Записки охранника. Будни и праздники

Поскольку выяснилось, что и видеонаблюдение в усадьбе есть, и многие другие вещи – тоже, заметки, которые я успел вручить Николас, оказались не нужны. Я пережил болезненный удар по самолюбию. Никс однажды заметил, что моя «проверка»  доказала –  охранная система функционирует отлично. Ее наличие не смог определить даже  человек с определенными навыками.  Он, конечно, не желал  меня оскорбить, но первое  время я был просто раздавлен крахом всех своих идей.
Всерьез думал уйти, хотя мне и разрешили остаться,  не только из дома Николас, но и из профессии. Уйти самому, не дожидаясь следующего провала. Однако с течением времени  в меня вселилась некоторая уверенность. Не знаю, что сыграло роль. Было ли это негласным распоряжением хозяина или мое искреннее огорчение смягчило  сердца обитателей дома, но отношение ко мне заметно улучшилось.
Если раньше я завтракал в одиночестве, и тем холодным, что оставалось на столе, то теперь вместе со всеми, и не в углу у холодильника, а за одним большим столом.
Жена шофера, Нелли, заметив исключительную молодость моих лет, умилилась тем фактом, что я напоминаю ей сыновей (вспомнила бы о них пораньше), и стала чаще предлагать добавки, игнорируя сообщения, что я соблюдаю спортивный режим.
 - Ну, не тюремный же! – отвечала она, вливая в мою тарелку дополнительный половник мясного рагу.
Теперь я понял, насколько тяжело держать себя в форме Кайлу, когда приходится бороться не только с собственным желанием наесться, но и с чужим – накормить тебя! Пожалуй, придется по вечерам  удвоить нагрузки и бегать не час, как прежде, а два …
 Сейчас я беру на прогулки Спенсера. Это один из доберманов Ника. Через два дня после разговора с ним, он сообщил, что прежний «дрессировщик» слег с простудой, и  псы сидят голодные. Хозяин  предложил мне ими заняться: - Раз ты интересовался!- напомнил он. Все ждали отказа, я смолчал. Пропустил денек, второй, и когда на третьи сутки явился в бывшую конюшню с ведром еды, меня встретили как родного.
 Собаки весьма внушительны. Один из них – Спенсер, оказался самым крупным в стае. Он почти доставал мне до локтя.  А шоколадный  цвет и  невероятно длинные ланы отличали животное от собратьев. Его я выбрал для более близкого знакомства. У остальных, угольно- черных,  вид бегущего человека, пусть даже с ведром еды, мог по-прежнему вызывать ненужные рефлексы.
Сначала мы гуляли вокруг псарни, затем стали выходить за пределы усадьбы. Там я впервые спустил его с поводка. Он дунул от меня со всех ног за первым же поворотом. Я, сколько было сил, бежал следом, но вскоре сдался, стоял  в растерянности один посреди дороги. Обсвистелся весь и выдохся – никакого ответа! (Еще косяк, уже решил к исходу второго часа поисков).
Когда вернулся к дому, издали заметил темный силуэт. Пес стоял у ворот, переминаясь на своих длинных кувалдах, и отводил взгляд. Минут десять я молча смотрел ему в глаза  (пока у самого они не начали слезиться). Этой пытки собака не выдержала, пару раз напряженно зевнула и, наконец, легла на землю передо мной, признав свою ошибку. У Феликса, шедшего к нам, отвисла челюсть:
   - Я не пускал его без тебя! -  сказал он, когда пес был уже на цепи.
   - Оно и понятно! – я с чувством тайного превосходства, сдержал улыбку, проходя мимо.
С тех пор собака часто сопровождала меня. И хотя на кухни по вечерам озвучивались шутки, устами Феликса (как всегда), вроде того: - Кто кого из них двоих охраняет?!  - я не прекратил практику. 
   - Оставь его в покое, – затыкал Феликса Кайл, - Рональд отнюдь не безопасен. Ты не видел, как он ногу за голову закидывает?!
   - Если за твою - то это не трудно! – зевал Феликс.
   - В том то и дело, что за собственную! Это с его- то ростом! Вот ты бы смог так?
   - Нет…
   - Именно….
   - Если мне надо почесать там  -  чешу рукой!
