Израильская весна

Весна была Израильской. И ночи
Отвязные, и отрывные дни
Порочны были или непорочны –
Но не из этой жизни. И они
Теперь уже наверно и навечно
Останутся историей любви.
Знамения предполагают встречу,
Но, видимо, за гранью сей земли.

Пролог 1

Стихи он писал со школы. В 16 лет пишут все, он почему-то не остановился. Никогда не делал из них смысла жизни, считал просто способом самовыражения. Хотя несколько публикаций в мелкой прессе  и сборниках имел и раз десять умудрялся зарабатывать на рекламных стихах какие-то деньги. Один ролик с его слоганом  даже шел по центральному телевидению во времена перестройки. Стихи были целиком из его жизни, с возрастом становились все более философскими. Были годы, бедные на яркие переживания, тогда он писал очень мало. Во время душевных и любовных перемен и катаклизмов он мог написать несколько неплохих стихов в неделю.

Сизифов дар

Зацепясь корявой рифмой
За сомнительный сюжет
Поднатужится Сизиф мой –
И стишок готов уже.

А когда Сизифы с полок
Вновь столкнут беднягу в грязь,
Снова лезет, яр и молод,
Той же рифмой зацепясь.

Последнее время он просто грузил новые стихи на несколько литературных сайтов, на которых уже пользовался некоторой популярностью.
Он давал читать свои стихи в основном друзьям и близким знакомым. При знакомстве с женщинами стихи помогали и мешали одновременно. Большинство женщин стихи, особенно посвященные им лично, очень ценили. Но при некоторых аналитических способностях по стихам можно было составить картину его весьма насыщенной личной жизни. Он путал карты, ставил неправильные даты. Писать продолжал.

Не думай обо мне, как о поэте.
Обычно я – улыбчивый балбес,
Который знает – обо всем на свете
Писали заклинатели словес.

Куда уж мне тягаться с тьмой сонетов,
С созвучьями, звенящими в веках!
Я вижу, слышу, чувствую планету,
Но я молчу – до той поры, пока

Событье, слово, мысль, поступок, взгляд твой
Мне не дадут понять – столпы об этом
Забыли или не смогли сказать.
И вот тогда я становлюсь поэтом.
Закончив, дать готов любую клятву,
Что больше в мире не о чем писать.

Пролог 2

Он давно жил один в сильно поношенной "двушке". В ее почти хаосе был известный одному ему порядок. Появляющиеся деньги он тратил вместо ремонта на путешествия и необдуманные подарки женщинам. Холостяцкий быт скрашивали полутораметровая 3D плазма и посудомоечная машина. Большой вечно пустой холодильник он купил только потому, что на старом перестали умещаться магнитики из поездок.

Он ел остывший доширак,
Который за полдня размяк,
И думал - "старый холостяк -
Почти диагноз..."

Он много лет работал в небольшой фирме, оптом продававшей морепродукты. С директором был на «ты» и дружил, слегка соблюдая субординацию. По трудовой книжке числился завхозом, исполняя, как в любой маленькой фирме, множество разнообразных обязанностей. В армии такие должности называли «главный куда пошлют». Директор его не слишком контролировал, зная, что работа будет выполнена добросовестно и креативно. Работой он был в основном доволен.

День смещен на начало. И выезды в пять
Ежедневны под ядерный кофе.
Я спешу до скончания крови –
Долюбить, домечтать, досказать…

Мир смещен к середине. Стокгольм и Париж
Удивили и стали поближе.
Шепчут в скайпе тибетские крыши –
«Доползешь, добежишь, долетишь!»

Жизнь сместилась к итогу. Пока он далек
И абстрактен, как радуга ночью.
Утро новое счастье пророчит,
И порхает цветной мотылек…

От фирмы была машина, оплачивали бензин и ремонт, поэтому, поменяв с полдесятка машин, которые в основном стояли возле дома,  транспорт себе он покупать перестал. Машину он водил хорошо,  последние лет десять ездил практически ежедневно. Правила соблюдал, но по пустой дороге на хорошей машине любил иногда погонять.

Я гнал сто тридцать, а она решила
В пылу дороги позу поменять.
Объехала, мигнула – предложила
Пристроиться к ней сзади и догнать.

Догнал ее не раз. И бампер в бампер
Мы ехали с ней долго и легко.
Припарковались вместе. Навигатор
Подсказывает – едем далеко.

Пролог 3

Попытка семьи обернулась провалом
В бессмысленный быт, ненадежный и злой,
В тягучую пошлость семейных скандалов,
Берущих любовь на измор, на излом.

Попытка смиренья – дорога ли к раю?
Попытка как пытка опять удалась.
Попытка себя уважать умирает
В прицеле сыновьих любимейших глаз.

Последняя жизнь в не последние годы,
Последняя капля, последний патрон.
Последней пусть будет попытка свободы,
Едва ли в ней кто-нибудь будет спасен.

У него было двое детей от разных жен. Старший сын заканчивал университет и уже родил внучку, в которой он души не чаял.

Дед лайн

Новый этап продолжения рода -
Вот я и дед.
Внучка-малышка, вершина природы,
Вышла на свет.

Близких людей и любви откровенье,
Солнце, прибой,
Весь этот мир принимай во владенье,
Он теперь твой.

С сыном они были очень похожи вкусами и характером и имели полное взаимопонимание. Младшая дочка жила на Украине со второй случайной женой, ее он старался поддерживать.

Глава 1

Ковчег Завета

Я как-то смутно жил, но пробил час –
Откроюсь Свету.
Уже несут левиты на плечах
Ковчег Завета.

Я не краду, не лгу. Беды не жду.
Я чту Законы.
И миндалем цветет в Его саду
Жезл Аарона.

Поездку в Израиль он задумал давно. Семиты в непрямой и отдаленной прямой родне были. Он называл это тягой к корням. И еще будоражила песня Розенбаума «Иерусалим», которую он услышал несколько лет назад. Побывав во многих странах Европы, он не забывал про Землю Обетованную.
Ехать одному не хотелось, и он начал искать попутчицу. С последней постоянной партнершей он расстался около года назад, переменные не устраивали его или не могли поехать по своим причинам. Хотя с некоторыми он был бы не против провести неделю вместе.

