Анна Викторовна Бунина

   Старшая дочь Виктора Ивановича и Марии Карловны Буниных, Анна или Нета – так её звали в семье – родилась в Санкт-Петербурге в 1885 году. В начале 90-х годов генерал Бунин был переведён на службу в штаб Виленского  военного  округа, располагавшегося в городе Вильно, куда вскоре переехала семья. Своё образование Нета получила тоже в Вильно, в Мариинском высшем училище.

   О детских и юных годах Неты можно по крупицам узнать из её писем и переписки между её родными (1). Так, в одном из писем к младшей сестре Неты, Марусе, их тётка, Евгения Карловна Лучинская, писала (1920 г):

   «…Вы были в лучших условиях, ваши способности могли развиваться свободно. Лида была в Мюнхене, могла учиться свободно искусству, Нета училась, чему хотела: рисованию, танцам, в театральной школе. А я много ли могла заниматься художеством… мне готовилась одна карьера – пристроиться замуж».

   В своих воспоминаниях Маруся писала о своей старшей сестре Нете (2):
«В пору молодого расцвета, не будучи красивой, она могла нравиться и нравилась, была ладно скроена, в несколько экзотичном стиле - «японка» - так её называли. Вся семья отца имела заметную примесь монгольской крови, которая на просторах северной и центральной России…создала тип человека, так разительно отличающийся физически от людей Запада.

   Сестра была интеллигентна и воспитана, любила искусство, имела хороший вкус, изысканно одевалась. А, прежде всего, обожала природу - это было её главным увлечением - черта, типичная для русских. В природе она искала успокоения, уединения от печали. Если бы не её характер, нас легко могли бы сблизить эти общие наши увлечения - искусство и природа».

   Нете было 32 года, когда в России случилась революция. Она была не замужем и вместе с матерью жила в Петрограде. В 1918-1920 годах они пытались эмигрировать в Польшу, где жила в то время месте вторая дочь Марии Карловны, Мария Каспрович. В 1920 году им всё же удалось эмигрировать в Польшу, в город Львов, где они поселились в квартире родных, Яна и Марии Каспровичей.

   В 1923 Каспровичи купили виллу в местечке Харенда близ города Закопане и переехали туда, оставив для Марии Карловны и Неты свою львовскую квартиру. В  1927 году Мария Карловна переехала жить  к дочери Марусе на Харенду, а Нета осталась во Львове. О её жизни в Львове практически ничего не известно.

   Вскоре после смерти матери (1928) Нета с Марусей уехали во Францию, в Париж, куда их пригласила  тётка, Евгения Карловна Лучинская. В 1930 г. сначала Маруся, а через какое-то время  и Нета возвратилась в Польшу. И вот только здесь можно что-то узнать о львовском периоде жизни Неты.  Так, описывая её приезд на Харенду, Маруся писала (2):

   «…из Парижа приехала и наша старшая сестра. Не вернулась во Львов, в город, который мог разбудить воспоминания о недавней любви и разбередить едва зажившие раны».

   Что за сердечные раны, воспоминания о которых так тяжело, вероятно, перенесла Нета, так и осталось неизвестным. Итак, Анна приехала к сестре Марии на Харенду и жила там с 1932 по 1935 год. В тот же период на Харенде в Закопане находилась и приехавшая из Англии  младшая из сестёр –  Лидия Свиньина.

   Наблюдая жизнь сестёр на Харенде, Мария записывает в дневнике свои впечатления, вспоминает свои взаимоотношения с сёстрами в юности. Вот, что она написала тогда, характеризуя старшую сестру Нету (2):

   «…нашему сближению помешал один досадный факт: Нета культивировала в себе просто необъяснимое нежелание и недоверие ко всему, что называется «семьёй». Трудно было распознать это в её скрытной и одновременно бурной, измученной и терпеливой душе, которая отталкивала ладонь, протянутую ей близкими. С посторонними, наоборот, она легко и охотно заводила дружбу - верную и долговременную. В школе ее знали и любили за то, что была вежлива, правдива и чужда предательству.
   В ней был ярко обозначен моральный уровень, который со временем всё более укреплялся, приобретая контуры весьма грубые.  Она никогда не сочувствовала людским слабостям и недостаткам. Это был один из наиболее частых поводов столкновений, возникавших между нами».

