Институт жизни

               
                Когда рука прокурора крепко
                сожмёт шею нерадивого чиновника,
                восторжествует в России демократия.
         



Молодость, молодость. Время сильных порывов, настырности, упорства, беззаветной веры в лучший завтрашний день. Как мы любили! Как мечтали! Как радовались и грустили! Без долгих раздумий отправлялись мы в самые глухие уголки страны на эпохальные стройки. Кто – насытить сердце и душу сладостным ветром романтики, кто – заработать денег на кооперативную квартиру, машину, безбедную жизнь в старости. Сбывались ли эти мечты о красивой и счастливой обеспеченной жизни? Нередко сбывались. Конечно, кто-то не выдерживал лишений и возвращался на Большую землю, кто-то менял мечту, а кто и вовсе растворял её без остатка в серых унылых буднях доживания до пенсии.
     Должен сказать, что и мне не понаслышке известно об этих порывах и стремлениях молодости. Было время, когда я, выпускник Рижского лётного училища, чуть не «упылил» в какой-то неведомый и запредельно далёкий Залив Креста. Не помню, что помешало тогда судьбе разыграть со мной этот сценарий. Возможно, то, что сам я родом из таких же мест – из глухой северной глубинки. Все её тяготы и прелести я к тому времени испытал сполна. Удивлять меня особенно было нечем. А вот людей, которых причудливая планида поразбрасывала по бескрайним просторам России встречал я много и часто. Разные истории, разные судьбы.
      Запомнилось недавнее знакомство со Светланой Ивановной, чей жизненный путь и уникален, и так похож на то, что приходилось слышать от десятков, сотен людей, покинувших обжитые места в поисках счастливой жизни среди тайги, болот, бездорожья.
    В своё время она тоже - из цветущей, красивой, поющей, теплой Молдавии – «рванула» в нефтяные края, обосновалась в северном городе  Пыть-Ях. Планы, как и у многих, простые и грандиозные - заработать на квартиру, машину, дать высшее образование детям. Приехала на заработки (мнилось – на пару-тройку лет), а осталась навсегда. Кто же отпустит знающего, ответственного, трудолюбивого специалиста?! И Светлана – нормальный ведь человек – по принципу «где полюбилась, там и пригодилась» решила окончательно связать свою жизнь с нефтяной отраслью.
    Благо, во времена так называемого «застоя», работы в государстве хватало. На каждом углу висели щиты с объявлениями «Требуются на работу». Чиновники считались с личностью, разговаривали с людьми, безразличия не было. Более того, государство сумело в тайге и болотах, замёрзшей тундре людей обустроить, создать условия для жизни и работы. На нефтяных и газовых месторождениях стали появляться вагон-городки. Эта идея – приспособить вагончики под жильё – решила массу проблем, связанных с расселением работников нефтяных, газовых месторождений, геологов. Больше того, стать обладателем такого вагончика (их называли - балок) мечтал каждый новоявленный северянин.
    Помню, у нас, северных ребятишек, к жителям этих вагон-городков было особенное отношение. Мы воспринимали их как героев-первопроходцев, людей. В лютые морозы зимой, угнетаемые гнусом и комаром летом, они делали какие-то непостижимо грандиозные дела. Поэтому, когда однажды в нашей районной газете «Путь к коммунизму» я прочитал заметку с просьбой собрать библиотеку для строителей первого в стране газопровода Пунга-Серов, без раздумий тайком снял с домашней книжной полки собрание сочинений Марк Твена и отнёс в школу. В 60-70-ые годы этот вагон-городок (теперь – посёлок Светлый), пожалуй, был известен на всю страну. Там было создано первое комсомольско-молодёжное строительное управление. Вообще, жители этого городка были для нас символом новой, интересной, захватывающей жизни.      