Секс или дружба? Я уже привык -
У нас с тобой они неразделимы.
И существует доброй дружбы мимо
Наш общий очень чувственный язык.

Обнимемся, поделимся, уйдем
На часик, на полдня от всех напастей.
Таким вот странным и бывает счастье,
Когда весь мир без нас, а мы вдвоем.

Глава 2

Вообще с поиском женщин у него проблем не было. Он давно понял, что дееспособные образованные и не совсем бедные мужчины его вполне солидного возраста в большом дефиците и откровенно этим пользовался. Он был зарегистрирован на нескольких сайтах знакомств, поставил на них в качестве аватара свою фотографию в обнимку с улыбающейся внучкой, зная, что женщины ценят любовь к детям. Сообщения приходили ежедневно, иногда до десятка в день.

От них все время что-то остается –
Пять евро, термос, стопка простыней,
Халат, магнитик… Мне порой неймется
Устроить дома маленький музей

Улыбок, снов и запахов тех дней,
Которым счет пока еще ведется,
В которых было счастье набекрень,
Романтика и даже благородство.

Пусть ночи и становятся длинней,
И как-то в жизни стало холодней,
Но все пылает предвечерним солнцем.
Сбор артефактов, мыслей и людей
Продолжит полигамный мой музей,
Остановиться мне не удается.

Одним из его качеств был оптимизм. Он называл его врожденным. Практически всегда хорошее настроение, которым он охотно делился с друзьями и знакомыми. Женщины иногда называли его печкой. Одна из них как-то назвала его квартиру домом отдыха.

Дом отдыха имени меня

Смирновка в два часа январской ночи.
-Мне просто нужно с кем-то поболтать.
-Я рад, прекрасно. Даже, если хочешь,
Дождусь, пока сама найдешь кровать.

-Купи мне пива, я приеду скоро.
-Сейчас куплю. Конечно, приезжай.
-Ты там один? Есть тема разговора.
-А как любовь? - Что, нужно? Ну, давай.

-Я лошадям уже рисую ноги,
К утру закончу и перезвоню.
-Да, на мобильный. Я пока в дороге.
Всех помню. Никому не изменю.

Дом отдыха. Привыкли. Я не против.
И женщин бывших нет – ведь все они
Мои отчасти - памятью и плотью
Заполнившие прожитые дни.

Подруги, с которыми он расстался в разное время по разным причинам, обычно зла на него не держали. И периодически вспоминали про него.

У них давно своя жизнь – сложилась или не очень,
Когда-то встречались, обид и претензий нет.
Но вдруг звонок неожиданный на середине ночи,
- Ты как? Приезжай!
Будто не было бед и лет.

Конечно приеду. Мы что-то съедим и выпьем,
Расскажем, что было за прожитые года.
В постели продолжим.
Любовь не бывает бывшей.
Они не бывшие.
Просто они навсегда.

Некоторые из них были замужем, что увеличивало сложность и добавляло интригу.

Замужняя. Ни фото пополам,
Ни позвонить в любое дня и ночи.
Купил духи, при встрече передам,
Цветы нельзя – улика, опорочит.

Смешно немного. Перспективы нет,
И мне уже пора угомониться.
Что нужно ей? И что же нужно мне?
Наверно, счастья. Счастье только снится.

Глава 3

Он не был бабником или ловеласом, а тем более альфонсом. Никогда не пользовался женщинами в корыстных целях. Наоборот, достаточно часто им помогал в силу своих возможностей. Но, с увеличением количества женщин, попытки найти единственную и постоянную становились все менее удачными. Гоняться за количеством в его возрасте было уже смешно, но он не останавливался. И все чаще задумывался, что в нем не так.

Не считаю себя обязанным,
Не считаю обязанных мне.
Оказиями и отказами
Я по жизни доволен вполне,

Потому что и брать, и тратить –
Это свойства одной души.
Мне любви никогда не хватит!
…Только нужно уже спешить…

Он ценил активность в женщинах. Будучи сам достаточно активным, он к тому же понимал, что если женщина первой сделала шаг, то он ей уже чем-то интересен и добиться результата будет проще. Хотя задача все же была найти постоянную женщину для жизни.
Так получилось, что на этот день у него были намечены две встречи. С обеими женщинами он какое-то время переписывался и почувствовал некую взаимность. Первая женщина оказалась вполне симпатичной и открытой. Посидев с ней часа полтора в небольшом ресторанчике, перейдя на "ты" и договорившись о дальнейших контактах, он поехал на вторую встречу. Она обещала быть более интересной.

 Глава 4

Дело в том, что вторая женщина была из соседней школы и жила, по ее словам, рядом. Это уже был огромный плюс. Школы в военном городке недалеко от Москвы, где он провел детство, всегда были особенными и предполагали нестандартный и близкий ему тип воспитания. И она сама первой ему написала. Второй плюс к образу. Фотография на сайте знакомств была маловыразительной, данные не совсем понятными. В предчувствия он не верил, у него их никогда не было. И в этот раз тоже. Но ехал он уже с каким-то внутренним подъемом.
Встретились в кафе-баре в двух километрах от его дома. Первое впечатление было хорошим. Стройна, возможно, слегка тощевата, улыбчива. Подходящего роста. С институтских времен он называл таких «девушки карманного формата».

Польстить порой бывает очень просто.
Забыв, что часто простота чревата,
Я всех девчонок небольшого роста
Звал «Девушки карманного формата».

Я в этом стихотворном комплименте
Хочу сказать: не надо обижаться!
Я думаю, что вы – немного дети,
И мне взрослее хочется казаться,

Ведь вы одним своим существованьем
Вселяете уверенность и силу,
О рыцарских веках напоминая,
Когда всех женщин на руках носили.

Задумавшись над странным комплиментом,
Меня поддержат многие ребята,
И улыбнутся, если рядом где-то
Есть девушки «карманного формата».

