Человек, который тебя любит

      ЧАСТЬ – 10
               
      ПЕРЕД ОТЪЕЗДОМ

      Перед отъездом мы с отцом планировали перегнать заготовку для чачи, которая в бочке стояла с осени. Я обещал помочь, но в последний день моего отпуска было решено съездить в Тбилиси, чтобы купить запасной насос для колодца.

      Рано утром следующего дня мы позавтракали и поехали в Тбилиси на маршрутке, которые ходили через каждые 20 – 30 минут и через час  были уже в городе.

      В Тбилиси для начала нужно было обменять сто долларов. Мы вошли в комнату для обмена, где обслуживали двое молодых мужчин. Один из них отсчитал  по курсу один к двум двести лари и передал мне пачку из купюр по десять лари. Я пересчитал их, и оказалось, что одной десятки не хватает.

      - Здесь не хватает десять лари, - сказал я, возвращая пачку денег обменщику.
      - Не может быть, - удивился он, взял деньги, вслух пересчитал их при мне, извинился, добавил недостающую десятку и передал пачку мне.

      Я  не стал  пересчитывать, потому что все происходило  у меня на глазах, взял деньги, и мы ушли  на рынок. При покупке насоса я обнаружил, что в пачке недостает шестьдесят лари.

      Как же так, подумал я. Ведь у меня на глазах все пересчитали, и было двести лари, то есть вся сумма. Значит,  он возвратил не все деньги, а незаметно, каким-то образом, когда меня отвлек его напарник, прибрал к рукам шестьдесят лари.

      Я все понял, мы расстроились, но отец вида не подал. Успокаивая меня, он сказал.
      - Бывает, ничего не поделаешь.
      - Нет, так дело не пойдет, - пошли к ним, я хочу вернуть свои деньги.
      - Зря, напрасная затея, все равно ни чего не докажешь, - сказал отец.

      Но я настоял на своем. Мы вернулись в комнату обмена валют, там были уже два других обманщика. Я настроился на жесткий разговор, и мой план сработал, когда я пригрозил им немедленной разборкой со стороны органов внутренних дел.
      - Отец, покажи им удостоверение, пусть посмотрят, кто ты, - сказал я.
      Они тут же, опередив его, вернули нам наши деньги.

      По возвращению домой нам необходимо было разменять еще сто долларов. Отец сказал.
       - Только не заходи больше в комнату размена, вон, сколько окошек, разменяй там.

       В окошечках по курсу доллар стоил меньше,  и я опять зашел в комнату, но  уже  в  другую.   Теперь  я  знал   весь   расклад   обманного   размена.   Все происходило так, как в первом случае, но у них на этот  раз  ничего  не  вышло.
      Отец доверился мне, и просто наблюдал, но он не знал, чем все закончится.

      Один из обменщиков отсчитал двести лари и передал мне. Я при нем пересчитал деньги и обнаружил недостачу.
      - Здесь не хватает десять лари, - как и прежде, сказал я, возвращая ему пачку денег.
      - Не может быть, - удивился он, - дай я пересчитаю.

      Он пересчитал, убедился, что не хватает десяти лари, доложил их, и снова стал при мне пересчитывать. Но тут обмен пошел не по их сценарию. Отвернувшись от них, я заговорил с отцом. Обменщику это не понравилось.
       - Смотри, - говорит, - я считаю.
       - Считай, считай, только не ошибись.

       Он перестал считать, не зная, как быть дальше.
       - Отдай им, - сказал его напарник, - они знают.
       На этот раз обман не прошел.

       Мы вернулись домой с насосом и  продуктами. Можно было сделать еще некоторые неотложные дела, но к нам к вечеру пришли гости – два довольно известных в Грузии человека.
       Это были уроженцы нашего района – певец и игрок на музыкальном народном инструменте саламури – типа небольшой самодельной свирели. Он виртуозно исполнял на нем Моцарта, Бетховена, Брамса и импровизации на грузинские мелодии. Другой гость был певцом  оперного театра. С отцом они были знакомы.

      Мы отложили все свои дела, в том числе и упаковку моего багажа, который отнимал достаточно времени, сил и нервов.
      - Завтра упакуем, - сказал отец, - Мария, накрывай на стол все, что у нас есть.

