Наша ракета

Я из тех, кто с детства любил одиночество, чтобы мечтать, и едва ли позволял нарушать его кому ни попадя. Разве только своей подружке, старше меня почти на год, которая жила за соседним забором в семье шахтёров. Ей-то как раз везло больше, чем остальным моим приятелям, желающим поработать рубанком и топором на теле моей будущей ракеты. Это было гигантское, невесть откуда взявшееся во дворе моего деда бревно. Я даже не помню, какой оно было породы. Могу только наверняка сказать, что заготовка долгое время лежала бесхозной, пока мне вдруг не стало грустно на этой земле и не захотелось умчаться в космос, чтобы немного отдохнуть там от несметных обязанностей, которые мне всучивали любящие родители, отвергая всякие права, кроме права оставаться ребёнком.

Больше всего на свете я ненавидел таблицу умножения, овсяную кашу по утрам, поэта Некрасова и его поэму "Мороз - Красный нос", отрывки из которой мой отец требовал учить наизусть, если я хочу посмотреть по телевизору ближайший выпуск программы "В гостях у сказки". Это были советские времена, когда любимую сказку можно было увидеть лишь раз в пять лет, а сама передача выходила 1 раз в неделю. Этим и пользловались особо строгие родители, которые шантажировали своих чад запретом посмотреть очередную сказку по ТВ.

Как-то раз я плёлся вдоль забора, не глядя себе под ноги, в горе от того, что не смог заучить результаты умножения 4 на 7, и 5 на 8, и что-то там ещё, а потом отчитаться перед отцом. Сказка "Звёздный мальчик", которую должны были показать на следующий день, пройдёт мимо меня, и я её никогда больше не посмотрю. Ещё обиднее было то, что все мои приятели, включая и соседку-подружку, будут смотреть эту сказку как ни в чём не бывало, хотя они вряд ли знают таблицу умножения и точно уж даже не подозревают о существовании поэта Некрасова.

Тогда я шёл и думал о том, что лучше бы мне было родиться какой-нибудь птицей, чтобы не учить таблицу умножения или зубрить глупые стихи. Таблица умножения разве нужна птице? Или она нужна отцу моей подружки, Алки? Он же шахтёр, работает глубоко под землёй, где цифры и слова не имеют значения, а важными являются лишь его молоток и кирка, которыми добывают уголь. Чихал он и на Некрасова с его "красным носом"!

"Вот вырасту, пойду в шахтёры, чтобы спрятаться под землёй от любителей таблицы умножения и стихов, - думал я, как вдруг споткнулся о бревно и больно ушибся. Болели коленка, грудь, локти, но вместо того, чтобы хорошенько проучить подлую деревяшку, я вдруг как зачарованный стал глядеть на неё, прикидывая, какой она на самом деле длины. А что, если из неё сделать ракету и улететь к звёздам, чтобы освободить себя от непосильных обязанностей быть ребёнком? Все необходимые инструменты в дедовском сарае, а до него два шага. Надо было только их перетащить незаметно, чтобы они не бряцали.

Со двора меня видно не было, так как прикрывали стены сарая, не было видно и со стороны соседей - меня защищал от их любопытства забор. Я безшумно принялся за работу. Бревно было мягким и поддатливым из-за мхов, впившихся в него и разрыхливших верхний слой древесины. Через пару часов вокруг меня было масса стружек, которые напрасно старалась собрать в одну кучу моя подружка Алка. Она сгребала их руками в единую кучу, но наш пёс Чарлик с азартом бросался на эту горку и, катаясь, разбрасывал всё в фейерверке собачей радости. Алка страшно злилась, а я на них обоих пошикивал, умоляя не создавать шума, чтобы никто нас не застукал за этим секретным делом.

На следующий день я опять не сдал зачёт по таблице умножения и был уже наверняка отстранён от просмотра сказки. Все мои приятели побросали свои игры и побежали смотреть свою любимую передачу, а я рванул за сарай и с неистовой силой стал стругать свою ракету, утирая между делом слёзы обиды. Помню, как неожиданно появилась Алка, она подошла тихо стала опять убирать стружки, а я, заметив её, оставил работу, смотрел на неё с недоумением.

- Ты чего сказку не смотришь?

- Не хочется, ещё успею! Чарлик, видишь, тоже не хочет смотреть эти глупые сказки. Лучше мы с тобой серьёзным делом займёмся - ракету сделаем и полетим к Солнцу, там тепло, светло и есть где погулять! - весело ответила Алка, а я ей в эту минуту был благодарен как никому и никогда в своей жизни. Это придало мне столько сил, что их хватило бы на сотню таких ракет!

