Мусульманская книга

Сижу в маршрутке. Читаю С. Аксакова. Издание прошлого века. Напротив сидит женщина. Лет за пятьдесят. На секунду поднимаю глаза от книги, ловлю её взгляд на себе. Неприятно. Точнее: мерзко. Тут же устремляю взгляд обратно, в книгу. Едем дальше. Через остановку женщина тянет ко мне руку со словами: «Мусульманская книга?». Я: «Нет». Она: «На мусульманском языке?». Я: «Нет». Она: «Дайте посмотреть». Приподымается с места, тянется к книге, пытается закрыть, чтобы посмотреть обложку. Я молча смотрю на наглую женщину, не шевелюсь, книгу держу раскрытой обеими руками. Я: «На каком основании я должен давать вам книгу? На каком основании вы просите показать вам обложку?». Она: «А почему нельзя? Вы мусульманин?». Я: «Я не буду отвечать на этот вопрос, он бестактен». Я несколько раз повторяю, что женщина задаёт бестактные вопросы и вообще бестактно себя ведёт. Я произношу это в полупустой маршрутке. Достаточно громко. Женщина явно расстроена, она искренне не понимает, почему ей не дают даже глянуть на обложку книги? Почему ей не могут ответить на вопрос о религиозной идентичности? Она: «Значит, не можете сказать?». У неё вид обиженного человека. Ребёнка. Мерзкого, злого, невоспитанного, избалованного, глупого ребёнка. За полчаса до этой сцены она, едва зайдя в маршрутку, обрушилась на водителя с руганью за то, что тот якобы долго ехал. Что она простояла полтора часа в ожидании маршрутки, к тому же попав под шквалистый ливень. Вместе с женщиной зашли не меньше трёх пассажиров, таких же промокших насквозь до нитки, но никто из них и слова не сказал водителю. Женщина же, однако, сев и едучи уже не меньше десяти минут, долго ещё вслух причитала, ворчала и грубила водителю. К счастью, он этого не слышал. Впрочем, ему, скорее всего, было бы наплевать. И правильно.