ЖНЕЦ - 4

- Ира, но я вовсе и не глупец. –
Вновь заговорил голос из темноты.
- Да, я сделал глупость, сознательно спрятавшись в мире отражений. Но не потому, что струсил, а потому, что очень сильно любил свою жену. Кстати, я один из твоих прадедов, хотя, ты скорей всего и ничего не знаешь обо мне. Ведь фамильным деревом уже давно никто не дорожит и не интересуется. Да мы и не из дворянского рода, а из простых мещан, так что и меня деньги больше интересовали, чем фамильные корни. Но жили мы неплохо, имели двухэтажный особнячок с большим полуподвальным помещением в Астраханском переулке и имели свою сапожную мастерскую. –

- А как Вас зовут, простите? –
Оправившись от изумления, спросила я.
- Матвей. Матвей Ванифатьевич. Зови, как тебе больше нравится. Ведь я в тридцать шесть лет помер, хоть тебе, и не помню сколько раз, прапра дедом прихожусь. И разговорчивость мою прости. Хоть время здесь и по-другому ощущаешь, но за столько лет возможность поговорить у меня выпала впервые. Да и потом, неизвестно, что будет. –
- Да нет, Матвей, говорите. Все, что Вы рассказываете - мне очень интересно. Только почему я Вас не вижу? –
- Да во мраке я Ира, считай, как заблудился. Здесь всё иначе. Знаю, что ты где-то рядом, да не выйти мне отсюда самому. –
- Так зачем же Вы туда пошли, в эту тьму? Я только к ней приблизилась и жутко стало. –
- Да не сразу я в неё попал, о чем тебе и толкую. Это зеркало, нам с женушкой как раз на свадебку и подарили. Ей, моей красавице как раз только шестнадцать стукнуло, мне двадцать шесть. Это сейчас вы так долго свой век проживаете, а раньше, в сорок-то уже и Жнец за тобой мог прийти. Только народ в те времена тёмный был. Дворяне овощи и яблочки считали «неблагородной пищей». Бедные - наоборот, мясо только по великим праздникам ели и молочко не всем по карману было.

Мудрее всех купеческое сословие, да мещане оказались. Трудились много, зато и не бедствовали. У меня все детки здоровенькими родились и все выросли, все при деле оказались.-
- А откуда ты это знаешь, ведь ты в тридцать шесть уже умер? –
- Да вот я тебе, про то, и толкую. Безумно я любил свою Матрёнушку. А умер так рано, по темноте и глупости своей. Сейчас это просто пустяковая операция, а тогда про аппендицит ничего и не знали. Да и вообще, операций ещё никаких не делали. Зато семечки полузгать любили все. Вот и я животом маялся три дня. Лекарь пузыри горячие все прикладывал…И, когда увидел я перед собой Провожатого понял, что умираю. Только не захотел я от своих деточек и жены уходить. А про зеркала - так это я ещё в детстве слышал. Как только душа с телом распрощались, рванул я в зеркало, как в воду нырнул. А Жнец и утруждать себя не стал, только усмехнулся и исчез. Лет несколько я счастлив был, так как мог наблюдать и за Матреной, и как дети растут. Зеркало в гостиной стояло.

Про истинную любовь тоже знал. Думал, дождусь свою женушку и вместе на «свет» пойдём. Да только однажды, подошел интересный незнакомый мужик к зеркалу. Знаешь, когда душа расстается с телом, нам многое открывается. И то, что вы сейчас называете интуицией, здесь заменяет разум. Я сразу всё понял – не дождалась меня моя суженная.  Но всё равно, видеть её и детишек было для меня радостью. Но вот потом, зеркало стали перевозить из дома в дом. А я стал в нем блуждать - то в тень попаду, то на свет. Только уже ни жены, ни детей не видел. Зато на твою прабабку любовался.  Любила она перед зеркалом покрасоваться. Часами косы заплетала. Ну а потом снова тьма. –
Матвей горько вздохнул.
- Может, ты попросишь Анку мне хоть как-то помочь? Намаялся я, да и ждать мне больше некого. Хочу слиться с Великим  светом, ведь мы оттуда рождаемся вновь! А я так истосковался обо всем, что там, за зеркалом. Ира, Ира, ты даже не представляешь, как прекрасна жизнь. –
И он опять горько вздохнул.

