Цитируя классика

А то еще недавно был случАй. Утянула меня моя Танька идти в гости к Холмогоровым. Она с ними с обоими очень дружит. Еще с института. Я-то было сначала всё отнекивался. Но потом – ладно, согласился.

Ну, приехали мы. Я как с порога только глянул на стол – чуть не выругался, право слово: нет водки – ни бутылки! Не поверишь, - одни сухонькие, красненькие с беленькими, импортные стоят, да портвишок какой-то, подозрительный (потом, правда, распробовал – ничего себе оказался). Одним словом, не по-нашему – сплошные полумеры. Я Татьяне помогаю, сам раздеваюсь, руки с морозу потираю, за стол усаживаемся. У самого где-то под сердцем еще надежда теплится – может, они, как белые люди, ее родимую в холодильнике выдерживают? – Не фига, как потом выяснилось, подобного.

Ну ладно, сидим час, сидим другой. Скука смертная! Тут бы впору анекдот какой матерный ввернуть, али выслушать – куда там! В гости к московским интеллигентам пожаловали. Извольте терпеть. И разговоры всё такие занудные – ну что твой телеканал «Культура»! «Жомини да Жомини, а об водке ни полслова". Мне-то, правда, и полумер ихних все-таки хватило. Сижу молчу, улыбку и умный вид у себя на роже строю, а сам втихаря себе подливаю, подливаю…

Когда они, как обычно, под занавес к просмотру слайдов перешли, я уже хорош был. Полез было в темноте своей Таньке под юбку. Потом отрубился. Очнулся один на тахте в свободной комнате.

А теперь вот к главному перехожу, ты послухай – тебе в жизни пригодится. На кухню выхожу – вижу, они там про свои высшие материи по-прежнему гуторят. «Ах, Соловьев! Ух, Михалков! – Ух, Соловьев! Ах, Михалков!» Принял на посошок портвишка, Татьяна отказалась. На рылах у обоих Холмогоровых читаю: «Насилу от тебя избавились!» Но простились чин-чином. Оделись, обулись. Выходим. Снежок блёстками от ночных фонарей играет. Чувствую, проняло. Разморило. Идем к автобусной остановке. Остается метров сто. Вдруг он – автобус – из-за угла выруливает и останавливается. И как-то сразу видно, что водитель – из нетерпеливых, особо ждать не намерен. Татьяна меня за руку – побежали, мол, чтоб потом не мёрзнуть. А я так, знаешь, облокотился на ее плечо слегка (она у меня маленькая, хрупкая), потом обнял, глянул ей в «милые, усталые» и говорю назидательно, как Михаил Булгаков: «Соблюдай достоинство!»