Амброзия - Глава Первая - 637

Будучи человеком, Вудроу долгое время не доверял рийцам. Он не был личностью религиозной, - а после того, как Земная церковь пошла с крестовым походом на империю Винн, так и вовсе относился с пренебрежением к ней - ну какой моральный и психологический урод будет истреблять абсолютно беспомощных и доброжелательных головоногих только потому, что их верования построены вокруг сущности, совершенно не похожей на сущность человеческого Бога? Но всё же, от старых привычек и стереотипов избавиться было сложно - на протяжении нескольких лет рийцы вызывали у него ассоциацию с демонами и бесами - вечными антагонистами всего живого, хотя на самом деле, эти космические скитальцы были честнее и благороднее тех же жителей Винн.

Рийцы были достаточно немногословны, хоть и не в отрицательном смысле - они напоминали мудрых старцев своей способностью слушать, и отличались великолепным вниманием, сочетавшимся с неуемным любопытством. Их привычка не рассказывать о себе не помогала в закреплении дружеских отношений, но за четыре года лейтенант (вернее, бывший лейтенант) Вудроу привык к этим гуманоидам.

На борту их было всего четверо, и это было вдвое больше необходимого - технологии рийцев позволяли обходиться минимумом экипажа. После полутора лет пребывания здесь, человеку удалось узнать, что Этель и Стиг, - которых чаще называли Первый и Второй (а именно так, номерами, они обозначали звания и должности), - являлись родными братьями; а Третья, которую Вудроу видел  всего раза два-три и не знал по имени, была им, как он выражался, "юродной сестрой" - капля её крови была одинаковой со Стигом и Этелем примерно в шестом поколении от нынешнего. Третья переваливала ростом планку в два метра, и была совершенно не похожа на мужчин своей расы. У неё были едва заметные формы (по человеческим меркам) и гибкое, словно у змеи, тело; кожа ярко-синего цвета и закрученные, словно у диковинного животного, длинные рога, украшенные переплетением розовых и красных лент. Если мужчины занимались тем, что направляли корабль - так сказать, занимались взаимодействием корабль-общество, она занималась взаимодействиями корабль-корабль. Она редко покидала свою загадочную кабину, которая вообще неизвестно где находилась; и в основном общалась с помощью бортовых компьютеров - ей были доступны они все, как и камеры, техника, электроника. Можно было сказать, Третья и была самим кораблём. Она имела доступ к рийской компьютерной системе, содержавшей в себе сведения едва ли не обо всём во вселенной (а то и за её чертами), и за считанные секунды могла ответить на любой вопрос. В большинстве случаев она также занималась всеми поломками, неисправностями и тестом усовершенствований. Третья была буквально везде, но при этом её практически никогда не было видно. Как бесплотный дух корабля, королева улья.

Второй и Первый же резко отличались от Третей. Они были примерно человеческого роста и телосложения, при этом Стиг коренастей и намного ниже своего брата. Оба обладали резкими, точёнными чертами лица, широкими переносицами, из-за чего походили на сатиров или фавнов, или других существ, похожих на овец; двумя парами недлинных рожек - над лбом и ближе к затылку, что прибавляло к животной внешности что-то и от ящериц. Пигментация была выдержана в строго одинаковых оттенках, так то Стиг имел серовато-сизую кожу, тёмно-серые рога с небольшим оттенком индиго, синевато-серые зачесанные назад волосы и большие тёмно-синие глаза (то, что у Вудроу была розоватая кожа, волосы цвета каштана, а глаза так и вовсе голубые вызывало у его расы необыкновенно потешное замешательство). Даже несмотря на то, что рийцы привыкли жить при чудовищно низких температурах, и на корабле, при примерно двадцати двух градусах целься им было достаточно жарко, Стиг носил уйму одежды. Вудроу решил, что  он скрывает шрамы и травмы - младший риец некогда был Первым, но после событий, которые не раскрывались, начал сильно хромать, из-за чего постоянно ходил с тростью, и до сих пор посещал медицинское крыло, страдая от постоянной боли, которую зачастую успешно скрывал. Что-то сильно подкосило его, и он решил уступить своё место тому, кто был бы более успешен. Его старший брат, Этель, был примерно на голову выше его и сантиметров на пятнадцать больше Вудроу, но при этом более тощий. У него была телесного оттенка кожа, и на постоянно открытых плечах человек видел узор из угловатых пятен цвета красной глины, которые складывались в картину, напоминавшую островки потрескавшейся от засухи земли. Судя по всему, все рийцы обладали этим узором, покрывавшим внешнюю часть тела - спины, шеи, плечи, бёдра. У Этеля были ярко-рыжие волосы, куда длиннее и прямее, нежели у Стига, тёмно-красные рога и глаза винного цвета (сам Первый, в жизни вина не видавший, называл этот цвет розовым). Этель же однажды и упомянул, что у мужчин-рийцев имеется короткий хвост, но, во-первых, их стиль одежды, обязательно включавший в себя уйму побрякушек, ремней и ткани на поясе, не позволял ничего увидеть, а во-вторых, у Вудроу никогда не возникало желания рассматривать инопланетные задницы.