- Матвей, но ты говоришь и рассуждаешь как современный человек? –
- Да, это так. Ведь любая душа связана со своим эгрегором. Так что его интеллект - это и мои знания. –
- Эгрегор? А что значит  это слово. -
И тут Матвей тихо засмеялся.
- Мне самому смешно. Но выражаясь современным языком, эгрегор – это нечто подобное совместному интеллекту  определенного стереотипа. –
И его раскатистый смех разбудил тишину зазеркалья.
- Да, в следующем воплощении в психологи попрошусь. Кстати, Ира, тем не менее, может случится и так, что мы общаемся первый и последний раз. Поэтому, запомни мои слова. Если действительно любишь Анку, то ты должна остаться для неё навсегда чистой. –
- То есть? -
- Ну, в общем, уже никогда и не с кем не быть близкой. Что бы …. –
Он хотел добавить что-то ещё, но мою кровать вновь осветил луч света из зеркала, который оборвал Матвея на полуслове.
- Сняли с зеркала простыни. И правда, сорок дней прошло с разговорами …Да, здесь время течет совсем по-другому. –

- Ирочка, как же я соскучилась.-
Такой близкий и нежный голос Анку вывел меня из забытья.
- Не бойся, я не одна. Это за Матвеем. –
Над полом парил мужчина в черном плаще с капюшоном. Его зеленые глаза просто буравили меня насквозь, вызывая одновременно страх и отвращение. 
- Да, ты его уже встречала, вспомни –
Горько усмехнулась Анку, прижимая меня к себе.
И я вспомнила, вспомнила картины из своей прошлой жизни.

Мы с Анку лежим на ковре из мягких душистых трав. За нами огромные сосны.  Большая полная луна зависла над длинной цепочкой гор простирающихся на горизонте. Мы смотрим в темно-синее ночное небо, где миллиарды звёзд, переливаясь волшебным бисером, зависли над нами.
- Я люблю тебя, моя единственная –
Шепчут её губы.
- Навеки, слышишь? –
- Да, навеки. –
- И пусть наша любовь навсегда объединит нас и наши души –
Она резко поворачивается и ложится на меня. Какое же это наслаждение - чувствовать её обнаженное тело. Вдыхать аромат её волос, целовать её губы. От счастья у меня внутри порхают бабочки. Мы упиваемся нашими чувствами, сливаясь в единое целое. Сколько же нежности, страсти, упоения и счастья ты даришь мне, моя синеглазая любовь!
Мы думали только друг о друге, дав любви поглотить себя. Жизнь казалась такой счастливой и прекрасной. Полностью отдавшись чувству мы, потеряли бдительность, даже не замечая, что уже не первую ночь  за нами из-за сосен внимательно наблюдают  два зеленых глаза.

Нас посадили в железную клетку в монастырском подвале. Потом был допрос. Против нас свидетельствовал молодой монах, красивый рослый зеленоглазый малый. В юности он влюбился в девушку, которая её отцом была уже обещана другому - богатому и состоятельному бородачу.  Но Петр (так звали монаха) сумел вымолить у неё одно свидание и один поцелуй. Девушка покаялась в содеянном грехе священнику,  ну а тот, обо всем поведал жениху, продав тайну исповеди за серебряную монету. На следующий день отец, по просьбе будущего суженного, наказал глупышку, исхлестав кнутом. Он явно переусердствовал, так как девушка после экзекуции так и не поднялась с постели. Неудачливый любовник, был так потрясен её смертью, что постригся в монахи. Он наложил на себя епитимию, каждый день бичуя себя розгами и сидя на хлебе с водой. Петр искренне просил у Бога прощения и видел теперь в любовных проявлениях только соблазны сатаны. Отдавая нас в руки инквизиции, он искренне верил, что борется со злом и спасает наши души.

Но моя любимая, встав на колени и целуя землю перед ногами инквизитора, призналась ему, что, опаивая меня колдовским зельем по наущения дьявола, вынуждала заниматься с ней любовью. Её сожгли на костре. А меня исхлестали плетьми. В нашем селении жил мужчина, которому я очень нравилась. Он, выплатив монастырю половину своих сбережений, вызволил меня из клетки и заключил со мной брачный союз, который освятила церковь. Он был очень добр со мной и тремя нашими детишками, которых я ему нарожала. Он был счастлив, ну а я, каждую ночь, до самой смерти думала только о ней. И однажды, я увидела её у своего ложа. Всё такую же молодую и прекрасную. 
- Ничего не бойся, любимая и иди за мной. Я провожу тебя к свету.-
Я умоляла её разрешить мне остаться с ней, но
- Не в этот раз –
Ответила она.

И вот Анку снова обнимает меня.
- Да, это Петр. Он тоже Жнец. Я же уже говорила, в этом мире другие законы. Он не ведал, что творил, предавая нас инквизиции. И он был праведником до конца своей жизни. Сейчас, конечно, он знает и об Истиной любви и другие законы Вселенной. Хотя, фанатизм в исполнении ему присущ и в этом мире. Но мне удалось уговорить его не наказывать больше Матвея и забрать его из зеркальных лабиринтов. Ведь иногда, жнецам предоставляется возможность самим принимать решения относительно своих подопечных. –
Я снова взглянула в зеленые глаза Петра, и мне показалось, что на какое-то мгновенье, там сверкнула искорка тепла.
- Прощай –
Услышала я голос Матвея. Он стоял рядом с Петром.
- Прощай –
Они растворились в потоке зеркального света. И мы с Анку снова остались в зазеркалье  вдвоём.