- Я знаю, что там много места для всех, не надо толкаться и заниматься глупыми вещами, а нужно летать, причём быстро-быстро, чтобы успеть посмотреть много звёзд и планет, - рассуждал я, принимаясь опять за работу.
Мне и, вправду, тогда представлялся космос очень гостеприимным, звёзды радушными, Солнце - приветливым , Луна ласковой, как бабушкины сказки. Я был уверен, что кометы совершенно безопасны: они блуждают себе в тёмных пространствах между звёзд, как киты в океане, мчатся по своим делам и незлобным фырканием предупреждают о своём появлении всех, кто попадается им на пути.

Мне казалось, что ещё пару дней, и ракета может стартовать: готова была корма с соплами, дупло для размещения в нём группы космонавтов можно было выдолбить за считанные часы - это дело нехитрое, а вот с килем, то есть носовой частью летательного аппарата, пришлось бы ещё повозиться пару-тройку дней. Ни я, ни Алка не думали о том, чем заправлять изделие, но мы уже обсуждали насущные вопросы: чем будем питаться в космосе, что с собой нужно взять, чтобы в полёте к звёздам не скучать: карты или домино, или обёртки из-под конфет, чтобы играть в фанты?

- А Чарлику тоже нужно что-то взять, - вдруг опомнилась моя подружка, - посмотри, он же с нами хочет лететь! - Мы стали смотреть на беззаботного пса, которому не было дело до наших трудов.

- Гляди на него! Конечно хочет! Конечно возьмём! - а ещё вон тех бабочек, за которыми он гоняется, будку его возьмём с цепью и тарелкой для еды! - мы стали смеяться вместе, глядя как Чарлик подпрыгивал в воздух, виляя хвостом, и старался ухватить одну из капустниц. - Собака, конечно, не птица, зато будущий космонавт! - заключил я, опять принимаясь за работу с гордостью, что скоро, благодаря моей затее, Алка и Чарлик станут страшно знаменитыми!

- «Хочу на Марсе поселиться, Смотреть на Землю с умиленьем, И с марсианским настроением я буду жить там, веселиться!» - это Алка пропела куплет из какой-то неизвесвтной мне песенки, кружась вокруг меня, а я поднял в воздух кучу стружек, и они стали опускаться на наши головы, застревая в волосах, на ресницах, мы превращались в картиночных барашков или в лесных пугал - Чарлику было виднее, он немедленнно оставил своих капустниц в покое и в два прыжка очутился рядом с нами, собирая своей шерстью то и дело взлетавшие в воздух деревянные завитушки. Мы с Алкой, нарушая всякую секретность, стали повизгивать, передразнивая Чарлика, а он, обалдевший от такого соучастия, прыгал, переворачиваясь в воздухе, как заправский циркач.

- Ну теперь мы с тобой настоящие инопланетяне в белых пушистых скафандрах, да? - спросил я, разглядывая себя и Алку, которая была вся усеяна стружками, смеялась, разводя руками, мол, какая есть...
Вдруг со стороны двора послышались тревожные голоса взрослых, которые приближались к сараю, что-то бурно обсуждая.

- Так вот где они, сорванцы! - раздался голос моей тётки, а за ним появился отец с матерью и бабушка с дедушкой. Все собрались как будто по зову тревожного колокола. Разумеется, у меня хотели отобрать топор, которым я выстругивал нос ракеты. Но я отбежал в сторону, пряча инструмент за своей спиной. Мой вид, наверное, был настолько страшен, что всех взяла оторопь - взрослые глядели на меня и молчали, пытаясь понять моё состояние, чтобы принять какое-то решение. Наконец, первым заговорил отец:

- Ладно, сынок, бери свою подружку и идите смотреть сказку, а топор отдай дедушке, а то ненароком себе что-нибудь повредишь - не детская это забава!
Но я продолжал судорожно сжимать в руке рукоятку топора, не собираясь отступать от задуманного мной предприятия. Кто-то из женщин ласково повторил просьбу отца, но и это не возымело никакого действия. Тогда отец подошёл к бревну и стал изучать мою работу, пытаясь понять её смысл.

- Зачем ты расщепил такое красивое бревно, а? - строго спросил он, хотя видно было, что в данную минуту деревяшка волновала его меньше всего. - Что ты хотел сделать из него, может расскажешь?
Но я молчал, краснея от стыда и от обиды: моя, пусть даже неоконченная работа, не была по достоинству оценена этими взрослыми зазнайками и черствыми сухарями.

- Мы, дядя Олег, собирались в космос, - гордо, почти торжественно вступилась за меня Алка и добавила уже жалобным голоском:

- Нами бы ещё пару деньков, чтобы ракету доделать...

