Море Лета. Глава 26

РАССВЕТНЫЕ  НОВОСТИ




Бонифаций, удивленный тем, что эта девушка откуда-то знает его имя, продолжал молча на нее смотреть. Длинные русые волосы, прямой нос, голубые глаза. Она была красивой, но при этом в ее внешности не было ничего примечательного и уж тем более знакомого. Поэтому Бонифаций, не зная как ему реагировать, до сих пор не произнес ни слова и не сдвинулся с места.
Зато девушка сошла с тропы, сделав два маленьких и неуверенных шага, подозрительно склонив при этом голову, а потом вдруг ни с того ни с сего побежала ему навстречу. Секунда – и она уже обнимает опешившего Бонифация.
- Ты живой! Поверить не могу, живой! – лепетала она, то прижимаясь к нему, то отстраняясь, чтобы рассмотреть его получше. – Надо же, каким ты стал! Тебя и не узнать!
Она утерла проступившие слезы и рассмеялась, заметив как на нее смотрит Бонифаций.
- Ты меня не узнал, да? Я бы и сама себя не узнала, - волнуясь, проговорила она и снова рассмеялась, вдруг весело вскричав: - Да не смотри ты на меня как на сумасшедшую!
- Я не… - Бонифаций не успел закончить фразу, потому что она сразу же его перебила.
- Я Юнина!
- Кто?! Ты… Кто?! – тупо повторился он.
- Да Юнина же, Юнина! Ну, ты чего? Забыл Рассвет что ли? – озадаченно и даже обиженно спросила она.
- Нет, но…
Бонифаций замолчал. Он не мог собраться с мыслями, на ум не приходило ничего вразумительного – такого, что можно было бы озвучить. Это казалось невозможным, он не мог в это поверить. Нельзя описать  словами насколько он был поражен и обескуражен.
- Юнина, это действительно ты? – наконец произнес он растерянно.
- Ну конечно, я! – воскликнула она и для убедительности активно закивала головой.
- Но как… Это же… Ты…
Она опять рассмеялась, а Бонифаций, до которого все-таки дошло, что это правда, ошарашено ее обнял.
- Правда, ты? – еще раз на всякий случай уточнил он.
- Да я, я! – отмахнулась она от его вопроса. – Ты тоже стал совсем другим – я бы тебя не узнала, если бы не кулон… С ума сойти, ты до сих пор его носишь! А мы ведь думали, что ты умер, представляешь? Не могу поверить, что ты жив, и вообще – что ты такой! Я тебя тигром запомнила.
- Я тоже помню тебя совсем другой. Светлые волосы, голубые глаза – все это так непривычно и… не похоже на ту Юнину, которую я знал, - признался Бонифаций.
Они, не сговариваясь, уселись на потресканную землю – друг напротив друга. Их проводники в это время недоуменно переглядывались и переминались с ноги на ногу в стороне.
- Ну, рассказывай! – потребовала Юнина. – Как ты вообще? Где был, что делал, как жил?
- Нет уж, - запротестовал Бонифаций. – Лучше ты начни! Со мной и так все ясно, а вот каким образом ты оказалась здесь, почему ушла из Рассвета – все это гораздо интереснее. Честно говоря, я был уверен, что ты никогда не сможешь покинуть Рассвет, от тебя я этого ожидал меньше всего.
- Все меняется, - пожала она плечами. – Ри заставила меня прочесть книгу Вышезара, - серьезно начала Юнина, а Бонифаций, услышав родное имя, вздрогнул, - и я поняла, что он меня не предавал. После твоего ухода Эрите перерыла всю библиотеку – она читала книги тех, кто ушел из города, чтобы оправдать тебя, чтобы доказать, что ты не виноват, что должна быть другая причина.
Бонифаций счастливо рассмеялся. Конечно, это ведь так похоже на его Ри! И как он мог сомневаться в том, что она могла бы повести себя иначе! Ведь именно Эрите всегда всех оправдывала, всегда пыталась понять других…
- И она нашла причину, - продолжала Юнина. – Она поняла, что все дело в традиции и в самом городе, что Рассвет сам решает, кого отпускать следовать дальше. Ри убедила в этом всех нас, только благодаря ей и ее книге я смогла простить Вышезара и осознать, что была слепа больше сотни лет. Может быть, если бы я поняла это раньше, у меня было бы больше шансов его найти – я ведь за этим ушла из Рассвета. А потом еще и Аиянна вернулась – и тогда уж я твердо решила рискнуть, потому что без…
- Кто вернулся?! – перебил Бонифаций.