      Главное из того, что у нас было – это хорошее домашнее вино, выдержанное, четырехлетней давности. К нему  можно было подавать закуску – вначале из того, что есть.   
      Мама на скорую руку приготовила хачапури, а потом уже спокойно, без проблем готовила все остальное, пока шло застолье.

      В тот вечер мы прилично выпили, были в хорошем настроении, пели грузинские песни. Я попробовал подпевать с ними вторым голосом, слава Богу, слух у меня есть, думал, что петь я умею; написал много своих песен, пел под гитару даже по телевидению. Народу нравилось.

      Когда я вместе с ними, начал было петь, меня остановили и мягко сказали, что я пою неправильно.
      - Вот слушай, я буду петь, как нужно, а ты запоминай.

      Я запомнил свою партию и попробовал запеть вместе с ними, как меня научили. Вот тут-то я впервые и ощутил, что такое грузинское многоголосье.
      Когда слушаешь, не принимая в пении непосредственного участия, тебе это просто нравится, а здесь чувствуешь себя в гармонии с песней, слышишь, как твой голос сливается в музыкально правильном выверенном многоголосье.

      Разошлись мы в два часа ночи. Меня покачивало от выпитого вина. Я лег в постель и  и не думал не о предстоящем расставании на целый год, не о себе,  не  о детях, женах  и  Хэлен. Я сразу же уснул.
               
      Утром голова еще кружилась. Не давали покоя мысли о Хэлен. Мои чувства к ней росли с каждым днем, а вместе с ними необъяснимая тревога и вопрос, что потом? Потом... Потом она полюбила меня и всегда убедительно подтверждала свои чувства ко мне. Позже, в одном из писем по электронной почте, я прочел ее слова.
               
     ;Не могут наши чувства превратиться в воздух,
      Чтоб без остатка улетучились в него.

      Ее мысли перерождались во мне  в чувства, с которыми я не знал, что делать.
      - Доброе утро, - поздоровался отец, - как спал?
      - Доброе утро, нормально.
      - Голова не болит?
      - Нет, я вижу и ты в норме.               
      - Это потому, что вино хорошее.
      - Да.
      - Возьмешь с собой?
      - Нет, не получится, на таможне пропускают только запечатанные бутылки, из магазина, - сказал я, - который час?
      - Уже девять. Я договорился с Мишей, он отвезет нас в аэропорт.
      - Хорошо, надо за два часа до вылета быть в аэропорту. Не опоздаем?
      - Пораньше поедем, чтобы в дороге не торопиться.

      Я зашел на кухню.
      - Доброе утро, мама.
      - Сынок, доброе утро, - сказала она, оторвавшись от плиты, - ты наверно не выспался, вчера поздно лег.
      - Выспался, обычно я сплю не больше. Что готовишь?
      - Утренний завтрак – хачапури,  чахохбили, сациви и вот еще наполеон, ты любишь.
      - Спасибо, мама, это перебор, по-моему, ты балуешь меня. Все так вкусно.
      - Я купила хороший грузинский сыр, и для тебя тоже,  возьмешь  домой? Там сделаете себе хачапури.
      - Да, спасибо, это я возьму, я люблю его, - сказал я, - он ко всему подходит, такого сыра у нас нет.
      - Надо еще уметь выбрать хороший сыр.

      - Мама, ты меня научила готовить отварное говяжье мясо. Я попробовал приготовить, но у меня не получилось такое, как у тебя, - сказал я.
      - Я знаю почему, - догадалась мама, - солить его нужно, когда оно уже сварилось, сынок,  перед тем, как подавать на стол. 
      - Ах, вот почему, - удивился я, - а я солил его прямо в кастрюле, при варке.
      - Садитесь за стол, у меня все готово, зови папу.
      - Сейчас, я только приведу себя в порядок, нужно побриться.

      Мама днями, до глубокой ночи, проводила на  кухне.  Весь  день  на  ногах, все время чего-то готовит, убирает, стирает, ходит  на  базар  за  продуктами  и
все такое. В саду у нее растет разная зелень, которую она в свежем виде подает на стол. Все аккуратно и чисто.

