Легенда о царе Эльбрусе, отважном богатыре Бештау

ЛЕГЕНДА О ЦАРЕ ЭЛЬБРУСЕ, ОТВАЖНОМ БОГАТЫРЕ БЕШТАУ
 И ЮНОЙ КРАСАВИЦЕ МАШУКЕ.

                В чудесной долине Бештау тогда,
                Машуку прекрасную встретил,
                Смущенно ему улыбнулась она,
                А косы  трепал вольный ветер.
 
                Легенды Кавказа


ГЛАВА 1.

Давно это было. Не знаю, сколько воды утекло с тех пор и сколько раз вставало из-за гор солнце.
В те далекие-далекие времена между морями Къара тенгиз и Хазар тенгиз простиралась обширная равнина, именуемая Кавказской. Прекраснее этой равнины не было на земле. Над ней всегда весело сияло солнце, великолепные луга цвели соцветием  трав и чудесных цветов; леса, что ранним утром покрывались туманной дымкой, зеленели точно сказочные изумруды; реки и ручьи струились, точно расплавленное серебро. Зверьем и птицами были богаты эти края. Медведи и волки, лисы и зайцы бродили по лесным чащобам, туры и серны скакали по холмам и долам, а на пастбищах паслись несчетные табуны лошадей, бесчисленные стада овец и коз, принадлежавшие детям этой прекрасной земли – могучим богатырям-нартам.
Исполинская мощь в теле и великая доброта в душе были заключены у первых жителей этой благословенной земли – отважных нартов. Когда сын Солнца закатывал огненный диск за край Ночи, и земля покрывалась темнотой, сердца нартов оставались светлыми и чистыми, потому что в них никогда не засыпала доброта. И в снег, и в дождь, и в зной и в лютый холод смех и песни нартов всегда были слышны в их краю.
Царем нартов в те далекие и славные времена был могучий воин-богатырь седовласый Эльбрус. Имел он непререкаемый авторитет среди своего народа, ибо он был царем нартов достаточно долго и в бытность свою прославил имя свое славными подвигами и мудрыми делами. Враги боялись Эльбруса, боялись и уважали. А Эльбрус, усмехаясь, говорил: «Никогда я не желал себе недостойного врага!»
Водил Эльбрус нартов в набеги за волшебными скакунами князя Атажука, в чудовищных битвах с уаигами снес он немало вражьих голов, был он в подводном царстве у Донбеттыра, помогая ему сражаться с Залиаг-змей, выползшей из Черной расщелины, победил он страшного орла, что повадился хватать нартов и носить их на обед страшному уаигу-великану, а самого великана разрубил на пять частей своим огромным пламенеющим мечом, сжег его, а пепел развеял по ветру.
Не было равных Эльбрусу ни в песнях, ни в танцах. Как и положено правителю, был он первым во всем среди своего народа.
Лишь одного не доставало Эльбрусу – не было у него любимой жены, ибо его Зарина умерла при родах тогда, когда волосы Эльбруса были еще чернее ночи, чернее воронова крыла.
Одна память осталась от Зарины – смуглый крепыш, черноглазый Бештау.
Пока отец его могучий Эльбрус был занят государственными делами, войнами, набегами, охотой, пирами и все остальным, что полагается делать царю, обучением и воспитанием мальчика занимался его брат – хромой великан Казбек, живущий со своей женой Азау в одиноком старом хадзаре глубоко в чаще Черного леса.
Шло время, день ото дня, час от часу становился Бештау все крепче, все сильнее. Днем он вырастал на палец, ночью на пядь. Стал он самым ловким, самым сильным, самым отважным среди юношей-нартов. Многие шептались, что со временем Бештау превзойдет самого Эльбруса.
Слышал эти разговоры старый Эльбрус, и становился тогда мрачнее тучи. Садился он на верного коня своего и уезжал один, будто бы на охоту, далеко уезжал он.
В те времена был у нартов извечный враг ужасный Иблис — творение ада, пристанище пороков и зла. Увидел он, как в сердце царя нартов начал прорастать корень зла, увидел и обрадовался он. Но мало этого было чудовищу, страшась мощи и величия нартов, решил он погубить их всех.
Взял он печень бешеного кабана, мозг костей старого козла, желчь хищного волка, смешал их со змеиным ядом, перемещал все это с алутон-пивом. Бросил он флягу с этим снадобьем на тропу, по которой в очередной раз отправляясь на охоту, ехал царь нартов Эльбрус. Наслал Иблис на три дня окрест страшную жару, от которой не то что лужи и ручьи – реки и озера пересохли.
Едет могучий Эльбрус, молча страдает от жажды, солнечные блики играют на его шлеме и слепят глаза. Молча страдает от жажды конь Эльбруса, но молчит, ибо не жалуется хозяин, и верному скакуну приходится молчать. Едет Эльбрус по тропе, видит лежит в пыли дорожной золотая фляга, так и манит, так и притягивает взгляд! Не поднял фляги Эльбрус, проехал мимо.
Разгневался Иблис. Еще сильнее нагнал жару, на пять дней окрест.
Едет дальше Эльбрус, думу свою думает, и во второй раз проехал он мимо лежавшей на дороге фляги.
Еще пуще рассердился Иблис – нагнал жару на семь дней окрест. Леса и луга, словно в пожаре, сгорели от палящего солнца, вымерли в тех краях и зверь и птица. Лишь один Эльбрус едет по этой страшной пустыне, да только конь его уже не идет, спотыкается. Упал на колени скакун возле золотой фляги, взмолился человечьим голосом:
- О великий Эльбрус, отважный царь нартов! Не жалеешь ты себя, пощади хотя бы коня своего, нет больше сил в моих ногах, не могу я больше нести на себе всадника! Умоляю тебя, подними золотую флягу, утоли жажду сам и напои меня!
Сурово глянул на своего скакуна могучий Эльбрус.
- Кляча ты, а не боевой конь, - сказал он, - Седок твой молча терпит жажду, а ты его умоляешь словно жеребенок-недоросток! 
- Умоляю тебя, царь царей, возьми флягу, ибо если ты не сделаешь этого, не станет у тебя даже клячи, и царя у нартов тоже скоро не станет!
Послушался седовласый Эльбрус своего скакуна. Спешился он, поднял золотую флягу. Сперва напоил он коня, а потом и сам напился. И даже остался еще алутон во фляге.
И тут же отступила жара. Поднялся вечер, набежали черные тучи. Загремел гром, и засверкали молнии. Чудовищный Иблис танцевал на облаках, радуясь, что заронил зерна тьмы в сердце храброго нарта.
 И с того дня стали свивать себе гнезда в сердце Эльбруса злоба змеи, ревность козла, и бешенство кабана, жадность волка.
Ненавидеть стал царь нартов своего единственного сына, черноглазого крепыша Бештау, стал считать его виновным в смерти жены своей – прекрасной красавицы Зарины.
Рос Бештау и видел отцовскую нелюбовь к нему. Никогда более Эльбрус не ездил в Черный лес, навестить своего сына, никогда не звал сына к себе, ни разу не взял он его ни на охоту, ни в набег за прекрасными конями, да что там, даже на пир и то не приглашал его. Так и жил отважный Бештау со своими дядей и тетей в глухом лесу, в бедном старом хадзаре.
Но ничто не могло сломить отважного юношу. Вырос он сильным, добрым, честным, доблестным воином, подвластны были ему и музыка, и песни, и танцы.
Настоящим джигитом вырос храбрый Бештау!

ГЛАВА 2.

День сегодня выдался самый обычный, ярко солнце светило, посылая свои лучи на изумрудную сень деревьев.
- Сходил бы ты, Казбек на охоту, - вздохнула Азау, - нет уже в нашем бедном хадзаре ни мяса тура, ни мяса косули, да что там, зайчишку, и того вчера доели, а крошки от чурека мыши растащили.
Заворчал, заворочался под буркой старый Казбек.
- Дождь нынче будет, нога опять ноет, которую прокусил мне одноглазый уаиг. Не могу я сегодня на охоту идти.
Тихонько всплакнула Азау. Третий день лежит Казбек, третий день на охоту не ходит. Мрачен Казбек, мрачнее черной тучи, словно что-то гложет его.
Выглянул Бештау из хадзара. Какой там дождь – солнце вовсю светит, пронизывая лесную чащу, оттого в лесу светло, словно на широком лугу.
Решился Бештау. Вихрем одел черкеску, сорвал со стены булатный меч Казбека и надел его на пояс. Взял юноша лук Казбека, что всегда бил без промаха, колчан с острыми стрелами и войлочную плеть, а чтобы не скучно было, свирель захватил.
- Куда ты собрался? – заворчал из-под бурки Казбек.
- На охоту, дада, - невозмутимо ответил храбрый юноша, и, прежде чем Казбек успел что-либо сказать ему, выскочил из хадзара, оседлал верного коня Казбека – вороного Арфана, и, словно мимолетная тень, умчался прочь.
- Мальчишка! – прогрохотал Казбек, - Ему еще в альчики играть, а он уже на охоту поспешает.
Азау отвернулась, чтобы спрятать улыбку. Скрывшийся за поворотом тропы юный Бештау напомнил ей молодого Эльбруса, отважного смельчака и великолепного джигита.

ГЛАВА 3.