- В космос? Зачем? - недоумённо переспросил отец, как будто детская прихоть была ему совершенно непонятна и несуразна. Он строго посмотрел на меня, пытаясь взглядом выковырят из моего сознания всё, что было необходимо ему для понимания моего поведения. - А на земле ты уже все свои дела поделал? Решил немного в космосе подурачиться? Чтобы туда попасть, мой дорогой, нужно... - Но я не дал ему договорить, сквозь накатившие слёзы я громко закричал, что в космосе не едят его овсянку, что там не нужна таблица умножения и стихи Некрасова, что там все занимаются серьёзными делами, не тратя время на пустяки. Я что-то ещё долго говорил, выплёскивая всё, что накипело у меня на душе за свои 6 лет жизни на Земле, и видел, как мрачнели взрослые, и как потом на их лицах вдруг стали появляться улыбки, словно звёзды на тёмном небе. А мама уже сияла как Солнце, ласково глядя на отчаянного кандидата в космонавты, отстаивающего свою позицию с топором в руках. В конце концов, дедушка махнул в сторону собравшихся, обращаясь ко мне:

- Ну, их, дураков, давай помогу тебе, что ли! - И работа у нас закипела. Правда, теперь топором работал дедушка, мне доверили рубанок, а Алке кисточки с красками. Были привлечены ещё ребята из соседних дворов, но мне совсем не хотелось с ними никуда улетать, разве что ещё с Юркой, что жил у своего дедушки через дорогу, но официального разрешения на полёт от взрослых он так и не смог получить...

Я сел в ракету, которая гулко загрохотала и медленно оторвалась от земли, поднимаясь в небо, с большим трудом преодолевая силу притяжения. Она рассекала воздух, отбрасывая по пути ступени, пока не ворвалась в безвоздушное пространство, оставив позади всё самое трудное и тревожное. Я в который рапз уже доложил о ходе полёта и затем прильнул к телескопическому устройству, чтобы разглядеть получше то место, над которым буду пролетать через несколько минут, пока мой аппарат не начнёт свой путь к Марсу.

Вот он, мой дворик детства, сарай и соседский забор... Я с прощальным приветом разглядывал каждую мелочь этого заповедного для себя места, и неосознанно как-то стал бормотать, что-то вроде "четыре-ю-семь - двадцать восемь, а пять-ю-восемь - сорок", а затем откуда-то ворвались в мою голову картины заснеженного леса, который обходит Мороз-воевода дозором и смотрел: "нет ли где трещин и щелей, и нет ли где голой земли".

И эти цифры, эти образы заставили меня, сурового, бывалого космического офицера, улыбаться - они согревали меня изнутри в холодном и негостеприимном пространстве бесконечного космоса, где Солнце оказалось не таким уж и приветливым, Луна совсем не ласковой, а кометы, как гигантские волки, рыскали во Вселенной, угрожая всему, что встречалось на их пути, неминуемой катастрофой, вынуждая уворачиваться от них, как приходилось это делать моему кораблю.

Я опять разглядывал островок своего детства, выдавливая из тюбика себе в рот овсяную кашу, и превращал мысли в слова. В который раз подряд я произносил их молча, но всегда с грустью и тревогой: "Прощай Земля, прощай и ты, маленький милый дворик!" Я смотрел вниз и видел, что всё там осталось как и прежде, только не видно было бревна. Ах, ну да, оно, ведь, уже давно превратилось в ракету.

Хочу на Марсе поселиться,
Смотреть на Землю с умиленьем,
И с марсианским настроением
Я буду жить там и учиться!

- Нет... веселиться...
- Сначала учиться...
- Ну, ладно...

Там будут яблоками пахнуть
Трава, репейник, крапива.
И даже сладкая халва
Расти там будет под ногами!

- Может, всё-таки апельсинами?
- Нет, яблоками!
- Ну, ладно...

Зимой там будет жарче лета,
А летом - жарче, чем зимой!
Журчит небесною рекой
На миг уснувшая комета.

- Она потерялась и останется с нами?
- Нет, она просто устала, проснётся и дальше полетит.
- Ну, ладно...

Там к звёздам всё гораздо ближе,
Лишь далеко одна Земля -
Она становится всё тише,
И всё скучает без меня!

- Тише, потому что люди её оставляют?
- Да, потому что улетают по своим делам.
- Жалко, конечно, ну, ладно...

Но то, что вырастит на Марсе,
Мы соберём в один букет,
Тогда нам будет много лет...

- Это будут цветы?
- Не только, это будем я и ты!
- Ну, ладно!..