Детство - 2

               
                Продолжение.   

       Саша осваивал русские зимы. Всё ему было в новинку: и мороз, и скрипучий снег, ледяные горки, ёлки, украшенные разноцветными лампочками. Он любил ходить по вечернему заснеженному посёлку. А тот жил своей жизнью – топились печи и дым вертикальными струйками убегал в чёрное, усеянное звёздами небо. Окна домов были ярко освещены, отбрасывая на снег праздничные световые дорожки.

     То там, то тут раздавался радостный лай собак, которые усердно  старались отработать положенный им хлеб, пугая громким лаем, проходящую мимо детвору.
Все двигались к центральному пруду, который давно замёрз и сейчас представлял собой прекрасный очищенный каток, центр которого украшала огромная ёлка с разноцветными лампочками. Каток кишел детворой: кто стоял на коньках, кто в валенках, но зато с клюшкой, увлеченно мотался за какой–нибудь льдинкой - шайбы в те времена были особой редкостью. Многие приходили на лыжах, но самое приятное было кататься с ледяных горок. Просто разбежаться, упасть на ледяной склон и мчаться вниз, хватаясь за первого попавшего под руки, увлекая его за собой, налету стараясь сообразить, кто с тобой девчонка или парень. Когда выберешься из кучи переплетенных между собой тел, получишь затрещину, то поймёшь, это была девчонка, и станет тебе на душе и легко и радостно. И в очередной раз подумаешь, как же хорошо жить на белом свете. Вот так вот просто слышать весь этот ребячий гомон, смотреть на огни ёлки и радоваться, что стоит рядом с тобой раскрасневшаяся девочка, стряхивая с себя прилипшие крошки льда.

      - «Ну и дурак ты Сашка, вот как дам сейчас». 

       Она поднимает руку, делая вид, что ударит, но он хорошо понимает, что это девичье кокетство. Сердце его млеет от радости и теплеет внутри, но пора домой – мать будет ругать.

      Снег скрипит под ногами, искрится от света фонарей – точно, как шуба деда Мороза из детских сказок. Небо усыпано звёздами, а тут и луна выглянула, как волшебное блюдце и тоже чему–то радуется, ведь так хорошо плыть по небу и смотреть на весь этот мир сверху. Сашка тоже доволен – дома натопленная печь и пироги с повидлом и жареная картошка с квашеной капустой, а мочёные яблоки?.. Ух, объедение!.. Скоро Новый Год - самый весёлый, самый таинственный праздник. Будут обязательно подарки! В доме запахнет елью, мандаринами и халвой.

      Саша точно знал, что именно 1 января всё будет по-другому: и солнце выглянет другое, и снег будет ещё ярче, мама будет добрая, обязательно приготовит что–нибудь совершенно необычное.

      Наступает долгожданное утро. Саша встаёт, он понимает – наступил Новый Год, а значит, что всё изменилось - стало другим, совершенно новым... Быстро надевает тапочки и спешит к окну. Оно покрыто расписными узорами, ничего не видно. Он дышит на ледяную корку, появляется круглое отверстие – окно в мир. О, как же красиво!.. Солнце и бирюзовый лес, и снег, как белая перина, но где–то в глубине души, он понимает, что и вчера было тоже самое, но в это не хочется верить. Всё вокруг совершенно другое и улица, утопающая в снегу, и даже эти морозные рисунки на окнах – всё совершенно новое, и комната, наполненная свежим прохладным воздухом, да и вообще всё. Новый Год наступил! Да, тем более 1960, в этом году Саше идти  в первый класс, а это уже совершенно другая жизнь.
 
      Он задумчиво подходит к ёлке, которая стоит в углу, наполняя всю огромную комнату таким чудесным и знакомым запахом, от которого кружилась голова. Внизу под ёлкой лежит небольшая металлическая машинка. Радость охватило всё его существо. Он поднёс её к лицу, что бы лучше рассмотреть – от неё пахнуло свежей краской и резиной. Саша стоит посреди комнаты, блаженно вдыхая эти запахи. «Папа, спасибо тебе» - шепчет он.