На траву упала тень. Огромная змея приоткрыла свой глаз, чтобы посмотреть на того, кто загородил ей солнце на котором она так великолепно грелась.
Оскалив свои ядовитые зубы, она уже хотела было кинуться на незваного гостя, но внезапно ее голова оказалась прижатой к земле острым мечом Бештау.
- Не убивай меня, храбрый воин, - взмолилась змея, - видит небо, я еще пригожусь тебе. Ударь-ка меня своей войлочной плетью и скажи «превратись в золотое кольцо», кольцо то положи за пазуху.
 А как я понадоблюсь, ударь кольцо войлочной плетью и я опять превращусь в змею.
Сделал Бештау все в точности так, как сказала змея, вскочил на верного Арфана и поскакал дальше.
Долго, коротко ли ехал отважный юноша, про это я ничего не знаю, но вот Белый всадник был уже готов завершить свой небесный путь и уступить место Черному всаднику, дабы тот окутал все вокруг своей буркой.
Ни зверя, ни птицы не попалось в этот день храброму джигиту, ни меча в этот день не обнажил он, ни стрелы из колчана не вынул.
Видно прогневал я кривого Афсати, подумал Бештау, самовольно покинул хадзар, но разве можно сидеть и ждать когда Казбек соберется на охоту?
Так, или почти так, думая свои думы, незаметно подъехал Бештау к болоту и видит: огромный бык в трясине застрял, только голова видна. Достал Бештау стрелу из колчана, наложил на тетиву.
Тут взмолился бык человеческим голосом:
- Не убивай меня, храбрый юноша! Да пребудет с тобой благословение покровителя лесных зверей кривого Афсати! Спаси меня и я буду верой и правдой служить тебе.
Не стал долго думать Бештау, достал он длинный аркан, один конец привязал к седлу, а другой быку на рога накинул.
Схватил юноша коня под уздцы и давай тянуть.
Долго ли коротко ли тянул быка отважный джигит, но вот, наконец, освободил он животное, вытащил его из трясины.
- Спасибо, что спас меня, храбрый юноша, - сказал бык, - теперь я готов служить тебе до скончания дней своих. Вижу, ты воин, и конь богатырский у тебя, и меч булатный, и лук тугой, и острые стрелы. Одного только не достает тебе, шлема железного, чтобы защитить твою горячую голову. Вот что я скажу: садись на коня и поезжай на запад. В трех днях пути отсюда в железной башне живет косматый уаиг-насильник. В страхе держит он окрестные земли. Глубокими ночами одевает он волшебный шлем, похищенный у Курдалагона, и становится невидимым. А после, садится на своего хромого коня, и отправляется в окрестные селения, пожирая там без разбора и людей и животных. Ведь в трясину попал я, спасаясь от страшного уаига, бежал не разбирая дороги и не видя ничего вокруг!
Вихрем взлетел на коня отважный джигит, ибо не об охоте он думал уже, но о подвигах и славе, да о том, что сможет, наконец, занять почетное место за столом отважных нартов, и, быть может, хмурый царь Эльбрус улыбнется, и будет гордиться своим сыном.
Ударил Бештау быка войлочной плетью, превратился бык в шелковый платок. На лету подхватил его отважный джигит, и умчался за запад, точно порыв ветра в степи.

ГЛАВА 4

Прошло три дня, и на горизонте показалась черная башня уаига, поднимавшаяся в небеса. Вершина башни затерялась в молочно-белых облаках. Острым взглядом заметил Бештау высоко в окне башни женскую фигурку, впрочем, тут же исчезнувшую.
Три пропасти окружали башню, три рва с водой опоясывали ее. Конь испуганно прянул, камни и комья земли сорвались из под копыт скакуна и исчезли далеко внизу.
- Мудрая змея, - спросил Бештау, ударив золотое кольцо войлочной плетью, - скажи мне, как победить злого уаига?
 Змея обвила тело юноши и прошептала в самое ухо:
- Победить уаига непросто. Сделаешь так, как я скажу, одержишь над ним верх, если нет, твоя голова украсит шпиль башни уаига и будет висеть там до тех пор, пока ветер, дождь и солнце не выбелят твой череп, после чего уаиг снимет его и бросит его к подножию Мертвого Кургана.
Слушай внимательно и запоминай, что я говорю.
Не ищи узких мест у пропастей и рвов с водою. Перепрыгивай их в самых широких местах, чтобы уаиг заинтересовался тобой, а иначе он попросту съест тебя, даже разговаривать не станет.
После этого предложи уаигу состязаться на скакунах. Кто первым взберется на вершину Мертвого Кургана, тот и выиграет. Однако не радуйся тому, если уаиг проиграет, все равно он захочет тебя съесть. В твоем коне все стати алыпа, и ты легко обгонишь его хромого жеребца. Скакун уаига не простой, он получил его в награду за охрану табунов Черной ведьмы. В темную ночь лишь заднюю ногу не уберег он у родившегося жеребенка, убив подлетевшего орла.
Но, не смотря на хромоту свою, этому коню нет равных в быстроте бега. Лишь твой Арфан способен опередить его, ведь недаром старый Казбек все время прятал алыпа в Черном лесу, опасаясь, что могучий Эльбрус отнимет жеребца. Потому и не смог он уйти на своей белоногой кобыле от одноглазого уаига, который прокусил ему ногу, сделав калекой.
Когда взберешься на вершину на Мертвого кургана, брось меня под ноги хромому коню. Конь испугается, и сбросит своего седока из седла. Тут уж не зевай, дальше все будет зависеть от силы твоих рук и остроты булатного меча.
Поблагодарил Бештау мудрую змею, превратил ее обратно в золотое кольцо, развернул Арфана для разбега.
Через мгновение быстроногий конь, точно стрела уже несся обратно к замку косматого уаига.


ГЛАВА 5

- Нана, - сказала дочь уаига, обращаясь к матери, сидевшей за прялкой, - какой-то всадник на черном коне подъехал к первой пропасти.
- Наблюдай за ним, - велела мать, - если будет искать узкое место, значит он трусливый пес, и годится моему мужу лишь на ужин, а если перепрыгнет и пропасти и рвы в самых широких местах, значит он настоящий витязь.
- Нана! – воскликнула девушка, - Он перепрыгнул все рвы и пропасти разом!
- Воистину черный день для нас сегодня, - печально сказала жена уаига, - видимо этот всадник несет гибель моему мужу. До него ни один витязь не сумел совершить подобное. Ступай, позови отца, он находится на самом верху башни и наверняка из-за облаков не видит этого наглеца.
- Эй, уаиг! – крикнул Бештау что было мочи, - Выходи из башни, хочу силой с тобой помериться!
- Что это за дзигло здесь пищит? - раздался громовой голос.
Ворота черной башни отворились, и на хромом коне выехал уаиг.
Увидел Бештау огромного косматого уаига, и страшно стало ему на мгновение, но сумел юноша подавить свой страх и сказал громким голосом:
- Слышал я о том, что ты великолепный наездник. В своих краях я тоже лучший. И решил я, почему бы нам не устроить состязание на наших скакунах?
- Да ты дерзок, дзигло! – вскричал от гнева уаиг, - Или ты приехал ко мне шутки шутить? Все живое от мала до велика знает, что от Къара тенгиз до Хазар тенгиз моему коню нет равных в беге!
- Так давай и проверим! – воскликнул Бештау, вздымая Арфана на дыбы. Если твой конь опередит моего, так и быть, моя голова украсит шпиль твоей башни, а потом ты бросишь мой выбеленный череп к Мертвому кургану, до вершины которого мы сейчас и поскачем.
Ухмыльнулся уаиг, но принял дерзкий вызов храброго Бештау.
Одновременно сорвались скакуны с места, разом и рвы и пропасти, окружавшие башню уаига, перемахнули они, и помчались во весь опор к Мертвому кургану. Хромой конь ни в чем не уступал Арфану и, казалось, даже начал опережать его.
Плохо дело, подумал Бештау, и так огрел рукою коня, что с ладони кусок кожи слетел, а с коня кожи столько, сколько хватило бы на пару арчи.
Птицей взлетел Арфан на вершину Мертвого кургана, а конь уаига отстал у самого подножия, вот когда сказалась его хромота.
Рассвирепел уаиг, надел он волшебный шлем на свою косматую голову, и исчез вместе с конем.
Спрыгнул с Арфана храбрый Бештау, превратил кольцо в змею, выхватил свой булатный меч и стал ждать.
Вот уже почти вершины кургана достиг уаиг. Бросил змею под ноги хромому коню Бештау, споткнулся конь, вылетел уаиг из седла. Зазвенел волшебный шлем, сорвавшись с головы насильника, покатился вниз к подножию черепов.
Не зевал храбрый воин. Могучий удар нанес он мечом по голове уаига-насильника, разрубил ее надвое, а потом и вовсе снес с плеч.
Хлынула черная кровь, ибо черно было сердце косматого уаига, черны были его дела. Рассыпалось тело уаига на части, превратилось оно в змей, насекомых, гадов ползучих, и расползлись они по всей земле.
Спустился с кургана храбрый Бештау. Поднял он шлем насильника, взял под уздцы хромого коня.
Не тронул он ни башни уаига, ни дочь, ни жену его ничем не обидел.
Напрасно жители этой страны просили остаться отважного воина и быть их правителем. Не согласился Бештау. Отправился он на запад, ибо влекли его приключения и далекие неизведанные земли.