   Сравнивая свою жизнь с жизнью сестёр, Нета считала себя неудачницей и была убеждена, что и впредь всё так будет в её жизни. Мария всячески старалась разубедить сестру, изменить её убеждение в собственной невезучести. Вот как Мария описывает свои споры с Нетой на эту тему (там же):

   « – Нельзя даже упоминать это слово – «неудачник», – говорила я ей с убеждением, Пойми, даже  если это подчеркивать повторять, то создашь этот факт неизбежно!
    – Тебе легко говорить,- гневно противилась она, – у тебя жизнь складывалась иначе. Ты всегда имела всё, что хотела...
    – Нета! – обращалась я к ней разгорячено, – ты же хорошо знаешь, что у меня не сложилось всё так легко, и не пришло всё так случайно! У меня была тяжелая болезнь, с малых лет несла на себе её тяжесть. И я дала себе обещание - не жаловаться... Нужно идти наперекор всему, если хочешь победить. Прежде всего, ничего ни от кого не требовать, всего требовать от себя...»

   Мария далее пишет, что после таких бесед  всегда уходила с чувством, что так и не смогла переубедить Нету.

   Несмотря на свою привлекательность и аристократизм Нета так и не вышла замуж, хотя в разные годы пережила влюблённости, которые, по мнению окружающих, должны были перерасти в супружеские отношения. Вот, что об этом писала Мария в своих воспоминаниях (2):

   «Нета не вышла замуж, хотя для этого были многократные предпосылки: каждая из них из-за ее характера  оказалась неиспользованной. С точки зрения близких для неё мужчин она была слишком требовательна, не прощала им ошибок, выдвигала и к ним своё деспотичное: либо—либо!..
   …Сколько раз счастье выпадало из её рук, неизвестно по какой причине, однако, вероятно,  не без её участия…
   Не знаю, могла ли она быть счастлива в супружестве. Могла ли она дать счастье мужчине? Но знаю точно: она была бы верной женой и заботливой матерью. Ибо имела верный и практичный характер.  Была в ней какая-то позитивная и даже достаточно последовательная сила, полностью неорганизованная, сказала бы, неуправляемая, не находя применения, обращалась острием против нее самой, а часто и против ее ближнего окружения. У нее не было путеводной яркой мысли, чтобы этой силой управлять и изменить ее, заставив служить жизни и превратить ее созидающую и творческую».

   Многое из того, что случилось в жизни сестры, Мария объясняет её тяжёлым характером:

  «В Нете, явственно выступал приоритет властвования, автократизма. Она была деспотом от рождения…»

   И эта черта характера Неты проявлялась не только в отношениях с сёстрами, но даже к матери. Вот что писала Мария об этом (2):

   «Отношение Неты к матери, её чувства к ней, так похожие на ненависть, были ничем иным, по-моему, как столкновением двух деспотичных характеров, желающих навязать свою волю окружающим. Только разница в том, что у матери оно всегда была направлена к добру, разумна и последовательна».

   В своих дневниках Мария писала, что как-то однажды не выдержала и сказала Нете полушутя, полусерьезно:

   « Знаешь, Нета, если бы ты была на моем месте, а мы бы зависели от тебя, мы бы живо  пошли по миру с посохами в руках. Нужда была бы для нас приемлемее, чем твоя власть над нами».

   Вскоре после смерти мамы младшая сестра, Лида, писала Марии о Нете :

   «…у неё никого нет, и она видно почувствовала бездну под ногами. Я ей бедной не завидую, у неё на совести ещё больше, чем у меня должно быть. Ведь последнее время во Львове они <c мамой> почти не разговаривали.. Несчастный характер…»

   И всё же, несмотря на несхожесть характеров и Мария и Лида любили свою старшую сестру, понимая, что она была одинока и несчастна, а поэтому и не удовлетворённая жизнью, и что «скисшая» её судьба находилась в ней самой. Завершая характеристику сестры, Мария записала в своём дневнике (2):

   «С течением времени сестра немного совладела со своими недостатками. Она была верующей, и это ей помогло вступить в более глубокий контакт с жизненными силами, которые смогли помочь».