      Школа поселка Лукьяново представляла собой добротное двухэтажное кирпичное здание. Помимо общеобразовательных классов имелись кабинеты основных технических предметов: физики, химии, математики… Отдельным зданием стоял спортзал с классами по труду и военной подготовки. А какой прекрасный педагогический  состав во главе директора Ольги Ивановны Кочетковой, светлая ей память. Мне всю жизнь казалось, как в одной отдельно взятой поселковой школе, могли собраться такие прекрасные учителя, каких, в наше время в Москве, днём с огнём не сыщешь. Некоторые, правда единицы, и по сей день живут в Лукьянове в старых полуразрушенных хибарах, выстроенных вокруг школы ещё в пятидесятые годы.

     Погожим днём 1 сентября 1960 года, мать собрала Сашу в школу. Перекрестила, похлопала по плечу, сказав:

     – «Ну, с Богом, провожать не буду,сам дойдешь. Вон Юра поможет, он уже во второй пошёл, дорогу знает". 

     Как раз, вовремя, на дороге появился соседский мальчишка Юра, снисходительно крикнув:      

     – «Ну, что первоклассник, хватит за мамину юбку держаться, пошли, а то опаздываем!»

       Саша вырвался из маминых рук и опрометью бросился за Юрой, который размашистым мужицким шагом двинул вдоль улицы.

      - «Подожди!» - кричал Саня, Юра не отвечал.

      Стояло начало осени. В садах ещё висели запоздавшие яблоки, наполняя воздух своим ароматом. Небо синело в вышине, иногда подмигивая, не известно, откуда взявшимся облачком. Шли молча. Саше было приятно вышагивать в ногу с приятелем, ощущая свою причастность с происходящим. Он волновался. Это можно было понять, ведь начиналась новая жизнь. Жизнь, о которой он не имел никакого представления, лишь смутно догадывался, вспоминая рассказы своих сестёр, которые были годами его старше.

      Сначала была праздничная линейка. Ребята выстроились в шеренги по классам. На флагшток взметнулось красное  знамя. Были произнесены речи директора и завуча, которые от всей души поздравляли всех с началом учебного года. Так было радостно на душе от всего этого. Солнце слепило глаза, как бы говоря – ты посмотри, как хорошо, и такое уже не повториться, потому–что такое бывает только в детстве…

      Саша подозрительно косился на мужчину. Лицо его, поросшее щетиной, было суровым, но, ясные  голубые глаза, светились добротой и лаской.

      - «Это и есть мой первый учитель?» - раздумывал Саша.

      Да,Василий Федорович Шишков, стал первым учителем, по крайней мере именно так мы вспоминаем тех, кто ввёл нас впервые в класс и сказал:

     – «Садитесь  пожалуйста. Я буду учить вас. Прошу, любить и жаловать».

     С каким, замиранием сердца Саша вглядывался в своего учителя, но уже к концу первого урока всем было ясно, на сколько, они любят его. Он такой угловатый, не бритый, но такой добрый и отзывчивый... Его не возможно было не полюбить, потому что он был первым, а первых не выбирают,они являются сами.

     Но радость  стала омрачаться частыми опозданиями педагога, приходившего ко второму уроку и нередко в подпитом состоянии. Первое время, ребята старались не замечать этого, но, как всегда, находились «шутники» - подкладывали  кнопки на стул учителя, натирали доску воском... Он иногда и не замечал этих подвохов. Садился за стол, вызывал кого–нибудь к доске, а сам, в это время мирно засыпал. И тогда, все старались сидеть тихо, лишь бы не разбудить учителя, до тех пор, пока в класс не входил директор…