      Всё лето делала заготовки на зиму – ткемали, острый маринованный перец, капусту крупными кусками, которую засаливала в рассоле из красного буряка.
      В дорогу всегда готовила чего-нибудь вкусненькое. А к столу подавала, как на праздник – чахохбили, хашламу, лобио, кады и другие грузинские блюда.Ей всегда хотелось сделать всё и побольше.

      Она  совершенствовала свои рецепты и была признанным поваром грузинских блюд.    
      Никому не доверяла покупать на базаре продукты, сама умела купить самое лучшее и, как говорила, дешевле, чем мы. Я помогал ей приносить все это домой.

      Однажды она приготовила суп из телячьего желудка, который здесь считается деликатесом. Говяжий желудок так просто не продают, оставляют себе, зная о его полезных свойствах. Особенно вкусным получается суп из, если его правильно приготовить.

      В тарелке - две, три картофелины в прозрачном бульоне. Суп заправляют нарезанной петрушкой перед тем, как подают на стол. К нему, при этом, ставят  еще потертый и разбавленный кипяченой водой чеснок и грузинский хлеб. Вот и все, что требуется для изысканно вкусного супа. Если бы можно было купить на базаре говяжий желудок, я бы не упустил возможность приготовить такой суп у себя дома..
      Пока мама готовила завтрак, я отослал Хэлен сообщение.

             ;Здравствуйте, Хэлен. Просыпаюсь в  мыслях о Вас.                Приятно сознавать, что Вы есть, что появились в моей жизни. Если Вы надумаете сбежать от меня, я Вас просто не отпущу. Немного расплывчатым в моей памяти стал Ваш образ, и не удивительно, ведь мы виделись мельком, но яркое в мелкий белый горошек красное платье осталось. А еще стройная фигура, которую постоянно чувствую рядом с собой. Хочу увидеть Вас снова. А Вы?
            ;Здравствуйте, Эд. Я тоже думаю о Вас. Муж заметил изменения во мне и насторожился, но понять ничего не может. После работы я дома, занимаюсь ребенком и мужем. Красиво наверно у Вас в горах? Я бы тоже не отказалась подышать озоном.
            ;Да, здесь красиво. К озону очень быстро привыкаешь, теперь его не чувствую, но знаю, что он есть. Привезу его тебе в бутылочке, хочешь? Вот будет весело на таможне. Что везете в бутылке, спросят. Озон, скажу, везу. Озон, с испугом переспросят они? Подумают, что это взрывчатка (ха-ха).
            ;Я очень люблю горы.
            ;И я люблю - Кавказ, Карпаты, Крым. В Черногории, например, горы очень крутые и высокие – до неба. К вечеру они резко закрывают собой закат солнца, резко меняя день на вечер, и в своих силуэтах становятся черными. Отсюда и название – Черногория. Там очень красиво, но ездить в этих горах опасно – слишком узкие дороги, которые  расположены у самого края бездонных пропастей. Есть места, где неопытные водители часто срываются в них.  С  высокого  обрыва  дороги,  здесь  можно  увидеть  изуродованные машины, которые достать оттуда невозможно, а наверху у обрыва венки погибшим в аварии.
            ;Спасибо за интересные сообщения. Даже не знаю, о чем написать. Хочется прорвать условности и раскрыться перед Вами такой, какую я, пожалуй, побаиваюсь. Но лучше не надо, оставим все до встречи.
             ;Я приезжаю сегодня, поздно вечером, надеюсь, завтра увидимся. У меня напряженный день переезда, самое трудное – сборы, а потом расставания, улеты, прилеты. Одни хлопоты.

      На расстоянии мы всегда понимали друг друга, и все было легко и просто, но я с тревогой думал о  предстоящих новых ощущениях и возможных проблемах вокруг того, что ожидало меня завтра и потом. Справлюсь ли? Надо проще относиться ко всему, отпустить ситуацию, раскрепостить себя, и все. Так и будет.