ГЛАВА 6

Много дней ехал Бештау, туда, где заходит солнце, и приехал он в Страну Ночи. Все там было черным-черно: и дома, и деревья, да что там, само небо и сам день были черными!
Подъехал Бештау к маленькому селению, постучался в крайний хадзар. Встретили гостя седой старик и седая старуха.
- Пусть будет удачен день ваш, отец и мать!
- И твой день пусть будет удачным, юноша, и пусть пряма будет твоя дорога. Заходи к нам, отдохни, отведай чурека-соли, мы всегда рады гостю.
- Скажите, отец и мать, отчего так темно в вашей стране, неужели над ней никогда не восходит солнце?
- Нет, храбрый юноша, - отвечал старик, - не всегда так было. Когда-то и над нашей страной светило солнце. Но однажды в наши края прилетела залиаг-змея, раскинула крылья ночи над нашей страной и уснула крепким сном. Раз в год просыпается она, что съесть самую прекрасную девушку нашей страны, а потом опять засыпает. Если же мы не принесем в жертву самую прекрасную девушку, то грозится залиаг-змея испепелить все вокруг своим огненным дыханием.
И ведь сегодня как раз тот день, когда должна проснуться змея-залиаг. И именно сегодня должны отдать ей на съедение юную Машуку, самую прекрасную девушку нашего селения. Красота ее подобна звездному небу, щеки кровь с молоком, а в косе луна и звезды играют. Прекрасна дочь бедняка, краше ее нет на всей земле!
Взыграла тут кровь молодого джигита. Крепко сжал он рукоять своего булатного меча.
Вышел он из хадзара, призвал на помощь верных животных своих.
- Выручайте меня, верные друзья! Помогите мне спасти красавицу и победить залиаг-змею.
- Мы поможем, - сказала мудрая змея, - Слушай и запоминай, что нужно делать. Пойдешь к алдару – правителю этой страны, и попросишь у него аркан, сплетенный из кос девяносто девяти женщин. Затем садись на коня и отправляйся к Серой скале на востоке, откуда бьет голубой источник. Искупайся в нем сам и искупай своего коня. Сила источника защитит вас от огненного дыхания залиаг-змеи. После этого отправляйся к орлу Кандзаргасу, который сидит на одиноком дереве у дороги, и одолжи у него на время крылья для своего коня.
Как только Арфан станет крылатым, поднимайся на нем выше туч, выше облаков и смело накидывай аркан на шею залиаг-змеи. Второй конец аркана привяжи к рогам нашего быка и увидишь, что дальше будет.
Сделал Бештау все в точности так, как сказала ему мудрая змея. Посмеялся над храбрецом алдар, но дал ему аркан, сплетенный из кос девяносто девяти женщин. Удивился и орел Кандзаргас, а все-таки одолжил для коня свои крылья.
Поднялся отважный витязь на крылатом коне высоко-высоко, выше туч, выше облаков. Выше залиаг-змеи взлетел он. И тут увидел он на высокой горе красавицу Машуку. Прямо стояла она, без страха глядела в лицо врагу, горд был взгляд ее, ибо не боялась смерти красавица.
А сердце храброго Бештау так и готово было выпрыгнуть из груди, ибо полюбил он красавицу Машуку, полюбил ее всем сердцем своим, всей душой своею и не мыслил уже без нее дальнейшей жизни.
Лихо раскрутил аркан Бештау, накинул он петлю на шею просыпавшейся змее-залиаг.
Рванул аркан верный бык, сорвал он залиаг-змею с небосвода, и помчался к морю Къара тенгиз, перепрыгивая через холмы и долины, а залиаг-змея волочилась за ним следом и пропахала в земле широкую борозду до самого моря.
 Наполнилась борозда водой, и потекла к Къара тенгиз река, которую теперь зовут Кубанью.
Бросился в море могучий бык, прямо в царство Донбеттыра, в самую глубину нырнул он. Лопнул тут аркан, сплетенный из кос девяносто девяти женщин, не выдержал страшного напряжения, да и в пути весь истерся.
Рванулась залиаг-змея наверх, открыла широкую пасть, выдохнула жаркий огонь, стремясь осушить море.
Облако пара взвилось до самых небес. Обмелело море! Вот из воды уже показалась голова страшной змеи-залиаг! Увидела она в небе крылатого всадника и направила огонь на него.
Лишь сила голубого источника защитила Бештау. Выхватил булатный меч свой отважный воин, приблизился к змее-залиаг на крылатом коне, и одним сильным ударом снес голову чудовищу.
Словно камень, пущенный из пращи, полетела на полуночную сторону голова залиаг-змеи и упала у берега моря Къара тенгиз, узким проливом перегородив залив Азау. И стало с тех пор два моря: Къара тенгиз и Азау тенгиз.
Хлынула из перерубленной шеи залиаг-змеи черная кровь. Смешалась она с водой. До сих пор Къара тенгиз, особенно в бурю, имеет черный оттенок.
А море это и по сей день зовут Черным.

ГЛАВА 7

Словно сказочный герой спустился с небес на своем крылатом коне храбрый витязь Бештау прямо к красавице Машуке.
Над страной ночи вновь сияло солнце, и при свете дня девушка показалась Бештау еще более прекрасной, чем в отсветах пламени залиаг-змеи темной ночью.
- Будь женой моей, прекрасная Машука!
- Я согласна, - ответила девушка, ибо крепко полюбился ей храбрый богатырь, отважный Бештау.
Но радости их не суждено было длиться долго.
По случаю победы над залиаг-змеей богатый алдар – правитель той страны устроил пир в честь победителя – доблестного Бештау, но черная зависть уже источила сердце злого алдара, захотел он погубить отважного воина, а красавицу Машуку сделать своей женой.
Сладкими, льстивыми речами разговаривал он с отважным Бештау, сидящим по правую руку от него, от имени отца Машуки, обговаривал калым за красавицу.
Непомерно огромный выкуп запросил злой алдар, думал он, что не под силу будет дать его юноше. Выслушал алдара храбрый воин, достал свирель свою, да не простую, а волшебную, ибо свирель эта была подарком кривого Афсати.
Заиграл юноша на свирели и вмиг наполнились алдарские леса зверьем лесным, а небо птицами небесными. Заиграл Бештау другую мелодию, не менее прекрасную, и смотрит алдар, гонят пастухи к селению бесчисленные табуны лошадей, стада овец и коз.
Еще сильнее обрадовался алдар, но в черном сердце своем все больше ненавидел он славного джигита.
Танцевали свой танец отважный витязь Бештау и юная красавица Машука, и глаза всех присутствующих были устремлены на них, ибо никогда не видели они столь прекрасного танца.
Лишь один алдар делал вид, что смотрит на них, а сам ловким движением подсыпал сонный порошок в ронг Бештау.
Выпил тот ронг Бештау и заснул крепким сном. Тогда алдар приказал заточить юношу в темной пещере, а красавицу Машуку запер в железной башне, и приковал к воротам огромного льва, чтобы кроме него никто не смог пройти к девушке.
Приказал алдар поймать и верного Арфана. Но конь почуял беду и умчался в бескрайние степи. Не было у коней алдара статей алыпа. Не смогли слуги поймать великолепного жеребца, как ни старались.

ГЛАВА 8

Не стал отважный Бештау дожидаться недругов своих у входа в подземелье. Пол пещеры уходил вниз под уклоном, однако веяло сквозняком, и юноша подумал, что все же сможет найти выход, ибо, насколько знал он, ни сам алдар, ни его слуги дальше десятка шагов в подземелье никогда не заходили.
Простые же люди и вовсе обходили пещеру стороной.
Долго ли, коротко шел Бештау по темному тоннелю, про то я ничего не знаю, но вот споткнулся обо что-то отважный воин, и в темноте словно кости чьи-то брякнули.
Сунул юноша руку за пояс, и словно сама легла ему на ладонь волшебная свирель, подарок покровителя зверей кривого Афсати.
Сыграю-ка я, решил Бештау, и печаль моя уйдет, и темнота прочь отступит.
Он приложил свирель к губам и заиграл чудесную, чарующую мелодию. Все подземелье наполнилось волшебной, сказочной музыкой. Казалось, мелодию эту слушали даже камни.
Долго играл Бештау на своей волшебной свирели, но вот словно свет костра вспыхнул в темном подземелье и увидел отважный джигит огромную пещеру, полную золота, серебра, драгоценных камней, дорогого оружия, чудесных украшений и … костей человеческих. Посреди пещеры в каменном кресле сидел старый шайтан – хранитель сокровищ. Понял юноша, почему алдар заточил его в подземелье.
Старый шайтан заговорил, и голос его напоминал скрип несмазанных петель.
- Долгие века я был слеп, - сказал он, - Тьма подземелья лишила меня возможности видеть. Твоя волшебная музыка вернула мне зрение. Расскажи, как ты попал сюда, храбрый юноша, а потом проси чего пожелаешь, проси золота и серебра, ни в чем тебе не будет отказа.
И тогда Бештау рассказал старому шайтану историю о том, как злой алдар обманул его, бросил в подземелье, а его невесту – красавицу Машуку, заточил в железной башне, приковав ко входу огромного льва.
- Сейчас я произнесу волшебные слова, - сказал шайтан, - и ты окажешься прямо у ворот железной башни. После пира все спят, спят крепким сном: спит простой народ, спят алдаровы слуги, спит сам злой алдар.
Не спит только страшный лев, неусыпно стережет он красавицу Машуку.
Подойди ко мне, я загляну тебе в глаза, всего лишь на мгновение, ибо если ты посмотришь в них дольше, станешь вечным рабом моим.
Сделал Бештау все в точности, как сказал шайтан.
- Когда ты окажешься у ворот железной башни, - продолжило чудовище, - загляни льву в глаза, так, как я заглянул тебе, в самую глубину их загляни. Зверь подчинится твоей воле, станет ручным и послушным. Верой и правдой будет он служить тебе. Поднимись в башню, забери Машуку. Выйди через черный ход. Там вас будет ждать двугорбый верблюд. Садитесь на него и отправляйтесь домой. 
Когда алдар проснется, на самых быстрых конях он отправит за вами в погоню своих слуг. Но ты не бойся, копыта у верблюда волшебные, и отпечатки следов уведут слуг алдара в противоположную сторону.
От всего сердца поблагодарил отважный Бештау старого шайтана. Но ни золота, ни серебра, ни драгоценных камней не взял он собой из пещеры. Упросил он только подарить ему жемчужный фиал с живой водой, ибо хотел исцелить того, кто заменил ему отца – старого Казбека.
Появившись у ворот железной башни, Бештау все в точности сделал так, как сказал ему старый шайтан. Бесстрашно шагнул он навстречу огромному черногривому льву, и заглянул в самую глубину темных львиных глаз. Потух в них огонь ярости и неповиновения. Подошел лев, и стал точно кот, тереться о плечо Бештау. Снял витязь с шеи льва тяжелый железный ошейник, ударил хищника войлочной плетью, превратил его в бронзовую фигурку – точную копию настоящего льва и спрятал за пазуху.
Ничто не могло теперь помешать отважному юноше войти в железную башню. Точно ветер взлетел он по каменным ступеням, и через минуту уже обнимал свою возлюбленную. Однако нужно было торопиться. Держась за руки, точно голуби, спорхнули через черный ход Бештау и Машука.
Старый шайтан не обманул ни в чем, и в самой малости. У черного входа действительно их ждал, готовый к путешествию, с запасами воды и провизии, двугорбый верблюд.