      Дальше ещё хуже, Василий Федорович  стал появляться в класс после бурного похмелья, руки его тряслись, под глазами "сияли" синие круги, мел выпадал из рук. Терпению директора пришел конец. Через два года его уволили. Потом пошла смена преподавателей, ни к одному из них ребята так и не привыкли. Педагогом Василий Федорович был прекрасным, но найти в себе силы воли покончить со своим недугом,  сил так и не хватило. Не смогла ему помочь и жена, которая работала в этой же школе в библиотеке. Через некоторое время, после увольнения из  школы, учителя не стало…

     Прошла зима со своими скрипучими морозами, снежными заносами, бесконечно длинными ночами. Показалось яркое мартовское солнце – предвестник не столь  уже далекого лета. Все ждали его как манну с неба. И, действительно, летом было все не так. Ура! Заканчивалась учеба, хоть и научились  считать, писать и многое другое, но, а как же птицы, которые стали собираться к нам из дальних стран и для них надо готовить скворечники. А как же ручьи, которые во всю стали прорывать огромные глыбы снега и с веселым журчанием стремятся вниз по улице. А что такое сделать кораблик? Взять щепу и огромным отцовским ножом отрезать кусочек, который будет напоминать некий ромбик – кораблик. Бросаешь его в воду и тоненьким прутиком стараешься поддеть, если он застревает в траве.

      А потом ещё и березовый сок. Как жалко было калечить березы, которые только–что проснулись от зимней спячки, иногда трёх литровые, переполненные соком, банки оставались стоять под деревьями до самого мая, забытые всеми. А потом внезапно приходил май со своими вездесущими жуками. И откуда они брались, ведь именно начиная с 1 мая, по вечерам, над головами с воем пикирующего бомбардировщика пролетали жуки. Откуда и куда, они летели, никто не знал. Главное их надо было ловить:сачками, руками, ветками, а потом сажать в спичечные коробки и пугать девчонок, а если ещё удастся посадить кому-нибудь за шиворот – это было счастье. Но, правда, не всегда это получалось, можно было схлопотать и по уху.

      Потихоньку, с дождиками, а иногда и с заморозками, не заметно проходил май. Цвели сады, покрываясь белой вуалью, первые пчёлы прикладывали усилия, чтобы добыть свой урожай, ведь и грозы могут зачастить, а тогда пыльцы, как не бывало. 
Как хорошо было лежать на террасе, укутавшись в теплое одеяло и слушать барабанную дробь дождя по крыше, а при этом ещё и раскаты грома. Саша засыпал, томная нега опускалась ему на веки, сковывая их, но он ещё успевал почувствовать сладковатый запах сирени, сырость мокрой травы, в очередной  раз, подумав, но как же хорошо жить на белом свете…

       А потом громогласное, ослепительное лето. Летом население Лукъяново увеличивалось втрое – дачники.  Не было дома, который бы не принимал дачников. Москвичи, мечтающие провести летнее время за городом, уже заблаговременно, ещё в феврале, делали первые набеги на Подмосковье. У кого–то были постоянные «хозяева», другие меняли место проживания постоянно. Было не скучно, было весело – особенно детворе. Деления на "местный" ты или "дачник" не происходило – все были едины. Конечно, Москвичи вносили свою, свежую, волну в развлечения и различные игры.

     И так повелось, что зимой Саша общался со  своими одноклассниками, а как только наступало лето и приезжали ребята из Москвы, он уходил к ним. А осенью всё возвращалось на круги своя. Большой радостью для него стало знакомство с Алексеем, Московским парнишкой, который приезжал жить на лето в дом своих родителей, построенный в офицерском поселке.
 
     Алексей Савченко был энергичный, весёлый придумщик – с ним не соскучишься. Сашка целыми днями пропадал  на участке у Алексея, да и как иначе... У друга имелась целая игрушечная «автобаза». Приличный парк из 10 машин. Не только Саша был завсегдатаем у Алексея, но и другие ребята прекрасно «шоферили» и неплохо преуспевали в этом. То, чем они занимались, называлась игра в «автобазу».

