Фунт изюму

Старый охотник Фёдор проснулся от звона в ушах и, даже не посмотрев на бурчащую жену, выскочил на улицу. Бушевала гроза. Посёлок не спал, все глядели на горизонт и удивлялись. Мягко говоря…
Там творилось нечто инфернальное: Луна, снявшись с привычного насеста, занимала теперь пол-неба, загораживая звёзды. Она лизала Землю. Посмотрев на это зрелище стекленеющими глазами, Фёдор завыл в голос.
Неподалёку стоял сосед Стёпа, тоже совершенно очумевший, босой, в трико с пузырями на коленях. Стоял уже минут десять, - пепел с его сигары упал два раза. Обжигаясь окурком, он безуспешно пытался напялить белый кроссовок на свою светлую голову. Фёдор перестал выть и с нескрываемым презрением посмотрел на соседа:
- Что ты делаешь, идиот?! – и с этими словами проворно и правильно нахлобучил кроссовок на стёпину голову, - носок на два пальца выше бровей. Шнурки аккуратно завязал бантиком под рыжим от щетины подбородком. Стёпа только кивнул.
Они оба застыли во вспышках часто бьющих молний и увидели, как Луна, словно пожирающий капусту Горбатый из «Места встречи…», открыла пасть, высунула язык и лизнула горизонт. Оттуда к посёлку покатился высоченный земляной вал. Народ заволновался. Стёпа, видя, что земля приближается, подмигивал Фёдору, мол, а не пора бы бежать, но Фёдор упрямо и непреклонно смотрел на Луну. Затем он вдруг метнулся в дом и выскочил оттуда уже с двустволкой, в окружении внуков и с прицепившейся к локтю супругой.
- Уйди, дура! – отчаянно крикнул он и вскинул ружьё. Жена исчезла в доме, как по волшебству, а Стёпа зажмурился. Грохотнул сдвоенный выстрел.
- Попал! – съехидничал Степан, пряча улыбку в усах.
- А то, - не без гордости сказал Фёдор, - Целься в терминатор, сказал я себе, и вот – попал!
Внуки кинулись его обнимать, а он, счастливо улыбаясь в их окружении, смотрел, как народ, словно пентагоново командование, аплодирует ему, а Луна потихоньку набирает высоту, убрав свой поганый язык.
- Как же так? – озадачился Фёдор, тщётно пытаясь почесать висок сквозь белый дерматин. – Луна же! Где они, эти цунами, катаклизмы, где все эти красны соколы? Этого не может быть!
- Какие ещё цунами? Я шестнадцатым калибром по ней пальнул, а ружьишко у меня мощное, насосного типа! – раздражённо буркнул дед Фёдор.
- Деда, можно на моцике покататься? – тут же голосили внуки.
- Можно, - ответил Фёдор и снова злобно обратился к не понимающему очевидных вещей соседу: - Я тысячу раз душил эту жёлтую сволочь вот этими вот руками! Обиделась!
- Что-то не больно-то уж много на ней мозолей, - съязвил Степан.
Фёдор сверкнул глазами:
- Это ты верно заметил, имеешь право…  Да потому что я, здоровый умный мужик, тратил своё время, пытаясь застрелить её из ружья!
- Не дело стрелять по Луне из ружья, на фронте этому быстро учились! – теряя терпение, повысил голос Стёпа.
- На каком ещё фронте? – не понял Фёдор, но тут же забыл обо всём на свете. Луна стремительно накатывалась на них, вырастая в размерах. И на ней сидел парень в халате, неопределённого возраста. Парень этот начал говорить, наполняя своим голосом поверженный мир.
- Это космический оргазм, Фёдор! – трубил Кожистый врач. – Нет спасенья!
- Космический? – пролепетал Фёдор. – Не может быть…
- Может, Федя, может. Космический, и всё тут.
- Текаем, внучата! – гаркнул Фёдор и понёсся с ними на мотоцикле в тёмную, хлещущую дождём даль. И оттуда, остановившись, увидел, как лунный язык, сморщившись, слизнул его дом. Какой-то грибник, насквозь промокший, спросил всматривающегося вдаль охотника:
- Чё там?
- «Чё там»… - передразнил Фёдор, передавая старшему из внуков недокуренную сигарету. – Твой дом когда-нибудь слизывала Луна? То-то. Это тебе, брат, не фунт изюму.
«В ответ на кладбище завыли мертвецы…»