Эти рийцы были чем-то вроде пиратов, но исключительно в хорошем смысле - они с радостью брались за наёмную работу, если считали её достойной, и всячески противостояли "неблагородным" делам, встречавшимся во вселенной неимоверно часто. При этом они не чурались хорошенько ограбить своих врагов. К примеру, когда они взяли на борт человека...

Официально его корабль пропал без вести; на деле же, неизвестная раса (исключительно потому, что Вудроу ни разу не видел "хозяев" в лицо) захватила всю его команду и взяла самых сильных в  рабство, заставляя строить под чутким присмотром наёмников какие-то подземные тоннели. Неизвестно каким образом это стало известно Стигу и Этелю, и они направились вершить самосуд, будучи существами, не переносящими рабства (которое, к тому же, было запрещено в большинстве вселенных). Вудроу, участвовавший в развернувшейся бойне, неплохо помог рийцам, но при этом был сильно ранен, а потому взят на борт, чтобы Третья его подлатала. Со временем он, в общем-то, прижился, и не захотел покидать борт "Генаси", но он отлично помнил первое, что увидел и услышал, придя в себя в чёрно-голубой медицинской палате корабля.

- Третья, посмотри на это! - Услышал он почти мальчишеский голос, принадлежавший, как он потом узнал, Этелю. Что-то громко звякнуло, будто бы кто-то уронил том "Энциклопедии Британики" на полностью сервированный стол.

Потом послышались щелчки и какое-то движение - Вудроу не понял, что это было, так как в глазах всё плыло, но под потолком он разглядел что-то, похожее на большую серую осу. Секунду спустя раздался звонкий женский смех, разносившийся, как казалось, из каждого сантиметра стен. Немного металлический голос проговорил:

- Ты хоть знаешь, что это?

- Да я понятия не имею! - Этель отвечал с нескрываемым энтузиазмом. - Но только по виду можно определить, что стоит оно кучу денег!

Взгляд удалось немного сфокусировать как раз тогда, когда механизм передвигающейся по всему помещению камеры с тихим гулом перестроился, и начал источать голубоватый свет. Сканеры на кораблях, где пришлось служить Вудроу, были совершенно иными, но даже он понял, что таким образом механизм анализирует то, что принёс Этель.

- Хм-м-м... Первый, ты не поверишь, но мне кажется, это попытка воссоздать Кеберские технологии.

- Твою ж мать...

- Секундочку... - Повисла короткая пауза. - Я могу предложить использовать эту штуку для усовершенствования корабля.

- Третья, ты умом двинулась?!

- Первый, это не Кеберская технология, а только жалкая пародия. И что бы не находилось внутри этой капсулы, посмотри на него. Оно уже давно мертво. Мы видим только его энергию, сфокусированную внутри этой... штуки.

- Да тебе никак нравится это!

- Я должна признать, это захватывающая мысль - использовать смерть как источник жизни. Сам посуди, мы просто растворяемся в космосе после смерти. Мысли, эмоции, мнения, идеи, даже электрические импульсы, на которых работает большая часть живых существ во вселенной, перестают вырабатываться. А здесь мы видим всё это, захваченное в момент смерти. Это - гигантский реактор в крошечном сосуде, способный поддерживать жизнь для сотен тысяч живых существ. Ну, в лучшем случае, конечно; как я уже сказала, это не Кеберская работа, и до Кеберцев им далеко. Так или иначе, многие считают подобное отношение к умершим неблагородным; мол, мы лучше умрём от жары и голода, чем выскажем неуважение к умершему дедушке. Тебе не кажется это... немного расточительным?