ГЛАВА 9

Верблюд и впрямь оказался волшебным. Много дней и ночей шел он без устали не оставляя ни малейшего отпечатка ни на песке, ни в грязи, ни на твердой земле. А в противоположной стороне, словно по волшебству, появлялась цепочка верблюжьих следов, в которые напряженно всматривались и горячили погоню верные слуги злого алдара, но не смогли они догнать беглецов.
Громко свистнул в ночной степи отважный Бештау. Услышал его и примчался на зов своего друга верный Арфан. Привязал джигит уздечку к верблюжьей упряжке, и у коня следы тоже пропали.
Обрадовался джигит, обнял красавицу Машуку. Девушка крепко прижалась к нему. Оба были счастливы.
Много дней и ночей ехали отважный Бештау и прекрасная Машука к землям, где жили нарты. И вот вдали замаячили огни.
Спрыгнул тут Бештау с коня, припал ухом к земле.
- Волчий вой я слышу, - сказал он, - и испуганный топот коней.
И снова припал ухом к земле.
- Нартская речь слышна.
И нахмурился.
- Нарты в беде! Надо спешить!
Достал Бештау войлочную плеть, превратил он вещи, лежавшие за пазухой, в своих волшебных друзей-зверей.
- Бык, змея и верблюд, охраняйте невесту мою, прекрасную Машуку, а ты храбрый лев, и ты мой верный Арфан вместе со мной поспешим на помощь нартам. Волки напали на нартские табуны, нет им числа. Третий день бьются без устали отважные нарты, но никак не могут отогнать волков. И что хуже всего – есть там огромный белый волк, который разом проглатывает и коня, и всадника. Ранил волк этот царя нартов могучего великана Эльбруса, откусил ему руку вместе с мечом. И если бы не подоспевший вовремя Казбек не ударил белого волка своей палицей, не стало бы царя у нартов!
Так сказал отважный Бештау и словно ветер помчался в сторону огней. Надел он шлем косматого уаига, стал невидимым. Лев огромными прыжками несся следом.
Словно вихрь, словно ураган, ворвались они на поле боя. Грозно зарычал лев и в страхе отпрянули волки. Застыли в недоумении доблестные нарты.
Лишь один белый волк не испугался огромного льва. Без страха прыгнул он на него, и словно две ярости сцепились друг с другом. Басовитым ревом льва и злобным рычанием волка наполнилась долина.
И вот лев стал одолевать волка, взгромоздился на него сверху, прижал белое чудовище к земле.
А тут и ловкий Бештау не зевал, на полном скаку снес голову белому волку своим булатным мечом, мечом, что ковал сам Курдалагон!
Увидев гибель вожака, отступили обычные волки. В страхе поджав хвосты, исчезли они за холмами, чтобы воем своим разнести весть о непобедимом богатыре, отважном Бештау.
Приблизился к Эльбрусу и Казбеку молодой воин. И хоть снял он уже шлем свой, ни один нарт не узнал Бештау во мраке ночи и сполохе костров. Да и как могли они узнать его, ведь мальчиком уехал Бештау на охоту, а возвратился настоящий богатырь!
Разделил живую воду Бештау на две части. Одной частью смочил он откушенную руку Эльбруса и, о чудо! рука приросла к обрубку и стала сильной и здоровой, как и прежде.
Второй частью живой воды отер Бештау хромую ногу Казбека. Укрепилась нога старого воина, стал он твердо и прямо, и словно помолодел он. Еще пристальнее вгляделся старый Казбек в лицо юноши.
- Как имя твое, отважный витязь? – спросил царь Эльбрус, - Как звать нам спасителя нартов, чье имя мы будем прославлять в песнях?
Назвал имя свое храбрый воин. Но сквозь темноту не разглядел он, как побледнело лицо Эльбруса, и в душу ему не мог заглянуть, ибо еще большей тьмой покрылась она, а сердце старого царя словно превратилось в гранитный камень, едва услышал он слова, которые потрясли его.
- Я сын твой, я – Бештау!

ГЛАВА 10

Семь дней и семь ночей играли свадьбу отважного Бештау и прекрасной Машуки. На семь дней пути во все стороны света были посланы гонцы на резвых скакунах. И поспешили на свадьбу гости, поспешили из-за степей и лесов, поспешили из-за рек и холмов, поспешили из дальних селений и ближних.
Семь раз по семь быков зарезали на свадьбу, и семь раз по семь баранов. Пиршественные столы ломились от обилия яств.
Веселая была свадьба, ибо то была свадьба нартов, с песнями, плясками, смехом и весельем.
Лишь великий Эльбрус, царь нартов, сидел в глубокой задумчивости. Взгляд его казался затуманенным, и дух его словно блуждал где-то далеко-далеко. Золотая чаша, которую царь держал в руке сплющилась в комок, ронг побежал по руке.
Суровым взглядом окинул Эльбрус сына своего, отважного Бештау и невестку свою, прекрасную Машуку.
И не заметил ни сам царь, да и никто другой не заметил стоящей за ним тени злобного Иблиса. Вновь выполз он из потустороннего мира, из огненной бездны примчался он, ибо почувствовал, что чары, наложенные на Эльбруса, начинают ослабевать.
Ненавидел Иблис нартов, и хотел погубить славный народ, но еще больше ненавидел он великого царя Эльбруса.
В задумчивости взял вождь нартов турий рог и одним глотком осушил его. Даже не посмотрел Эльбрус на того, кто подал ему этот рог, а когда выпил его содержимое, взгляд его еще более затуманился.
Не простой ронг поднес царю проклятый Иблис. Зелье это было во много раз сильнее, чем то, которое когда-то Эльбрус выпил из золотой фляги.
И с этой минуты воспылал царь страстью к своей невестке, дивной красавице Машуке. Но, одурманенный снадобьем, не лицо Машуки видел он, но жены своей Зарины, что давно была уже в стране мертвых.
А коварный Иблис, сделав своей черное дело, растворился во мраке ночи, будто и не было его вовсе.
Но вот кончился свадебный пир. Стали разъезжаться гости, в дальние и ближние селения.
И тут, откуда ни возьмись, появились верные псы Эльбруса – Большой и Малый Бермамыт, охранявшие вместе с пастухами табуны и стада нартов. Скуля и поджимая хвосты свои, приблизились они к своему хозяину, прижались к его ногам. Выслушал их могучий Эльбрус, ибо понимал он язык зверей и птиц. А выслушав, первый раз за семь дней, нарушил он свое молчание.
- Сын мой, отважный Бештау! – сказал он, - Много подвигов ты совершил, славными деяниями, достойными настоящего витязя, ты уже прославил свое имя и занял достойное место на скамье нартов! Но еще более великие деяния ждут тебя впереди. Пока длилась свадьба, я пребывал в глубокой задумчивости, ибо страшное зло вновь приблизилось к нам совсем близко.
Пока мы пировали, трое братьев, трое уаигов-насильников угнали к Хазар тенгиз наши табуны и стада. Всех пастухов, что стерегли скот, съели они. И если мы отомстим за погибших, не вернем наш скот, не будет нам покоя и не миновать нам скорой гибели, о доблестные нарты.
В этот раз я хочу дать дорогу молодым. Отвечай же немедля, сын мой,  возглавишь ли ты поход против насильников-уаигов, отомстишь ли за пролитую кровь нартов, пригонишь ли назад наши табуны и стада?
И встав, гордо ответил молодой витязь Бештау:
- Отец! Я не посрамлю чести нартского народа. Головы уаигов, насаженные на острия копий привезу я тебе из этого похода! Кровь погибших нартов не будет более взывать к отмщению. С песнями вернемся мы, а впереди нас будут бежать бесчисленные табуны и стада.
Эй, молодые нарты, чьи мечи заржавели в ножнах без дела, собирайтесь в поход против уаигов!
И тут же вскочили молодые нарты. Каждый из них желал пойти в поход с молодым богатырем Бештау, никто не стал отказываться, ибо так было заведено у нартов: позвали в поход, опоясывайся мечом, садись на доброго коня, и в путь.
Недолго готовились молодые нарты к походу. Вот уже мечи и пики наточены, и припасы собраны, и кони у коновязи стоят, копытами бьют - им тоже не терпится пуститься в дальнюю дорогу.

