На все жизни

Ангелы. Они всегда рядом. И так же материальны как мы с вами. Главное верить и видеть…
Моему ангелу посвящается.

Почему-то ему всегда казалось, что он знал Надю гораздо дольше, чем пять лет. Пять лет они учились в университете в одной группе и только на последнем курсе Андрей заметил. Сначала он думал, что ему кажется, затем понял, что Надя действительно по особому смотрит в его сторону. Все начиналось как обычно с прогулок, затем первый поцелуй. Но не это все время занимало Андрея, а странное ощущение какой-то древности, как будто он живет уже не первую жизнь, а главное знает Надю уже не одну жизнь.
Изменилось все не в лучшую сторону около полугода назад, когда к Наде пристал какой-то крутой. Ну, вышли они с Андреем поговорить. Андрей разумеется быстро его уложил, благодаря урокам Талгата. Казалось бы инцидент исчерпан. Да нет, не отстал авторитет. Были и разборки с участием милиции и просто мордобои, но мужик этот Надю определенно хотел забрать, и вряд ли перед чем-то мог остановиться.
Так впрочем и случилось. Прогуливаясь вечером по аллее, Андрей и Надя были спокойны и счастливы. Заволновалась Надя, когда дорогу перекрыли двое:
 - Дай закурить, а?
 - Извините, ребята, не курю, - ответил Андрей. Но было уже поздно. Сзади остановился джип. Даже Талгат вряд ли бы среагировал. Из него выскочили еще двое.
Андрея расстреляли почти в упор.
 - Нет, - закричала Надя и бросилась к Андрею, лежащему в луже крови.
Бандитов тем временем спугнули трое патрульных милиционеров, уже бежавших в их сторону. Все четверо бандитов впрыгнули в джип и уехали.
Надя сидела на асфальте и держала голову Андрея на коленях. Подбежавшие патрульные услышали только ее шепот «не уходи, не уходи, пожалуйста». Старший, сержант лет двадцати, орал в рацию, что есть мочи:
 - Скорую, срочно… улица Гоголя… огнестрельное ранение… недалеко от памятника!
Второй уже диктовал дежурному по рации ориентировки на джип, слава богу, номер успели увидеть.
Лежа у Нади на коленях Андрей еще дышал, но каждый вздох давался ему ой как не легко. Надя обливалась слезами. Между ними еще не успела-то загореться настоящая любовь, так недолго они близко общались, а судьба уже хотела забрать Андрея. Это как минимум не честно. Они пока еще не делали никаких признаний и обещаний друг другу. И вот теперь лежа на холодном ноябрьском асфальте с четырьмя пулями в груди Андрей наконец-то понял, что такое любовь. Долгие годы он искал определение ее, считал, что не умеет любить. Метался между разными подругами, выбирая самую добрую, нежную, хозяйственную или еще какую-то.
 Осознание многих вещей приходило к нему не единожды в кризисных ситуациях. Но такая как сейчас была впервые. Вспомнились далекие теперь университетские тесты по психологии, с вопросом «Как вы хотели бы умереть»? Именно так, как это происходило сейчас. Таким был всегда его ответ…
На долгие признания сил не хватало всегда, как и сейчас, тем более сейчас. Многолетнюю душевную черствость трудно было преодолеть даже на краю гибели. Поэтому Андрей сказал только:
 - Если я выживу, напомни, пожалуйста, чтобы я сделал тебе предложение…
Сказав это, он потерял сознание.
Скорая приехала через полчаса.
 
