Что за фамильярность, право

Верхотурье. Получил наконец-таки коммунальное жилье. Потихоньку обживаемся на новом месте. Над нами (этажей всего два) живет семья из трех человек. Он – Семен Васильевич, председатель районного комитета народного контроля (с ним раньше сталкивался по работе). Она – Александра Ивановна, работница конторы. И у них – семилетний сын Павел.

Оказалось, что Семен Васильевич – заядлый охотник. Следовательно? Имеет охотничью собаку, злющую-презлющую. Какой породы? Не знаю. Не разбирался и не разбираюсь до сих пор в собачьей породности. Статью и своими габаритами пес походил на немецкую овчарку, но это была не овчарка. И не легавая. Впрочем, это неважно.

Имя у пса – Казбек. Отнесся он к новым обитателям дома, в том числе и ко мне,  крайне недружелюбно. Жил он в специально сооруженной для него хозяином будке, которая вплотную примыкала к коллективному дровеннику (в доме – печное отопление и все удобства – на улице). Когда я шел за дровами, собираясь протопить печь, Казбек с пеной у рта, оглушительно лая и гремя цепью, бросался на меня. При этом ощущения, я вам скажу, не из приятных. Да, цепь мешала ему до меня дотянуться, но все-таки…

Прошел месяц, а Казбек и не думал мириться с нашим присутствием. Что оставалось? Искать пути к взаимопониманию. Мало-помалу стал с ним общаться. На безопасном расстоянии, разумеется.

- Казбек, - обращаюсь я, - ну, чего злишься? Мы тебя не трогаем. Ходим за дровами и нарушаем твой покой? Но как иначе? – пес перестает лаять, садится, уши направляет в мою сторону, слушает, слегка склонив голову влево. Я продолжаю курс собачьего воспитания. – Пойми, Казбек, - мы новые твои друзья, мы вынуждены соседствовать и жить в мире и согласии, - пес продолжает молча слушать мою серьезную речь, все время глядя мне прямо в глаза. Я решил сделать шаг в его сторону, чтобы чуть-чуть стать ближе. Пес вскочил и ощетинился.

- Рррр, - глухо зарычал он, готовясь в случае чего броситься на меня.

Возвращаюсь на исходную позицию.

- Хорошо-хорошо: не хочешь – не надо.

В дверях своей квартиры появляется Александра Ивановна.

- Зверюга, - говорит она. – Кроме хозяина, никого не признает. Даже меня. Прохожу мимо, а он вечно скалится и недовольно рычит. Еду из моих рук не берет. Хочет, чтобы хозяин кормил.

Я оставляю в покое собаку. Потому что моя  лекция не возымела никакого действия на объект воспитания. Но с этого дня решил действовать иначе. Стал, как бы случайно проходя мимо, давать лакомства – пряник или конфетку, а то и большую мозговую кость, вынутую только что из суповой кастрюли. Положу, бывало, а он и ухом не ведет: сидит и рычит. Ухожу. Через полчаса иду за дровами, возвращаюсь с охапкой поленьев, скашиваю глаза вправо и замечаю, что Казбек убрался в будку и отчаянно работает с костью.

Прошло еще несколько месяцев. Лай поутих, но агрессии не убавилось: по-прежнему близко не подпускает. Какой вредный, честное слово! И такой неподкупный, за что, собственно говоря, зауважал пса. А желание подружиться стало крепче прежнего.

Прошла зима с ее уральскими трескучими холодами и ветродуями. Наступила весна с ее лучистым солнышком, первой капелью и первыми звонкими ручейками.