ГЛАВА 11

Словно два разбойника-абрека тайно встретились Эльбрус и Казбек темной ночью на тропе Черного леса. Но даже сквозь ночную темному разглядел старый Казбек, как пылает от гнева и ненависти лицо вождя нартов.
- Ты будешь сопровождать Бештау в походе, - приказал Эльбрус, - ибо такова моя воля, воля царя нартов.
И еще один наказ даю я тебе: сделай так, чтобы Бештау не вернулся из этого похода.
- О храбрейший Эльбрус, – взмолился Казбек, - пощади седину волос моих! Я воспитывал Бештау как сына, я передал ему все свои знания и умения. Отважным богатырем стал он, великие подвиги совершил, подвиги, достойные сына царя нартов! Не станет тебя, кто сможет стать более достойным правителем, нежели сын твой, Бештау!
Подобрело лицо Эльбруса, но в душе у него по-прежнему было темно, темно, как в глубине самой темной пещеры.
- Ты будешь царем нартов после меня, Казбек, - сказал Эльбрус, - или ты забыл, что мы с тобой сыновья одной матери, и младшим братом приходишься ты мне. Я принял решение уйти, уступив место тебе. Ты, как и я, совершил много подвигов, твое имя глубоко почитаемо среди нартов, да и наши старшие всегда уважительно отзываются о тебе. Ты еще полон сил, Казбек, и долго пробудешь царем. А я женюсь на красавице Машуке, и она подарит мне достойного наследника. Он будет после нас царем нартов. Он, а не проклятый Бештау!
- Так вот что ты задумал! – в гневе вскричал Казбек, - Воистину сердце твое тверже куска гранита, раз ты решился погубить своего единственного сына, которого бросил, словно не родной он тебе, будто бы безродного щенка вышвырнул из родного хадзара.
А теперь ты хочешь его лишить и жизни, и счастья! Не поеду я! Лучше убей меня! Убей здесь и сейчас!
Вскипел от негодования Эльбрус, точно вулкан взорвался.
- Он отнял у меня Зарину! На сердце моем до сих пор не зажила эта рана! Своим рождением он отнял у меня ту, которую я любил больше всего на свете! Теперь я отниму любимую у него!
Не дослушал Эльбруса Казбек. Вскочил он на своего коня.
- Будь ты проклят, Эльбрус! Злость и ненависть погубят тебя! Я же в твоих делах участвовать не желаю!
Крикнул так Казбек и стегнул плеткой своего вороного. Вихрем поскакал Арфан по лесной тропе. Но напрасно думал Казбек, что так легко отпустит его гневливый Эльбрус.
Дважды свистнул в ночи царь нартов, и на его зов примчались верные псы – Большой и Малый Бермамыт. Выскочили они на тропу прямо навстречу Арфану.
От их злобного лая всхрапнул в испуге Арфан, взвился на дыбы. Ударился головой Казбек о ветвь, нависшую над тропой, свалился с коня, и тут же почувствовал он на своем горле острие меча.
- Много ты сказал сейчас, Казбек, - промолвил Эльбрус, - очень много, но я прощаю тебя! Хорошо, не хочешь ехать с Бештау, не едь, не хочешь делать то, что я велю, не делай. Мы братья с тобой, а братья не должны враждовать между собой, ибо так гласит адет нартов. Давай выпьем ронга из моей золотой фляги и поедем по домам: ты к себе в одинокую саклю в чаще Черного леса, а я к себе, в селение нартов.
Простим же друг друга, забудем об этой встрече, и о том, что говорили на ней.
В недоумении стал на ноги простодушный Казбек. Взял он золотую флягу из рук Эльбруса, с хвалой богам отхлебнул один глоток, другой, третий. Но не разгадал он коварства Эльбруса, ибо не простой ронг пил он, но напиток злобного Иблиса.
Исчезла улыбка с лица Казбека. В мгновение времени стал он хмурым и зловещим, точь-в-точь как сам Эльбрус. Темной тучей окуталась его душа, окаменело сердце старого Казбека, тверже гранитного камня стало оно.
- Твое слово – закон для меня, - сказал он царю, - моя сила, воля и меч мой, принадлежат тебе. Слово нарта даю я, Бештау из похода не вернется!

ГЛАВА 12

Несказанно обрадовался Бештау, когда узнал, что сам Казбек отправляется с молодыми нартами в поход против злобных уаигов. Лишь одно печалило его, не было у него теперь коня, ибо великолепный Арфан был конем Казбека, и старый воин, само собой разумеется, в путь планировал отправиться именно на нем.
Но едва Казбек сел в седло, как небесное животное тотчас почуяло в нем нечистую силу Иблиса. Вздыбился конь, громко заржал и попытался сбросить с себя всадника. Но старый Казбек был не промах. Он крепко держался в седле, и от злости так дернул удила, что едва не сломал шею коню.
Тогда Арфан застыл, точно каменное изваяние. Ни всхрапнет, ни ухом не поведет, ни хвостом не обмахнется, ни копытами не пошевелит.
Разгневался Казбек. Всыпал он плетей коню, да только стоит Арфан статуей, недвижим стоит прекрасный конь.
Подошел Бештау и ласково погладил коня, взял повод из руки Казбека. Ожил Арфан, а едва Бештау вскочил на него, радостно заржал алып, загарцевал, грациозно перебирая ногами.
Рассмеялся Казбек. Вот так конь! Сам выбрал себе всадника.
- Да будет так, - сказал старый воин, - пусть на Арфане поедет Бештау, но только не думай, мой мальчик, что конь теперь твой. Вот осилишь уаигов-насильников, отомстишь за гибель нартов, вернешь наши табуны и стада, так и быть, подарю я тебе Арфана.
Улыбнулся Бештау. Как он был рад, что поедет на волшебном алыпе! Крепко полюбил вороного храбрый витязь, и Арфан отвечал ему тем же. Да, конь и всадник прекрасно понимали друг друга.
Соскочил с коня Бештау. Крепко обнял он жену свою, прекрасную красавицу Машуку, провожавшую его в далекую и опасную дорогу.
- Пусть будет удачен путь твой, мой любимый муж, - сказала она ему, - и пусть пряма будет твоя дорога. Вернись к отцу своему, овеянный славными подвигами, с головами насильников-уаигов на копьях.
Вытащил из ножен Бештау свой кинжал. Холодным блеском сверкнуло холодное лезвие. Всадил он кинжал в столб своей сакли и так сказал Машуке:
- По сиянию этого клинка ты всегда будешь знать, что творится со мной. Будет он сиять как солнце, значит, я жив и здоров. Если же потечет с лезвия кровь, знай, что где-то я сложил свою голову.
- Моя судьба быть рядом с тобой, мой отважный витязь, - прошептала Машука, - погибнешь ты, и мне не жить на этом свете!