Одета она была в недешевую тонкую шубку, в руках айфон. Но в глазах достаточно явно просматривалась какая-то тревога, даже страдание, спрятанные за улыбкой.
После десяти минут разговора за столиком он неожиданно сказал – «Поехали в Израиль?» Она на секунду задумалась, еще раз улыбнулась и ответила «А поехали!». С какой-то бесшабашностью и даже обреченностью. Остальной разговор был доверительным и дружеским. Он подвез ее до одного из соседних домов, на прощание наполовину в шутку предложив – «Поедем ко мне?». - «Ну не в первый же раз. Я знаю, чем это может кончиться». И все это опять со странной двойственной улыбкой. Ответ ему очень понравился, как и женщина в целом.
Дальше была вялая переписка. Он не форсировал события, он умел держать паузу. Если женщина захочет встретиться – она даст это понять. Если нет – не стоит напрягаться.
За это время он успел раскрутить ту самую предыдущую женщину и выяснить, что с ней ничего, кроме секса, не получится. Секс был неплохой, он даже подарил ей золотой комплектик в благодарность и получил взамен сувенирную микро-книжку «Мужчине моей мечты» и 32х-гиговую флешку в кожаном чехле. Но она была странно озлобленной на жизнь. Исправлять это и бороться с этим у него желания не было.

Разборчивость рождает одиночество,
Раскованность раскрашивает жизнь.
И связи бессистемно-непорочные
В какой-то сложный узел заплелись.

Пора остановиться и задуматься,
Куда иду, кого хочу найти?
И где мой дом на этой странной улице?
Ищу привал в запутанном пути.

Глава 5

Одновременно выяснилось, что соседка, которая ему очень понравилась, не совсем соседка. Следующей точкой ее обитания был обозначен один из районов совсем в другом конце Москвы. Проезжая недалеко от этого района, он послал ей сообщение, что рядом. Тогда она объяснила, что живет за городом. То есть это было уже третье место обитания. Женщина явно была неискренней, но он списал это на нежелание сразу открывать все карты. Он привык верить людям. И часто на этом обжигался.

Живу один. И бреюсь раз в неделю,
Устал я от неискренней любви…
Считая честность смыслом или целью,
Зря дорожу неверными людьми.

Привычка верить близким не однажды
И часто приводила к тупику.
Единожды солгавшему и дважды
Я верить до последнего могу.

Но выход есть. И есть родные люди,
Которые вовек не предадут.
Я оптимист. Я дальше верить буду.
Неверным – Бог судья. Они пройдут…

Она сказала, куда ехать. Это оказался закрытый элитный поселок. Дом был очень большим и автоматически вызывал вопрос – откуда он у нее? Под навесом стоял мерседесовский джип с дорогим тюнингом. Но он никогда не задавал прямых вопросов, при нормальных отношениях люди сами рассказывали о себе со временем. Из своей жизни тайны он никогда не делал, считая откровенность и доверие высшим благом.

В любви все по-прежнему – надо быть честным
Хотя бы перед собой.
Лгунам же и лгуньям, что общеизвестно,
Одиночество будет судьбой.

Глава 6

Встретила она очень радушно, и он забыл о своих сомнениях по поводу ее искренности. Тем более что притяжение к ней становилось все сильней и она с некоторой опаской, но отвечала взаимностью. Он чувствовал, что она как бы оттаивает от каких-то своих старых бед. Он не слишком настойчиво, но явно показывал свое желание сблизиться с ней, полуобнимая и целуя очень осторожно. Она не возражала и улыбалась своей странной и становящейся нежной улыбкой, от которой он начал терять самообладание.
До секса дело не дошло, но она отвечала. Не таким же, как у него, возбуждением, а мягкой податливостью. Это завораживало.
У него была знакомая девушка-туроператор, она стала подбирать варианты поездки в Израиль. Были некоторые проблемы с авиабилетами, но все утряслось. Дата вылета и минимальный набор экскурсий были определены. Остальное они (он уже так про себя говорил –«они») рассчитывали узнать на месте и съездить по желанию. Он очень хотел посмотреть кроме Израиля еще и Петру в Иордании. Вылетали они в первых числах марта, то есть уже весной. Которую он чуть позже назвал Израильской.
Они переписывались и перезванивались, согласовывая детали поездки. С его подачи она поставила себе скайп и они несколько раз говорили  по скайпу. Она ему все больше нравилась.
Она почти ничего не рассказывала о себе и своем прошлом, хотя отношения были уже достаточно доверительными. Ему это казалось странным, но вопросов он по-прежнему не задавал и узнавал о ней по обрывочным случайным фразам. Обладая хорошей памятью и умея анализировать при минимуме информации, он понемногу составлял представление о ней и о ее жизни. Несколько раз он замечал в ее словах противоречия и нестыковки, то есть она продолжала быть неискренней. Но решил не заострять на этом внимания. Он мог что-то не так понять, она могла ошибиться. Хотя это настораживало. О себе он рассказал уже достаточно много.
Рядом с ним жил ее отец, как оказалось. 23 февраля она приехала его поздравлять и он знал об этом. Послал ей сообщение с предложением угостить отца своими морепродуктами. Она сказала адрес. Общение было легким, с ее отцом нашлось много общих тем. Когда он провожал ее к машине, они первый раз по-настоящему поцеловались. Весь этот вечер и весь следующий день он улыбался и думал о ней.
Ночью перед вылетом они говорили по скайпу и он почувствовал в ее голосе напряжение. Но отступать было уже поздно. Израильская весна началась.

Глава 7

В аэропорту встретились, как старые друзья. В самолете он начал к ней приставать, насколько позволяли приличия. Она воспринимала благосклонно. Это было здорово.
В Тель-Авиве в аэропорту «Бен Гурион» на выдаче багажа не оказалось его чемодана. Он немного знал английский и попытался объяснить проблему на стойке «Lost and found». Она взяла инициативу в свои руки и быстро обо всем договорилась. Ее английский был очень хорош, насколько он понимал. Он заполнил заявление, чемодан обещали привезти на следующий день в гостиницу. По поводу чемодана он абсолютно не переживал. Ноутбук и фотоаппарат у него были с собой, а несколько футболок и туалетные принадлежности можно было легко купить.
Пока они разбирались, автобус с тургруппой уехал. До Нетании, где была гостиница, они добирались на такси. Водитель совсем не понимал русский и с трудом понимал английский, но они доехали. Было тепло. После московских морозов это уже было почти счастье. Счастье или что-то очень на него похожее начиналось, он это чувствовал.
В номере, бросив вещи и умывшись, он спиной упал на кровать, увлекая ее за собой. Она не возражала. Секс получился сразу хорошим. Обычно ему нужно было привыкать к новой женщине ночь или две, чтобы найти взаимопонимание. С ней его искать не пришлось. Она была открыта и отзывчива.
Они решили пойти погулять и выпить вина. Был вечер, тепло, рядом было море. И она. По дороге зашли в кафе, она купила мороженое и так эротично его ела, что он балдел от предвкушения. Приближалась ночь. Позже она назвала ее «Первой Израильской ночью».