*****


Такого боевика город, наверное, не видел еще никогда. Ориентировки на Ниссан, переданные рядовым Войтовичем сыграли свою роль на все 100 процентов. Операция «Перехват» была объявлена сразу же. Поиски значительно облегчились тем, что джип очень лихо двигался по городу, сбил пешехода, создал кучу аварийных ситуаций. К моменту выезда из города за ним гнались уже 4 милицейских машины. После двухчасовой погони бандитов удалось остановить. Во время перестрелки двое из них были убиты. Главарь, не дававший покоя Андрею и Наде, остался в живых и должен был понести наказание. Но так только казалось.
Дело досталось одному из лучших следователей отделения – уже не молодому майору Петру Ветрову. Поздно вечером, когда доставили обвиняемых, майор уже уходил домой и дело решил оставить до завтра. Но не тут то было. Дело само «шло» за ним.
Не успел он выйти из отделения как услышал оклик:
 - Майор, подожди.
 - Здравия желаю, товарищ генерал.
 - Давай сразу о работе.
 - Ради бога.
 - Отдай дело моим ребятам.
 - Не понял?
 - Что ты не понял, майор. Дело только что задержанных.
 - Это приказ, товарищ генерал?
 - Пока просьба.
 - Тогда разрешите идти, - Ветров, не дожидаясь ответа, развернулся и пошел.
После секундной паузы генерал крикнул ему вдогонку:
 - Поэтому ты до сих пор майор.
 - Зато сплю спокойно, - тихо, но слышно ответил Ветров.
Утро следующего дня началось со встречи с генералом. Петр Петрович Ветров как раз успел дочитать пока еще тонкую папку, когда без стука и приветствия вошел генерал и потребовал дело.
 - Извини, Саша, не отдам, - так просто ответил Ветров. Возраст и давнее знакомство с генералом позволяли обращаться иногда и по имени.
 - Товарищ майор, соблюдайте субординацию.
 - Что, товарищ майор? А ведь не первый год я тебя знаю. Другим ты раньше был. Что так сильно прижали?
Генерал опустил взгляд как школьник.
 - Стыдно, Саша? Стыдно. Ты же боевой офицер. Ты присягу давал гражданских защищать. Пацана двадцатитрехлетнего бандюганы эти в упор расстреляли, не известно выживет ли. А ты говоришь, товарищ майор. Молчишь, правильно.
Генерал молчал. Ветров всегда знал, что сказать своему бывшему подчиненному. Не смотря на то, что Петр Петрович Ветров и был старше генерала, был одним из лучших следователей, да уже и на пенсии, но до сих пор был майором. Именно за то, что всегда говорил правду, то, что думает, любому начальству. За это и терял несколько раз очередное звание.
 - Ты пойми, Саша, - продолжал Ветров. – Мы с тобой здесь не штаны просиживаем, а людей защищаем. Чтоб спали они спокойно, да по улицам не боясь ходили. У нас ведь дети есть… Знаешь я только недавно на права сдавал. Всю жизнь без машины был, а вот теперь сдал – со второго раза. Знаешь, что мне гаишник сказал, когда я первый раз не сдал. Говорит: «не умеете вы еще ездить, товарищ майор. Ну, дам я вам сегодня права, а завтра вы же меня собьете. Идите, доучивайтесь». Так я это к чему. Не посади мы их сегодня, завтра наших же детей на улице перестреляют… Боишься, что мстить будут. А помнишь когда душманы стреляли и в спину и в лицо, не боялся ведь. А сейчас боишься, за детей ли, или за погоны?
Генерал встал:
 - Прости, Петрович, - закрыл дверь и ушел.
В этот же день дело было передано в суд. Благо и свидетелей и доказательств хватало. 