Как-то раз от ужина у нас остался наваристый мясной суп. Оставить на завтра? Прокиснет. У нас нет холодильника. Впрочем, сего бытового предмета нет у многих других советских семей. С кастрюлей в руках выхожу на улицу, приближаюсь к месту обычной трапезы Казбека. Тот сидит у будки и тихо ворчит. Но не кидается. Налицо – явный прогресс. Появляется надежда, что между нами наступит мир. Я выливаю суп в собачью посуду. От супа идет еще пар и распространяется вкусный запах. Казбек сидит и смотрит на меня. Я - не ухожу. Хочу дождаться, когда подойдет и станет есть. Пес упрямится и не подходит к супу, по-прежнему не спуская с меня глаз. Продолжаю стоять. Наконец, собачье терпение лопнуло: до его носа доходят такие запахи. Он, нехотя, встает, потягивается и маленькими шашками подходит и начинает жадно глотать.

Пользуясь моментом, я подхожу ближе и ближе, сажусь на корточки напротив. Казбек искоса наблюдает за мной, но милостиво молчит.

И тут  моя рука непроизвольно тянется к его голове. Мне так хочется погладить пса. Вот-вот и ладонь ляжет на его загривок. Пес так увлечен поеданием вкусного супа, что, мне кажется, не замечает меня.

И тут Казбек делает молниеносное движение головой, и моя ладонь оказывается в его пасти. Он на запястье сдвигает челюсти. Хватило у меня ума не пороть горячку. Чувствую, что рука прочно застряла в собачьей пасти и Казбек, если не будет его доброй воли, не разожмет челюсти. Чувствую, что держит крепко, но не больно, то есть клыки не вонзает. Я, не шевелясь, сижу и смотрю Казбеку прямо в глаза, в которых читается укор. Казбек, также не шевелясь, сидит, держа руку в пасти и пристально уставясь на меня.

Уж не знаю, сколько длилась эта немая сцена. Может лишь минуту. Но мне показалась вечностью. Наконец, Казбек разжимает челюсти. Моя рука на свободе. Осторожно убираю.

- Гав-гав, - без всякой прежней ярости восклицает пес и вновь принимается за еду, на меня больше не обращая никакого внимания.

Я понял его восклицание. Он сказал: «Что за фамильярность, право».

И все. С той поры стали лучшими друзьями. Всякое мое появление на улице приветствовал радостными прыжками, милым поскуливанием и отчаянным вилянием хвостом. Однако это не означало, что я позволил хотя бы однажды погладить пса во время его трапезы. Нет-нет, никакой фамильярности в наших отношениях не было и потом. Мы уважали друг друга.

Хозяева собаки заметили перемену в наших взаимоотношениях. Хозяйка даже стала пользоваться этим.

Как-то раз пришла Александра Ивановна и с тревогой в голосе сказала:

- Казбек убежал. Как-то удалось сорваться с цепи. Бегает по улице и народ пугает. Как бы не покусал кого-нибудь. Мужа дома нет. Я – боюсь зверюги. Может, вы, Геннадий Иванович, поймаете и приведете? Как бы беды не случилось.


Я вышел за ворота. Огляделся. Увидел метрах в ста Казбека, гоняющегося за курами.

Я строго крикнул:

- Казбек, ко мне!

Пес остановился. Оглянулся. Взвизгнул и радостно понесся, описывая по пути некие зигзаги, в мою сторону. Прибежал. Положил передние лапы мне на плечи и провел шершавым языком по моей щеке.

Я сказал:

- Не пугай народ, дурачок. Пойдем на место.

Я взял пса за ошейник и повел. Казбек не сопротивлялся. Через минуту зверюга вновь не представлял никакой опасности.

Теперь Казбек стал признавать меня за человека, достойного, наряду с хозяином, его милостивого внимания. Когда уезжал из города, у меня состоялось долгое и печальное прощание с Казбеком. Ни с кем из людей не расставался с такой горечью.

Невольно задумаешься: а так ли уж правы философы-материалисты, утверждающие, что, кроме людей, разумных существ на земле не существует? Все указывает на то, что у иных «существ» интеллект куда как богаче людского.

ВЕРХОТУРЬЕ – ЕКАТЕРИНБУРГ, сентябрь 1971 – октябрь 2005.