Глава 8

Первая Израильская Ночь

Это больше, чем секс. Это словно взрывное слиянье
Чутких душ, облеченных в горящую плоть.
Назначеньем небес или грешной любви начертаньем
На священной земле стать влюбленными нам довелось.

Не уйти мне от глаз и отзывчиво-страстного тела,
До которых я долго и как-то неправедно шел.
В Вифлеемской ночи на рассвете звезда загорелась.
Мы возвышенно-счастливы. Путь наш почти предрешен.

Эта ночь была феерической. Чувствовалось, что у нее не очень много опыта в сексе. Во время одной из передышек она призналась, что он всего третий ее мужчина, и этому можно было верить. Она с такой готовностью и уже страстью отвечала на все его движения, позы, ласки, что он не мог остановиться. «Что ты еще хочешь?» спросила она с тревогой в голосе, когда он менял позу. А он хотел всего. И получал все. И отдавал все. И когда она нежно и чуть с надрывом начала кричать «мамочка!» при каждом толчке, он при оргазме почти потерял сознание.

Целую я благодарно
Соски нежнейшей груди.
Но ты еще где-то за гранью,
«Подожди, дай отойти…»

Ты страстно кричишь и плачешь,
И умираешь почти.
Распахнуты ножки настежь,
Я снова хочу войти,

Срок расставанья известен,
И общего нет пути,
Но этой ночью мы вместе,
Не дам тебе отойти.

…Мне долго будет светить -
«Подожди, дай отойти…»


Он засыпал на какое-то время, но и во сне чувствовал ее рядом, ее притяжение и возбуждение. Просыпался, и все начиналось снова. Он гладил ее спящую, она просыпалась, тянулась к нему, и они опять сливались. Она почти ничего не говорила, но он чувствовал ее потрясение. Как наступило утро, он не заметил. Он смотрел на нее с удивлением и восторгом. И понимал, что все только началось. И был очень рад этому.

Глава 9

На этот день была запланирована экскурсия в Тель-Авив и Яффо. В автобусе они сели в его задней части. Людей было не очень много, и они были скрыты высокими спинками сидений. Они как-то незаметно перешли к поцелуям и очень интимным ласкам, с трудом удерживаясь от настоящего секса.
В Тель-Авиве он впервые столкнулся с ее если не прямым снобизмом, то способностью показать свое финансовое превосходство. Он понимал, что у нее есть деньги и уже понимал, откуда. Не заработанные ей самой, а полученные из прошлой жизни. Как и дом, как и джип.
На алмазной бирже она заказала себе кольцо с бриллиантом. Он мог себе позволить такое же при некотором напряжении и даже подарить ей такое кольцо. Но она достаточно явно показала – это не его дело. То есть поставила на место. Ему это не понравилось, конечно, но он не стал придавать этому большого значения. В конце концов ему нужна была эта женщина, и они были вместе. На ее деньги ему было плевать, лишь бы она не слишком зазнавалась.
Потом они поехали в Яффо, своеобразный и красивый древний город недалеко от Тель-Авива. Разумеется, обнимались, целовались, смеялись, фотографировались. Несмотря на бессонную ночь, усталости не было. Наоборот, был подъем чувств, ощущений, предвкушений.
Потерянный в аэропорту чемодан действительно привезли. Он и забыл про него под массой впечатлений.
Вечером они пошли в ресторанчик рядом с гостиницей. Рыба, зелень, овощи. Конечно, вино. Она понемногу открывалась, становилась откровенней. Говорить с ней было легко, общий язык искать не приходилось. Но когда на его вопрос, почему она так мало рассказывает о себе, она ответила «само расскажется», он понял, что само не расскажется ничего и никогда. На тот момент он воспринимал ее все-таки как очередную, пусть и очень особенную, женщину. Поэтому не считал это важным. Любой человек может быть открытым или закрытым и имеет право рассказывать или не рассказывать о себе. Она была закрытой, если не сказать скрытной. Ему это казалось странным, доверие он наверняка заслуживал. Но тому интимному общению, которое у них уже было, ее закрытость не мешала. В сексе она была открыта и доверчива. Приближалась вторая ночь.
Они уже знали, что будет. Первая ночь задала такой уровень близости, что от второй можно было ждать только ее увеличения. Она взяла с собой большой набор противозачаточных средств, то есть заранее предполагала секс с ним. Это радовало и многое объясняло. Женщина решила оторваться за предыдущие годы почти воздержания, про которые ему вскользь рассказала. И он был рад раздувать дремавший в ней огонь.
Они залезли вдвоем в ванну в номере, потом перешли на кровать. Секс был уже более вдумчивым. На середине ночи она произнесла – «хочу побыть развратной женщиной!». И он старался, придумывая неожиданные даже для себя позы и формы. Некоторые, как она позже призналась, она раньше не пробовала. И при всей своей неразговорчивости она иногда выдавала великолепные выражения, которые он мгновенно и навсегда запоминал. «Нажравшийся клитор» - прозвучало почти под утро.

Мы вместе на Земле Обетованной.
Бог есть любовь. Богами и рабами
Мы у любви возвышенной и странной.
Под утро я крещу тебя губами.

Сначала губы. Вниз, в святую грешность,
Чуть позже - груди, полные желанья.
И остаются запах, вкус и нежность
На целый день. И навсегда, до края.

Конечно, это счастье быстротечно.
Любовь есть Бог, и в Иерусалиме
Останется наш Бог уже навечно,
Когда мы будем вдалеке другими.