   Но продолжим рассказ о жизни Неты. В конце 1935 года она покинула Закопане и переехала в  город Вильно (Вильнюс), где прошло её детство и юность. Ещё живя в Львове, а потом в Кракове и Закопане, Нета давала частные уроки: преподала иностранные языки, немецкий и французский. Одно время работала гувернанткой, живя в имении тамошних графов. В феврале 1936 года Лида писала Марусе :

   « От Неты имела 2 письма, и так рада за неё, что она зарабатывает себе на жизнь и удовлетворена, насколько она может быть…»

   По всей видимости, идея переезда Неты в Вильно принадлежала Марусе. Лида писала ей по этому поводу летом 1938 года:

   « Я рада, что Нета оперилась и хорошо себя чувствует – конечно, твой план относительно неё удался блестяще».

   Конечно, у Неты было трудно с деньгами, однако она всё же находила возможность помогать сестре Лиде, бедствовавшей в то время в Лондоне.
 
   Нета регулярно переписывается с Марусей, а иногда Маруся сама приезжает к ней в Вильно. В одном из писем 1939 в ответ на приглашение Маруси приехать в Закопане Нета писала ей:

   «Для меня потратить 70 sl (злотых – авт) очень много, увы! Ведь с уроками никогда неизвестно, когда начнутся и сколько их будет. Сентябрь я живу летним заработком… С чем начну октябрь, если потрачу 70 sl. За сентябрь заработаю 30-40 sl не больше....
   Очень жаль, что не увидимся, но сюда приезжать тебе нечего и тратить деньги на мою дорогу тоже, вероятно далеко отсюда, ближе к Варшаве. Лучше приезжай в Вильно осенью».

   Нета очень скучала по Закопане, в каждом письме она вспоминала о Харенде, но всё же, оставалась жить в Вильно – там она чувствовала себя независимой.

   Следует заметить, что до сентября 1939 года город Вильно и Виленский край находились в составе Польши и общение сестёр, хотя и не регулярное, всё-таки было. Но вот, в августе 1939 года  Германия и Советский Союз заключили договор, известный теперь, как пакт Молотова- Риббентропа. Договор имел дополнительные секретные протоколы,  согласно которым восток Польши были включён в сферу интересов СССР, а Литва и запад Польши — в сферу интересов Германии.

   1 сентября 1939 г. Германия напала на Польшу, и в течение 2-х месяцев вся территория страны была оккупирована немецкими войсками. Но в октябре 1939 года в Москве был подписан договор между Литвой и СССР, согласно которому город Вильно и Виленская область, которые после 1920 года входили в состав Польши, были переданы Литовской республике. Тем же договором был предусмотрен ввод в Литву 20-тысячного контингента советских войск. Всё это существенным образом изменил жизнь сестер: Нета и Маруся, ранее жившие в одном государстве, в Польше, оказались в двух разных: Польше и Литве. Для всех русских эмигрантов в Литве настали тяжёлые времена.  В своём письме Марусе (июнь 1939) Нета пишет об этом времени :

   «Какое счастье, что тебя тут нет. Я теперь «иностранка» без права работать и без права выехать без позволения из города. С уроками очень трудно, так как все сейчас без работы, без мест. Живут продажей вещей и остатками денег, ну а многие голодают, положение делается всё хуже. Без языка никуда не примут…Язык (литовский - авт.) очень трудный, на учителя денег нет».

   В июне 1940 года  СССР предъявил Литве ультиматум с требованием допустить на её территорию дополнительные советские войска, а  правительство отправить в отставку. Под давлением оккупационных войск в Литве были проведены выборы в «Народный сейм», который провозгласил образование Литовской Советской Социалистической Республики. В августе 1940 года она вошла в состав СССР.