ГЛАВА 13

Долго ли, коротко ехали Бештау, Казбек и молодые нарты к морю Хазар тенгиз. Пересекали они на пути своем бескрайние степи, широкие реки переплывали они на своих скакунах, и в лесных чащобах блуждали они.
Но вот снова выехали они в степь, развели костры и расположились на ночлег. Устали нарты, ибо много дней и ночей пробыли они в пути. Даже у дозорных от усталости слипались глаза.
Прилег и Бештау. Уже хотел он было накрыться буркой, как вдруг молнией промелькнул в темноте золоторогий олень. Увидел его юноша и азарт охотника охватил его. Не сказав никому ни слова, вскочил он на коня и начал преследование.
Долго преследовал золоторогого оленя отважный Бештау, стрелу за стрелой выпускал он в животное, но в цель не попадали они. Взбежал олень на вершину высокого кургана и растаял во тьме.
Вдруг откуда-то из темноты донесся голос, словно порыв ветра прилетел:
- Остановись, храбрый, витязь, прислушайся.
Застыл неподвижно Бештау. Замер, точно каменное изваяние верный Арфан.
На востоке услышал Бештау шум уже близкого моря. С севера волчий вой донесся. С юга шорохи леса слышны. А с запада, откуда он прискакал, шум битвы разгорается!
- Смелее, храбрый витязь, - вновь донесся голос, - нарты застигнуты врасплох войском чинтов, самое время доказать им свою отвагу и доблесть. Сразись с войском чинтов, спаси нартов! Так говорю тебе я – Афсати!
И вновь замолчал странный голос.
Понял тогда Бештау, что не простой олень это был, а сам покровитель зверей Кривой Афсати пришел ему на помощь, не позволил ему уснуть, чтобы быть зарезанным спящим.
  Ударил Бештау войлочной плетью, превратил он лежавшие за пазухой вещи в своих волшебных зверей.
- Выручайте, друзья, - сказал он, - войско чинтов напало на наш отряд, нет им числа. Помогите одолеть мне коварного врага!
Как всегда, первой взяла слово мудрая змея.
- Сделаем так, - сказала она, - Бык ринется на войско чинтов с холма, и разделит его на две части. Ты, Бештау, на своем Арфане заедешь с другой стороны, и разобьешь вражеское войско еще на две части.
Одну часть чинтов порубишь ты свои мечом и потопчешь копыта Арфана. Другую часть растерзает храбрый лев. Третью часть разбросает и забодает свирепый бык. А с четвертой частью Казбек и молодые нарты сами управятся.
Как порешили, так и сделали. И едва бык рассек надвое войско врага, как отважный Бештау в шлеме-невидимке на быстроногом Арфане понесся на чинтов с другой стороны.
Словно пирог, разрезаемый ножом, так разделилось на четыре части вражеское войско.
- Эге-гей, храбрые нарты, – крикнул Бештау, - рубите врага, бейте, колите! Пусть трусливый враг покажет нам свои спины!
Громовой рык потряс воздух, и огромный лев бросился в самую гущу боя.
Воспрянули духом нарты. Подобно отважным барсам бились они, и между ними возвышаясь, словно исполинская гора, сражался могучий Казбек. Один удар тяжелого меча великана-нарта уносил жизни сразу семерых врагов, но отважный Бештау превзошел даже его.
Невидимый в своем волшебном шлеме, он точно всадник смерти носился на своем Арфане по бранному полю, и острый меч его, и быстрые стрелы, и длинная пика собирали свой кровавый урожай. Столько чинтов уже было порублено, что верный конь едва перескакивал горы мертвецов.
На противоположной стороне, чинты трусливо удирали от свирепого быка, который немилосердно топтал своими копытами пеших воинов, а на каждый рог поддевал лошадь вместе с всадником.
Нет, не такого исхода внезапного нападения ожидали коварные чинты! Не по зубам оказалась врагу добыча!
Жалкие остатки чинтов под покровом темноты спешно бежали в бескрайние степи, подальше от грозного призрака-нарта, на угольно-черном жеребце и его страшных зверей, растерзавших непобедимое войско словно матерый волк ягненка.
Остановил разгоряченного коня Бештау, снял волшебный шлем с головы. Обступили отважного витязя молодые нарты.
- Клянемся, – как один сказали они, - с этой минуты мы с тобой навеки, куда бы ты ни направился! Мы пойдем с тобой и в неведомые земли, и в небесные просторы, и в глубину морскую. И нет силы, которая заставит свернуть нас с этого пути!
- А если это будет сила уаигов? – раздался громовой голос.
Обернулся Бештау, выхватывая меч из ножен. Замерли от ужаса нарты. Даже у старого Казбека тень по лицу пробежала, когда он увидел хозяев здешних мест - трех великанов-уаигов, на огромных гнедых конях.
- Оставь в покое свою иголку, - прогрохотал второй уаиг, имея в виду меч Бештау. Мы, братья-уаиги, хозяева Хазар тенгиз и все равнины перед морем. Все птицы небесные, все звери бегущие, все рыбы морские – всё принадлежит нам. И войско чинтов, которое вы разгромили, тоже принадлежало нам.
Клянусь небом, замлей и морем, что Бонварнон не успеет показаться на утреннем небе, как мы уже доглодаем ваши кости, мерзкие дзигло!
Так сказал старший уаиг. Сказал, да стал ловко хватать нартов и засовывать их в свою папаху.
Хотел, было, старший уаиг схватить Бештау, но ловко отскочил от хватких рук чудовища верный Арфан, спас джигита. А Бештау надел волшебный шлем на голову и исчез.
Младший уаиг-насильник хотел схватить Казбека. Напрасно думал он, что легко это ему удастся. Ударил старый воин своим огромным мечом, руку уаигу отсек он.
Завопил от боли уаиг, кровь струей хлещет из раны. Но не повезло Казбеку, подползла тут отрубленная рука, схватила за ногу коня, никуда не деться.
А тут уже и средний уаиг подоспел. Сжал он Казбека в могучей руке, хотел раздавить. Но не тут-то было. Бурка у Казбека была волшебной и по его велению тверже гранитного камня становилась она. Надвинул Казбек папаху на глаза, и голова его тоже каменной стала. В гору превратился Казбек.
Сколько уаиги не силились, не смогли они раздавить старого воина.
Злятся уаиги, а ничего поделать не могут.
Тут вспомнили они про Бештау.
- Эй, дзигло, - в один голос закричали они, - покажись, если ты не трус!
- Сначала условимся, как будем биться-состязаться, а уж тогда вы меня и увидите, - раздался голос Бештау, - выиграю я, вы освободите нартов и вернете все наши табуны и стада, если вы одержите верх, делайте с нами то, что сочтете нужным.
- Ох и дерзок же ты, дзигло, - сказазал старший уаиг, - но ладно, будь по твоему.  Вот осилишь на мечах нашего младшего брата, тогда и разговор продолжим. У него уже и рука отросла.
Глянул Бештау – и впрямь у младшего уаига рука появилась. А в ней острый зазубренный меч.
Развернул на голове Бештау волшебный шлем, стал видимым. Вытащил он из ножен свой тяжелый булатный меч.
 Словно две стрелы, сорвавшиеся с тетивы, занеся для удара сверкающие мечи, понеслись на своих быстроногих скакунах отважный витязь и младший уаиг. На всем скаку сшиблись всадники.
Да только, сколько не бились они, не один не может одержать верха. Но вот стал уставать Бештау, удар меча уаига пропустил, еле-еле успел уклониться.
Видит верный Арфан, плохо дело. Взвился верный конь на дыбы, со всей силы ударил передними копытами о землю, выбил глубокую яму. Споткнулся у ее края конь уаига.  Потерял великан-насильник равновесие. Тут уже Бештау не зевал. Острый меч со свистом рассек воздух и голова младшего уаига слетела с плеч. Еще раз ударил копытами чудесный конь и засыпало младшего уаига землей навеки. Пусть так погибнет твой враг!
Страшно заревели уаиги, увидев смерть младшего брата своего. Сильнее прежнего обозлились они.
Соскочил с коня средний уаиг.
- Слезай со своей клячи, дзигло! Посмотрим, насколько ты силен. Кто кого глубже в землю загонит, тот и будет победителем!
Ни мгновения не думая, спрыгнул с коня храбрый Бештау, приблизился к среднему уаигу.
Схватил насильник храброго витязя, ударил его оземь. По щиколотку в землю вошел отважный Бештау. Теперь его черед настал. По колено вогнал в землю чудовище.
С трудом выбрался уаиг. Бросился на Бештау, ударил. По пояс провалился храбрый витязь.
Выбрался Бештау, все силы свои собрал. Так хватил он оземь уаига, что не по плечи, а с головой в землю ушел он. Задергался уаиг, завизжал словно собака, пока меч Бештау не избавил его от дальнейших мучений.
Видит старший уаиг, плохо дело. Уже двух его братьев, двух насильников-уаигов одолел этот дзигло. Испугался, словно заяц, старший уаиг!
Вскочил уаиг на своего коня, крикнул он волшебные слова, и вмиг спустилось к нему облако. Запрыгнул на облако конь уаига, и понеслось то облако к краю Ночи, чтобы спрятать там сына тьмы от неминуемой гибели.
Видит отважный Бештау, что еще немного, и уйдет от него старший уаиг. Спрячется он за край Ночи, да и сожрет там от злости молодых нартов.
Рассердился отважный юноша. Схватил он острую пику и изо всех сил пустил ее в небо.
Точно стрела, пущенная из лука, полетела она. Высоко-высоко, выше самых высоких облаков. Страшным ударом пронзила пика спину уаига, на добрых три локтя вышла она из груди его.
Пошатнулся старший уаиг, полетел вниз. Ударился о землю, черным песком рассыпался, не оставив после себя ни капли крови, ни косточки, ни клочка одежды.
Смотрит Бештау, одна папаха только цела. Опрокинул ее Бештау, высыпась из нее наружу молодые нарты. Обступили они отважного витязя. Каждый стремится выразить ему свое почтение.
Бештау скромно улыбнулся. Этой победой он завоевал уважение молодых нартов и укрепил свои позиции молодого вождя.


ГЛАВА 14


А что же Казбек, спросите вы? Стоял он поодаль и сурово смотрел он на своего воспитанника, ибо яд Иблиса все больше прожигал его сердце и отравлял душу. Ничего не сказал он, а стегнул своего коня и поехал собирать табуны и стада уаигов.
Дважды свистнул Казбек, и словно по волшебству появились псы Эльбруса – Большой и Малый Бермамыт. С грозным лаем принялись носиться они, гоня впереди себя табуны великолепных коней, бесчисленные стада овец и коз. Богатая добыча досталась нартам! Радостные, с веселыми песнями, отправились они в родные края.
Но вот доехали они до опушки Черного леса. И здесь Казбек задумал исполнить поручение Эльбруса.
- Сын мой, - сказал он Бештау, - припасы наши на исходе, а путь наш еще далек, ибо Черный лес тянется на семь дней пути, объехать же его и десяти дней не хватит. Пусть молодые нарты гонят табуны и стада, а мы с тобой свернем в лес, поохотимся на оленей с ветвистыми рогами!
Бештау согласился.
Долго ехали они по тропинке Черного леса. И не узнавал лес Бештау. Словно замер лес, будто бы от испуга попрятались в нем и звери и птицы.
Вдруг из чащи выскочил олень. Да не простой, а белый-белый, точно облако. И рога у него – золотые-золотые. Так и блестят, так и переливаются!
Охотничий азарт заиграл в крови Бештау и Казбека. Погнались они по лесной тропе за чудесным оленем. Стрелы из луков своих одну за другой пускают, только стрелы все мимо летят, словно кто их рукой отводит.
Но вот за поворотом тропы исчез волшебный олень, словно сквозь землю провалился. Приблизился к повороту Бештау и понял, что не так уж и далеко это от истины. Огромная яма разверзлась посреди тропы. И объехать ее нельзя – деревья слишком плотно стоят, и широка яма – коню не перепрыгнуть.
А белый олень уже на другой стороне показался, ходит туда-сюда, дразнит охотников.
Спрыгнул разгоряченный Бештау с коня. Сердце его так и стучит в охотничьей страсти. Хочется, ой как хочется добыть чудесного оленя! Лег юноша на землю, заглянул в яму.
- Дада, - крикнул он Казбеку, - яма не слишком глубока, давай скорее аркан, здесь мы сможем спуститься, а вон там, с той стороны я вижу хорошее место для подъема.
- Уже иду, - откликнулся Казбек, соскакивая с коня.
Но не аркан нес он Бештау, а достал из ножен свой огромный булатный меч.
Тревожно заржал Арфан. Поздно! Страшным ударом отрубил Казбек ноги отважному юноше и сбросил его в яму. Истекающего кровью, бросил там умирать,.
Отошел от ямы Казбек. Полное безразличие читалось на его невозмутимом лице.
Зато из глаз верного Арфана градом катились слезы. Горько оплакивал верный конь гибель своего хозяина и друга.
Хотел, было, Казбек взять под уздцы алыпа, но попятился от него волшебный конь.
- Ах ты, дохлая кляча! – гневно вскричал Казбек, вздымая меч.
Гнев обуял его, крепко решил он разделаться с волшебным алыпом.
Всхрапнул Арфан, призвал он на помощь крылья орла Кандзаргаса. Точно птица взмыл он в вечернее небо, выше деревьев, выше туч и выше облаков поднялся он. Высоко в звездное небо, оставляя за собой белый след своих слез, умчался верный конь.
Навсегда он покинул этот мир. А след этот – Млечный путь и сейчас зовут следом Арфана.