- Звучит так, будто внутри этой хреновины чья-то душа.

- Ба! Душа! Говоришь как какая-то низшая раса. Может, ты ещё и в судьбу да пророчества веришь? - Женщина вздохнула, и это создало какие-то помехи в передаче. - Даже если бы душа существовала, она - ничто без тела. Она не чувствует боли, не имеет памяти, не может тосковать, не умеет любить. Это - лишь энергия. Раньше она поддерживала жизнь в кучке органов, а теперь находится в, грубо говоря, колбе, вместо того, чтобы рассеяться в пространстве. Ну да, она не подарит жизнь нескольким миллиардам бактерий, но мы-то это переживём!

Этель помедлил.

- Ладно, я занесу тебе все эти... эти... чем бы это ни было.

- Разрешаю тебе придумать название. Ну, естественно, если оно не будет включать в себя слово "хреновина".

- Но что это как не хреновина?

- Первый, у нас уже есть "синяя хреновина", "саваррийская хреновина", "воздушная хреновина", "эта мерзкая хреновина" и "ну вон та хреновина". Прости, но у тебя нет воображения. Я даже боюсь того времени, когда у тебя появятся дети!

- Ты ужасного обо мне мнения.

- Зачем ты принёс её в медицинское крыло, кстати? Ты можешь связаться со мной где угодно.

- Ах, это... я знаю всего лишь царапина, но мне кажется, у меня вот тут застрял зуб песочника. Я бы сам расковырял, да как-то глубоковато. Трудно рукой двигать. Посмотришь?

- Ох, да вы как мальчишки. Царапина или нет - дали бы мне всё проверить... А у тебя и правда там зуб остался, сиди смирно. - Вокруг задвигались какие-то тонкие механизмы. - Честное  слово, будто в мире мало ядовитых тварей. Сляжешь, как Второй, так что, мне быть Первой? Спасибо, но я проживу как-нибудь без лидерства над группкой малолетних бестолочей.

- Э-э-эй!

- В твою защиту - чертовски симпатичных малолетних бестолочей.

- И это я без воображения?!

В результате на протяжении четырёх лет все функции корабля поддерживались одним, как Третья его называла, реактором, который не износил и процента своей мощности, а при этом они обчистили вражеский лагерь под чистую, обзаведясь полутора сотней таких же штуковин. Вудроу лишь раз видел их - внешне они напоминали гротескные части каких-то чудес инженерной мысли из тёмного железа, по форме напоминавшие рисовое зёрнышко (разве что, чуть меньше метра длинною). Часть их открывала вид на цилиндр из какого-то мутного кристалла, внутри которого золотой россыпью и светящейся пылью закручивалось, перемешивалось и взрывалось желтоватое нечто, похожее одновременно на фейерверк и водоворот, словно увеличенная в миллиарды раз замысловатая химическая реакция. Снова же, Вудроу не был религиозен, но, глядя на это, не мог отделаться от мысли, что передним находится попавшая в ловушку человеческая душа. Впрочем, Третья с радостью объяснила что это такое, разложила всё по полочкам, рассказала о примерном процессе получения такой эссенции, причём, на понятном человеку языке... иными словами, она объяснила, что никакое это не святотатство, и никто не страдает от использование реакторов, сравнив данную технологию с тем, как тело человека вырабатывает электрические импульсы - нейроны-то ведь от этого не мучаются. Со временем к использованию реакторов Вудроу привык, хоть его и смущало сравнение Третьей с Кеберскими технологиями. Прошло много времени после того, как эта могущественная организация пала, но ужасы последней войны всё ещё вызывали дрожь даже у тех, кто знаком был с ними с книжных страниц.