     За каждым была закреплена своя машина. Он обслуживал её и отвечал за полную сохранность, а если машина выходила из строя, в связи плохой эксплуатацией то виновник приносил свою. Особенно интересно было играть после дождя, когда дорожки покрывались лужами. Машинам было трудно преодолеть естественные препятствия, они застревали, буксовали, тогда на помощь приходили собратья по цеху. Привязывались маленькие веревки, эмитируя настоящих водителей, ребята пыхтели, ругались, но   общими усилиями машина вылезала из грязи. Домой Саша приходил к вечеру, весь перепачканный, но довольный – сегодня ему доверили управлять военным  «ЗИЛ -157» - он был на седьмом небе от счастья.

       Машинки это, конечно хорошо, но надо было учиться кататься на велосипеде. Ещё год назад папа купил «Тулу» - трехколесный велосипед, который легко переделывался в двух, но был большой недостаток, у него не надувались шины. Они были сделаны из сплошной резины. Кататься на таком велосипеде было одним сплошным мучением. Саша взмолился – ему достали взрослый с рамкой – «Прогресс» и он стал осваивать его, правда, сначала «под рамкой». Существовал и такой уродский вид передвижения, но ничего, зато взрослый, а сколько гордости? Он свободно мог доехать до магазина и купить хлеба, иногда выполнял и более сложные поручения. За день он наезжал столько, что к вечеру падал, как подкошенный, да ещё и нога болела, потому–что вывернута все время была. Матери не всегда это нравилось – ведь без еды носится весь день как оглашенный, нет, что бы по дому помочь, а дел достаточно, только в одном саду, сколько ягод одних собирать, да разве его допросишься. Смотришь, а он уже на чердак полез спать, даже спокойной ночи не сказал.

       Чердак огромный, на весь дом, устлан свежим дубовым листом. Запах, трудно описать, но если лег на подстилку, укрылся с головой под одеяло – страшно, то через минуту  уже не понимаешь сон это или явь. И поплыл в блаженной неге над ночным лесом, разговаривая со звездами. При первых лучах солнца по всему Лукъянову раздается крик петухов, просыпаются и птицы, устраивая такие концерты, любая филармония позавидует – наступает утро очередного дня. Лето!

        Утром в лесу росисто. Высокая трава – мурава по пояс. Воздух чист и прозрачен. Если вот так просто сесть в траву в ста метрах от дома, то тебя никто и не найдет. Если только сам не убежишь, когда коров погонят. И этот пастух всегда по утрам злой, потому–что трезвый, как жахнет по земле кнутом, сердце в пятки уходит.

       Лето переходит свой «Рубикон». Сегодня 12 июля – праздник  Петра и Павла. Саша мало понимает, что это такое, но знает точно, что начинается покос. Мужики с косами идут в лес, а, значит вечером раздолье – можно покувыркаться в собранных на ночь стогах или просто забраться на самый верх и смотреть на звезды, думая, что ты в космосе, ведь летают всякие собачки, значит, и человек скоро полетит.

        И он полетел, только чуть позже – следующей весной, 12 апреля, как раз перед Сашиным днем Рождения. Сколько же радости было, вот это, наверное, и называется настоящим счастьем, когда ты носишься по улице, без всякой причины, и кричишь во всю глотку «наши в космос полетели! Ура!!!» Опять весна. Дышится легко и свободно и он совсем не замечает, что рацион питания стала составлять только одна картошка и соленые огурцы, но зато, как вкусно, да и хлеб  какой–то чудной, как рулет на праздник – полоса белая, полоса серая, но какая теперь разница, если наши в космос полетели. Снег сходит быстро. Появились первые зеленые проталины – пора доставать мяч.

