Моя жизнь, Ромка

ТАТЬЯНА СУХАНОВА - http://www.proza.ru/avtor/sidr2952  -  ВТОРОЕ МЕСТО В ТЕМАТИЧЕСКОМ КОНКУРСЕ «ЛАУРЕАТ 18» МЕЖДУНАРОДНОГО ФОНДА ВЕЛИКИЙ СТРАННИК МОЛОДЫМ


 ЧАСТЬ 1

   Я спешила на автобусную остановку. Надо было ехать к младшей дочери, на другой конец города. Дочь записалась на приём к врачу, а меня попросила посидеть с внуком, пока её не будет дома. На остановке было пусто, видимо, только что отъехали маршрутки, забрав всех пассажиров.Подосадовав про себя, я нетерпеливо поглядывала в ту сторону, откуда идут маршрутки и не увидела, как ко мне подошла соседка по дому, Тамара, моя ровесница. Она поздоровалась, завела обычный разговор о делах насущных и, вдруг, слегка дёрнув меня за рукав куртки и расширив глаза, громким шепотом сказала:
- Да, Галь, а знаешь, я вчера твоего видела!  Поздно уже было, часов 11. Он возле подъезда стоял, курил и на окна ваши смотрел!
Меня будто водой окатили. Стараясь не выдать своего волнения, я засмеялась:
- Да ну, обозналась ты! Не может такого быть!
Тамара усмехнулась и с жаром ответила:
- Да что ж я, твоего Ромку не знаю, что ли? Ну, ты даешь!
Подошел мой автобус. Я махнула рукой Тамаре - "пока" и побежала садиться. Автобус был полупустой, я села на одиночное сидение и задумалась...
   
   То, что сказала мне Тамара о моём бывшем муже, глубоко взволновало меня. Мы не жили с ним уже несколько лет, у него была другая семья, подрастал сын. Четверть века  я прожила с Романом, Ромкой (иначе я редко его называла). Он был старше меня на 8 лет, я без памяти любила его. Было все - и хорошее, и не очень. Выросли две дочки. В 42 года мой Ромка  влюбился. На работу к ним на завод пришли две  молоденькие девушки, технологи. Одна из них, Эля, и стала любимой женщиной моего мужа. 8 лет продолжалась у него эта двойная жизнь. До меня стали доходить слухи уже в последний год нашей с ним совместной жизни. И начался кошмар. Среди ночи я просыпалась от слез, днем стала замечать то, чего не замечала раньше. Он звонил другу, но разговаривал так, как будто игриво отвечал женщине. По другому стала смотреть на его задержки на работе и уходы к друзьям.  Когда мне по секрету поведала жена его друга о том, что Ромка был в выходной день на берегу реки с женщиной, я решила выяснить отношения. Разговор был трудный, но без скандала. Я просила его определиться и не мучить себя и меня. В конце концов, я собрала его вещи, и он ушел. Даже поцеловал в щеку...
   
   Года три, последовавшие за этим событием, тонут у меня в памяти во мраке и боли. Перестройка... Голод, настоящий голод. Зарплату не выдают по полгода, потом  выдают по чуть-чуть. Как мы выжили? Занимала деньги, собирала тайком бутылки, соседи - дачники, с которыми я дружила, видели мое положение, помогали овощами. Во всем городе ни одного родного человека... И он молчал. Родился сын, они уехали в деревню, к родителям жены. Там легче прожить. Когда сразу две моих дочери заболели гриппом, я впала в отчаяние, мне казалось - я их не вытащу, мы все умрем. Потом заболела я и болела долго, тяжело... Прибавилась депрессия, из которой я сумела выйти самостоятельно, без помощи врачей. Старшая дочь после музыкального училища никуда не могла поступить на работу. Наконец, я устроила ее к себе на завод уборщицей. Младшая училась в школе, в 11 классе. Я работала на двух работах и еще изредка ходила к подруге в ночную смену и помогала ей в работе. Она торговала в киоске и делилась со мной зарплатой за ночь. Если бы не эти люди, подруги мои дорогие, соседи и сослуживцы, которые как могли, поддерживали меня, сами перебиваясь, моя семья не выжила бы. Очень я им всем благодарна.
   
   Глядя в окно автобуса, я почувствовала, как по щекам потекли слезы. Да сколько же их, когда они кончатся? Я достала платочек и быстренько провела им по щекам. Глубоко вздохнув, я снова задумалась... Дочки мои одна за другой вышли замуж. Я только радуюсь, смотря на них. Родились внуки, жизнь наладилась, забыты голод и отчаяние. Но, я не могла забыть своего бывшего мужа. Я не могла до конца понять и осознать, что он живет с другой. Что он идет по улице с ней и с коляской, а я вижу его и не могу окликнуть, подойти. Он не мой. Но, когда я смотрела на него, я чувствовала, что он весь мой. Мой!  Господи, лучше бы он умер. Для меня лучше. Я бы ходила на его могилку и беседовала бы с ним.  Когда ко мне приходили такие мысли, я не видела в них греховности. Потому что слишком невыносимой
была боль.
   
   Я не запрещала своим детям общаться с ним. Иногда он приглашал их по телефону в гости,
они ходили, и я через них была в курсе его жизни. Где-то с год назад он позвонил мне и по-доброму спрашивал, как я живу. Я сказала:
- Мы выжили, а больше тебе ничего не надо знать.
А сама слушала его голос и посыпала солью не зажившую рану. Сколько раз мы встречались на улице! Иногда я кивала ему. Потом, однажды, он остановил меня. Как и раньше, смотрел и говорил, а я ничего не понимала, что-то отвечала... Через какое-то время еще раз остановил.
   
