РоманЭ. кн3 ч8 гл28 Мой генерал... продолж-2 Mi ge

См.содержание РоманЭ
http://www.proza.ru/2013/08/08/68


Я УЖЕ ЛЮБИЛА…
(музыкально-поэтический РоманЭ)

под Грифом "особой важности"

Приложение №6  к роману
 «Записки медведя или По ту сторону реала»
см. роман:   http://www.proza.ru/2013/12/13/1795




КНИГА ТРЕТЬЯ

ПОВЕСТЬ О РОМАНЕ …


ПРЕДУВЕДОМЛЕНИЕ

Третья книга – конфетти из романов, повестей, рассказов и сказок известных и неизвестных писателей.

Песни прилагаются, и Вы их можете слушать, а можете не слушать, хозяин - барин. Но я бы всё же Вам настоятельно рекомендовала ПОСЛУШАТЬ и ПОСМОТРЕТЬ видео!!!
               - Где?
               - Есть такой сайт – «Изба-Читальня»





Часть восьмая

КАПИТАН


Глава 28

Мой генерал… Mon g;n;ral… My general… Mein general… Mi general
или
Магический реализм

 
(продолжение 2)

Mi general...
 
Мы
знали, что он жил затворником в этом пришедшем в полный упадок здании, через
окна  которого  мы  с  тоской  в  сердце  смотрели,  как близится вечер, как
наступают мрачные сумерки, -- на то же самое долгие-долгие годы взирал и он,
восседая на троне своих иллюзий;

однажды ночью в ушах у него вдруг прекратилось постоянное  жужжание,
как-то  раздробилось,  исчезло, превратилось в ватный воздух, сквозь который
едва проникали тоскливые прощальные гудки кораблей иллюзии,  потерявшихся  в
тумане  власти;  он  стал  слышать  шум  воображаемых  ветров,  птичий гомон
раздавался внутри него, птицы пели в его душе, и эти  птицы  души,  в  конце
концов,  утешили  его  в глухой бездне молчания настоящих птиц;

люди тем больше боятся, чем меньше понимают.

Он  умер,  когда  постиг свой итог: поверив некогда, в начале
пути, что не способен любить, о  чем  будто  бы  свидетельствовали  гладкие,
лишенные  линий  ладони  его  рук  и  карты  гадалок,  он попытался заменить
плотскую любовь любовью к власти, пестуя в своей  душе  демона  властолюбия,
отдав  этому  демону  все; он стал добровольной жертвой и всю жизнь горел на
медленном  огне  чудовищного  жертвенника;  он  вскормил  себя   обманом,   ради того,  чтобы  до  самого  конца
света  удержать  в  намертво  стиснутом  кулаке  свой  стеклянный  шарик, не
понимая, что  жажда  власти  порождает  лишь  неутолимую  жажду  власти,  не
понимая,  что насытиться властью невозможно не только до конца нашего света,
но и до конца всех иных миров, мой генерал!



В годы желтого листопада своей осени  он  убедился,  что  никогда  не  будет
хозяином  всей  своей  власти, никогда не охватит всей жизни, ибо обречен на
познание лишь одной ее тыльной стороны, обречен на  разглядывание  швов,  на
распутывание  нитей основы и развязывание узелков гобелена иллюзий, гобелена
мнимой реальности; он и не подозревал, не понял  даже  в  самом  конце,  что
настоящая жизнь, подлинная жизнь была у всех на виду;
но мы видели эту жизнь
совсем  с другой стороны, мой генерал, -- со стороны обездоленных, …
и наша беда была бедой, а мгновения счастья -- счастьем;

мы
знали, что наша любовь заражена  вирусами  смерти,  но  она  была  настоящей
любовью,  любовью до конца, мой генерал! Она была светочем той жизни, где вы
были всего лишь призрачным видением за пыльными стеклами вагонного  окна,  прощальный
взмах затянутой в шелковую перчатку руки, --  взмах  лишенной  линий  судьбы
руки старца, о котором мы так никогда и не узнали, кем он был на самом деле,
не  был  ли  он  всего лишь нашим мифом, этот нелепый тиран, не знавший, где
оборотная,  а  где  лицевая  сторона  этой  жизни,  любимый  нами  с   такой
неиссякаемой  страстью, какой он не осмеливался ее себе даже представить, --
ведь он страшился узнать то, что мы прекрасно  знали:  что  жизнь  трудна  и
быстротечна,  но  что  другой  нет,  мой  генерал! 
Мы  не  страшились  этой
единственно подлинной жизни, потому что знали, кто мы такие, а он остался  в
неведении  и  относительно  себя,  и  относительно  нас,  этот старец, поваленный одним ударом роковой гостьи,

вырванный ею из жизни с корнем; в шорохе темного  потока  последних  мерзлых
листьев  своей  осени  устремился он в мрачную страну забвения, вцепившись в
ужасе в гнилые лохмотья паруса на  ладье  смерти,  чуждый  жизни,  глухой  к
неистовой  радости  людских толп, что высыпали на улицы и запели от счастья,
глухой к барабанам свободы  и  фейерверкам  праздника,  глухой  к  колоколам
ликования,  несущим людям и миру добрую весть, что бессчетное время вечности
наконец кончилось.


/ Габриэль Гарсия Маркес «Осень патриарха»


См. продолжение-3 гл.28: РоманЭ.My general…
http://proza.ru/2013/08/27/988