Глава 10

На следующий день была поездка в Вифлеем и Иерусалим. Он был крещеным, не слишком набожным, к религии относился с уважением, но без фанатизма. Она относилась к этому более серьезно. Он оделся в темное, она взяла платок на голову. От его попытки сблизиться в автобусе она мягко, но вполне определенно отстранилась, и он больше не настаивал, поняв ее настроение.
И в Храме Рождества Христова в Вифлееме, и в Храме Гроба Господня в Иерусалиме он был тих. Он не молился, он просто впитывал и проникался. И понимал. Она молилась, ставила свечи. Он тоже поддался общей возвышенной атмосфере и чувствовал какое-то просветление и очищение. Хотя относился к этому с известной долей скепсиса.

На Святой Земле

Здесь ближе Бог, теплее дни и чище мысли.
Душа спокойна на Святой Земле.
И чудо Вифлеемское во мгле
Нам светит всем незыблемо и присно.

С улыбкой принимая неизбежность,
Я не молюсь. Я просто сознаю –
Стоящим на немыслимом краю
Он, - кем бы ни был, - подарил надежду.

Разумеется, он относился с уважением к ее религиозным чувствам и с сочувствием и пониманием к ее жизненным трудностям. И там, и возле Стены Плача она достаточно долго писала записки, чтобы их оставить. Он тоже что-то написал про родственников и сказал ей об этом. Но она не рассказала ему о содержании своих записок. С одной стороны, ему это было почти безразлично. Но это было как-то не совсем правильно, с его точки зрения, и еще раз подчеркнуло, что она ему не доверяет. Это был уже второй или третий звонок. Он по-прежнему не заострял на этом внимания. Впереди в любом случае были еще несколько прекрасных дней, наполненных Израилем, морем, солнцем и отличным сексом. Ради этого ее неискренность, скрытность и снобизм можно было пропустить мимо сознания.
Параллельно она через экскурсовода и интернет организовала дальнейший маршрут. Опыт поездок у нее был намного больше, чем у него. Он был очень благодарен ей за помощь. Следующей точкой становилось Мертвое море.
Она не сразу пришла в себя после Иерусалима. Но бутылка вина и его ласки помогли ей расслабиться. Секс стал уже почти привычным на третью ночь. Но остался ярким и разнообразным. Они вместе экспериментировали и наслаждались друг другом.

Глава 11

На Мертвом море солнечно. Попытка
В нем утонуть заранее провальна.
У нас любовь. Мы счастливы избытком
Тепла и плоти. Даже инфернальный
Его налет смывается под душем
И остается только соль желанья.
Израиль греет тело, лечит душу,
Несбыточные множа обещанья.

На Мертвом море они остановились на полдня. Намазались местной целебной глиной, несколько раз искупались в тяжелой маслянистой воде. Фотографировались в море, на пляже, на фоне пальм.
Вообще он много фотографировал. Эта привычка сложилась давно, с предыдущих поездок. Уже дома он выбирал из сотен снимков хорошо получившиеся. Иногда выходили неплохие нестандартные картинки. Она получалась на фотографиях великолепно, почти всегда с улыбкой, с удовлетворенным и добрым выражением лица. Чувствовалось, что она довольна. Позже она сказала ему, что у нее до этого было мало удачных снимков и она считала себя не очень фотогеничной. Но израильские фотографии изменили ее мнение и очень ей нравились.
Выпили вина, пробуя очередной сорт. Вино оправдало ожидания. Они достаточно много пили в поездке, причем, как ни странно, с ее подачи. Наверное, ей трудно было расслабиться и отрешиться от проблем. Но вино в любом случае не было основным фактором общения. Они уже были очень близки телесно и все так же далеки духовно. Он это понимал. Но все равно все больше привязывался к ней.

Глава 12

Дальше по организованному ей маршруту было Красное море, Эйлат. Она забронировала там небольшую студию на три дня, так как они собирались съездить оттуда в Петру. Администратор гостиницы нашелся не сразу, но, когда он появился и они получили ключи от номера, она смогла быстро договориться с помощью своего отличного английского о встрече с русскоговорящим парнем, который занимался поездками в Иорданию.
Ночь была такой же чувственной и наполненной наслаждением, если не сказать – любовью, как и все предыдущие. Они слышали звуки скрипящей кровати и крики женщины из одного из соседних номеров. Примерно такие же звуки, какие производили они чуть раньше. Они улыбались этому и понимали, что счастье и радость Израиль дарит многим.
Студия была на первом этаже с небольшим балкончиком, выходящим на глухой дворик. И когда она утром в ярком свете солнца голышом вышла на этот балкончик, его захлестнула волна нежности. Он понял, что влюбился.

Уже всех женщин меряю тобой -
0.5, 0.7, ну максимум 0.8.
Напитка страсти яростный прибой
Через края сознанья плещет до сих…

0.7 вина, полсотни чутких слов,
Бокал с сердечком, простыни намокли…
Совсем похоже было на любовь.
Жаль. Не до смерти, но до доброй боли.

Это стихотворение он написал уже после Израиля.

Глава 13

Они поехали на побережье. Интернет выдал несколько интересных мест. Искупавшись на пляже, выбрали точку под названием «Дельфиний риф» и отправились туда. Это оказался спа и дайвинг комплекс. Она рассказала про свою не совсем удачную попытку погружения раньше, но он сумел ее уговорить. У него не было опыта дайвинга, но ему очень хотелось попробовать. О спа он вообще имел смутное представление, но ей это было знакомо и сильно заинтересовало. Кроме того, обещали вино без ограничения.
На территории комплекса оказалось очень здорово. Бродили куры, сидели павлины, рядом было море. Инструктор объяснил правила погружения. Каждому полагался сопровождающий. Они получили гидрокостюмы, акваланги. 20ти минутное погружение вызвало полный восторг. Красивые разноцветные рыбы, кораллы, проплывающие совсем рядом дельфины. Инструктор подсказывал, где увидеть наиболее интересное.

…И, улыбаясь, серые дельфины
На глубине резвились с нами вместе.
На балках крыш ленивые павлины
Сидели, словно куры на насесте.

Закат на Красном море был прекрасен,
Ночь нас ждала со страстным нетерпеньем.
Исход весны божественной был ясен -
Жизнь скоротечна. Ждать ли воскресенья?