Вудроу пытался вспомнить всё, что он знал о Кеберцах. Более двухсот галактических лет прошло с тех пор как они исчезли, но, казалось, рийцев они преследуют. Не так давно ими была подхвачена спасательная капсула, поддерживающаяся на пределе своих возможностей. В ней же - уже просыпающийся от анабиотического сна канитский ребёнок. Каниты были первой большой ошибкой человеческой расы - это были невысокие прямоходящие создания, до смехотворности похожие на огромных лохматых щенков. На момент Первого Контакта они находились на крайне низком уровне развития, удивительно похожем на индустриальную Землю восемнадцатого-девятнадцатого века. По интергалактическим законам, совершать Контакт с цивилизациями такого уровня было строго запрещено - каждая обитаемая планета должна самостоятельно выйти на других. Люди же нарушили этот закон, пусть и по чистой случайности, и эволюция канитов пошла кувырком. Собственно, даже их нынешнее название было заимствованно из земной латыни - canis, то бишь, собака; и это название так привязалось, что даже сами каниты практически забыли о том, как сами себя называли. Они были добродушны, любопытны и говорливы, и рады служить хоть чистильщиком обуви, лишь бы попасть на чей-то корабль и увидеть другие миры. Этот канит пытался сбежать с кораблей, и не желал других миров. Он тихо хныкал о Кеберцах, забиваясь в угол и кусая кончики крошечных пальцев. Он говорил о тех самых Кеберцах, исчезших более двухсот галактических лет назад так, будто видел их вчера, до цвета швов описывая их форму и употребляя слова из их наречий - уже забытых и едва ли не запрещённых.

Вудроу вздохнул и, взъерошивая волосы, направился вдоль коридора в сторону кают, куда отвели перепуганного ребёнка, так и не позволив Третьей его обследовать, из-за чего та обиделась и в течение двадцати минут игнорировала мужчин. Одна из дверей была открыта, но даже без этого было понятно, где находится Этель с канитом - с каждым движением Первого на его поясе гремели всяческие побрякушки, так что создавалось впечатление, что там, где он находится, кто-то постоянно подкидывает увесистый мешочек с монетками.

- Ну что? - Тихо спросил Вудроу, пытаясь заглянуть через плечо рийца, загораживающего собой дверной проём.

- Спит. - Густым баритоном, на порядок выше лейтенантского, отозвался тот.

- Разве это не удивительно? Он был в анабиозе, не наспался ли?

- Удивительно даже не это. - Хмуро ответил Этель. - Знаешь, о ком он лопотал, пока я его успокаивал?

Вудроу кое-как взглянул на свернувшегося на белой койке щенка в старой тёмно-серой одежде. Коричневая шерсть была спутана, а крупный мокрый нос постоянно подёргивался, словно канит пытался что-то учуять. Можно было придумать сотни вещей, о которых он мог бы лопотать, но так, чтобы это было удивительно (по крайней мере, удивительнее Кеберцев)? - Разве что, он признался, что всегда считал себя кошкой.

- О ком же?

Этель пару секунд помедлил, будто раздумывая, стоит ли произносить это вслух; после чего повернулся к Вудроу, взглянув ему в глаза, и со вздохом ответил:

- Он встречался с Карбункулом.

- Пф. Бред. - Так быстро отозвался тот, что даже могло показаться, будто он перебил рийца. - Это же просто легенда или, если не нравится слово "легенда" - обобщающее имя для всех врачей-садистов Кеберцев. А даже если нет, - тут же добавил Вудроу, видя, что Первый хочет возразить, - Карбункул заложил основы Кеберии. Он придумал им оружие и топливо, которые они использовали на протяжении тысяч лет. Какая раса может жить тысячи галактических лет?

- Винны. - Сухо ответил Этель.

- Допустим, но чтобы строить что-либо Кеберцам нужно: а - иметь руки; б - иметь злые намерения. Ни того, ни другого у виннов нет.

- Хочешь сказать, он врёт? - Фыркнул Этель.

- Ну, почему сразу "врёт"? - Едва ли не извиняющимся тоном отозвался Вудроу. - Может, просто додумал что-то. Впечатлился. Ошибся. А может, его просто похитила пара идиотов, которые решили прикинуться Кеберцами и поиздеваться над ребёнком. Ну сам подумай - откуда им взяться? А ещё и о Карбункуле говорит. Это уже как-то слишком сказочно.

- Посмотри на его руки, поэт. - Первый отступил в сторону.

