Эпилог

     – Агент Яга, вы, что себе позволяете? – инспектор шипел, чтобы не сорваться на крик. Судя по цвету лица, он был близок к истерике. – В восьмом веке сталь углеродом насыщаете? Чуть ли не пенициллиновую вытяжку изготовили!..

     Ядвига стояла, понурив голову, но навытяжку (контора всё-таки военизированная). К подобным выволочкам они с Лёшкой уже привыкли. Тот тоже нередко вызывался «на ковёр» за «несвоевременную передачу информации». То они с Вовкой-Водяным подскажут дядьке Нечаю, где да как мельницу на Земляничке поставить, а то Леший (Лёшка то), в Ведмедёвы угодья столько пчёл ультразвуком заманит… – бортей не хватает.

     Ядвига не совсем понимала, за что ей устроили головомойку на этот раз. Какой пенициллин?! У князя язва разыгралась, вот и научила бабу Речку как вытяжку из ноготков сделать. Цветок такой, как его по латыни, Ядвига забыла сразу после сдачи выпускных экзаменов. Углерод? Значит про хром не донесли.

     Причём вытащили на этот раз всех троих. И её, и Лёху, и Вовку-водяного. Не иначе управление чего-то задумало. Там даны активизировались. А ну как в вик соберутся? Так затем нас и удалили! Чтоб значит, не вмешивались, не нарушали причинно-следственную связь.

    Ядвига подняла голову и посмотрела в глаза инспектора. Поймав её взгляд, тот даже как-то съёжился. Они поняли друг друга.

     – Тварь – тоже прошипела, хоть и про себя, Ядвига – крыса кабинетная. Специально ведь, гад время тянет.

     Рука потянулась к правому бедру, где место лучевому стволу – оружия на месте не оказалось. – Руками задушу слизняка.
 
     Ядвига уже шагнула к столу инспектора, когда распахнулась дверь и ворвались запыхавшиеся Лёха с Вовкой.

     – Яга! Плюнь на него! Бежим быстрее, там у нас даны уже на берег высадились. Пешим ходом им дня три, а ну как настройщики с датой ошибутся, как с Горынычем. Тогда-то посмеялись просто, а тут беда может случиться.

     – Господа. – инспектор поднялся из-за стола – Вы себе отдаёте отчет? – заикаясь пробормотал он – Если вы сейчас вмешаетесь…

     Ядвига рванулась было к нему, но ребята удержали её:

     – Пошли-пошли, Ёжка. Плюнь, говорю тебе, он человек подневольный.

     – Викингов побьём, я к тебе загляну. Медуза.

                *       *      *

     Наворожил Лёха – опоздали… чёртовы хронометристы… Морана их побери…
Перила на мосту через Земляничку были сломаны. Со стороны веси тянуло гарью. Людей не видно. Трое наблюдателей времени переглянулись. Руки одновременно потянулись к тумблерам режима «шапка невидимка» – када тут за спецодеждой бечь, все трое так и оставались в транспортных комбезах. Хм, «када», «бечь», язык как-то сам собой поменялся. Воздух тут такой что ли? Ну да хватит лирики, выдвигаемся.

     В весь заходили со стороны кузни. Бывшей кузни. Места, на котором раньше была кузня. Теперь там остался только горн с трубой да наковальня. На земле, прислонившись спиной к наковальне, сидела девушка, держащая на коленях белокурую голову мужчины. Да и не мужчины ещё – не борода, так пушок. Рядом валялся сломанный лук и пустой тул.

      – Ох, влетит тебе, Яга. – пробормотал Леший.

Но она не слушала. Отключила шапку невидимку (всё равно в этом обличье не узнают) и бросилась к Ручейку.

     – Ручеёк! Живая?

     Девушка открыла глаза. – Я не Ручеёк. Матушка ребятню в лесу прячет. А вы кто?

      – Да-а-а. Получается, мы с тобой не знакомы. Тогда и это не Ослябя?

      – Сын его младший. Старших-то наших братов стрый против находников забрал. Даны ведь, дальше пошли – ко княжьему двору. Вот Первак и удумал их на поле возле Листвянки встренуть…
 
     Лет на двадцать с лишком промахнулись. Хренометристы чёртовы. Ладно, с ними после разберёмся. Побежали на рать, может успеем.


                *       *        *


     … и волочится меч по песку. Из рассечённой кожи головы течёт кровь, по шее, плечу, руке, на лезвии меча смешиваясь с вражьей кровью. Ликует дружина, улыбается князь. Без боя победа добыта – поединком. Сколько жизней спасено. Да и неизвестно как бы оно повернулось, в сече то. За спиной гудит вражье войско, ропщет. Не нарушили бы уговор, не пустили бы стрелу воровскую в спину богатырскую. Как же звенит в голове, горяча руда по руке течёт…  Дойти бы до своих, не подкосились бы ноженьки, не подвести бы друзей боевых – не доставить радости находникам… Дойти бы…

     А там уж подхватят браты под руки, помогут до обоза добраться, омоют раны да тряпицами чистыми обернут. Будет княжья воля, так и волхва подошлют – заговорит раны боевые, остановит руду горячую…

     Ну, вот и дошёл, расступились ряды дружинные, пропустили и заслонили от врагов спинами своими могучими…

     Подхватили под руки. С одного боку батюшка покойный, с другого брат старший, прошлым летом степняками порубленный. Ведут, молча к подводе обозной, возле которой волхв уже готовит свои снадобья целебные. Только, больно уж волхв на Сварога схож. Сам то, уж конечно, не видел. Дед-кузнец таким его сказывал – росту, мол, могучего да седой, как лунь…  Может и есть Сварог? Уложит на подводу, да и повезёт в Ирий. Для того и брата с батюшкой с собой привёл, чтоб в последний путь меня сопроводить. Как же ладушка то моя без мужа останется? Как ей поле-то убрать, одной-то с малым ребёнчишком на руках. Матушка помогла бы да не вмочь ей уже – хворая она…

     Ну-ко, погоди, батюшка. Недосуг мне царапины зализывать. Волхв пускай, кого другого пользует. А я-то молод да могуч, как дед мой – батюшка твой. Вот подол от рубахи оторву, голову обмотну, да и встану рядом с князюшкой, щитом своим прикрою от стрел вражьих. Не ровён час… Нет им веры. Находникам воровским…

     Тут, похоже, без нас справляются. Надо к Петру Алексеичу подаваться. Как бы не напортачил чего, верста коломенская.