- Аиянна, представляешь? Ты был прав, она действительно не умерла, она обрела новую жизнь, - Юнина вздохнула, поняв, что ему нужны подробности, а потом сказала: - Давай тогда я сначала начну рассказывать.
- Давай, - охотно согласился Бонифаций.
- Когда ты ушел, твоя Найа не исчезла, она переродилась в большое раскидистое…
- Об этом я знаю, - снова перебил он, и в ответ на ее вопросительный взгляд, пояснил: - Я видел это в Книге Перемен, мне показывал мой проводник.
- А-а, - протянула Юнина и оглянулась: оба проводника в нескольких метрах от них тихо переговаривались между собой, то и дело бросая озадаченные взгляды на нее и Бонифация. – Ну, тогда начну не с самого начала, - снова повернулась она к нему. – Спустя полтора месяца после твоего ухода в город вдруг пришел ребенок. Не совсем пришел, конечно, он даже еще ходить не умел. Понятия не имею, как Рассвет открылся ему без шагов. Верен, ранним утром выйдя из дома, заметил, что над поляной нависли разноцветные облачка – Найи, а в центре поляны, прямо под твоим деревом, он нашел маленького испуганного мальчугана.
Две недели о нем заботились все жители Рассвета. Акуилина практически заменила ему мать – ребенок жил в парящей норе, для него там появилась новая комната. А Беско как с ним нянчился, как он за него переживал – будто чувствовал… А видел бы ты Далигора! – Юнина закатила глаза. – В общем, все решили, что родители ребенка отправили его одного в Рассвет, чтобы обеспечить ему безопасность. Наверное, события в их мире были такими ужасными, что им пришлось пойти на это.
А еще через две недели твоя Найа вдруг исчезла. Сначала-то мы думали, что Рассвет оставил ее потому, что ты должен вернуться, но когда твое дерево пропало… А тут еще Бурлей со своим кулоном: одновременно с исчезновением Найи он перестал чувствовать своего брата – Фурлея. Вместо его эмоций кулон передавал лишь могильный холод, и больше ничего. Вряд ли бывают такие совпадения, поэтому мы подумали, что эти два события как-то связаны. Но так как предполагать о том, что в этот момент и ты, и Фурлей находились в одном мире, было бы глупо, да еще история с этим ребенком… Мы подумали, что нечто ужасное творится во всех мирах, кроме Рассвета…
- Нет, - замотал головой Бонифаций. – Мы действительно в этот момент были в одном мире.
Юнина расширила глаза:
- Не может быть! Тогда мы не могли в это поверить, потому что считали, что между мирами существует разрыв во времени, а Фурлей ведь ушел на два дня раньше…
- Разрыва во времени не существует.
- Я знаю, - тут же согласилась она. – Мы и сами это поняли, когда Аиянна вернулась. Так, значит, вы были в одном мире… Но что же такого страшного там произошло?
- Мне кажется, я даже смогу объяснить и исчезновение моей Найи из Рассвета, и столь странное поведение кулона Бурлея.
Юнина выжидающе уставилась на него.
- В городе, где мы вдвоем оказались, был пожар. Погибли десятки его обитателей, мы сами были в шаге от этого.
Юнина ахнула, а Бонифаций тем временем продолжал, намеренно упустив, что пожар устроил сам Фурлей – не хотелось вдаваться в такие подробности и снова его оправдывать.
- А потом Рова вышла из себя – это и есть причина того могильного холода, который ощущал через кулон Бурлей.
- Рова? – переспросила Юнина. – Но я думала…
- Оказывается, Рова есть в каждом мире, - подтвердил Бонифаций. – Об этом мне рассказал один старец, у которого я какое-то время жил в первом мире после Рассвета. Только везде Рова разная. Где-то – явно выражена, как в Рассвете, например, с ней можно поговорить или потрогать ее, а где-то она скрыта, ее нельзя обнаружить, но она все равно есть. Старец показывал мне Рову своего мира – она совсем другая, не похожая на ту, которую мы с тобой знали. Это было зеркало, и в нем, будто отдельно от меня, жило мое отражение, которое вело себя так, как я бы никогда не стал.