      Она перезвонила мне.
      - Здравствуйте, Эд, я, наверно, отрываю Вас от дел? – робко спросила она.
      - Привет, рад Вас слышать.
      - У меня есть идея, которой я хотела бы поделиться с Вами при встрече.
      - А сейчас можно?
      - Нет, нельзя, и не уговаривайте, все равно не скажу, это секрет.
      -Хорошо, я потерплю, если дотерплю, а если нет, перетерплю и все стерплю.

      Она рассмеялась и сказала.
      - Мне это нравится. Настоящий мужчина должен обладать терпением.
      - А если невтерпеж?
      - Втерпеж. А вдруг Вам не понравится мой секрет?
      - Да, понра-а-вится, - отшутился я.

      Меня позвали, и мы попрощались.
      - Давай, к столу, - позвал отец.
      - Сейчас иду, - отозвался я.
      - У каждого из нас, есть свое сейчас, - сказал он, усаживаясь за стол на свое излюбленное место в хорошем настроении.

      Он предложил выпить по сто грамм чачи, настоянной на траве тархун. Никто не отказался. Я помню, дедушка  говорил, что утром полезно выпить за завтраком пятьдесят граммов водки, а в обед – стакан натурального вина. Думаю, он знал, что говорил.

      Нужно было собираться в дорогу. Это для меня был самый нежелательный процесс. Я нервничал, так как нужно было не просто уложить свои вещи, надо было собрать все то, что мама выложила мне в дорогу на огромный овальный дубовый стол, который стоял у нас в большой комнате.

      - Я возьму только ткемали, - сказал я, - не хочу перегружать себя. Лишний груз при контроле на таможне – это всегда проблема. А мамино ткемали все очень любили, и сколько не привези, все мало.

      Ткемали мама готовила не так, как другие. Он сложный по составу, и именно поэтому у каждого, кто его готовит,  отличается по вкусу. В основном все ткемали  похожи по кислоте, да и то в разной степени. У некоторых он очень кислый и густой, и поэтому не такой вкусный. Здесь важно определить правильное   соотношение  продуктов – остроту,  кислоту  и,  как  ни   странно, сладость.               

     Последнее в правильном соотношении с кислотой делают ткемали не просто приправой к горячим мясным блюдам, но и отдельным, вкусным продуктом, который можно есть просто с хлебом, особенно с грузинским горячим лавашем. При этом нужно вовремя уметь остановить себя, чтобы оставить ткемали  еще и на потом.

      Полностью переняла рецепт и тонкости его приготовления у мамы моя дочь, которая каждый год в Киеве готовит его теперь с запасом до следующего лета.

      Однажды у мамы я тоже взялся сам приготовить ткемали в большем количестве, в медном котле емкостью на целую бочку, который служил для перегонки чачи. Получилось сорок четыре пол литровых бутылки ткемали, не густого, требуемой остроты и необходимым процентом сладости. Мама похвалила тогда меня, но все я делал под ее руководством. Сверху горлышко бутылки с ткемали  заливается оливковым маслом, чтобы исключить его контакт с воздухом. Теперь у нас многие грузинские блюда готовятся по маминым рецептам.

      Раньше мы с братом всегда привозили домой и ткемали, и маринованный острый перец – хватало на всю зиму. А еще разные варенья, –  из айвы, белой черешни,  из  зеленых грецких орехов. Сок из туты – целебное средство для горла, зелень, тклапи – кислые листы вареной сливы, чурчхелы, гозинаки – тонкие листы ореховых стружек в заваренном застывшем меде и др. Так, что багаж мой всегда был переполнен, даже если брал с собой всего понемногу.
      - Возьми повидло из яблок, ты любишь, - не останавливалась мама, - кады, мяту, козий жир.

      А я всегда нервничал, отказывался от всего, но меня уговаривали и я наполнял свои сумки и чемоданы. Нервничая, снова отказывался, меня опять уговаривали и я, стараясь никого не обидеть, упаковывал все это в сумки.

      Каждый раз я говорил себе, что последний раз так нагружаю себя, но потом, каждый следующий раз меня опять уговаривали, а я, нервничая, снова все запихивал в сумки, и опять улетал до предела перегруженный.