ГЛАВА 15

Вернулся коварный Казбек к молодым нартам. Забеспокоились молодые нарты, не увидев рядом с ним отважного Бештау.
Красивую историю о гибели отважного джигита сочинил Казбек. Красивую, печальную и настолько правдивую, что поверили старику молодые нарты.
В глубокой печали, без смеха и песен, погнали домой нарты свои табуны и стада, а сердца их плакали о храбром Бештау.
А далеко-далеко, в нартском селении верная Машука глаз не сводила с лезвия кинжала своего мужа. Сначала ярко светило лезвие, а потом закапала с него кровь. Понемногу, сначала капля за каплей, а потом ручьем полилась. Заплакала тогда Машука, плачет она дни и ночи, а не может горе свое выплакать.
- Что плачешь, красавица, - спросил однажды Эльбрус у Машуки, - Разве слезами горю поможешь? Кровь с лезвия уже три дня течет, не переставая, ясно, что погиб отважный Бештау, но убежден я, что погиб он как настоящий джигит!
Посмотри лучше на меня. Пусть я седовлас, но я еще могуч и полон сил, и век мой продлится долго. Бештау больше нет, но жизнь на этом не остановилась. Стань женой моей, прекрасная Машука, роди мне семерых отважных сыновей и дочку-красавицу!
В страхе отшатнулась девушка от царя.
- Отец, как вы можете такое говорить! Я жена Вашего сына, ей была, ей и останусь! Пока я сама не увижу его тело, не прикоснусь к нему, не осознаю, что Барастыр действительно забрал его в страну мертвых, не будет мне покоя. Он мой единственный, нет мне жизни без него!
В гневе покинул Эльбрус саклю Бештау. На пороге он крикнул гордой красавице:
- Бештау мертв, запомни это! Я – царь нартов, и мое слово – закон! Сказал, что ты будешь моей, значит, быть тому. А согласие твое, или несогласие, ничего не значат для меня.
Завтра я разошлю гонцов во все стороны света, созывать гостей, а через три дня мы  с тобой сыграем свадьбу. Я все сказал!
С этими словами вновь приблизился царь нартов к прекрасной Машуке, грубо схватил за руку и надел на ей палец золотое кольцо.
- Теперь ты моя! – победно провозгласил он.
Сказал эти слова, и тяжелой поступью вышел за дверь.
Приказал царь Эльбрус завалить вход в саклю Бештау абра-камнем, и часовых выставить, чтобы не сбежала своенравная Машука.
А Машука, как ни старалась, не могла снять кольцо, что силой надел ей Эльбрус, ибо волшебным было оно. С помощью этого кольца всегда знал царь, где находится Машука.
Горько плакала красавица в темной сакле. Плакала она день, плакала ночь. А наутро глянула на кинжал и видит – остановилась кровь. Девушка не поверила своим глазам. Клинок снова сиял, как и прежде!

ГЛАВА 16

Долго ли, коротко лежал Бештау в яме посреди Черного леса, истекая кровью. В полузабытьи, до крови кусая губы, чтобы не закричать от боли, дотянулся он до войлочной плети, вызвал своих волшебных зверей.
Те, недолго думая, приняли за дело.
Выбраться из ямы, придумала, как впрочем, и всегда, мудрая змея. Они приказала льву и быку копать яму еще глубже. Вскоре яма начала наполняться водою. Опустился на колени верблюд, с трудом вскарабкался на него раненый Бештау, сжимая под мышкой отрубленные ноги свои.
Когда вода достигла краев, выбрались из ямы лев, бык и змея, еле вытащили они из нее тяжелого верблюда со своей печальной ношей.
Отвез верблюд храброго воина на лесную поляну, где бил ключ и там омыли звери раны его, приставили отрубленные ноги к прежним местам. И стал лев зализывать раны юноши.
Мудрая змея и могучий бык ушли далеко-далеко. Долго блуждали они по лесу, но нашла, наконец, змея волшебную траву хал-саск, нащипал ее бык, и, вернувшись, приложил к ногам Бештау.
Достал Бештау жемчужный фиал, где когда-то была живая вода. Тряхнул ее. Крошечные, последние капли упали на его израненные ноги. Всего две, но хватило их, чтобы приросли обратно ноги храброго витязя.
Только слаб был еще Бештау, слаб и беспомощен. Раны его жутко болели, и юноша то и дело впадал в забытье.
Поняли верные звери, что не скоро поправится храбрый воин, и что много дней и ночей предстоит провести им здесь, ухаживая за ним.
Построили они тогда шалаш, накрыли его ветками да листьями, на душистую мягкую траву положили они раненого. Отважный лев стал ходить на охоту и никогда не возвращался без добычи, могучий бык охранял шалаш, чтобы никакой зверь не потревожил юношу. Верный верблюд ложился рядом с Бештау и своим теплом грел его в холодные ночи, а мудрая змея лечила волшебной травой хал-саск.
Много ли времени прошло, или мало, кто знает, но зажили ноги у отважного джигита. Сильными, как и прежде стали они. Уверенной поступью стал шагать юноша.
Пора было отправляться в путь, в страну нартов.
С тяжелым сердцем ступил на него отважный Бештау. Не мог он понять, почему тот, кого он считал отцом, поступил так предательски и так вероломно. Подкрался сзади, ка трусливый шакал, отрубил ноги и бросил умирать. Достойно отплатил он ему за вылеченную ногу!
Горько осознавал Бештау, что, видимо, не будет ему места среди нартов, пока правит ими могучий Эльбрус, пока жив вероломный Казбек.
«Как там жена моя, любимая Машука? Все думают, что я погиб, а что же будет с ней?» - тревожно думалось храброму витязю.
Размеренный шаг верблюда укачивал. Рядом с верблюдом гордо вышагивали великолепный лев и могучий бык. Мудрая змея предпочла путешествовать у Бештау за пазухой в виде золотого кольца.


ГЛАВА 17

Тем временем, пока Эльбрус держал Машуку под замком, в селение возвратились Казбек и молодые нарты.
Хоть и с горестным видом воспринял царь известие о гибели своего единственного сына, а все же распорядился устроить пир в честь победы над уаигами.
И на том пиру вылил Эльбрус в ронг последнюю долю зелья коварного Иблиса. Отведали из турьего рога напиток пирующие нарты и сердца их стали покрываться злобой и тьмой.
Лишь молодые нарты, бывшие в походе с Бештау, не вкусили яда Иблиса. В этот вечер остались они сторожить пригнанные табуны и стада на дальних лугах, ибо не до веселья было отважным юношам, и продолжали горько скорбеть они по отважному молодому витязю.
В ту самую ночь возвратился в селение нартов Бештау. По дороге повстречал он пастуха, стерегущего стадо овец.
- Пусть будет спокойна ночь твоя, пастух, и пусть в эту ночь волки не зарежут ни одной овцы, ни одного ягненка в твоем стаде.
- И твоя ночь пусть будет спокойной, добрый юноша, и пусть пряма будет твоя дорога. Однако ночь время для абреков, а не для мирных путников. Присядь со мной у костра, отведай чурека-соли, да в бурку завернись и поспи немного. И животные твои пусть отдохнут.
- Спасибо за приглашение, отец, но я очень спешу, - ответил Бештау,  - Лишь об одном спрошу я тебя: какие новости в стране нартов?
Тяжело вздохнул пастух.
- Плохие новости в стране нартов, - сказал он, - сын царя, отважный витязь и надежда молодых нартов юный Бештау погиб в Черном лесу на охоте. Царь наш, седовласый Эльбрус, хочет теперь жениться на вдове Бештау, прекрасной Машуке. Горько плачет взаперти красавица Машука, не хочет она замуж за Эльбруса, но некому помочь ей.
Вскипела кровь Бештау при этих словах.
- Спасибо тебе, добрый пастух, - поблагодарил он, - теперь я буду спешить еще быстрее.
Сказал  так и словно растаял в ночной тьме.
А пастух словно замер. То ли от неожиданной встречи, а то ли от того, что узнал юношу, но не мог поверить в это.
- Бештау! – прошептали его губы.
Не стал больше медлить пастух. Вскочил он на коня и отправился на дальние луга, где стерегли пригнанные табуны молодые нарты. С радостной вестью о чудесном возвращении молодого вождя спешил он к ним. И с призывом о помощи отважному витязю, ибо понял пастух, что собирается Бештау выкрасть Машуку, навлекая на себя гнев сурового царя нартов.