Потом были спа-процедуры, которые его не слишком впечатлили, а ей очень понравились. И много вина. Жизнь продолжала быть прекрасной. Тем более, что приближалась очередная ночь.
Недалеко от гостиницы был магазинчик, продавец в котором говорил по-русски. Они купили продуктов, минералки, вина. В студии была посуда, холодильник и микроволновка. Она сделала бутерброды и организовала эстетичную и очень интимную трапезу, после которой они незаметно перешли к любви. Он уже не называл это сексом.

Глава 14

На следующий день была поездка в Иорданию, в Петру. Их ждал микроавтобус с гидом, попутчицей оказалась женщина из России. Гид очень интересно и много рассказывал о стране и ее особенностях. По дороге было несколько остановок – в пустыне на ветреном обрыве, у бедуинов, где был двухнедельный милый верблюжонок и им дали попробовать верблюжьего молока.

Путешествие по краю мечты
Завело нас в Ааронову ширь.
…Он был маленький и нежный, как ты,
Верблюжонок в Аравийской глуши.

Он кричал и громко мамочку звал,
Как кричала ты со мной в ночь и грех…
…Вдруг он привязь оборвал и сбежал,
Как сбежали мы с тобой ото всех.

Молчаливый Иорданский старик
Нам верблюжьего принес молока.
Оно пахло – показалось на миг-
Как твои два очень чутких соска.

Может чудом удивлять до сих пор
Неожиданно-прекрасная жизнь.
И невесты бедуинской убор
Аравиец на тебя возложил.

…А верблюдик сразу к мамке припал,
Успокоился, зачмокал в тиши.
Он был счастлив, он нашел, что искал.
Как и мы, припав друг к другу в глуши.

Он сделал несколько удачных фотографий. Наверное, им уже руководило чувство, снимки получались отчасти эротическими, хотя она была одета.
На горе им показали могилу Аарона, про жезл которого он писал до поездки. Он не верил в знаки и предзнаменования, но это был уже не первый, что заставляло задуматься. До этого был еврейский календарь, случайно полученный на складе фирмы, неожиданно выплаченная перед поездкой большая зарплата, знакомство с женщиной, от которой он сейчас был в странном восторге. Израиль явно был не случайным. Другой вопрос, что перспектив у Израиля и их отношений было очень мало, он это осознавал. Но это не мешало ему дышать полной грудью и наслаждаться великолепной на тот момент жизнью. Торговец сувенирами предложил ей примерить головной убор бедуинской невесты. Еще один знак.
В Петре нужно было пройти несколько километров по узкому каньону до древних сооружений, вырубленных в скалах. Виды каньона и выточенных природой и людьми каменных фигур были фантастическими. В одной из лавок был забавный парень, одетый под Джека Воробья, который в рекламных целях бесплатно подкрашивал всем желающим глаза на иорданский манер. Она тоже захотела попробовать, и он получил, кроме ее удовольствия, несколько отличных снимков.
Да, и это было 8 марта. Он помнил об этом с утра, но цветов взять было негде. Судьба, в которую он не верил, подсказала выход и тут. У торговца в ущелье она увидела бусы из голубоватого полупрозрачного камня, названия которого он не знал. По ее словам, этот камень подходил ей по знаку зодиака. В гороскопы он тоже не верил, но раздумывать не стал. Он надел на нее эти бусы и получил в ответ благодарную счастливую улыбку и поцелуй. Ночью в гостинице в свете ламп бусы светились. Но намного ярче светились ее глаза. Или ему так казалось.

Глава 15

Оставалось всего два дня. Один в Эйлате, из которого ближе к вечеру они улетали в Тель-Авив, и еще один неполный день в Нетании, тоже день отлета, но уже в Москву. Они нашли в интернете парк развлечений под названием «Кинг сити» и решили сходить туда. Многое в этом парке было посвящено Соломону. Ассоциации с Соломоном, Храмовой горой, «Песнью песней» были загружены в голову с юности. Позже он написал про него и про себя сонет.

Сонет Соломона

Он был велик. Я поскромней, конечно,
Не строю храмов, не берусь судить,
Но общее в нас есть – мы человечны,
Мы искренни и очень любим жить.

Да, у меня совсем не столько женщин,
И мудрости порой недостает,
Но я о жизни думаю не меньше,
И, как и он, я знаю – все пройдет.

Его любили женщины и Бог,
Он многого хотел и много смог,
Меня он учит быть открытым к людям.
Я ездил в Соломоновы края,
Там чуть счастливей стала жизнь моя,
Он обещал – еще счастливей будет.

А парк оказался хорошим. До его открытия они познакомились с парой из Украины и выпили с ними пива. Вместе и пошли на все аттракционы подряд. Копи царя Соломона с историческими персонажами,  двигающимися и говорящими, разного рода выскакивающие страшилки, аттракционы на ловкость, логику, водные горки. Было интересно и весело.
В аэропорту, увидев ее иорданские бусы и бедуинскую подводку глаз, их долго расспрашивали про поездку в Иорданию. Но они заранее условились говорить только правду, чтобы не поймали на разногласиях и не заподозрили в чем-то. Долетели и добрались до гостиницы без приключений.
Конечно, гуляли, сидели в кафе на теплой ночной улице, пили вино. Он чувствовал, что она уже собирается в комок перед Москвой, расслабленность заканчивалась. Любовь тоже была прощальной. Они как будто старались добрать ее по максимуму, не зная, что будет дальше.

Эпилог 1

После возвращения в Москву они несколько раз встречались. Он пытался строить какие-то совместные планы, понимая, что они малореальны. У нее было много своих дел, про которые она ему почти не рассказывала. Он о многом догадывался, но, как и раньше, ни о чем не расспрашивал. Отношения с ней по-прежнему не соответствовали привычному и комфортному для него доверительному типу, а изменить их у него не получалось.

Она гоняет наотрыв
На черном мерине.
Она как будто вне игры
И выше времени.

Она летает отдыхать
На риф с дельфинами.
Ее роскошная кровать
Почти невинная.

В стремленье к счастью и добру
Она отважная.
К ней Бог приходит поутру
Незримым стражником.

Это стихотворение он написал сразу после возвращения, еще до остальных израильских. Оно ей очень понравилось. «Как ты высокопарно обо мне» - была фраза.
Потом еще одно, полное романтического весеннего настроения.

Весна каждый раз другая.
Вдыхаю и пью её,
И с нежностью принимаю
Все новое, как своё.