По-моему, Кайл не вполне уверен в себе, получив место Главы охраны несколько неожиданно. Он редко занят прямыми обязанностями, зато часто перекидывается в карты с шофером в нижней гостиной, или бранными словами с Феликсом, в любой части обширного дома.  Он по-прежнему  набирает вес, но, к его огорчению, не в обществе.  Зато меня, кажется,  начинают воспринимать всерьез. Почти как своего.
  - Твой день рождения в начале сентября? Я видел документы. – вспомнил Кайл на днях.
     - Точно. – подтвердил я.
     - Так что именно тебе подарить? – тут же повторил свой давешний вопрос Феликс.
    - Подарки я принимаю только от близких людей!
    - Но мы с тобой сейчас ближе некуда. Через две комнаты на одном этаже!
    - В таком случаи самый лучший презент, это, разумеется, тот, который в конверте! -  я решил отделаться от него, поставив невыполнимую задачу. Надеюсь, им не придет в голову дарить какую-нибудь ерунду.
              *                *                *                *                *
В середине июля я пару раз выезжал с хозяином по делам. Одна из поездок была в район, где живут иммигранты (бывшие жители так называемой белой Африки). Нику она доставила мало удовольствия, но от местной шпаны в последние три дня пострадал его бизнес. Впрочем, выходка имела исключительно   хулиганский характер, и не носила признаков, что называется  войн за передел сфер влияния.
 Я внимательно осматривал все вокруг. Может эти люди и были когда-то жителями «белой Африки», но этот благородный, чистый цвет никак не повлиял на их привычки, в своем квартале они все устроили по черному. Груды мусора составляли своеобразные пирамиды, а бар, над входом в который пулевыми отверстиями было высечено приветствие и приглашение «войти» – оказался местной достопримечательностью. Я от души порадовался, когда мы проехали мимо. Добрались до небольшой площади. Здесь было полно детей. Все как один в спортивных кофтах и кроссовках. Можно подумать, что тут находиться олимпийский резерв страны. Хотя, скорее всего так и есть, судя по количеству их соотечественников в сборной…
Стоя у загаженного фонтана и прикрываясь рукой, Ник минут десять разговаривал с плешивым мужиком, который все время тряс головой, в знак согласия.  Мне стало смешно – он так последний ворс потеряет. Весьма жалкое зрелище. Я вышел из машины и в наглую закурил. Увидев мою улыбку, араб затрясся еще энергичнее. Я не выдержал и растянув рот до ушей,  картинно отбросил окурок в бетонный фонтан. Плешивый вытаращил глаза,  затем  быстро убежал  в лавку и вернулся с бумажкой, которую отдал хозяину. После чего  плюнул в мою сторону, очевидно с намерением оскорбить. А ведь я только вычистил обувь перед поездкой…
Мне захотелось сделать тоже в ответ, но во рту пересохло от едкого запаха, шедшего со дна фонтана. Воды в нем не было и пустующую нишу местные, видимо, путали с другой подобной, используя под разные житейские нужды.
Когда мы вернулись в машину, я заметил Нику, что даже Альфред не умел так быстро убеждать арабов в своей правоте:  - Он все время соглашался с вами!
  - Вообще-то он все время угрожал.- сообщил хозяин.
  - Угрожал?! – переполошился я. – А я не понял!!
  - Само собой.
  - Но его реакция?...
  - Нервный тик – последствие бомбардировок. Не у нас, конечно – там! Но,  похоже, что твое присутствие его «переубедило». Тебя он зауважал.
  - Зауважал?! Да он плюнул в меня! – (я еще раз осмотрел блестящую обувь – естественный  ли блеск…)
  - Но не выстрелил же! – резюмировал Феликс.
  - По-моему, у него не было оружия!
  - Зато оно было у других.
Я наморщил лоб, вспоминая, у кого именно. Ведь кроме малолетних детей, никого вокруг ниши не заметил…
  - Зачем им фонтан? – задался я вопросом. - Он всегда пустует…
  - Только сегодня…Обычно туда сливают бензин из угнанных тачек. Нам повезло, что ты не попал в него своим окурком!  – ответил Никс. - И, кстати, никогда больше не сравнивай меня с Альфредом!!
 Я как раз собирался поведать о прошлогодней бомбардировке его дворца взрывпакетами и нашей героической обороне от них, вставив шутку Петита, как собственную. Меня вовремя одернули. А запах, все еще витавший в воздухе отбил красноречие.