   Маруся стала получать от Неты открытки советского образца с адресом, написанным по-русски. В одной из них Нета писала о том, что прямой почтовой связи между Польшей и Литвой нет, что все письма идут через Москву. И снова, как почти во всех письмах того времени, Нета писала Марусе: «Каждый раз благодарю Бога, что ты не здесь, а дома!».

Правда, теперь Нете не надо учить литовский язык, но зато приходится как следует вспоминать русский. В письме от 18.02.1941 года Нета пишет сестре:
«У меня благополучно, есть уроки, чувствую себя хорошо… Я сейчас усердно изучаю русскую грамматику, которую совсем забыла, да и теперь всё по-новому».

   В следующем письме (24.02.1941) Нета продолжает эту тему:

   «Я зубрю русскую грамматику, но книжку тут достать нельзя, просила тётю Лиду
( Лидию Карловну – авт.) прислать наложенным платежом. Всё перезабыла, а у меня  3 русских урока, два со взрослыми. Здорово занята, слава Богу всё благополучно пока».

   В том же письме, описывая свою жизнь в то время, Нета пишет:

 «…тут беспросветная жизнь. Слава Богу, достала ещё уроков, но дороговизна растёт быстро, а плату за уроки подносят медленно, да и не могут. Лучше мало, чем ничего. Прожить на это могу, но купить – нет, да и нечего… Грустно, что не можем быть вместе».

   После нападения Германии на СССР правительство Литовской ССР и все её органы были распущены, а многие деятели репрессированы. Литва была включена в состав Рейхскомиссариата «Остланд». В письме от 30 сентября 1941 года Нета пишет Марусе (2):

   «Твою открытку немецкую получила, но ответить не могла, почта не действует.
Было плохо с сердцем по бомбордированию, было страшно, бомбы падали за домом, кругом паника, паскудно было. Повыбило много стёкол в окнах, а купить негде, стекольщика тоже нельзя достать. Верх окон забили фанерой. Абсолютно нигде не бываю.
   Зима будет тяжёлая. С дровами трагедия: нет и дорого. Чиновники ещё как-то могут получить, но мы, «смертные» ничего, а частным надо переплачивать. Есть уроки, но мало, да и плата смешная. На счастье, 5 раз в неделю получаю обеды за уроки и это моё спасение».

   Здесь же, вспоминая недавнее прошлое, жизнь при советской власти, Нета пишет:

   «Нам большевики вселили троих: муж, жена и мальчик 11 лет. Оказались на счастье милые людьми, он русский, она полька. … Живём тихо, без ссор. Красовская (хозяйка квартиры-авт.) очень нервничает, состарилась.  Её выбрасывали из квартиры совершенно, меня выбрасывали из моей комнаты и переводили в тёмную, где живёт и жила Красовская. Волнений было много. А потом начали вывозить, это грозило нам всем. На счастье их (советскую власть- авт.) выгнали отсюда. Хотелось бы быть с тобой, но… не могла бы ехать из-за отсутствия денег. Деньги теперь только у тех, кто спекулирует…Может как-нибудь продержусь. Боюсь холода»

   Описывая порядки в Литве после прихода немцев, Нета писала сестре (сент.1941):

   «Сейчас всех  поляков выбрасывают с мест, что делают литвины нам русским  – не лучше. А что они делали тут с евреями – один ужас!»

   С начала оккупация Литвы Красной армией, а потом войсками вермахта Анна Викторовна работала на складе книжного магазина. В письмах к сестре Марии она писала, что работа была трудная, и условия жизни тяжёлые.

