Подарок

-«Пап, ну купи ружье, ну купи, что тебе жалко?»
-«Вот будешь учиться без троек, куплю».
И спел широко известные тогда куплеты из кинофильма «Трембита» - «разговор на эту тему портит нервную систему».
           Папа служил старшиной роты, и жили мы на крайнем Севере, и в вопросах воспитания двух сыновей у него были свои взгляды. В его присутствии можно было делать все, и он все разрешал, но без него ничего опасного делать было нельзя и мы ничего такого и не делали. Зачем? Придет отец, мы спросим разрешения и будем делать то, что хотим.  В общем, не могу сказать учился я без троек или нет (скорее всего, вряд ли), но на день рождения отец привез из города маленькое ружьишко ИЖ-17, тридцать второго калибра. Конечно, разрешение было оформлено на отца, но все-таки оно было мое.
           Вообще покупка и пристрелка оружия дело довольно ответственное и скажем так, праздничное. Наши соседи, два взрослых мужика Стас и Леха купили ружье, точнее купил его Стас  и пришёл к Лехе показать ружье. Вид нового, ни разу, не стрелявшего ружья, вызвал у Леши противоречивые чувства. Он очень обрадовался за друга, но было непонятно, почему тот пришел с ружьем и без бутылки? Как могло стрелять ружье, если его не обмывали?  Само собой, что этот существенный недостаток был ими немедленно устранен, так как Стас работал в летных мастерских, и спирта у него было валом. После протирки стволов и заодно глоток друзья решили проверить бой оружия. Они вышли за огороды и стали думать, по какой-бы мишени им стрельнуть. Лучше чем задняя стенка деревянного туалета для этой цели ничего не подходило. Во-первых, она была из дерева и на ней были бы хорошо видны следы дроби, во-вторых она была довольно большая, чтобы можно было оценить кучность боя. Туалет стоял на окраине и им давно никто не пользовался. Только одного не учли ребята. Задняя стенка этого сооружения была сделана из фанеры. Стас был хорошим стрелком, а ружье ТОЗ-34 одно из лучших отечественных ружей. Поэтому выстрел был точным и кучным. Сразу после выстрела в туалете кто-то дико взревел как раненый медведь и дверь туалета своим лбом вынес их третий друг Ося. Поддерживая снятые штаны, он бегал по  огороду и дико орал. Скорая помощи приехала быстро и поместила Осю в городскую больницу, где из Оси достали весь заряд мелкой дроби. Уголовное дело как-то закрыли, и ружье оставили бедному Стасику, но больничный и моральную компенсацию все-же выплатить пришлось. Правда, большую часть к радости всех друзей  удалось выплатить спиртом.
           Чтобы проверить бой оружия и не повторять подвиги соседей мы выехали на ротное стрельбище и постреляли из ружья. Оно било очень кучно и точно, но проблема была только в том что, гильз 32 калибра не было в продаже, и кто-то из соседей нам подарил пять штук.
         
              На новогодние праздники было несколько дней, когда отцу можно было взять выходной и мы, прихватив гончую собаку по кличке, Пальма пошли по льду Енисея на другую сторону поохотиться на зайца. Ширина Енисея в этом месте была 16 километров, но нам казалось, что это не очень далеко.
Гончие собаки на крайнем севере редкость и история  их появления у нас заслуживает отдельного рассказа.
Семья моего отца жила на далекой Украине в Волынской области, все родственники по мужской линии, в том числе и наш родной дед Емельян Васильевич увлекались охотой. Дед с бабушкой жили в своем доме. На отшибе небольшого городка. В дом во время войны попала авиабомба, и деду с семьей пришлось его восстанавливать. Дом был небольшой, с печным отоплением, но нам он казался сказочным дворцом. На чердаке бабушка сушила и хранила сено для кроликов. От этого вокруг дома стоял аромат сухой травы, и все казалось каким-то волшебным. В подвале дома дед держал кроликов и кур. Кроме того там же была оборудована столярная мастерская, так как дед был столяром и выполнял разные заказы по изготовлению дверей, шкафов, кроватей и все это было такого качества, которого даже сейчас при огромном выборе товара в мебельных магазинах  не найти. Вокруг дома был сад, в котором стояли ульи с пчелами и поодаль был огород. Запомнилось, что я никогда не видел, чтобы дед или бабушка сидели или спали. У них всегда были занятия дома то огород, то работа. Про отпуск они вообще никогда ничего не слышали. 