   Вагончики помогли строительным трестам, осваивающим месторождения полезных ископаемых в непролазной чаще, среди болот и тайги, в кратчайшие сроки решить жилищную проблему. Традиционное строительство затянуло бы этот процесс на десятилетия. Мне кажется, того, кто подал такую идею нужно было представить к очень большой награде, вплоть до присвоения звания Героя Социалистического Труда. (А может, так оно и случилось, не знаю).
      Коренные северяне, люди ушлые и дошлые, с любопытством разглядывали "покорителей севера", взбурливших спокойное течение жизни северных посёлков. Что тут у нас покорять-то? Ермак уже раз покорил, уладилось всё, надо ли наново колготиться? В отличие от нас, восторженных ребятишек, взрослые осмысливали вторжение пришлых людей здраво и всесторонне. Когда дело дошло до сравнения зарплат, местные жители надолго впали в состояние угнетённо-завистливого шока. Сравнивая их и свою работу, местные не видели очень уж большой разницы. У нас, к примеру, рабочие, учителя, служащие получали от 80-ти до 120 рублей в месяц. Мать моя, работая судьёй (а это – частые многодневные изматывающие командировки по огромному району, в котором не было ни одной межпоселковой дороги) зарабатывала140 рублей. Т.е. очень приличную зарплату по нашим понятиям. А вот новые  покорители севера получали от 600 до 2000 рублей «чистыми».
      Прокуратура и суды в семидесятые годы ездили в отдалённые посёлки (там устраивали выездные заседания) на лошадиных упряжках. Некоторые перегоны растягивались до двухсот километров. Мороз-не мороз, закутался в тулуп, обустроился в кошёвке, и под монотонный топот копыт, унылый скрип полозьев, уворачиваясь от жалящего снежного налёта, едешь до ближайшего почтового отделения. Там отогреешься, напьёшься горячего чаю, нехотя облачишься в нагретый у печи тулуп, и – в путь. Ночевали в выстуженных клубах или конторах организаций. Иной раз судебные заседания проводились под открытым небом. Ставили стол для судьи, скамейку прокурора, лавки для приглашённых и желающих посидеть на процессе. Участников заседания веселили побирушки-собаки,  пышнохвостые белки, почти бесшумно перелетающие с ветки на ветку, неумолчный треск кедровок. Судейские бумаги нещадно трепал ерепенистый ветерок. Покорителей же Севера, доставляли к месту несения вахты на вертолётах МИ-8, или везли на машинах-вахтовках. Кормили их по расписанию, много, сытно, вкусно. В жарко протопленных вагончиках сибирская стужа за окном не казалась такой страшной и опасной.
      Однако, вернёмся к рассказу о Светлане. Поначалу всё шло у неё хорошо, как и мечталось. Сравнительно недолго ждала, когда выделят балок для проживания. Сначала работала машинистом моечных машин (отмывали от мазута детали нефтяных насосов).   Вскоре освоила одну из нефтяных специальностей и её назначили мастером по ремонту нефтяного электрооборудования. Работа была связана с беспрерывными поездками на нефтепромыслы. Где-то пробой кабеля, где-то его вообще надо менять, одно-другое-третье. Мастер должен везде успеть, наладить процесс, доглядеть, проверить и перепроверить. Гнус, дожди, ветра, метели вызывали в памяти нежные молдавские погоды, но не прерывали её путь, не останавливали, не отвадили от северной жизни.
     Прошло время, пора уже было заканчивать с кочевками по тайге и тундре. Семья – муж и двое детей - требовала её внимания, заботы, обустроенного женской рукой быта. Устроилась в Пыть-Яхе мастером ЖКХ по обслуживанию городского жилфонда. Чужое Проживание в балке всё больше и больше тяготило. Подросли дети, в балке стало тесно. Да вообще, то, что в начале пути воспринималось шикарным вариантом жилья, совсем иначе воспринималось в зрелые годы.
      И начались хождения по коридорам власти. Только благодаря неутомимой настойчивости смогла Светлана Ивановна добиться обещания городских властей о предоставлении ей секции в типовом общежитии (две комнаты, ванна и туалет). Не успела она перевести дух, как выяснилось, что в обещанном ей жилье заселились некие кавказцы. 