Трава, облака и люди
Иные в который раз.
И счастье новое будет,
Любовь уже ищет нас.

Секс или любовь при встречах были великолепны, как и в Израиле. Секс с ним ей очень нравился и она ему про это неоднократно говорила. Возможно, это было единственное, что тянуло ее к нему. Она даже стала чуть искренней и призналась ему, что он поднял ее женскую самооценку до небес. Он был очень рад и гордился этим.
Однажды он подарил ей очень эротичный цветок – антуриум. Она пересадила его в больший горшок и поставила на подоконник возле входа в дом. Мысли у него уже тогда были – «не будет тут меня, так хоть цветок красивый останется».

Я подарил тебе антуриум,
Цветок открыто-эротичный.
Своей фаллической фигурою
О нашем сокровенно-личном
Напомнит он, когда уже меня
С тобой давно не будет рядом.
Цветы любви сильнее времени.
При входе слева. Расскажи, как там он?

Но ее неискренность и скрытность все чаще вызывали недоумение и наводили на размышления – стоит ли вообще общаться с человеком, который тебе не доверяет. Он никогда не смотрел чужие телефоны и компьютеры, даже если разрешали. А она могла перевернуть телефон экраном вниз, когда он приближался. Или выдернуть соединительный кабель, когда его ноутбук стал что-то автоматически скачивать с ее планшета. Это было слишком демонстративным проявлением недоверия.
Она не была меркантильна в привычном смысле слова. Но незаработанные деньги, которых у нее было намного больше, чем у него, явно сдвинули ее сознание. Она могла, совершенно не задумываясь, подчеркнуть – я это могу, а ты нет. Его материальное положение было лучше, чем у большинства женщин, с которыми он встречался. Но у него и в мыслях не было как-то это демонстрировать, он считал это непорядочным. Для нее же это было в порядке вещей.
Одновременно вышло наружу еще одно ее качество, о котором в Израиле он не догадывался. Психологическая неуравновешенность. Однажды, когда она собралась в первый раз приехать и уже ехала к нему, вдруг неожиданно развернулась на середине дороги. Позвонила и сказала, что не приедет никогда. Это было первое окончательное расставание.

Тела совпадают часто,
Но души гораздо реже.
А тело с душою вместе
Мне придется считать чудом.
Почти получилось счастье,
Но где-то ошибка. Где же?
Я буду с судьбой честен,
Я дальше искать буду.

После этого он поставил внутренний ограничитель к дальнейшему сближению, он умел это сознательно делать, когда не видел перспективы в отношениях. Она как-то сказала, что боится залипнуть. Он не боялся, но не видел смысла продолжать бег в тупик.
Они несколько недель не общались. Он писал ей письма, и она во время одного из немногочисленных приступов искренности призналась, что все читает. В голове крутились стихи. Он умел уговаривать женщин и рассчитывал на эту свою способность. Впечатления от Израиля были настолько выше и сильнее всего, что у него было раньше, что даже ограничитель не полностью работал. Он продолжал думать о ней.

Уже привык к подаркам и потерям,
Последний год был изощренно щедр.
Я много ездил, всех любил, всем верил,
Чуть больше, чем был должен. И на время
Приблизил суть людей и смысл вещей.

Сейчас в раздумье – продолжать ли гонку
За зыбким счастьем в новых городах,
Или немного посидеть в сторонке,
Коснуться внучки щек. И у ребенка
Учиться жить с надеждою в глазах.

Чтобы отвлечься, он стал отвечать на письма с сайтов знакомств, привез к себе жившую неподалеку женщину. Секс с ней получился, но был каким-то вялым, воспоминания об Израиле мешали. Женщине он не понравился, но ему это было абсолютно безразлично. Он не чувствовал моральных обязательств, каждое расставание с ней было последним.
После очередного последнего расставания он задумался – что же в ней так его привлекает? И пришел к странному выводу, что самые яркие впечатления у него остаются от встреч с женщинами, у которых чрезмерно ранимая, чтобы не сказать больше, психика. Разумеется, тут же написал про это веселое и злое стихотворение.

Провел анализ. Вышло, что цепляют
Некрепкие на голову подруги.
С обычными - все в кайф, но не до краю,
Со странными – наотмашь буги-вуги!

Наверно, надо иногда отвлечься –
Махнуть в Израиль, трахнуть балерину,
Десяток вирш наплакать ей в надплечье
И, отдышавшись, в прошлое задвинуть.

Простые все-же ближе и надежней,
Без лошадей, отмазок и истерик.
Я улыбнусь слегка побритой рожей
И перестану открывать Америк.

Несколько раз за время перерывов в отношениях с ней заезжали старые подруги, с которыми он был полностью откровенен и которые были откровенны с ним. С ними все было хорошо, они вели разговоры по душам, часто переходящие в секс.

Она – почти сестра. Порой в постели
Мы больше говорим, чем чтим интимность.
В ее знакомом и открытом теле
Взаимопониманье  засветилось.

Она всегда придет, всегда поможет,
Притащит пирожков и ляжет рядом.
Конечно, я ей помогаю тоже
Почти любовью, скрытой братским взглядом.

Эпилог 2

Как-то раз, после одного из его странных провоцирующих статусов в скайпе, («Houston, We've Got a Problem») она позвонила сама и сразу оборвала звонок. Видимо, она беспокоилась за него, это обнадеживало. Он понимал, что при ее закрытости для нее этот звонок сродни подвигу. Они поговорили, еще раз встретились и еще раз расстались.

Ну, я снова ушел
Размышлять и одалживать мудрость
У рассветов, людей и давненько нечитанных книг.
Посижу в тишине и увижу, что солнце проснулось.
И поверить смогу, что еще я совсем не старик.

Молодая душа и пока безотказное тело,
Только мысли о жизни, порой наводящие грусть.
Завтра утром обратно -
К друзьям, отношениям, делу,
Продолжая извечный и все-таки радостный путь.

Иногда она отвечала на сообщения, и они все-таки встречались. После угощения экзотическим мраморным мясом он попросил ее провести экскурсию по огромному дому, по которому ходить самостоятельно он считал не совсем этичным. Экскурсия началась и закончилась в ее спальне. Он был очень доволен этим.

