Смерть Феникса

С улицы донёсся шум беснующейся толпы, сдерживаемой стражей. За этими каменными стенами, да ещё и под землёй, все их голоса сливаются в один, так, что не разобрать уже – поносят ли они Великого графа Феникса, или наоборот жаждут узреть лично? Тени, отбрасываемые через узкое окошко под самым потолком, мелькали с частотой ливня. Уже через несколько минут от них заболели глаза, граф закрыл их руками, натянул тряпку, которую использовал здесь вместо покрывала, на глаза, и отвернулся к стене, пытаясь укрыться от этого неистового мельтешения. На улице раздался звон металла, крики. Сухими губами пленник усмехнулся – он один является центром всего этого.

Причиной того, что эти люди пришли именно сюда и именно сейчас. Причиной того, что стражники сражаются с ними. Причиной того, что проливается кровь. Он один, немощный и больной, несмотря на свой сравнительно небольшой возраст, находящийся в заключении, лишённый всего, что когда-то имел или мог иметь… Он, находящийся здесь, даже не видимый другими, управляет ими, командует, хотя они сами об этом и не догадываются. Как же глупы эти люди… Впрочем, сейчас ему до них нет никакого дела.

Комната, или вернее сказать, камера, в которую заключён граф Феникс, представляет собой достаточно большое для содержания пленника помещенье. В одном её конце находится его кровать, хотя вряд ли стоит называть так кучу тряпок и сена, на которой он лежит. Над ней, на стене, висит огромный, в человеческий рост, анкх, вырезанный в своё время для него лучшими мастерами Италии из лучших сортов дуба.

Рядом с ней расположена тумбочка, удерживающаяся на трёх ножках, очевидно только благодаря тому, что все вещи на ней смещены как раз в целый угол. Впрочем, этих вещей не так уж и много – умывальные принадлежности, полотенце, графин и железная миска. Это всё, что осталось у пленника.

Напротив его лежанки находится другая, с меньшим количеством соломы, а, следовательно, и более жёсткая. Она предназначена для его слуги, которому также разрешили сопроводить графа в последний путь. Над этой лежанкой, под самым потолком – тонкое зарешёченное окошко. Единственный источник света, который сегодня стал источником шума и беспокойства. Ещё в одной стене, между их местами – дверь, с люком для наблюдения и подачи пищи. Кажется, она не открывалась с того самого дня, как закрылась за его спиной. Как давно это было? Четыре долгих года… Дверь словно вросла в стену за эти четыре года. Возможно, так и есть – ржавчиной покрыта не только сама дверь, но и кусок стены вокруг неё. Если кто-то захочет открыть её, ему придётся сильно постараться.

Граф с трудом перевернулся на другой бок. Его сухие потрескавшиеся губы зашевелились, почти без звука. Груда тряпок у противоположной стены зашевелилась, через секунду из-под неё появился человек. Да, это его слуга. Тот, кто добровольно согласился сопровождать его в этом позорном изгнании.

Слуга, одетый в старую, истёртую ливрею, точнее, в её остатки, выглядит едва ли лучше, чем сам граф. Его лицо, испещрённое морщинами, напоминало распаханное поле, скулы сильно выступали над глубоко впалыми щёками, а брови так низко нависли над глазами, что их почти не было видно.

Граф, повернув к нему своё лицо, что-то шептал, уже совершенно беззвучно – силы покидали его. Слуга в ответ развернулся к тумбочке и, достав графин, налил из него воды в миску. Затем он подошёл к графу, и, придерживая его голову, стал поить его. Один глоток, второй… Откашлявшись граф произнёс через видимую боль, но уже более ясно:
- Что происходит там, наверху?
- Сегодня они сжигают ваши книги и все вещи, Великий граф. Прямо у этих стен.

Граф бессильно закрыл глаза. Он знал, что этот день настанет. Они пытаются уничтожить не только его, но и всё его наследие. Стереть из мировой памяти всё, что связано с ним. Сначала он, затем его книги. Что потом? Люди, в которых эти книги оставили след?

Послышался глухой стук. Граф Феникс заставил себя открыть глаза и повернуть голову. Его слуга лежал на полу, рядом с ним. Граф окликнул его. Затем ещё раз, и ещё. Тщетно – его слуга мёртв.

Феникс закрыл глаза. Губы беззвучно двигались, словно в молитве. Их движение сопровождали усиливающиеся звуки беспорядков с улицы - если посмотреть со стороны, можно подумать, что это сам граф издаёт этот грохот, эти многоголосые крики и стоны. Лицо его начало бледнеть, движения замедляться. Через секунду они замерли вовсе. Губы застыли на недосказанном слове. Не замечая этого, гомон на улице усилился.

Внезапно задрожали стены. Эта дрожь всё усиливалась, нарастала, словно не желая останавливаться. С потолка начала сыпаться земля, упало несколько камней. Люди на улице – и стражники, и пришедшие к графу, замолкли, и через секунду вместо их криков стало слышно топот их ног. Впрочем, этот топот вскоре перекрылся грохотом рушащихся стен – с потолка посыпались камни, погребая под собой последнюю обитель графа Феникса и его слуги. Стены рушились одна за другой, и казалось, что им нет конца.

Когда всё закончилось, и пыль осела на камнях, вокруг продолжало светить солнце, словно ничего и не случилось. Больше ничего не напоминало о Великом графе.