  У деда была очень хорошая собака гончей породы Пальма. Она была, как мне тогда казалось шоколадного цвета, и охотилась на все виды животных, на которых охотятся с гончими. Конечно, отцу хотелось иметь собаку, но как ее привезти на Север. Здесь охотничья мысль сработала. Отец с дедом выбрали двух щенков, кобеля и суку, сделали ящик , такой в которых возят яблоки, и  погрузили в него двух щенков трех месячного возраста. Путь предстоял неблизкий. Сначала автобусом до Львова, затем самолетом до Москвы, затем снова самолетом до Норильска и потом в Игарку тоже авиатранспортом, потому что АН-2 назвать самолетом не поворачивается язык и не пишет рука. Сказать легко только в каждом аэропорту отцу задавали вопрос «Что в ящике?». Ответ был простой «Яблоки»! «А чего они визжат?» - «Перезрели!»  После очередного переезда мы выпускали потихоньку щенков на поводках прогуляться по газону и справить естественные надобности, покормить. Так со смехом и приключениями мы добрались до Норильска, который встретил нас холодным ветром с дождем и снегом. Аэропорт «Алыкель» хлопал огромными дверями своего зала ожидания, в котором каждый ожидал решения своей участи и летной погоды. До Игарки было примерно сорок минут лету, но не было погоды и мы вместе со щенками спали на ледяном  полу на чемоданах потому, что все места для сидения были уже заняты. Так  прошло трое суток и наконец, объявили посадку и мы, укачавшись до последних степеней и глубин, приземлились в Игарке. От аэропорта до нашего дома было расстояние прямой видимости и мы, с братом взяв собак на поводки, неслись к дому быстрее ветра. Через полгода щенки превратились во взрослых собак и с успехом ставили на уши местных зайцев-беляков. Звали собак  Пальма и Амур.
И вот мы пришли на другой берег реки мороз был не очень сильный градусов двадцать пять, ветра не было и солнце, показав свой сонный бок, слегка подсвечивало своими молодыми лучиками. Верхушки заметенных снегом деревьев торчали мелким кустарником. Снег был утрамбован ветрами и морозом до степени толстой фанеры и держал нас на лыжах как  земная твердь.
Времени для охоты было немного, мы быстро нашли свежий след зайца и спустили собаку с поводка. Пальма работала четко. Стала на след и гнала зайца с голосом. Голос у нее был звонкий и красивый. «А - а - а» - слышалось где-то в лесу. «А-а-а» - казалось он удаляется, «а-а-а» - становится ближе, «а-а-а» - вот уже совсем близко. Внезапно мне показалось, что что-то белое шевельнулось на тропке метрах в тридцати, это был заяц, он отбежал и прислушался к гону. Точно это по его следу работает гончая. Я поднял ружьё и выстрелил, заяц упал как скошенный. Подбежала запыхавшаяся Пальма, она потрепала зайца, слегка придавив его зубами, и положила на снег.
Подошел отец - «Ну что, поздравляю обоих и тебя и Пальму. Молодцы». Для Пальмы это была уже не первая охота, а я первый раз в жизни добыл зайца. Отец связал ноги зайцу веревочкой и перекинул мне через плечо. Начинало темнеть и мы пошли в обратную дорогу. Стемнело, холодный ветер со снегом били в лицо, но дорога казалась не такой тяжелой и длинной. Я был настоящим охотником с ружьём и добычей, и мне исполнилось десять лет.
   Полярная зима с ее морозами под шестьдесят и ветрами за тридцать тянулась медленно, и дела в школе тоже шли ни шатко, ни валко так  с двойками по чистописанию и пятерками по математике. Но постепенно солнце уже перестало лениво спать и стало пригревать на полную по полярным меркам мощность. Енисей, вывернув огромные трехметровой толщины изумрудные льдины, стал готовиться к ледоходу. Над нашим островом витал запах проснувшейся от зимней спячки земли и расцветающего тальника. Ночей уже практически не было и круглый день, и ночь было светло как днем. Мы с братом и дядей, маминым братом, ходили ловить на Енисее сигов, варили чай на берегу в котелке и жарили пойманных сигов на рожне. Дядя Ваня заваривал крепкий чай и дымил «Беломором»
 Все это до сих пор держится в моей памяти и рождает чувства ностальгической любви к далекому детству, прошедшему на Крайнем Севере, событиям и людям которые окружали меня и которые для меня стали олицетворением нашей любимой Родины.
С потеплением на острове, на котором мы жили, появилось огромное количество луж, болот и озер которые заполонили перелетные утки. Там были всякие и кряквы и шилохвости и серые и красноголовые свиязи и гоголя.
Однажды мы с братом на одной из луж сделали скрадок и с утра мечтали его занять. Всю ночь мы ворочались и не спали, а утром сказав отцу, что мы бежим на ближайшую лужу с чучелами на уток  унеслись сломя голову. Думаю, что сейчас я бы ни за что не  позволил  своему ребенку с оружием бежать на охоту, но то было другое время, на острове никого кроме нас в этом месте не было, да и у нас отец зачет по мерам безопасности и мат. части принял несколько раз.
Мы примчались к луже, побросали чучела на воду и  залезли в скрадок. Минут через десять к нам подсел селезень шилохвости. Очередь стрелять из ружья принадлежала брату и он выстрелил без промаха. Радость удачи выбросила нас из скрадка и мы помчались за селезнем, а затем и домой, хотя оставалось еще четыре патрона.
Потом мне много раз приходилось охотиться на утку, и были удачные выстрелы и богаче добыча, но этот селезень мне помнится до сих пор.
Вот такой подарок мне подарили на день рождения.