Вудроу терпеть не мог, когда его называли поэтом. Люди заимели себе это прозвище среди других рас благодаря артистическим достижениям - к примеру, кроме них, имелась только одна нация, имеющая оперу. Странно, во всех древних фантастических книгах Земли, начиная века с двадцатого и заканчивая где-то двадцать седьмым, люди представали как завоеватели или стражи, как воины, учёные... на деле оказалось, что они - главные артисты вселенной. Вудроу артистом не был, стихов не то что не писал, но даже не читал, с чего бы его называть поэтом?!

Он протиснулся в кабину, присев на одно колено около канита, и взглянул на лежащую перед мордочкой ладонь. Пальцы были короткие и толстые, заканчивающиеся крупными крепкими когтями. Ничего удивительного для его народа, и Вудроу сперва не понял, на что нужно обращать внимание, пока не сообразил - у канитов, как и у большинства обитателей вселенной (по крайней мере, тех, у кого есть руки) ведь пять пальцев. У него не было безымянного. Лейтенант попытался, пригнувшись, как-то взглянуть на вторую ладонь, зажатую под грудью.

- И на второй тоже. - Тут же ответил Этель. - И на ногах. Кто-то их вырезал, по самый сустав на пясти. И знаешь, что он говорит?

- Что?

- Он говорит, что так Карбункул "уподоблял" их  себе. - Тот снова оперся о дверной косяк, и снова поднял звон вокруг себя. - Говорит, у него четырёхпалые руки.

- Я знаю историю. - Хмуро ответил Вудроу. - Нигде нет упоминания о том, что у Карбункула четыре пальца.

- Верно. - Этель кивнул. - Но нигде вообще не имеется толковых упоминаний о такой личности  - только пара слов, и те мельком, размытые снимки и прочие прелести, которые называют мистификациями. Но при этом у всех жертв научных лабораторий Кеберцев, в которых совершались самые великолепные и одновременно чудовищные их прорывы...

- У всех отсутствовали безымянные пальцы?

- У всех  отсутствовали безымянные пальцы. - Вкрадчиво повторил тот.

Человек нахмурился, вглядываясь в мордашку канита. Крупная голова вся покрыта густой шерстью. Широкая переносица, как и у рийцев, только нос большой, чёрный, блестящий. Как и у собак - жёсткие короткие усы, ломаные и торчащие во все стороны; высоко поставленные спускающиеся вперёд уши; полуоткрытые губы оголяют острые зубы. Почти не отличить от большого спящего щенка или маленького медвежонка. Хотя насчёт медвежат Вудроу уверен не был - косолапых осталось всего ничего, и он их никогда не видел вживую.

Каниту было всего ничего - лет семь по интергалактическим меркам; он вряд ли мог читать, не шевеля губами, и уж тем более не вчитывался в историю. Откуда ему было знать о форме Кеберцев, о которых вообще стараются не говорить, откуда он знал их диалект и кто рассказал ему о докторе Карбункуле, да ещё и о том, что предполагаемые жертвы предполагаемых экспериментов этой предполагаемой личности лишались одного из пяти пальцев? По официальным историческим данным ничего подобного не было, такие точности можно было найти мельком в мемуарах тех времён или приглядевшись к фотографиям. "Официальные исторические данные" сводили всё к "увечьям", "зверствам" и "изуродованию", не вдаваясь в подробности.

- Интересно. - Пробормотал он, чтобы хоть как-то заполнить тишину. - А тем, у кого меньше четырёх пальцев, он, что, новые пришивал?

- Третья отслеживает траекторию, по которой прибыла спасательная капсула. - Резко сказал Этель. - На ней нет как таковых повреждений, она не встречалась ни с какими небесными телами, так что это должно быть просто. Плюс, Третья - гений. - Он покосился в сторону камер, имевшихся в каждом помещении "Генаси", будто опасаясь, что боевая подруга обидится, если он этого не упомянет. - Мы определим, откуда прибыл мальчик, и разберёмся в том, что произошло.

Вудроу даже не удивился. В этом были все рийцы - не слушающиеся законов, но строящие из себя героев; знаменитые наёмники, линчеватели и партизаны, уже много тысячелетий поддерживающие и укрепляющие свои прозвища: "пираты" или, чаще, "мстители".

- "Мальчик". - Фыркнул мужчина, вставая и выходя из отведённой каниту каюты. - Ты с ним два часа нянчился, неужели так и не узнал его имя?

- 637. - С сочувствием взглянув на щенка, ответил он. - Он сказал, что он - "номер 637".