*****


Талгат разумеется все знал. Но способности его были ограничены телесной оболочкой. Поэтому прилететь из столицы Венесуэлы мгновенно в Беларусь он не мог. Первая мысль, посетившая его, была достоверным знанием «он умрет, сегодня же». За ней возникла вторая мысль «скрижали жизни…» Талгат сразу же отогнал эту мысль, закричав вслух:
 - Это не законно!
Прохожие оглянулись как на сумасшедшего.
 Перед глазами всплыл образ какого-то старика. Талгат познакомился с ним в 1980-х, во время очередной ссылки на Землю – ангелы тоже иногда грешат. А некоторые особенно часто. Старик как-то сказал ему: «Если ты думаешь, что имеешь дом, друзей, деньги – ты не имеешь ничего. Все это ты можешь потерять в любую минуту. Единственное, что никто не в силах у тебя отнять – это твои принципы». Прав был старик. Ну не любил Талгат, когда умирают люди, тем более, доверенные ему. Против принципов это было. Поэтому, снова вспомнив «скрижали», Талгат хотел было сесть в позу лотоса, но, подумав, «к чему эти понты», просто растворился в воздухе…
…Вряд ли кто-то в живом виде когда-либо был здесь. В этот мир, а особенно в эту часть его имеют доступ только духовные существа, а не простые смертные.
Огромное помещение, похожее на библиотеку, но только похожее. Размером с целый город, и тем не менее не заметное никому живому. Справа идут ряды серебряных нитей. Они медленно перематываются с одного клубка в другой. Это и есть жизнь каждого человека на земле. Слева стоят огромные полки с книгами… Да нет не просто книгами. Это так называемые «скрижали жизни». В них записано все, что должно случиться с каждым человеком.
Талгат направил свой дух вперед. Он не знал наверняка, как найти полку, где будет стоять книга жизни Андрея. Но он должен был найти ее, почувствовать. «Где же ты мой ученик», - вырвалось у Талгата…
Мало кто, а вернее никто не знал правды. Все принимали Талгата за мастера восточных единоборств, обладателя черного пояса по айкидо и просто удачливого бизнесмена. Когда три года назад он появился в жизни Андрея, никто не придал ему особого значения, кроме самого Андрея, которого он буквально вытянул из петли. Но все это осталось между ними двоими. С тех пор Андрей стал усердно заниматься айкидо под руководством Талгата и уже успел выиграть несколько локальных чемпионатов…
Одна из нитей странно засветилась. «Андрей». Талгат рассматривал истончившуюся нить. Он знал, что Андрей должен умереть и именно сегодня, именно сейчас. Но как-то это было не по-человечески даже для него ангела. Провинившегося на небе, Талгата сослали на Землю и приставили к Андрею в человеческом обличье. Вот и защищал он его уже третий год. Лезть в «скрижали жизни» было противозаконно даже для него. Но жилка средневекового авантюриста осталась и у ангела.
Талгат уже держал книгу Андрея в руках. Последняя запись – про сегодняшний день, день его смерти. Знал Талгат, что идет против воли бога и будет сослан не весть куда, знал и то, что если он сейчас сотрет запись смерти, то больше никто никогда не сможет ничего изменить в этой книге, и только сам Андрей будет волен выбрать жить ему или умирать. Он должен будет стать на Земле или великим колдуном или великим злодеем.
Прозрачный палец ангела лег на запись неземного языка. Последняя строка исчезла под ним: «Живи и будь счастлив», - сорвалось с губ Талгата.


*****

«Интересный сон. Никогда раньше не видел Талгата во сне. Да и не ходит он ни в какие библиотеки. А почему я вообще сплю. Я ведь только, что был с Надей… Что это за свет? Неужели я умер, а как много хотелось успеть. Как же она там одна? И почему так болит грудь, если я умер?»
Снова появился Талгат, он уже поставил какую-то книгу на полку, и теперь шел к Андрею навстречу. Белые одежды Талгата неестественно светились и слепили глаза. Он ведь всегда ходит в черном. Только сейчас Андрей понял, что он лежит, а Талгат возвышается над ним.
 - Так, что, ученик, будем жить?
 - А я, что уже умер?
 - В принципе да. Но…волею судьбы тебе предоставлена вторая жизнь.
 - Зачем мне вторая жизнь, я и одну то не дожил.
 - Я знаю, Андрей, ты боишься, что не встретишь в новой жизни души тех людей, кого любил в этой жизни.
 - Да, но откуда…
 - Не это сейчас важно. Не бойся, пока что ты вернешься в свою теперешнюю жизнь, но теперь ты сможешь помнить эту жизнь даже в следующей, и сможешь быть с теми, кого любишь на все жизни. Но есть одно ограничение – это может быть только один человек. Заболтались мы, тебя уже давно ждут в мире живых.