      Футбол идёт! Телевизора не было, репортажи с футбольных полей слушали по радио, но какие это были репортажи. Можно было и не смотреть, достаточно было слушать.. Николай Озеров, Ян Спарре, а о Синявском и вообще говорить нечего. Ты смотришь на старый разбитый приемник, а тебе кажется, что ты на забитом до отказа стадионе «Динамо» и орёшь благим матом «Яшин, держись!» Вот это да! Вот это футбол. Саша лезет в кладовку, достает старый резиновый ватерпольный мяч, а за зиму, он как назло сдулся и превратился в небольшого, колючего яйцеобразного ёжика. Твердый и тяжёлый... По нему ударишь раз и нога отвалится. Но, что делать, выбирать не приходиться – хоть такой.

        В футбол играли все, даже те, кто совсем не мог по мячу попасть, они стояли на воротах или в запасе, но всё равно хоть каким–то образом были причастны к  футболу. Играли, улица на улицу, посёлок на деревню, все - против ребят, из   пионерских лагерей. И так  продолжалось всё лето.

       Купаться ходили на пруд в ёлочках – это была единственная отдушина летом. Реки не было, озера тоже – были два пруда и один из них в густом ельнике. Его так и называли - «пошли купаться в "елочки» и все знали, что это обозначает. Народу не протолкнешься, вода цвета молочного шоколада, но это не мешало ребятне после очередного матча смыть с себя пот и босиком в одних трусах возвращаться домой. А дома обед и обязательно поспать, ведь так после еды разморит, падаешь, как подкошенный. А вечером, как стемнеет, есть возможность на «летнюю веранду» сходить. Фильм посмотреть. Это, как кинотеатр, только под открытым небом.

      "Веранда" представляла собой незамысловатое проявление цивилизации тех лет. В лесу, рядом с посёлком, поставили кирпичную будку. Перед ней, место, примерно,  в 5 соток, огородили высоким деревянным забором. Он очень напоминал строительный. Установили два столба. Натянули экран, ну, чем не кинотеатр? Зрителей начинали запускать, как стемнеет. "Взрослый" билет стоил - 20 копеек, "детский" - 5.

      Многие, кто более смелый, устраивались бесплатно, на сучках рядом растущих  деревьев, но оттуда и свалиться можно, если уснёшь на свежем воздухе. Часто бывало так, придёт Сашка, усядется, прочтет внимательно титры, тут его сон и одолеет, а проснётся, когда на экране уже слово «конец» появится. Встанет, укутается в телогрейку и будет ребят расспрашивать, о чем  фильм, пока до дома дойдут - есть хоть, что маме рассказать. Роса уже ложится на траву, становится зябко, пора на свой любимый чердак ближе к космосу.

       Шло время. Помимо футбола, Саша прекрасно освоил велосипед, да и друзья его от него далеко не отставали. Начиналась «великая велосипедная эпопея». Это, когда утром он садился на велосипед и уезжал к Алексею, а там  уже все были в сборе, но это бывшие наши знакомые по «автобазе», только теперь у них у каждого по велосипеду.

        Ну, что, вперед! Недавно они вместе смотрели фильм «Адские водители», да и наш фильм «Укротители велосипедов» масло в огонь подлил. Теперь их не устраивает нормальная езда, теперь приключения подавай. Почему бы вот так не разогнаться и не врезаться в этот гнилой пенёк. И так до тех пор, пока от него одна труха не останется, а там и яма скоро появиться – надо через неё перепрыгнуть, смотришь и через руль перелетишь, а уж что с тобой потом будет, это потом, а сейчас поехали.

       Куда? Да на станцию – там прекрасные шлаковые дорожки и трамплины не плохие. И этого оказывается мало, через несколько минут они уже на пруду в ёлочках. «Но, что слабо?» - подстрекает главный заводила. «Боитесь, тогда я». Ни кто не успевает рта раскрыть, как он с разгона прыгает в пруд вместе с велосипедом, на глазах многочисленных поклонниц. Вот это да! Лидер вылезает из пруда весь мокрый, на переднем колесе «восьмерка», по ноге течет кровь, но этот факт его ничуть не смущает.