     - Чем же эти кавказцы продавили свои интересы? – спрашиваю Светлану Ивановну.
     - Ну уж, наверное, не за красивые глаза, - с горечью ответила она, - известно же, как такие вопросы решаются. Занесли куда надо сколько надо, и дело сделано так, как им нужно. У меня на взятки денег нет. Да и не умею я это делать.
    Если кто не в курсе, поясню – что значит быть счастливым обладателем балка. Да, крыша над головой у вас есть, может, кто-то даже не против продолжать жить в обустроенном вагончике. Люди ко всему привыкают. У всего этого есть только один, но громадный минус. Прописка. Точнее – её отсутствие. Да, вы можете быть полноправным гражданином России. Тем не менее, в балке у нас людей не прописывают.  Следовательно, формально жители балков – не жители города, в котором прожили, может быть, десятки лет. Они не могут заключать договора на коммунальные услуги, получать субсидии, встать в очередь на детский сад. Даже могут им отказать (ссылаясь на законы и инструкции) в предоставлении обычных медицинских услуг. Без прописки, понятное дело, ты – не клиент для банка, какой тебе кредит? Могут без предупреждения отключить электроэнергию, воду, тепло. Ходи потом, доказывай свои права.
Единственное твоё право – жить в балке. Хотя, вот казалось бы, заработали государственные программы по переселению людей из трущоб, балков, ветхого жилья. И дома строят, и люди в них живут. А… балков меньше не становится.
     Иной раз задумаешься. Пытливый человеческий ум устремляется в иные галактики. Как же нас волнует сакраментальный вопрос «Есть ли жизнь на Марсе?», вообще во Вселенной. А вот разобраться с вопросом «Как жить на Земле?» мы так, по большому счёту, и не можем. Да, за последние годы построено много самого разного, в том числе и элитного жилья, много шикарных частных и государственных офисов. Но стала ли от этого жизнь тех, чьим тяжёлым трудом добывались те богатства, на которые и построена вся эта роскошь. Однако унижение жильём, видимо, в чиновничьих головах – слишком малозанятная вещь. Прижать человека, так уж по полной. Нужно лишить его элементарных гражданских прав и возможностей. Иначе кто будет ходить и кланяться в ноги этому чинуше, кто принесёт ему взятку на покупку дорогого дома, престижного авто?
      Ну не абсурд ли - житель города с многолетним стажем вынужден собирать справки, искать свидетелей, подтверждающих этот факт что ты балочный житель данного города например в течении Пятнадцати лет. И всё равно - дают от ворот поворот.
 Наверное, есть какие-то исключения, но в подавляющем большинстве случаев, веру в справедливость, в государство, во власть, убивают на корню чиновники, эту власть представляющие. Вообще, чиновник – это какая-то загадка человеческого общества, требующая научного изучения. Насколько я знаю, в природе не наблюдалось случаев столь стремительной мутации, как это можно наблюдать на примере деградации обычного человека в неодушевлённый предмет (т.б. чиновника). Родился же он нормальным ребёнком. В садик, школу ходил, студенчествовал, кто-то даже в армии побывал. Но вот попал он в должность, сел за начальственный стол любой мало-мальской важности, и – «пропал казак, сгинул…». Такую важность на себя напустит, таким апломбом надуется, что обычному человеку и вправду начинает казаться, что без этого христового чинуши белый свет в одночасье божьим веком прикроется. Поделился я размышлениями на эту тему с помощником прокурора Юлией Николаевной Войновой.
    -  Есть такое, - задумчиво закивала она головой, - они ведь даже и разговаривать нормально разучились. Разве что, на судебных процессах, когда закон начинает пятки жечь, у них язык развязывается немного, да и то через адвоката. К слову сказать, чиновник законодательно сейчас так защищён, что привлечь его к ответственности очень-очень непросто. А высокопоставленных чиновников можно привлечь только если их «верха» сдадут.