Бонифаций вспомнил, как старец рассказывал ему, что это зеркало является еще и переходом в Город Мыслей, но только для его жителей. Он говорил, что если бы Бонифаций на самом деле жил там и пришел бы сюда погостить, то отражение внутри зеркала вывело бы его самого обратно в Город Мыслей. Но так как Бонифацию туда было нельзя, то и его отражению не оставалось ничего иного, как просто дурачиться и вести себя до такой степени непринужденно.
- А твоя Найа почему исчезла? – подумав, спросила Юнина.
- Потому что в этот момент она возникла в другом месте. Не знаю, каким образом, но она пришла мне на помощь, когда я о ней подумал – в том виде, в котором я ее и запомнил, в виде моего дома. Облако потушило пожар, оно спасло меня, Фурлея и еще некоторых других.
- Некоторых?! – ужаснулась Юнина.
- Погибших было очень много, - серьезно проговорил Бонифаций.
- А потом куда делся твой дом?
- Не знаю, я ушел в другой мир.
- А Фурлей?
- А Фурлей остался жить в том городе.
- Вот даже как? Значит, он, как и его брат, тоже нашел свое место?
- Получается.
Они помолчали.
- Так и что было дальше, когда моя Найа исчезла? – нарушил тишину Бонифаций.
- Мы попросили Далигора что-нибудь предсказать, насчет тебя в том числе.
- Попросили что сделать? – не понял он.
- Предсказать. Оказывается, начиная с четвертой шутки Далигора – сплошные пророчества, представляешь? Мы случайно это обнаружили, когда перечитывали книги.
Бонифаций ошарашено покачал головой – он и подумать не мог, что после его ухода в Рассвете столько всего произошло.
- Ну так вот, мы попросили его предсказать. И его пророчество было не о тебе, он не увидел твоего будущего, понимаешь? Тогда-то мы и решили окончательно, что ты погиб.
- А о ком было пророчество?
- Об Аиянне. Сейчас,  - Юнина закрыла глаза и потерла лоб, вспоминая, после чего выдала: - «Герой, тот, что умер, обрядом в пути, а с ним вера и эра дум. Грянут новые смерти и жизни. Дите с тем, кто летал». Наверное, даже дословно… В общем, смысл в этом. Вскоре после его слов Аиянна действительно вернулась в Рассвет, а вместе с ней грянули новые смерти и жизни.
- Что ты имеешь в виду?
- Она доказала на своем примере, что не нужно бояться сделать выбор. И все жители ей поверили. Я, например, поняла, что без своего мужа мне в Рассвете делать нечего. Представляешь, после того, как у него пропала тяга к чаю, он ждал еще две недели – пытался меня уговорить, убедить пойти с ним. Я ведь не знала… Я решила уйти из Рассвета и открыто об этом объявила. Жители устроили мне проводы – почти такие, каким был твой день рождения. Кстати, сейчас-то ты можешь сказать честно: тот день действительно был твоим днем рождения или…
- Нет, я специально это подстроил, чтобы попрощаться со всеми вами, - улыбнулся Бонифаций.
- Я так и знала! А на моих проводах Самсон признался, что тоже решил покинуть город – но только не как я или ты, не пойти дальше, а вернуться в свой бывший мир. Он сказал, что знает: там его ждет смерть. Но зато он перестанет терзаться из-за того, что не может быть рядом со своей дочерью. Он попросил нас позаботиться о Фаили, если вдруг ему удастся отправить ее в Рассвет вместо себя – чтобы она не могла увидеть его смерть от смеха. И Даит, я заметила, стал каким-то тихим – перестал, по обыкновению,  подозревать всех подряд. Или он всерьез подумывал о том, чтобы уйти, или о том, чтобы простить свою сестру и сына. В Рассвете на момент моего ухода действительно намечались новые смерти и жизни.
- А когда ты перестала чувствовать тягу к чаю? – поинтересовался Бонифаций.
- Как только решила, что должна уйти искать Вышезара, - пожала плечами Юнина. – Знаешь, мне кажется, все-таки не Рассвет решает – отпускать нас или нет. Он лишь дает толчок к действиям тогда, когда мы сами для себя все решим.