ГЛАВА 18

Ночь была черна, как сажа.
Словно абрек, крался Бештау по нартскому селению, ибо хотел он освободить жену свою, красавицу Машуку, и уехать с ней далеко отсюда.  Да и как можно оставаться здесь, когда родной отец тебя ненавидит, а приемный предал, вероломно предал.
«О великие нарты, что же случилось с вами? Где ваша солнечная доброта, где сердца ваши светлые?» - с грустью думал юноша.
Невидимый в своем шлеме, добытом в битве с косматым уаигом, подкрался Бештау к своей сакле. Ударом плашмя оглушил он мечом часовых, но не убил, ибо по-прежнему продолжал любить нартов. Могучим усилием отодвинул он абра-камень, вошел в свой хадзар.
Увидела плачущая Машука, что цел и невредим ее муж, бросилась к нему в объятия. И радости у обоих влюбленных не было предела. Оба плакали они от счастья и от того, что все-таки встретились, хотя уже и не надеялись на это.
Без лишних слов посадил Бештау жену свою на верблюда. Как он жалел, что не было у него чудесного коня Арфана, который легко бы ушел от самой быстрой погони!
Сейчас же оставалось надеяться, что волшебные следы верблюда поведут его сурового  отца в противоположную сторону.
Рано утром проснулся Эльбрус. Сегодня был назначен день свадьбы. Поспешил царь нартов к заветной сакле, а когда увидел он там часовых, лежавших в беспамятстве и отодвинутый абра-камень, ярости его не было предела.
В гневе отсек он головы обоим часовым. Так пролилась первая нартская кровь от руки родича.
 Со всех селений собрал Эльбрус нартов. Нет, не уйти похитителю его невесты от погони! Горячит яд Иблиса нартов, крови жаждут они.
Свистнул Эльбрус верных псов своих – Большого и Малого Бермамыта, сразу взяли они след. Не обманули их верблюжьи следы. С громким лаем устремились псы в нужном направлении.
А за псами поспешало войско нартов во главе с суровым великаном Эльбрусом. Царь тоже знал, где нужно искать пропажу, ибо носил такое же кольцо, какое надел  на палец Машуки, и кольца эти притягивались друг к другу.
Целый день и почти всю ночь гналось войско нартов за беглецами. А ранним утром, когда небо только-только начало розоветь, увидел вожделенную добычу царь Эльбрус.
 Понял Бештау, что некуда деваться им посреди огромной равнины. Спешился витязь, ибо на верблюде много не навоюешь, обнажил меч.
- Уходите! – крикнул он Эльбрусу.
Грозно рассмеялся великан.
- Что ты гонишь нас? Разве мы собаки? Лучше покажись, каков ты есть, храбрец, а не то мое войско пустит в вас столько стрел, что живого места не останется!
Повернул шлем на голове отважный Бештау, обрел очертания.
- Я так и думал, - ухмыльнулся Эльбрус, - Ничего нельзя поручить этому никчемному Казбеку.
Обнажив свой огромный огненный меч, Эльбрус продолжил:
- Дерзкий щенок, при рождении ты отнял у меня жену, а теперь силишься украсть и вторую!
- Машука моя жена, отец, - попытался образумить царя отважный витязь, - Пойми же, как ребенок, который только появился на свет, может быть виноватым в смерти своей матери? Уходите, прошу тебя, отец, не дай пролиться крови братьев-нартов.
- Машука – моя! – взревел Эльбрус и, занеся высоко над головой пламенеющий меч, понесся на Бештау.
Страшным ударом он сбил с головы Бештау волшебный шлем. Пошатнулся отважный витязь.
От страшного удара отцовского меча помутилось сознание Бештау. Ведомый лишь инстинктом самосохранения, не помня себя, нанес он могучий удар своим тяжелым булатным мечом. И удар тот надвое рассек седую голову Эльбруса!
Ударил Бештау и отступил. Задрожали у него руки, выпустили меч, ибо понял юноша, что своего отца убил он!
Но не так прост был Эльбрус, и не так-то просто было его победить. С ревом соскочил он с коня и в одно мгновение рассек на пять частей своего единственного сына своим огромным огненным мечом.
- Будь ты проклят, Эльбрус! – сквозь слезы закричала Машука, - Будьте вы прокляты, нарты! Станьте же вы камнями навеки, ибо каменными уже стали ваши сердца!
Неимоверным усилием сорвала Машука с пальца злополучное кольцо, бросила его в сторону Эльбруса. Зазвенело кольцо, укатилось далеко в степь.
И прежде чем кто-либо успел помешать девушке, выхватила она кинжал из-за пояса Бештау, и вонзила его себе в самое сердце, отбросила его сторону и упала мертвой к ногам своего возлюбленного.
И вдруг волнение прошло в аръергарде нартского войска. Разворачивали коней старые нарты, принимая удар молодых воинов, тех, что были в походе с Бештау, не вкусивших напитка злобного Иблиса.
Ведь той ночью, когда Бештау приблизился к нартскому селению, пастух, сидевший  у костра, узнал отважного джигита, и поспешил сообщить о его возвращении молодым нартам. Не медля ни минуты, оседлали молодые джигиты коней и бросились на выручку, ибо не могли преступить они клятву свою, данную Бештау на бранном поле.
Но только к самой развязке кровавой драмы – гибели Бештау и Машуки успели они. И тогда великий гнев обуял молодых нартов. Как один обнажили молодые воины свои острые мечи и скрестили их с клинками старых нартов.
И от этой страшной битвы титанов затряслась, закачалась земля и бездонные пропасти разверзались под их ударами.
В кровавом тумане, застилающем глаза, взирал царь Эльбрус на побоище.
Вот замер уснувший лев, которого усыпила ядовитая слюна эльбрусовых псов. Свирепо бился бык, топтал врагов верблюд, жалила их мудрая змея.
Просыпался день. Показалась в светлеющем небе утренняя звезда Бонварнон, а затем и сын Солнца выкатил огненный диск из-за края ночи.
И тут исчезли чары коварного Иблиса. В последнюю минуту жизни своей осознал Эльбрус, что погубил он самое лучшее, самое светлое чувство на земле – любовь. Своими собственными руками убил он единственного сына, своей злобой и алчностью погубил он весь род нартов.
Слезы застилали глаза Эльбрусу. У ног его, жалобно скуля, жались верные псы – Большой и Малый Бермамыт.
Шатаясь, побрел Эльбрус в самую гущу сражения. Хотел было крикнуть он, остановить все это кровавое безумие, но вдруг почувствовал, что не может он более ни слова вымолвить, ни шагу ступить.
Проклятие Машуки сбывалось. Великаны-нарты превращались в высокие горы.


ГЛАВА 19

Так это было или нет, кто теперь знает? 
Исчезли с лица земли нарты-исполины, и появились высокие Кавказские горы — вечный памятник богатырям. 
Горой Кольцо стало укатившееся в степь золотое кольцо Машуки.
Горой Железной чернеет волшебный шлем, сбитый с головы отважного витязя Бештау.
Сам витязь, разрубленный суровым царем нартов на пять частей, превратился в  пятиглавую гору, так и названную людьми - Беш-Тау.
Припала к ногам любимого красавица Машука. В груди ее зияет Провалом кинжальная рана, откуда выбивается целебными ключами ее кровь.
Неподалеку сверкает на солнце острой вершиной окаменевший Кинжал. Вокруг Беш-Тау неподвижными громадами замерли его верные друзья – Лев, Бык, Верблюд, Змея.
Очень много нартов было в битве той, и очень много стало гор.
И самая могучая из них та, которая уходит седой раздвоенной головой в осенние туманы. Главного нарта зовут Минги-Тау, что значит Главная гора. И еще зовут его Эльбрусом. У ног его так и лежат два верных пса — Большой и Малый Бермамыт.
По-прежнему суров Эльбрус. Покрыт он снегом и льдом даже в жаркое лето. А зимой его дыхание сердитыми буранами и  метелями носится по горам и долинам, леденит все живое, что встречается на пути.
Но теплеет постепенно грудь исполина. Смотрит он со своей высоты на сына, на Машуку, на всех своих погубленных нартов, и запоздалые слезы раскаяния текут потоками по его склонам. Но холодны эти слезы, не смогут они воскресить окаменевших нартов.
Словно закутавшийся бурку, надвинувший белую папаху на самые глаза возвышается среди гор другой великан – Казбек. Горько и стыдно ему, слезы душат его изнутри, но молчит исполин, отрешившись от этого мира. И нет о нем более не легенд, ни преданий, ни мифов.   
Неподалеку от Казбека горько плачет старая Азау. Слезы потоками текут из ее глаз, от потери приемного сына Бештау, от горя, постигшего нартов. Бурными ручьями стекают ее слезы, воет и ревет поток в Дарьяльском ущелье, откуда берет начало буйный Терек. Обиженно отвернулась от мужа Азау, и с тех пор не Азау зовут ее, а Зилга-Хох, что означает Повернутая гора.
Неумолимо идет время. Одни народы приходят на смену другим, поколение за поколением сменяет друг друга. Лишь горы Кавказа вечны. Могучими исполинами возвышаются они, белыми папахами ледников подпирая небесный свод, ждут, когда простит Эльбруса Машука, снимет свое проклятье и целебными слезами воскресит окаменевших нартов.






Я рожден на земле Осетии,
И вдыхаю я горный воздух,
Я рожден на земле Осетии,
В тишине я любуюсь звездами,
Я рожден на земле Осетии,
След Арфана по небу стелется,
Я рожден на земле Осетии,
Счастье здесь, и мне в это верится.