Совсем недавно получил я ещё одно яркое подтверждение этим размышлениям. Понадобилась мне копия одного документа, который находился в администрации Берёзовского района. Звоню чиновнику комитета госимущества, коренному березянину по фамилии Батманов:
- Выручи, очень нужно.
- Да ты знаешь, Леонид, у нас от тебя столько проблем! Поэтому помогать тебе мы точно не будем. Не получишь ты свою бумажку, как ни старайся.
- Слушай, мы же земляки, одну школу кончали, по одним улицам ходим, одну рыбу едим. Я ведь ничего противозаконного не прошу. Копию одной бумаги, которая ни в секретных не значится, ни в охраняемых законом. Обычный казённый документ.
- Земляк-то земляк, - отвечает мне Батманов, - да только в таких вопросах – «табачок врозь».
   Что делать в таких случаях обычному человеку? Наглотается он, сердешный,  сердечных капель, утрёт слёзы и идёт в… прокуратуру. Последняя надежда добиться справедливости.
    Слово «прокуратура» произошло от латинского procurare - заботиться. Правда, в общественном сознании оно давно перестало восприниматься в первозданном значении. Сейчас оно обрело совершенно однозначный смысл – карающий орган. А один из ветеранов прокуратуры приватно пояснил мне: «Прокуратура - была, есть и будет придворным органом, действующим в усладу власти. Проводник мысли Цезаря».
     Так же, как и подавляющее большинство российских граждан, представляла себе это госучреждение до визита в него и Светлана Ивановна. Приняла её, упомянутая уже, Юлия Николаевна Войнова. 
     Вы знаете, как тяжело воспринимать человеческую боль, которую он в десятый-двадцатый раз повествует вперемешку с валидолом/нитроглицерином, отчаянными рыданиями. И прокурор первый принимает на себя ответственность за защиту законных интересов гражданина России. С годами я понял, в чём не процессуальное, а сущностное отличие прокурора от адвоката. Прежде всего, в том, что прокурор действует на благо всего нашего общества, по долгу службы, в то время как адвокат отстаивает интересы одного человека (часто – мерзавцев и убийц), лишь только в погоне за длинным рублём. Рубль!- вот гимн адвоката.
     Прокурор Войнова и до встречи со Светланой Ивановной знала о невзгодах жителей вагон-городков. Но теперь, внимательно выслушав горестную историю своей посетительницы, твёрдо решила заняться этим делом незамедлительно. Хотя и понимала – практически невозможно одним махом разрешить все проблемы пяти (!)  огромных вагон-городков (по существу – микрорайонов) Пыть-Яха. А проблем накопилось предостаточно, и с каждым днём они всё более усугублялись.  Теплосети не ремонтировались много лет, вагончики не стоят на балансе муниципалитета. Поэтому, разумеется, никто и никогда не проводил их инвентаризацию. Городская власть не считает, что в её обязанности входит обеспечение «несуществующего жилфонда» теплом, водой, электроэнергией. Не говоря уже о вывозке мусора и других санитарных процедурах.
    Одним словом, как это не покажется удивительным, в результате разговора Юлии Николаевны и Светланы Ивановны в городской суд поступило исковое заявление прокуратуры города Пыть-Ях  "О возложении обязанности принять меры по признанию системы тепловодоснабжения бесхозяйственными и принятию их в муниципальную собственность".
Процесс принуждения администрации города Пыть-Ях к принятию на баланс ржавых тепловодосетей, начался. Суд - это поединок, борьба аргументов, нравов, идей, законов, логики, здравого смысла, наконец. И шаг за шагом прокуратор Пыть-Яха преодолевала сопротивление чиновников, обвиняя их в бездействии, а по сути – в бездушности и бесчеловечности. Вот выдержка из решения суда г Пыть-Ях:
     «Невыполнение обязанностей местной администрации по определению эксплуатирующей организацией систем ТВС в балочных массивах города, осуществляющих их техническое обслуживание, подготовку к сезонной эксплуатации на период до принятия бесхозных в собственность муниципалитета, нарушает права и законные интересы жителей г. Пыть-Яха на безопасную окружающую среду и жизнь, получение коммунальных услуг по тепло- и водоснабжению надлежащего качества, существует угроза наступления чрезвычайных ситуаций в указанных балочных массивах.
