ПТР7

ГЛАВА 7

Вадим Витальевич Урванцев, или попросту Вадик, как его звали в местном отделе по борьбе с экономическими преступлениями, совсем недавно стал старшим лейтенантом милиции и не обижался на фамильярность по отношению к себе со стороны старших коллег. Но с остальным народонаселением, а особенно с теми, кого юный лейтенант считал потенциальными преступниками, он обращался сурово и без всякого намёка на демократическое панибратство. Дело в том, что в Вадике сидела та самая военная кость русско-прусского происхождения, которая делала человека покладистым в кругу непосредственных командиров и надменным перед подчинёнными и прочей штатской сволочью. К тому же он был максималистом и если бы его воля, пересажал бы людей видимо-невидимо. Но на то и существовали старшие товарищи и прочая субординация, чтобы сдерживать таких горячих парней, как Вадик Урванцев. Однако сегодня старший лейтенант гулял на относительно свободном оперативном просторе по заданию самого подполковника Крымова и был готов к любым подвигам. Но в самом начале пути к соисканию служебной славы Вадика сильно огорчила младшая сестра подполковника. И теперь Вадим Витальевич был зол как собака, у него, также как у собаки, обострилось чутьё, и он без труда вычислил Лину Крымову, которая совершенно зря назвала розовощёкого топтуна зелёным пацаном. Ведь Вадик, при всей своей молодости, успел заочно отучиться на юрфаке, а между делом побывать и в Чечне, и в Косово.
«Вот, крыса, - подумал старший лейтенант, паркуя свою «копейку» рядом с тачкой субъекта преследования, - слинять от меня захотела…»
Сергей Сергеевич ввёл своего подчинённого в курс дела, и Вадик мог ориентироваться в ситуации достаточно грамотно. Он замкнул машину и поспешил по дорожке к дому-усадьбе. Стрелки на его командирских часах показывали почти половину третьего. Не доходя до площадки перед воротами, Вадик услышал голоса. До перевода в милицию он служил прапорщиком в армейской разведке и имел отменные слух со зрением, которые нередко спасали его в разных горячих точках от неминуемой смерти.
«Эге!» - сказал себе бывший армейский разведчик и бесшумно нырнул в кусты. Он незаметно подкрался к братьям, но всего разговора не расслышал. Тем не менее, Вадик без труда расколол их преступное намерение. В том, что Лина Крымова уже в доме-усадьбе, бывший разведчик уже не сомневался. Однако он не знал, что там она была не одна.
Потом Вадик проследовал за братьями, перемахнул через ограду и стал преследовать их на территории парка. А братья обошли вокруг всего немаленького дома, заглянули в каждое окно, затем обстоятельно закусили в одной из беседок, перекурили, судя по запаху, анашёй, неторопливо прибрались и принялись вскрывать дальнее от спальной купца окно. За всё время они ни разу не сняли перчаток, из чего Вадик сделал вывод об уголовном прошлом данных неизвестных мужиков, на которых имелась картотека с их отпечатками пальцев.
Братья решили сначала грохнуть неизвестных посетителей дома-усадьбы, а только потом как следует там пошариться. В то время, когда Лина с Пашей готовились покинуть дом-усадьбу, братья спрятались в двух разных помещениях, объединённых общим коридором с купеческой спальной. Вадик, без труда скрывший своё присутствие на хвосте отмороженных братанов, решил переждать в подходящем чуланчике, двери которого тоже выходили в коридор. Когда Лина с Пашей покинули спальную и направились к выходу, братаны уже поджидали их. Они расчётливо спрятались так, чтобы спальная оказалась между ними. И, как только бывшие одноклассники стали уходить по коридору, младший братан Канавин, вооружённый финкой, оказался за спиной ничего не подозревающих Лины и Паши. Старший, сжимая в опытной руке изящную фомку, в это время готовился к выходу спереди. По предварительной договорённости, младшему предстояло начать нехитрую операцию. В то время как старшему отводилась роль подстраховщика, готового помочь братану и добить раненных изящной фомкой. Но уголовники не учли Вадика. А он, искушённый во всяких военных операциях, занял в нужный момент в том же коридоре более удобную позицию. Другими словами, Вадик вышел в коридор вместе с младшим братом, вооружённым ножом, но сзади него. Бывший разведчик не стал дожидаться, когда братаны осознают ущербность их дислокации и предпримут какие-нибудь шаги в плане перегруппировки сил, но стал действовать быстро и молча. И, главное дело, совершенно незамысловато: молодой милиционер просто долбанул по затылку младшего брата Канавина своим нехилым кулаком. Бывший разведчик владел достаточно сильным ударом и легко валил с ног нормальных мужиков, однако не учёл поистине скотского здоровья дегенерата-уголовника. И тот не только не вырубился, но лишь присел, резко развернулся и круговым движением махнул перед Вадиком ножом. Лина с Павлом, привлечённые непонятным шумом, на мгновение замерли и затем невольно обернулись. А Вадик отпрянул назад и крикнул:
- Сзади!