       Осень сменяет лето, окрасив всё в желтые тона, птицы потянулись на юг – пора в школу, учиться надо, без образования никуда. Саша перешёл в 5 класс. Появилось много новых предметов, но ближе к сердцу, конечно, гуманитарные – особенно география, да и как иначе, когда отец каждый день рассказывает о дальних странах различных приключениях.

     - «Саня, нужно обязательно в Мореходку поступать. Я старый, сколько мне ещё отмерено никто не знает, а тебя на ноги поставить я обязан.  Все-таки ты там под присмотром будешь, есть люди, кто за тобой присмотреть смогут, когда меня не станет. Да и дальние страны увидеть, сам понимаешь, не каждый может. Ведь ты и сам не знаешь, кем стать хочешь, а все твои увлечения, ну спорт твой – лыжи, футбол это всё временно, а нужно хорошую  профессию иметь. Я тебе «черный хлеб» дам, а на белый сам заработаешь».

        Мать унывать стала, чувствует грядёт скорое расставание с сыном, а материнское сердце не обманешь. Но правда, время ещё есть. В Мореходку после 8 класса поступать, а сейчас только пятый – может, что изменится.

       Ночной зимний лес. Полная луна освещает лыжню. Ребята убежали уже далеко вперед, они уже не первый год на лыжах – Сашка отстает, да и как не отстать, третья тренировка всего. Освещенной лыжни мало вот и гоняет их тренер по «темной» «пятерке», вот и лезут Сашке мысли в голову – «нет, что бы я ещё хоть раз? Никогда! Дойду до школы и домой». Но эти предательские мысли только до того, когда он в теплый спортзал шагнет. А там тренер улыбается – «Ну, что Гудков, жив?»  Подойдет по плечу потреплет - «Скоро соревнование – на «район» бежим, так-что готовиться надо»

       Саша очень полюбил лыжи, но отдавать все свои силы на это не мог - понимал, всё равно в Ростов уезжать, а там снега днём с огнем не сыскать. Так и бегал всегда на вторых ролях.

        Как же приятно посидеть в спортзале после лыжни. Поставить лыжи к стене, а самому сесть на лавочку, простую, деревянную, но какой она мягкой покажется, после очередной изнурительной тренировки – просто пуховой. Сидит от и вдыхает «аромат» смолы, которую разогревают ребята горелками в коридоре, для просмолки лыж, они ведь тогда были ещё деревянные. Но сколько не сиди, а домой идти надо. Мать заждалась, да и кушать хочется.

        А на улице ночь, звёзды, луна полная в зените – декабрь. Посёлок спать ложится, гаснут по очереди окна в домах, у кого ещё телевизор светится, отливая голубизной на оконном стекле. У кого и ёлки зажглись, хотя до Нового Года еще неделя будет. Снег под ногами хрустит. Морозно. Млечный путь разбросал свои звезды по небу. Вдохнет Саша полной грудью свежего  морозного воздуха и подумает в очередной раз – « Как же хорошо жить на белом свете!»

       Утро. В школу не идти – каникулы. В доме холодно. Батареи остыли – огонь в печи за ночь поубавился. Вставать в такую «холодрыгу» не очень хочется. Но слышит,  мать кочережкой начала работать – золу из духовки выгребает, по–новому печь растапливать будет. А вот и солнце встает, окрашивая, сначала окно в спальне, а потом и всю остальную комнату, красно–оранжевым светом. На окне заиграют во всей своей красе морозные узоры, и будет комната напоминать жилище снежной королевы, а вот уже и батареи стали постукивать – по ним тепло движется. Пора вставать, зарядка, умывание холодной водой, а потом и на лыжню пора.

      Снег так ярко блестит, переливаясь всеми цветами радуги, на него смотреть невозможно, а тени сине-фиолетовые. И вот, шаг за шагом, толчок - ещё толчок и пошёл он, набирая скорость, а там уже, кроме убегающей вдаль лыжни, ничего не видно.

(автобиографический рассказ)

2012г