При установленных обстоятельствах суд считает исковые требования прокурора обоснованными, подлежащими удовлетворению. Исковое заявление прокурора г. Пыть-Ях удовлетворить».
    Много судов прошла Светлана Костанда. Испытала и радость по поводу торжества справедливости, и горечь разочарования. Одно было неизменно – поддержка, помощь, искреннее человеческое участие рядового прокурора города Пыть-Ях  Войновой Юлии Николаевны. И если бы кто-нибудь после всего этого охарактеризовал работников прокуратуры тем высказыванием ветерана о «придворном органе», думаю, Светлана Ивановна с тем же пафосом, с которым отстаивала свои права, отстояла бы и честь прокурорского работника.
     Потому как их усилия принесли свои зримые и явные плоды. Вагон-городки бесперебойно снабжаются электро- и тепловой энергией, водой. Словом, обслуживаются городскими службами так же, как и все остальные жилые здания в городе.   
Уважаемый президент РФ Владимир Владимирович Путин! Рано нам ещё думать о том, как обживать планету Марс. Давайте сначала обеспечим жителей нашей страны всем необходимым для нормальной, комфортной жизни. Электричеством, водой, дорогами, теплом, жильём, качественным питанием и т.д.
Прокурору Юрию Чайке предлагаю обеспечить законное решение вопроса о предоставлении жителям вагон-городков воды, электричества, тепла. Нефтяники, газовики работающие на промыслах по добыче нефти и газа, кующие финансовую мощь страны, проживающие в балочных массивах, должны быть защищены от чиновничьего произвола.
      Как-то раз, неспешно гуляя по одному из вагон-городков Пыть-Яха, подошёл к мужичку, сидящему на перевёрнутой мотоциклетной люльке. Судя по лицу (и виду, и выражению), мужику довелось хлебнуть лиха на своём веку – предостаточно. Один только шрам поперёк лица заставлял невольно вздрагивать, а воображение сполошно выгадывало – чем и как можно нанести человеку такое увечье? И вообще – каким чудом он жив-то остался?
  Я дружелюбно поздоровался и попытался затащить его в откровенную беседу:
      - Давно на севере, земляк?
Мужик чуток поколебался, оглядел меня с ног до головы, и, очевидно, не найдя преград словоохотливому ответу, пустился в разговор:
  - Да, пожалуй, с самого начала здешней нефти. После армии закончил в Кургане школу ДОСААФ. Выучился на тракториста, работал на вездеходах ГЭТ, ГТТ. – Оживившись от приятных воспоминаний, он приосанился и, добавив густоты в хрипловатый голос, изрёк:
     - Всё, что ходит на гусеницах, всё прошёл, на всём поработал. На севере был, в Берёзово, потом на Ямале. Оттуда уже в Пыть-Ях перебрался. Короче, куда экспедиция, туда и я. 
  - Дети-то есть?
   - Да нет, - отмахнулся он, - не получилось. Сошёлся как-то с девушкой. Хорошая была, нравилась мне очень. Мы в Юильске, в экспедиции глубокого бурения вместе  работали, она - поваром, а я – на ГЭТе машинистом-водителем. Месяц только и пожили с ней. Душа в душу…
  - Чего же расстались?
  - Да она… это, мокрой тряпкой электрошкаф протирала… короче, током её убило. – Мужик тяжело вздохнул, и покряхтел, продирая запершившее горло. - Пробовал потом с другими сойтись. Ни с одной не зажилось. Однолюб оказался. Люблю её. До сих пор как живая перед глазами стоит.