Он вовремя подал сигнал опасности: старший брат, не дождавшись условного сигнала и заподозрив неладное, поспешил на выручку младшему. Увидев постороннее лицо, он не придумал ничего лучше, как попытаться применить фомку по отношению к Лине или Паше. Тем более что оба в это время таращились на Вадика и стояли спиной к старшему братану Канавину.
- Сзади! – снова заорал Вадик.
Лина, наконец, спохватилась и успела развернуться в нужном направлении как раз в тот момент, когда старший брат замахнулся фомкой. Она отпихнула в сторону Павла Мамонова и сама уклонилась от удара. Фомка свистнула в сантиметре от её уха, но не ушла по инерции глубоко вниз, а, направляемая сильной бестрепетной рукой убийцы стариков и старушек, попыталась врезаться Лине в подбородок.
«Вот, гад!» - мелькнуло в голове молодой женщины. Она в долю секунды разглядела лицо убийцы, и ей стало жутко. Тем не менее, Лине снова удалось уклониться. Больше того: она молниеносно присела и подсекла нападавшего стремительным вращательным ударом правой ноги. Тот упал, но фомку не выронил. Глядя исподлобья на молодую женщину, уголовник резко встал на ноги и снова пошёл на неё. На Павла Мамонова, прилепившегося к подоконнику после толчка Лины и замершего в такой неестественной позе, никто не обращал внимания. А Лина встретила взгляд убийцы и вовсе потерялась. Она поняла, что не может противостоять этому невероятно сильному, тупому и равнодушному душегубу. Но вовремя подоспела помощь от Вадика. Увёртываясь от ножа младшего брата, он метнулся в сторону ближнего подоконника, снял с него цветочный горшок и швырнул его в голову старшего брата. Попал Вадик удачно: старший брат невыразительно крякнул и стал садиться на пол. Зато младший в это время изловчился и резанул бывшего разведчика по плечу.
- Ах ты, сука! – взвыл Вадик, но вовсе не от боли. Ему стало жаль новенькой куртки. Он обрушился на противника и в три секунды не только разоружил его, но и уложил бесчувственным на пол.
«Какой молодец», - мысленно похвалила зелёного пацана Лина и сама разоружила своего «спарринг-партнёра». При этом не удержалась и от души накатила ему ногой по голове.
- Вяжем их, пока не очухались, - крикнул Вадик и принялся скручивать руки младшего брата его же одеждой.
- Скажите, молодой человек, а пистолетом воспользоваться было трудно? – язвительно поинтересовалась Лина и стала вязать старшего брата. Конечно, она могла бы попытаться достать газовый баллончик и попытаться воспользоваться им. Но бойцовский опыт и интуиция своевременно подсказали ей, что она может просто не успеть. К тому же где гарантия, что газ подействовал бы на этого дегенерата без чувств, совести, морали и прочих «нервнопаралитических» излишеств?
- Какие у нас пистолеты? – с горечью спросил Вадик. – Я же в отделе по борьбе с экономическими преступлениями служу…
- А, ну да, конечно, - сочувственно возразила молодая женщина.