*****

Операция длилась восьмой час. Когда две пули сидят в легких и две уперлись где-то около сердца, врачам приходится попотеть над такой ситуацией, а шансы на выживание оперируемого стремительно приближаются к нулю.
За почти двадцать лет хирургической практики Некрашин видел многое, но такое случалось впервые. С простреленным сердцем не живут, а этот парень удивительно крепко держался за жизнь…
- Скальпель, - сказал Некрашин, продолжая уверенно колдовать над телом парня и одновременно думать.
…что же так сильно может удерживать человека в мире живых. Знать бы ответ на этот вопрос, мы бы жили вечно…
 - Зажим, - продолжил хирург.
…подумать только, проваляться в семиградусный мороз полчаса на асфальте. Да что там семиградусный мороз… с пробитым сердцем, да еще и легкие…и за почти восемь часов операции сердце не остановилось ни разу… это можно назвать только чудом. Иных слов нет.
 - Зашивайте.
Некрашин вышел из операционной, сел на скамейку и закурил прямо в коридоре. Это была, несомненно, самая сложная операция за многие годы.
Даже на сигарету уже не оставалось сил.
«Господи, я же давным-давно бросил», - пролетела мысль. Операция произвела на искушенного хирурга столь сильное впечатление, что он даже не заметил, как взял у ассистента сигареты. «Что-то есть в этом парне, и он, видимо, намерен жить, наплевав на физиологию, анатомию и все законы».
А вот и родственники подошли. Молчаливые, умоляющие взгляды – самая страшная часть работы хирурга, особенно если ты должен сказать «Я ничего не смог сделать». Но, слава Богу, сейчас не тот случай.
 - Да жив он, жив, - устало произнес Некрашин.
Слабые вздохи душевного облегчения и тихое «Спасибо» - это уже одна из самых приятных частей работы, когда знаешь, что «смог», «спас», а, значит, не зря ешь свой хлеб и ходишь по земле.
 - Как вас зовут? – спросил Некрашин.
Белокурая девушка побледнела еще больше.
 - Надя.
 - Чудо…Я далеко не первый день оперирую. Но я не знаю…
 - Что случилось?
 - С такими ранениями до операции не доживают. Я просто делал свою работу, оперировал. Но я не знаю, каким чудом он остался жив.
За такое откровение с родственниками пациентов, обычно увольняют, но Некрашин не мог остановиться:
 - Я не знаю, что будет завтра, но сейчас он жив и упорно продолжает жить. Его что-то очень сильно держит в этом мире. Это даже, наверное, не просто воля к жизни. Я не привык верить в то, чего нельзя увидеть, но объяснение только одно, иного я не нахожу. Так может держать только любовь…
Надя заплакала и отвернулась.

*****
 Двое суток Андрей не приходил в сознание. Еще недавно с такой жаждой цепляясь за жизнь, теперь, казалось, ему это надоело. Все это время Надя не отходила от него дольше, чем на час.
Еще к концу первого дня Некрашин сказал своему ассистенту:
 - Он или не проснется вообще или останется инвалидом на всю жизнь и вряд ли даже сможет ходить.
Знал ли он, что не все в этом мире подвергается логическим законам. Конечно же не знал, если посмел такое сказать. Все законы логики нарушил своим появлением Талгат. Весь в черном, с распущенными волосами, твердым и быстрым шагом, направился он к палате Андрея.
Медсестра, находившаяся в это время в палате, заметила скачки в работе сердца, причем неестественно большие. Талгат еще был на предыдущем этаже, когда сердце Андрея выбивало 200 ударов в минуту, при этом он оставался без сознания. В палату прибежал дежурный врач, но никак не мог попасть в вену Андрея, чтобы вколоть успокоительное. В этот момент в палату вошел Талгат и горящим взглядом посмотрел на Андрея, тело которого передернула судорога, и он открыл глаза. Сердце его успокаивалось.
 - Талгат, - прошептал он.
 - Успел, - ответил Талгат.
 - Что со мной случилось?
 - Ты отдыхал и набирался сил.
 - Ты мне снился, Талгат.
 - Это был не сон. Я надеюсь ты не забыл главного, что увидел там.
 Вбежала Надя, и бросилась к Андрею. Талгат молча поднял взгляд вверх с мыслью «Пора», и, направляясь к выходу, тихо сказал: «не забывай, на все жизни».
Андрей оторвал взгляд от Нади, но Талгата уже не было здесь, он отбыл свою ссылку и отправился домой.

29.11.06               
11:53