  Я стала приходить в себя и мы уже общались, как давние хорошие знакомые. Наверное, это нормально. Обида в душе притупилась, он так и не понял, что сделал. А, может быть, любовь не судят? И 20 лет разницы ни причем, наоборот, он помолодел и поздоровел с ней. Время прошло, время - великий доктор. Не очень, но помогает, туману напускает в память и в сердце.
 
  И, вот, эта ошеломляющая новость. Ромка стоял поздним вечером перед нашим подъездом и смотрел на окна. Да что же это? Значит, не все гладко у них? Значит, он тоскует, помнит?
Ну, и зачем это мне? А сердце болит, болит, спорит со мной.  Вот и моя остановка. Выйдя из автобуса, я словно нырнула в обычную, шумную, городскую жизнь. Внук ждет меня. Радость какая- внучек мой дорогой. Я достала из кармана платочек, вытерла насухо щеки и бодрым шагом пошла к дому дочери...

ЧАСТЬ 2

   Я стала забывать о той новости, которую мне осенью принесла соседка Тамара. Иногда вспоминала, и сердце вздрагивало, словно иголка в него впивалась. Прошумел Новый год с его мишурой, шампанским, криками "ура!". Наступило Рождество. В этот день с утра раздался звонок. Моя старшая дочь взяла трубку.  Я привыкла, что ей часто звонят по работе или подруги, и не обратила внимания на ее разговор. Готовясь к завтраку, я наливала в чайник воду, когда на кухню пришла дочь и тихим голосом, робко взглядывая на меня, сказала:
- Мам... Отец умер... Инфаркт.
Меня как будто ударили по голове. Я крикнула "Ой!" и едва не задохнулась от нехватки
воздуха. Вода полилась на пол. Дочь подхватила чайник, выключила воду. Я взяла себя в руки, как во сне пошла в комнату. "Ну, вот, ты же этого хотела!" - злорадно мелькнула мыслишка. Как прошел день, плохо помнится.

    На похороны Романа дочери поехали вместе с мужьями. Я осталась с внуками. Была даже
рада этому, потому что не представляла, как бы я увидела его... И как смотрела бы на его  плачущих жену и сына. Это было выше моих сил. Похоронили Ромку на деревенском кладбище, возле деревни родителей Эли.

   А потом пришла она, Эля. Я думала, что не буду с ней разговаривать, предоставив это
дочери. Но, она сломила мою гордыню своим кротким, тихим нравом, своей беззащитностью
и добротой. Она принесла продуктов помянуть Ромку, в какой-то момент начала плакать, но я твердо, стараясь смягчить голос, сказала:
- Эля, если ты думаешь, что я обниму тебя и буду с тобой рыдать, ты ошибаешься. Я отплакала свое тогда, когда он ушел к тебе, когда я чуть не умерла вместе с детьми. Не надо, пожалуйста...
Она закивала, засморкалась,  побледнела. Я принесла ей стакан с водой, было видно, что
ей стало плохо.  Всю ночь я пролежала с открытыми глазами. Слезы то текли, то высыхали. Они были горячими и мне было хорошо плакать так, тихо и долго...
   
   Прошел год.  За неделю до Рождества  позвонила младшая дочь и предложила поехать на
кладбище с ними, на  их машине. Я подумала, что съездить нужно, ведь я и на похоронах не была, а тут такой случай, и согласилась.
   
   Согласилась, но буквально на второй день почувствовала себя неважно. На меня вдруг напала непонятная хворь. Слабость, головокружение, ходить стала, с трудом переставляя ноги. Давление в норме, я не могла понять, в чем дело.
   
   Наступило Рождество. Мне не было легче, наоборот, наплывало такое состояние, что казалось, потеряю сознание. И вот, мы в авто, едем на кладбище. Я, стараясь не показать
детям свое состояние, ловлю ртом воздух, глубоко дышу, стараюсь не охнуть и  отвечаю на вопросы.
   
   Наконец, приехали. Выйдя из машины, мы направились к кладбищу. Перед воротами у меня
потемнело в глазах, я с трудом взяла себя в руки, чтобы не упасть. Подошли к могилке.
- Здесь... - сказала дочь.
Деревянный крест, рядом с могилой ещё одна, какой-то дальней родственницы Эли, окружены одной оградкой. Мела легкая метелица и крест был в снегу, жалкий, покосившийся... И таким сиротой показался мне Ромка, таким заброшенным и чужим здесь, что я взялась руками за оградку и прижавшись к ней лбом, проговорила:
- Здравствуй, Ромка! Далеко занесло от меня!
Вдруг порыв ветра принес мне легкий шёпот:
- Привет, Галчонок... Я ждал тебя.
Я ясно слышала этот шёпот. Я знала, что и тогда, когда Ромка стоял у нас под окнами, он скучал по мне. И сейчас скучал.
Дети незаметно ушли. Я долго говорила с Ромкой. Я простила ему все. Я снова  была той Галкой, которую он знал.
-Пока... - я знала, что он слышит меня.
-Живи... - шепнул мне ветер.

   Когда я вернулась к машине, я вдруг почувствовала себя намного лучше. Приехав домой, я выздоровела окончательно. Черная печаль ушла, уступив место печали светлой. Я живу, Ромка! Я буду жить! И буду всегда помнить тебя таким, каким я тебя знала в наши счастливые годы!