Перед тем, как сообщать о случившемся в милицию, Лина с Вадиком слегка объяснились, затем она его перевязала (лезвие ножа разрезало не только ткань куртки, но и кожу на плече бывшего разведчика), потом они выпроводили Пашу Мамонова, получившего за труды три тысячи рублей и строгий наказ помалкивать, и позвонили Сергею Сергеевичу Крымову. При этом Вадик, охмурённый несколькими удачными намёками хитроумной Лины, возомнил себя поимщиком тех двух злодеев, которые сначала убили Селивана Капустина с Валентиной Мареевой, а потом решили обчистить дом-усадьбу. Сначала, правда, Вадик усомнился и задал пару-другую нелицеприятных вопросов. Например, о ключах, которые оказались не у злодеев, а у Лины. На что молодая женщина с виноватым видом ответила, будто она, в самом деле, обманула следователя прокуратуры, и ключи действительно были у неё. Но будто обманула с благими намерениями: зная об инертности некоторых розыскников в некоторых малоперспективных делах, молодая женщина, дескать, сама решила выйти на след злодеев и с этой целью довольно долго болталась по городу, пока не обнаружила за собой хвост. Речь в данном случае, разумеется, идёт не о Вадиме Витальевиче.
Называя юного помощника старшего брата по имени-отчеству, Лина заметила, как тот млеет от удовольствия, и решила впредь льстить самолюбию старшего лейтенанта. Однако тот млел, но бдительности не терял и продолжал спрашивать. В частности о том, на фига Лине понадобился Павел Мамонов? И зачем она попыталась стряхнуть его, Вадика, с хвоста?
На что Лина снова виновато тупила глаза и также виновато врала о проклятой самонадеянности. А затем уже совершенно честно и искренне признавалась Вадику в том, что если бы не его своевременное появление в доме-усадьбе, то ещё неизвестно, какая участь ожидала её и Павла Мамонова, который известен в городе, как реставратор и знаток икон. И который понадобился Лине лишь затем, чтобы придать её действиям большую убедительность в глазах злодеев, в силу их испорченности заподозривших Лину в тех же преступных намерениях, которые затевали они сами. Но не могли осуществить, потому что сумка Валентины с ключами оказалась у Лины.
«Да, весьма нетипичный случай в моей детективной практике», - глубокомысленно крутил головой бывший армейский разведчик, не забывая бдительно следить за крепко отдыхающими преступниками.
«Вадим Витальевич, - сладким голосом пела Лина, обстреливая молодого милиционера убийственными взглядами, - давайте не будем говорить Сергею Сергеевичу всю правду? А то ведь мне так от него достанется, так достанется. Давайте скажем ему, что я выследила преступников, вы выследили меня, мы вместе с вами вошли в дом-усадьбу следом за ними, и вы их героически взяли. А? И про Павла Мамонова не стоит ничего говорить. Зачем в нашей с вами истории лишние персонажи?»
Лина так бессовестно льстиво выговорила «нашей с вами», что у бедного Вадика совсем уже поехала его зелёная крыша.
«Я даже затрудняюсь, что вам сказать, - сопел Вадик и выпячивал нижнюю губу, - вообще-то врать начальству не положено…»
 «Ну, какое это враньё? Ведь суть дела от этого не меняется: преступников однозначно взяли вы, практически голыми руками. Ведь герой! А если рассказать всю правду, то у следствия могут возникнуть дополнительные вопросы и даже факт вашего героизма могут поставить под сомнение. Я разве не права?»
 «Чёрт его знает. Наверно правы. Ладно, давайте звонить, а то как бы эти не очухались и их не пришлось снова глушить. А у меня плечо болеть начинает. Короче, я зайду к вам сегодня вечером. Мне не всё пока ясно, а когда мне что-то неясно…»
 «Конечно, заходите, - ослепительно улыбнулась Лина, - и можете задавать любые вопросы. Заодно мы, как следует, обработаем и перевяжем вашу рану…»
Лина понимала, что своим обещанием связывает себя дополнительными и, быть может, не очень приятными обязательствами. Но ничего не могла поделать. Ведь враньё Вадика могло подвигнуть его к дальнейшему частному сотрудничеству с Линой, чего нельзя было ожидать от брата. Которого надуть так легко, как юного Вадика, не представлялось возможным, а строить глазки и заигрывать вообще не имело смысла.
«Ничего, ничего, как-нибудь выкручусь, - с чисто женским легкомыслием думала Лина, совершенно трезвым взглядом оценивая Вадика, как возможного любовного партнёра, и с опаской поглядывая на предполагаемых убийц Селивана и Валентины. – А из этих двух наши доблестные менты выбьют какие угодно признательные показания…»
Вадик в это время дубово-строевым голосом отчитывался по телефону перед начальством за проделанную работу.