   - А уехать не пробовал?
   - Пробовал, - уже обычным будничным тоном отвечал он пытливому, но не надоевшему ещё собеседнику. – А куда? Приеду на родину, а там всё чужое. Друзей-знакомых не осталось. Одни померли, другие поуезжали. Так месяц-другой проваландаешься, деньги спустишь все – обратно на север тащишься.  В последний раз полгода прожил  в Донецкой области. Раз сижу на завалине, скучаю, махорку палю, вдруг, слышу знакомый гул в небе. Глянул – мать честная! – вертушка. Наша "восьмёрка" летит. Сердце-то у меня как заколотится, аж, на слезу пробило. Во как! Ну, думаю, значит – судьба моя здесь, на севере. Тут же вещи собрал и вернулся сюда.
       - А трудишься где?
    - На свалке работаю, там тракторишко есть - ДТ семьдесят пятка. На нём мусор давлю. В нефть уже не берут по возрасту, - через паузу грустно добавил он.
     - Денег-то хватает на житьё?
      - А почему их не должно хватать?! – тракторист обидчиво встрепенулся. - У меня всё есть. Жильё, - кивнул он на покрашенную серебрянкой входную дверь балка, - и на продукты зарабатываю, на одежонку. А пить я никогда и не пил. Хватает. – Как-то задумчиво, будто самому себе, утвердительно ответил он.
    - Лёха, - протянул я ему свою руку, укрепляя наше знакомство.
   - Спартак, - мужик, привстав с мотоциклетной люльки, железной кистью умял мою ладонь.
   Словно сигнал к окончанию нашей беседы с соседнего участка раздались пронзительные детские крики.
     - А, - неожиданно мягкой и широкой улыбкой улыбнулся Спартак, - это многодетной чеченки дети. Шесть штук у неё. - Состроив сердитую гримасу, мой новый знакомый обитатель балка с нарочитой грубостью прикрикнул:
    - Аслан, ну-ка, иди ко мне!
  Ссора между детьми мгновенно прекратилась, и чернявый мальчуган скорым шагом поспешил в нашу сторону. Мне почему-то опять вспомнилась  Юлия Николаевна Войнова. Когда рядом есть такие люди, спокойнее живётся простым людям. Они могут быть уверены, что, если, не дай бог, им понадобится защита закона, есть кому эту защиту обеспечить. И так приятно видеть (на примере Спартака и соседского мальчишки-чеченца), что наши люди готовы жить мирно, дружелюбно, невзирая ни на какие различия – возрастные, религиозные, национальные.   
А Юлия Николаевна то и дело приходит на ум, как веский и неопровержимый аргумент в споре то с одним, то с другим утверждением ветеранов прокурорской работы. Один из них, например, убеждал меня, что сегодняшняя прокуратура это - государственная "отрицала". Машина, которая не работает, а только пишет отписки на все жалобы. Наверное, уважаемый ветеран имеет серьёзные основания для такого рода выводов. Но вот смотрю я на Юлию Войнову, всё больше узнаю о ней, её поступках, и понимаю, что она своей работой, своим отношением к делу, к людям опровергает все пессимистические формулировки и определения прокурорского труда. За годы своей прокурорской работы Юлия Войнова отправила в суды более 150 прокурорских исков, рассмотрела более 300 обращений граждан и юридических лиц, подготовила более 10 проектов муниципальных правовых актов. Работа её отмечена благодарностью прокурора автономного округа и жителей города.
Наша Светлана Ивановна прошла настоящий путь в решении непростого жилищного вопроса своей семьи. И сейчас, держа на руках документ с правом на долгожданное жилье, продолжает с оптимизмом и верой в светлое будущее свой путь по суровой северной земле, помогая преодолевать другим «балочникам»-жителям города преграды в получении заветного жилья, возглавляя рабочую группу по переселению граждан из приспособленных для проживания строений временных поселков города.
  Редактор Наиль Нагуманов.