   Ещё в 1940 году Анна Викторовна пыталась добиться у советской администрации разрешения переехать к сестре, в Закопане, но всё было безуспешно. Известно, что с такой же просьбой она  в 1942 обращалась к немецким властям, но такого разрешения те тоже не дали.
   В 1944 году Литовская республика была освобождена от немцев Красной армией, но в жизни Анны Викторовны мало что изменилось. Всё те же проблемы: безденежье, дороговизна, да и возраст давал о себе знать. В следующем, 1945 году ей исполнилось 60 лет. Вот, что она писала Марии в письме от 20.03 1945:

   «Живу, здорова, работаю с 9 до 5 ч. Платят гроши, на жизнь не хватает, на руки получаю 355-350 р. Кое-что продала, ну и живу. На службе много работы, клиенты обступят меня, ругают, голова идёт кругом. И к чему всё это?! Вспоминаю свою прошлую жизнь как сказку. Всего не напишешь…»

   В письме, отправленном в конце ноября 1945 Анна Викторовна писала:

   «Дорогая Маруся, сижу при 4 коптилках и пишу тебе. Электричества нет, лампы (керосиновой - авт.) тоже, темно писать трудно. Посылаю письмо не почтой, а с моей ученицей, которая едет в Польшу. Завидую всем уезжающим. Узнавала, могу ли я ехать. Это целая процедура и надо всё через полицию и через Москву…»
   У меня со службою трудности… Не могу устроиться… обещают  и обманывают самым нахальным способом... Не топят, мёрзнешь как собака, а сейчас начала работать на складе книг. Пыль пудами, окон нет, стула нет. Разбираю книги, пол каменный,   в подвалах, где тоже книги, вода; а предложат мне место заведующей магазином русских книг, не знаю, как долго выдержу… Не знаю, что буду делать, ищу другую работу, но не так-то легко достать хорошую. Платят гроши, ну и живи на 300 руб!?
   Боюсь болезни, т.к. лекарств нет и докторов нет, а главное денег нет. Получила карточку на ужин. Дают кусок чёрного хлеба сухого и стакан чаю!!
   Когда всё это кончится и можно будет зажить по-человечески? Почитать, с людьми поговорить. Конечно, у меня есть большая поддержка – мои книги… Я было совсем отчаялась, а сейчас всё-таки держусь. Бывают минуты слабости упадка, но я сознаю, что это нельзя, что это вредно, что «Благословенны препятствия. Ими мы растём», что бывает хуже».

   Снова и снова Анна Викторовна пытается добиться разрешения на эмиграцию в Польшу. И Мария Викторовна тоже делает всё возможное для этого. В письме от 13.05.1946 Анна пишет сестре:

   «Получила вторую бумагу, но она бессильна. Записи на выезд окончились 31 января 1946 г. и не возобновляют… Сергей  (знакомый Марии Каспрович - авт.) мне сказал, чтобы ты старалась хлопотать о польской въездной визе через министерство заграницы. Серёжа говорит, что ты знаешь министра, не помню его фамилию. Потом он тоже советует тебе написать в Польскую амбасаду (посольство - авт) в Москве … Ты, кажется, можешь много сделать. Серёжа мне говорил, что Каспровичи в большом почёте. Проси, чтобы мне финансово облегчили выезд, т.к. денег нет…»
   Тут жизнь серая, безнадёжная одинокая, впереди ничего. Но если придётся тут сидеть и  к тебе не попаду, что же делать, такова моя карма. Постараюсь не падать духом, не сломаться и не терять надежды, что увидимся с тобой».

   Проходят месяцы ожидания. В письме от 6.11.1946 Анна Викторовна в отчаянии пишет :

   «Твоя открытка от августа пришла в октябре. Из Москвы ни слуху, ни духу, ничего. Я совершенно потеряла надежду приехать к тебе…Видно не суждено… Работаю всё там же у слепых, работа нервная, много беготни и стояния в очередях. И хотя мне «всего» 60 лет это утомительно».

   Младшая сестра, Лида, живущая в Лондоне, тоже тревожится о Нете, возмущается тем, что её не выпускают из страны. Но проходит март и апрель 1947-го, а разрешение всё ещё не получено. Слух о том, что Анна Викторовна собирается уехать из страны, дошёл до её начальства, и её уволили с работы. Положение было катастрофическим. Лида пишет Марии в начале апреля:

   «Я получила отчаянную открытку от Неты от марта, в которой он запрашивает о тебе, не имея от тебя ответа на письма…. Она видимо не рассчитывает на разрешение  на выезд, т.к. в панике и ищет новое место».