- Наверное… Но как смогла вернуться буквально с того света Аиянна? И чей это ребенок? Хотя… Ребенок Аиянны? – догадался он.
Юнина довольно кивнула.
- Теперь слушай историю Аиянны. Когда она на войне сделала свой выбор, сумев спасти троих – Акуилину, Самсона и Беско, но пожертвовав собой, Рассвет понял, что она готова сделать и другой выбор, поэтому отправил ее в бывший мир. Аиянна рассказывала, что после того, как она буквально кинулась в пасть чудовищу, она вдруг в ту же секунду оказалась в центре поселка, перед арикой, уже сбрасывающей свой лист, который на ходу менял цвет. За какой-то ничтожный миг она приняла решение, она поступила на автомате, машинально стала следовать тому плану, который сложился у нее в голове за тысячелетия в Рассвете, который мысленно она отрепетировала несчетное количество раз. Аиянна подхватила опадающий лист арики, подожгла часть вражеской толпы, стоящей на ее крыльце и, одновременно с этим, предупредила толпу своего воюющего крылатого народа, который до сих пор не замечал, что огненная оборона за их спиной прорвана, и что им угрожают десятки вооруженных врагов.
- Как предупредила? – перебил Бонифаций.
- Просто заорала «Сзади!». Все произошло за считанные мгновения, даже лист арики не успел поменять свой цвет. Аиянна что есть силы бросилась к своему дому, понимая, что тем самым она обрекает на гибель и себя, и своих воинов, отважно сражающихся за ее жизнь.
Она говорила, что в тот момент ей было не стыдно, она просто хотела побыстрее отправить свое дите в безопасность. Бой им все равно было не выиграть – в прорехи в огненной стене, местами потушенной водой, успело пробраться слишком много врагов, чтобы можно было дать отпор. Тем более их силой оказалась внезапность – именно из-за этого погибли воины Аиянны, а вовсе не из-за нее самой.
Да и действительно,  посуди сам: ее народ знал, на что шел, он был готов отдать свои жизни за Аиянну, чего не скажешь о маленьком беззащитном ребенке, у которого не было другого выбора. Поэтому Аиянна рассудила так: всем помочь она все равно не сможет,  а вот спасти дите от смерти, подарить ему выбор жить, отправив в безопасность – вот ее главная задача.
Сложнее всего было попросить ребенка думать о рассвете. Он такой маленький, что даже ходить еще не научился – как ему объяснить, что такое рассвет? Аиянна надеялась, что это подействует – она просто засунула сыну в рот лист арики, и сама за него подумала, но только не об абстрактном рассвете, а вполне о конкретном, о городе. И у нее получилось.
Могу себе представить, каково ей было: после долгих тысячелетий все-таки увидеть своего малыша, но лишь для того, чтобы намеренно сделать все так, что они не смогут больше увидеться никогда.
- Постой, но что стало с ребенком в ее мире? Он исчез?
 Юнина печально покачала головой.
- Умер?! – ужаснулся Бонифаций.
- И это стало еще одним открытием для нас. Мы всегда считали, что когда попадаешь в Рассвет, жизнь в бывшем мире останавливается, а время замирает – ведь в любой момент можно вернуться обратно, и именно в тот миг, из которого ты ушел. Но, оказывается, время не стоит на месте, и если тебя больше нет – жизнь все равно продолжается, правда, без тебя.
- Получается, все мы, рассветные жители, умерли в своих мирах?
- Отчасти. В тот момент, когда ты ушел – да. Все, кто были рядом, увидели твою смерть, но это лишь развитие одного из возможных событий. Если вдруг ты решишь вернуться – город вернет тебя в тот момент, с которого все и началось, и ты будешь жить там, будто бы ничего и не было. Но ситуация, в которой ты умер, тоже будет продолжаться как бы параллельно той, в которой ты жив, и ты никогда не сможешь туда попасть и что-либо изменить.
- Откуда ты все это знаешь?
