфеты и воздушные шары…

- Не болтай, я хочу есть!..

Но Ромес уже понял, что в этом запахе было не так. От этого волосы зашевелились на его голове. Но специфический запах мяса уже не оставлял сомнений. Ромес сильно, до боли стиснул руку тётушки; она от неожиданности охнула и остановилась. Ромес тихо, боясь своего предположения, произнёс:

- На улицах нет детей.

- Ну и что? – изумилась тётушка.

- На улицах нет детей, - так же тихо повторил Ромес. – Нигде на улицах нет детей. На улицах вообще нет детей!

- Да?..

- На улицах не будет детей! – страшно закричал Ромес.

 На него с опаской оглядывались люди. Человек, выдающий желающим порции мяса, взглянул на него и недобро ухмыльнулся.

- Что ты имеешь в виду? – побледнела тётушка. – Где Чарли, Тим, Джейн?..

- Попробуйте, - сказал лоточник. – Это очень вкусно. Нежное, мягкое свежее мясцо.

И тут закричала уже тётушка.