   Но вот, в начале мая 1947 года Анна Викторовна получила, наконец, разрешение на эмиграцию. Она приезжает в Харенду и поселяется у сестры и обе они счастливы!

   В 1950 году Мария Викторовна добилась создания в Харенде музея Яна Каспровича и становится главной его хранительницей, а Анна Викторовна – её помощницей. Жизнь в послевоенной Польше трудная, но женщины как-то выкручиваются. Лида их поддерживает: регулярно шлёт сёстрам продуктовые и вещевые посылки. В одном письме, датированном ноябрём 1958 года, Лида пишет Марии:

   «…как это ты всё хорошо устроила! Нета будет на седьмом небе, ей ведь ни на что не хватало. Ты пишешь, что она до сих пор получала 560 злотых… главное, что всё устроилось. Действительно, Нета должна была бы благословлять судьбу за Харенду. В её годы иметь кусок хлеба у себя же в доме – редкость. Конечно, бывает утомительно всё время жить публично в суете и быть связанной до 6 вечера особенно в хорошую погоду».

   Так прошло много лет. Анне Викторовне всё тяжелей работать, её мучает ревматизм и другие болячки. А в 1966 году, когда Анне Викторовне исполнилось 81 год, подкралась новая беда – она начинает слепнуть. По всей видимости, это была глаукома. Ей предлагают операцию. Тётка, Евгения Карловна, у которой тоже плохо с глазами, беспокоится за племянницу:

   «Мне очень жаль бедную Нету: это ужасно не владеть глазами. Дай Бог, ей скорей оперировать глаза, тогда всё будет опять хорошо».

   В следующем письме Евгения Карловна снова спрашивает Марию:
«Как операция Неты?...Слава Богу, что здорова и бодра духом и телом, и счастлива своей судьбой…»

   По всей видимости, Анну Викторовну оперировали, но, к сожалению, операция не дала должных результатов: она потеряла зрение. Мария взяла на себя полную заботу о своей слепой сестре, хотя сама уже давно ходит с палкой, а совсем недавно сломала руку. Тётеа, Евгения Карловна, пишет Марии в апреле 1967 года:

   «Я тобой восхищена…заниматься слепой сестрой нелегко. Это подвиг! И сама ещё болеешь ногой. Это редкая теперь забота о близких. Ты сильный человек с добрым сердцем. И к тому же все усилия не увенчались успехом – Нете не лучше. Это очень горько. Старость – тяжёлое состояние и ещё с таким недомоганием. Нета стойко переносит своё несчастие. Это достойно большого уважения».

   И ещё в одном из писем в том же году Евгения Карловна пишет Марии:

   «Жизнь твоя стала тяжёлой: сломана рука и забота о Нете бедной.
Старость – балласт для близких. Я это чувствую, несмотря на то, что продолжаю свою деятельность. Ты морально поддерживаешь Нету – это большая твоя заслуга. А Нета великолепна своим терпением, принятием своей тяжёлой доли. Преклоняюсь перед Нетой, которая так стойка!»

   В 1968 году на Анну Викторовну обрушилось большое горе – после непродолжительной болезни скончалась сестра Мария. Анне Викторовне уже 83 года, она полностью потеряла зрение, и всё же она принимает мужественное решение – вслед за сестрой становится на долгие 7 лет хранительницей музея Яна Каспровича. Конечно, ей было тяжело исполнять эту обязанность. Но, надо полагать, что у неё были помощники.

   Анна Викторовна скончалась в 1985 году в возрасте 90 лет и была похоронена в той же могиле в Закопане, где в 1928 году была похоронена её мама.

Источники:

1.Здесь и далее приводятся отрывки из писем, полученных Марией Каспрович в период 1926-1968 г.г. Копии писем  были предоставлены автору музеем Яна Каспровича в Харенде (Закопане, Польша).
2.Маria Kasprowictowa. «W naszym g;rskim domu», Warszawa, 1968. Перевод В.Н.Чижова