- Это не знания, это предположения, ибо мы никогда не сможем узнать как там на самом деле. Но пример с Аиянной подтверждает эту теорию. Когда она сама сбежала в Рассвет, ей казалось (да и всем нам), что время остановилось – и это так, но только относительно ее самой, ведь она никогда бы не смогла быть в той ситуации, где умерла. Но когда Аиянна оказалась по другую сторону от событий, когда своими глазами увидела, что происходит с теми, кто попадает в Рассвет, в бывшем мире, она поняла, что, должно быть, жизнь точно так же развивалась и тогда, когда и сама она сделала в ней перерыв, уйдя от проблем.
В сущности получилось, что она зря терзалась чувством вины все эти тысячелетия, и ей необязательно было возвращаться обратно. Ведь когда она попала в Рассвет, она умерла в бывшем мире, а значит, там исчезла главная причина сражений, без нее продолжение битвы было бы бессмысленным, его бы просто не последовало.
О ее ребенке позаботились бы жители поселка; когда бы он вырос, ему бы рассказали, что его мама была уникальной женщиной, она умела управлять огнем и погибла на войне. Малыш бы понял и гордился ею. И так наверняка и происходило в том, параллельном развитии событий… Когда же Аиянна вернулась в бывший мир – ситуация стала развиваться в другую сторону. Она отправила ребенка в безопасность, не подозревая, что его и так бы ждала безопасность в бывшем мире, только без нее. Вернувшись, она поставила под угрозу не только свою жизнь, но и жизни всех ее воинов.
- Зачем же тогда Рассвет отправил ее обратно? – изумился Бонифаций.
- Потому что иначе она бы не смогла этого понять, она бы вечно мучилась мыслями о предательстве, считая себя виноватой. К тому же, она бы не смогла соединиться со своим ребенком и жить вместе с ним.
- То есть, как всегда, это был лишь гениально продуманный план города?
Юнина улыбнулась, а Бонифаций вспомнил, как совсем недавно считал переход из одного мира в другой через смерть низостью. Сейчас он понял, что, оказывается, это происходит почти во всех мирах, и в этом нет ничего ужасного – в конце концов, невозможно одновременно жить в двух местах сразу – либо ты там, либо тут, и не имеет значения, что там ты умер. Почему, когда кто-то уходит из Рассвета в другой мир, в городе не остается мертвого тела? Все очень просто, ведь в этом плане Рассвет поистине уникален – в нем нельзя умереть, можно только исчезнуть.
- Так что же все-таки происходило с Аиянной дальше? После того, как сын умер на ее руках?
- В общем, когда Аиянна выбежала на крыльцо, она своими глазами увидела их провал. Отвлекшись на ребенка, она не смогла одновременно удерживать огненную преграду, поэтому теперь их окружали со всех сторон. А за спинами вражеских отрядов она рассмотрела десятки павших воинов – результаты сражений защищающего ее народа. Она и не подозревала, что число врагов во столько раз превышает число жителей поселка.
Биться дальше было бессмысленно, и все же ее преданные бойцы, зажатые в кольцо, продолжали отчаянно метаться, кидаясь на тех, кто находился слишком близко к ним, тем самым впустую рискуя своими жизнями.
Ее крылатые воины не понимали, что произошло с Аиянной, почему она их бросила, почему разрушила огненное препятствие. Не понимали этого и враги – именно поэтому сейчас они не предпринимали решительных действий, лишь некоторые из них вынужденно оборонялись, остальные же просто стояли, выполняя главную задачу – не дать прорваться сквозь их ряды наружу, что было бессмысленно, ведь стоило жителям поселка только расправить крылья, и многочисленные враги не смогли бы их поймать или остановить.
Беда была в том, что Аиянна прекрасно знала, что этого не произойдет никогда – почти у всех были дети, как и когда-то у нее самой, и от этого они были буквально прикованы к этому поселку. Все, что им оставалось – погибнуть. Но она не могла этого допустить, не могла отнять выбор у таких же беззащитных детей, как и ее сын. Теперь ее главной задачей стало их спасение.
- Она сдалась? – сдавленно спросил Бонифаций.
- Поверь, это был ее единственный шанс попытаться, чтобы всех других кроме нее оставили в живых.
- Я знаю. Я поступил бы так же, - понимающе произнес он.
- Ты так и поступил. Однажды, в Рассвете, - напомнила ему Юнина и продолжила рассказ. – Аиянна поставила ультиматум. Она закричала, что сдастся при условии, что они не тронут остальных, иначе – она сожжет саму себя, и им не достанется такое массовое оружие в лице ее самой.
