записи

Прошло 5 лет, а здесь не то, что ничего не изменилось, все стало намного хуже. Непонятные никому ценности. Цели. Выводы. Жизненные позиции.
Все замыкается на пресных отношениях с человеком, который не подходит тебе по определению. Это настолько ясно видно, что об этом может судить абсолютно далекий человек. И все закручено на бабках. Бабки-бабки-бабки. Пресные работы, не требующие особых затрат энергий мозга, чтобы заработать жалкие копейки, которые надо откладывать в течение года, чтобы потом поехать на черноморское побережье Кавказа. После чего очень лестно отзываться об этом месте и рассказывать сказки о том, как же все сука замечательно. Какое красивое и чистое море, какое вкусное вино. Хотя все прекрасно знают, что море там превратилось в прибрежную лужу, а вино давно бадяжат водой или продают старый винный уксус. Все замкнулось. Цели, желания, стремления. Мозг замкнулся. Однообразное течение жизни, которой почему-то все довольны, боязнь выйти за пределы четырех стен или отклониться от давно составленного плана. Потому что новое, потому что не такое. Другое. Сразу страшно. Именно поэтому сидишь в тачках молча. Сидишь на лавках молча. Смотришь на все это представление, слушаешь эти разговоры и тихонько помалкиваешь. Просто молчишь. Не говоришь ни слова. Ибо сказать нечего. О таких темах тебе просто стыдно открывать рот, говорить подобное давно не приемлемо для твоего мозга. Ты чахнешь. Тебе становится стыдно, не уютно. Ты остро начинаешь ощущать голод. Мозговой голод, ты просто бежишь домой, ты туда торопишься. Торопишься закрыться, зарыться, забиться в темный угол, достать книгу и читать-читать-читать. Избавиться от этого ужаса деградации. Ты был там. Был внутри него. Внутри этого процесса. Процесса разложения, растления, расщепления твоей личности. Ты остро ощущаешь, как днями эти люди превращают свой мозг в студенистое вещество. В один большой кусок желе. Да и не только они. Люди в большинстве своем делают то же самое. Они тупеют-тупеют-тупеют. Ты говоришь им об этом. Ты указываешь им на это, а они смеются. Они думают, что ты шутишь, но ведь ты уже не шутишь очень давно. Ты на полном серьезе. Но тебя никто уже не слушает. Им плевать. Из-за твоих речей и слов уже ты смотришься в их глазах глупеньким маленьким мальчиком с синдромом юношеского максимализма. Они смотрят на тебя, на то, как ты распинаешься, как кричишь о чем-то, пытаешься достучаться, добиться реакции, и улыбаются той снисходительной улыбкой, которой обычно врачи улыбаются, когда смотрят на клинически конченный случай болезни. И ты затыкаешься. Потому что тебе не о чем с ним разговаривать. Вывод напрашивается один: «****ь их всех».
Вспоминается давно забытая фраза: «Это столетие проебано. Радует лишь то, что неизменным все еще остается вино и хорошее жесткое порно».