      До отъезда оставалось пару часов. Скорей бы уехать, пройти таможню, досмотр в двух аэропортах, приехать домой. Дома выгрузить все и успокоиться, даже почувствовать себя героем, раскладывая обилие привезенного.

      Я делился всем этим с дочерью, друзьями, братом, которого так же, как меня нагружали, а он привозил и делился со мной.

      Это были времена волнений и радостных ощущений, грустных расставаний в постоянном ожидании встреч. Это были встречи с отсчетом времени до расставания, и опять до новой встречи,  – жизнь в тревогах и опасениях друг за друга. Это были годы, когда еще живы были мои родители. Они очень любили нас и наших детей, все делали и жили ради нас. А я вдали от родителей постоянно думал о них и боялся, что с ними что-то случится.

      Сейчас мне до боли хочется под уговоры родителей запихивать в сумки с любовью приготовленные нам продукты. Но родителей уже нет и все продукты, которые я и теперь мог бы привозить, потеряли значимость для нас, потому что в них нет той любви, которую раньше я всегда увозил с собой.

      Я часто с тревогой думал о своих родителях, боялся за них, вдруг что-нибудь произойдет с ними, а меня не будет рядом. Я боялся телефонных звонков, особенно ночных, боялся поднять телефонную трубку и услышать то, чего я боялся больше всего.

      Я и сейчас боюсь. Родителей уже нет, а я продолжаю бояться первых слов, когда поднимаю телефонную трубку и жду, затаив дыхание, что еще что-то нехорошее могло случиться и мне нужно будет кого-то спасать или самого себя, или уже поздно.

      По ночам, перед тем, как заснуть, я боялся плохих снов, которые могли быть не к добру. Мне часто снилось сырое мясо, иногда в большом количестве, и тогда обязательно что-то случалось, и я еще больше верил снам и еще больше боялся.

      Я всегда боюсь за всех родных и близких мне, которых я люблю, для которых я дорог. Господи, помоги им быть здоровыми, и чтобы они все долго жили и были счастливы. Особенно нашим детям и всем тем, кто им очень дорог, кого они любят и так же боятся за них, боятся плохих снов и первых слов в телефонной трубке.

      Особенно волнуется за меня моя дочь и, конечно же, боится первых слов мобильного телефона, когда я уезжаю от нее на своей машине, а она просит позвонить ей со стоянки, сразу же, как только я приеду и поставлю машину на место.

      Зная это по себе, я спешу первыми словами сообщить ей, что все хорошо, что машина на стоянке, что доехал нормально, и у нее уже отлегло от сердца, она успокаивается, но опять до следующего раза или еще до того, как я снова приеду к ней.

      Сейчас, когда я пишу обо всем, я почувствовал  присутствие кого-то рядом. Мне показалось, как-будто кто-то явно подсказывает, как закончить начатую мысль, какие подобрать слова, и что написать дальше. Я подумал, что все это – мысли и слова шлет тот, кто видит меня, а где-то из глубины этих мыслей едва уловимо доходило до моего сознания слово «мама».

      Нужно отвлечься, успокоиться и отдохнуть, подумал я и вышел на кухню. Я  налил  чаю, устроился, сел  за стол, придвинул к себе коробку разных сортов печенья, взял одно из них, посмотрел на него, и вдруг увидел отпечатанное на нем имя «МАРИЯ». Я оторопел,  так звали мою маму.

      Я всегда чувствую, что мама где-то рядом, что родители не умерли, они только ушли от нас, но остались с нами. Так надо, так устроена жизнь. Они все видят и не хотят, чтобы мы плакали.

      Все было готово, сегодня  нужно было уезжать. Как всегда, по традиции, перед выходом из дома, мы  садились перед дорогой  и молча, смотрели друг на друга, каждый думая о своем, а в глубине души, молили Бога, чтобы увидеться снова.

      - Я скоро вернусь к вам, - как всегда нарушал я традиционное минутное молчание,  внушая им надежду перед отъездом.

      Так оно и было. Я снова приезжал, мы радовались встрече, и отсчитывали дни  до  расставания. Потом я опять уезжал,  обещая  вернуться, и  к  нам снова возвращалась надежда в ожидании радостных встреч.


       Эд Гемадзе
       27.08.2013