Другими словами, она предлагала навсегда продать свою жизнь в рабство за относительно небольшую цену – всего-то жизни тех, кто был не нужен ее врагам, кто не представлял для них реальной опасности без Аиянны во главе. И, конечно, они не могли отказаться от такого лакомого куска, от той, с кем бы все их будущие битвы имели гораздо больше шансов на успех.
Два месяца она провела в рабстве. Нельзя сказать, что с ней совсем уж плохо обращались – как-никак ее до сих продолжали побаиваться, ведь в любую минуту она могла поджечь тех, кто ей не нравился и кто был у нее на глазах, чем она, конечно, несколько раз не преминула воспользоваться.
Юнина заметила вопрос во взгляде Бонифация и пояснила:
- Чтобы она не могла улететь, ее держали в своеобразной тюрьме – доме без окон (через которые она могла бы поджигать все, что видит) и, на всякий случай, прикованной на длинные толстые цепи к фундаменту. Она могла свободно передвигаться внутри дома, заниматься тем, чем захочет, тем более что ее тюрьма была обставлена не хуже, чем у самого главного предводителя.
Но вот беда – они и не подозревали, что она такая упрямая. Сам ведь знаешь, если Аиянне взбредет что-то в голову – ее не переубедить, вспомни хотя бы наши рассказы о том, как она собирала информацию для своих научных исследований в Рассвете. Ее упрямство граничило с гордостью – хоть она  и была обязана воевать вместе с ними, они не могли ее заставить относиться к ним не как к врагам, а как к партнерам, не могли уговорить на сотрудничество.
Именно поэтому все их попытки наладить с ней контакт она воспринимала в штыки. Так, например, мужчина, приносивший ей еду, улыбнулся – и она тут же его подожгла. Аиянна рассказывала, что его улыбку она поняла как насмехательство над тем, что они сумели взять ее в плен, хотя  я не совсем уверена в этом. Возможно, бедный напуганный мужчина просто заискивающе улыбнулся в попытке наладить с ней контакт. Как бы там ни было, у него не получилось ни первого, ни второго.
Ей пришлось участвовать в двух битвах, она помогала одержать победу огнем. Но даже в сражениях ей не давали спуску – она всегда была в кандалах. Все свободное время Аиянна мечтала о Рассвете, даже не надеясь туда попасть, вспоминала события прошлых лет, гадала, чем кончилась наша война…
- Слушай, - задумчиво перебил Бонифаций. – Но как же она решилась отправить своего ребенка, зная, что там идет война?
- Аиянна тогда еще верила в разрыв во времени. Она думала, что ее сын попадет примерно в то время, в которое изначально попала она – за тысячелетия до войны, понимаешь?
- То есть она думала, что и история Рассвета кардинально поменяется, что все забудут, что она когда-то там жила?
- В одном из вариантов возможных событий, в том, в котором вместо нее в город пришел ее сын – да. Но она же догадывалась, что после ее смерти жизнь продолжалась, поэтому и переживала насчет того, как закончилась у нас война. Зато она была уверена, что о ее ребенке позаботятся все рассветные жители.
- А получилось, что он попал совершенно в другое время. Но почему? Так распорядился Рассвет?
- Мне кажется, что ты попадаешь именно в то время, которое больше всего подходит для тебя, и в котором ты нужен городу. К тому же, история Рассвета со смертью Аиянны не поменялась, она продолжила развиваться. Ее сыну несколько тысячелетий назад нечего было там делать.
- И как же все-таки ей удалось вернуться?
- Рассвет забрал ее обратно. Однажды утром, когда солнце только вставало над горизонтом, Аиянна обнаружила у себя в доме цветок в горшке, которого раньше там не было. Принес ли его кто-то из стражей накануне, сжалившись над ее судьбой, или это был подарок Рассвета – нельзя сказать. Но, увидев, как арика сбрасывает лист, Аиянна поняла, что сейчас рассвет (она ведь не могла знать об этом наверняка в доме без окон). Подхватив листик, она съела его, думая о городе – и таким образом оказалась на его центральной поляне.