Ты угощаешь мраморным мясом.
Мясо, конечно, только пролог
К солнечной спальне, к тихому часу,
Громкому часу любви напролом.

На простынях переплавятся в мрамор
Наши кипящие страстью тела.
Толика счастья будет той самой,
Что нам судьбинушка недодала.

И обжигающим мраморным мясом
Мы наконец-то друг к другу прильнем.
Ты улыбаешься, значит, согласна.
Мясо чуть позже. Дай руку, пойдем!

Однажды ночью они говорили по скайпу. Она выпила шампанского из подаренного им в Израиле бокала с сердечком (второй такой же он случайно разбил еще в гостинице). И после этого устроила ему трехчасовую истерику. Пыталась учить его жизни, предъявляла странные претензии. Он хотел ее успокоить, но она была невменяема. Это шло вразрез с его спокойными и гармоничными отношениями с миром и людьми. Он знал, что она ходит к психологам, посещает какие-то тренинги. Видимо, это мало помогало.
Включив весь свой большой жизненный опыт и умение убеждать, он старался объяснить, что помощь близких неравнодушных (в идеале любящих) людей намного нужнее и действеннее любых психологов и тренингов. В Израиле была же она спокойна и счастлива.
В другой раз он хотел подсказать, что ей стоит изменить в себе, чтобы достичь душевного равновесия и спокойствия. Но она не воспринимала  его слова или они рождали у нее противодействие. У нее был странный, местами перевернутый с ног на голову, но достаточно прочно сложенный внутренний мир. И много комплексов. Внутрь своего мира она его не пускала, как он ни пытался помочь. Отношения явно близились к закату.
К нему она один раз все-таки приехала. Сделала вид, что не ужаснулась его полуразваленной квартире, приготовила еду, помыла посуду. Они вместе залезли в ванну, потом перешли на кровать.

Ночь кончилась. Она была чудесной.
Ты улыбнешься нежно и устало.
Подносик с кофе тихо я поставлю
На самое твое святое место.

Подбритый ёжик между стройных ножек
Доволен, сыт и капельку натружен.
Он был мне нужен, я ему был нужен,
Он и сейчас меня еще тревожит.

Немного кофе, просто поваляться,
Целуясь и ласкаясь ненароком.
Любовь была, и ночь была ей сроком.
Чуть позже счастье будет продолжаться.

Секс был потрясающим. Наверное, даже более ярким, чем в Израиле. Неоднократные совместные оргазмы выводили наслаждение на какой-то новый абсолютный уровень. Утром она призналась, что почти не спала. Лицо у нее было счастливым. Он еще не знал, что это был последний раз.

Обновление

Я скачал обновление с сайта весеннего солнца,
Я зашел на забытые форумы счастья и новых идей,
Я уже был уверен – она непременно найдется
В тайных чатах красивых и чувственно-чутких людей.

Мой компьютер не вис. Эта майская перезагрузка
Запустила какие-то юные драйверы в нем.
И она, подарившая нежно пароли и чувства,
На рабочем столе и в трепещущем сердце моем.

Но в этом стихотворении он преувеличил действительность – никаких паролей она ему не давала, а чувства проявляла очень редко. На рабочем столе его ноутбука ее фотография, сделанная во время первой ночи в Израиле, на самом деле стояла какое-то время. На этой фотографии она ела клубнику и улыбалась довольной и чуть лукавой улыбкой.

Эпилог 3

В каждый период жизни у него была женщина, к которой он относился по-особому.

Здравствуй, девочка!
Чуть за полночь.
Я письмо обещал – ты помнишь?
И забыл, как всегда, потом.
Пахнет кофе вселенской грустью,
Безнадежность немых предчувствий
Объяснит мой веселый тон.

Просто каждому нужен образ,
Чтоб он был кропотливо собран
По кусочкам – из книг, из дней.
Чтоб на свете, живом и вечном,
Каждый жил ожиданьем встречи
С воплощеньем мечты своей.

В самой старой из сказок мира
Был совет – не твори кумира,
Сотворив - не жалей о том.
Но посланье свое я вправе
Посвятить невинной забаве –
Возведенью тебя на трон.

Эх, девчонка,
Мой милый ангел!
В письмах – что-то от бумерангов,
Ведь в написанном скрыт ответ.
Ты живи, человек. Мне проще –
Я, как прежде, уверен в почте,
И в себе, если почты нет.

Его остальной личной жизни они не мешали, просто висели в углу сознания иконкой. Теперь это место каким-то странным образом заняла она. На какой срок – он не знал.
В целом мысли о ней делились на две части. Первая состояла из самых жестких формулировок по поводу ее качеств, свойств характера и комплексов. Вывод из этой части мыслей был однозначный - "зачем мне такое нужно?"
А вторая – эта женщина подарила ему Израиль. Подарила себя в Израиле. И несколько прекрасных разрозненных дней после Израиля. И об эту часть мыслей вся его логика и прагматический подход к женщинам разбивались.

Родинка над сердцем

Никуда не уходит. И родинку эту родную
Помнят пальцы и губы, и в том нереальном краю,
Где мы были недолго, мне вправду казалось – люблю я
Наш безудержный секс и живую улыбку твою.

Там, под родинкой – сердце. Оно, обрываясь, стучало
Или чутко ласкалось потом у меня под рукой.
В этой странной любви нет конца, середины, начала,
Есть лишь память и нежность. И ищущих душ непокой.

У него не осталось ни одного материального свидетельства того, что они встречались. Только  огромное количество фотографий и куча стихов. Фотографии он почти не пересматривал, он просто их помнил до мелочей. А стихи продолжали рождаться. Израиль был незабываем.
Он много работал. Думал о ней, но уже как-то отстраненно. Посылал письма и сообщения, на которые она не отвечала. В нетрезвом виде послал даже несколько неприлично-сексуальных. Встречался с другими женщинами. Надеялся, что это все-таки очередная пауза. И прекрасно понимал, что пауза может быть вечной.

Ты все еще вдохновитель
Стихов и мыслей моих.
Душа моя и обитель
Помнят твой светлый лик.

Ты – вечный мой провокатор
Поиска новых подруг.
Мы жизни прошли экватор,
И он - наш замкнутый круг.

И ты остаешься самой
Красивой потерей моей.
Но я все еще упрямый,
Ищу себе новых потерь.