- В своем мире она пробыла два месяца с того момента, как отправила сына, а в Рассвете прошел месяц после его прихода? Ребенок должен был появиться там несколько тысячелетий назад, а она сама, следуя прошлым убеждениям – что один миг растягивается на сотни лет, должна была появиться на сотни тысячелетий позже. В общем, неважная у нас была логика, - заключил Бонифаций, улыбаясь. – И как это мы раньше не догадались, что Рассвет сам решает кого в какое время отправлять.
Юнина кивнула, соглашаясь с ним.
- А в какой мир ты попала сразу после Рассвета? Сначала я думал, что миров девять и они все идут по порядку – мне так рассказывала Эрите. Но, похоже, это лишь очередное заблуждение жителей города, потому что попади ты в такой же первый мир, как и я, мне не пришлось бы объяснять тебе про Рову – ты и так бы все знала. А насчет количества – полная ерунда. Когда я был в Городе Неба, я своими глазами видел столько проходов в разные миры, что и сосчитать нельзя.
- Думаешь, у меня нет шансов его найти? – опустив глаза, спросила она, по-своему растолковав его слова.
- Нет, что ты! Я не то имел в виду, - поспешно заверил он. – Конечно, ты найдешь его, рано или поздно…
- Я попала в Мир Сказок после Рассвета, - помолчав, ответила она. – Знаешь, так странно осознавать, что мы никогда не сможем попасть в Рассвет и жить там как ни в чем не бывало. Столько всего поменялось – что-то к лучшему, а что-то – я не знаю. Это мой третий мир после ухода из города, и ни в одном из них еще не было рассвета.
- В мирах, в которых я был, тоже не было, - не понимая, к чему она клонит, осторожно заметил Бонифаций.
- Это означает, что из этих миров невозможно попасть в Рассвет, ведь арика, если она даже здесь существует, все равно сбрасывает свой лист только на рассвете, - объяснила Юнина. – Это не значит, что я отказалась бы от поисков и вернулась туда, - опережая его вопрос, ответила она. – Но если бы я могла знать, что в любой момент могу остановиться и вернуться домой, мне было бы гораздо легче. Город по-настоящему для меня родной, я ведь не помню ничего до него.
- Когда-нибудь ты сможешь туда попасть. У Аиянны ведь получилось.
- Там другое, она ведь в бывший мир возвращалась.
- Да какая разница! Она же смогла вернуться, да еще и с ребенком!
- А если я найду Вышезара, а он не захочет возвращаться? – открыла она ему свои страхи.
- Когда он узнает, какой путь ты прошла ради него, он не сможет не захотеть, - успешно изображая уверенность, произнес он, чем немного успокоил Юнину.
- А ведь было время, когда я тебя презирала, - глядя ему в глаза, призналась она. – Как раз после того, как ты ушел из Рассвета и до того момента, пока Ри не убедила меня в обратном. Я не могла понять, как ты мог ее бросить, у меня в голове не укладывалось, что ты сделал это после всего, что вы пережили, после войны, после того, как она открылась тебе… Эту ночь, которую она провела у меня после твоего ухода, я никогда не смогу забыть. Ты и представить не можешь, каково было наблюдать за горем той, кто всегда тебя успокаивала, вселяла надежду своей жизнерадостностью, поражала своей мудростью; каково было смотреть на ее слезы, видеть ее нежелание жить…
- Эрите не хотела жить? – Бонифаций напрасно силился убрать подступивший ком в горле.
- В ту ночь – да, не хотела. Неужели ты и сам не догадывался, что за какую-то неделю стал для нее дороже Рассвета? Теперь-то я, конечно, понимаю, что в этом уходе не было твоей вины, тебе необходимо было следовать дальше, и сам город подтолкнул тебя. Но ты ведь мог все ей объяснить…
Бонифаций молчал. Да и что тут скажешь, если Юнина была абсолютно права. После нескольких минут давящей тишины он осмелился задать мучивший его вопрос.
- Слушай… Как она там теперь? – с замиранием сердца, выдавил из себя он.
- Кто? – почему-то с замешательством спросила Юнина.
- Эрите…
- Эрите? – она несколько секунд непонимающе на него смотрела, после чего, спохватившись, ахнула: - Я же тебе не сказала! Ри ушла, ушла вслед за тобой. Она тебя ищет…





Продолжение здесь: http://www.proza.ru/2013/08/27/390