Когда мы выскочили с захламленных улиц на оживленную автостраду, Ник приказал опустить стекла в машине. Хотя, по инструкции так не делается, я не  спорил – у самого в горле стоял ком, будто все едкие испарения слиплись и застряли в нем,  не давая проходу в легкие свежему воздуху. Мы кружили по зеленому району на левом берегу реки. В два  часа съехали с шоссе у одного из мостов и остановились. Через пять минут к нам подъехала другая машина, из нее вышел  Кайл. Ему передали бумажку, полученную от араба. Слов хозяина я не расслышал, но и без того знал, что ждет тех, чьи имена на ней коряво нацарапаны.
Раз день для Никса сложился удачно, он был удачным и для нас. Вторую половину дня мы провели в более приятной атмосфере, посетив дорогой ресторан. Нам позволили заказать еду по своему вкусу. Правда мое веселье кончилось, когда Ник заметил,  что впервые обедает здесь с двумя мужиками. Обычно он  ужинал с дамами. Меня перекосило, но я сделал вид, что от еды. По-моему, ему это тоже не понравилось.
    - Ты все еще ведешь записи? – спросил он неожиданно.
    - Да. Это развивает память.
    - Очень похоже на тебя.
    - Спасибо!
    - Это не комплимент.
    - Хотите почитать?
    - Ни в коем случаи! Я и так со снотворным засыпаю...
Несмотря на его слова, список нежелательных лиц я продолжу вести, лично для себя, и уж он-то точно пригодиться, так как  полон фактов, оспаривать которые не взялся бы никто. Пожалуй, психология мой конек! А с новой недели в нем появятся и женские имена…
Мы вернулись домой. Вечером Феликс рассказал всем о моей выходки в опасном районе.  Кажется, меня начинают уважать не только приезжие аборигены, но и свои, местные.  Завтра будет ровно месяц со дня моего появления здесь, и парни предложили отметить это событие. Местом собрания назначили один из пабов в соседней деревни.  Лучший в округе, по их словам. Я доверился ребятам, за несколько лет, проведенных в глуши они конечно успели ознакомиться с представленным ассортиментом. 
             «»                «»                «»                «»
16 июля. Отмечать поехали впятером: я, Кайл, Феликс, Гэрри и Карим, охранник ночной смены, сильно смахивающий на обитателей иммигрантского квартала. Надписи на его майках пугали не только деревенскую публику, но даже нас, хоть и не были высечены пулевыми отверстиями. Не говоря уже о рисунках. «Сотворение Адама» - являлось  факсимильной копией известной фрески, но выполненной в черно-белой  версией.  Адам походил на сородичей Карима, еще раз подтверждая неоспоримую аксиому, что жизнь пошла из Африки – колыбели цивилизации.
 «Отдых Фавна» - вообще невозможно было бы описать.  Как и «Двенадцатую ночь». Они активно отдыхали! «Пляшущие человечки» - чем-то напоминали иллюстрированный индийский эпос. Там вытворяли разные вещи, выкладывая название своему поведению своими телами! Даже «Второе пятно» на их фоне выглядело не столь …грязно. Дубликат «человечков» выпросил для себя Феликс. Правда не носит, а вешает на спинку кровати по ночам, как уверяет Кайл. Не знаю, достоверен ли слух…
Зато «Конец Дж. Ул. Мидделтона» изображался во всех анатомических подробностях с ученым комментарием к ним. Его и натянул на себя Карим перед походом в деревню.
   - Ты пойдешь в таком виде? спросил Кайл, нервно читая.
    - А разве кто-то против? – огляделся по сторонам  Карим.
    - Я – точно нет! – ответил за всех Феликс, любитель скандалов в любых их проявлениях. – Возможно, там  не все даже умеют читать…
                ***
Около девяти вечера мы приехали в паб, знаменитым тем, что недавно отметил своё трёхсотлетие.  Народу  было много. Публика  разнообразная, хотя некие общие черты у местного населения наблюдались. Присутствие Карима напрягало, надо сказать, даже меня. Вполне естественное в подобных случаях желание показаться, привлечь внимание очень скоро сошло на нет, и даже кардинально поменялось на противоположенное. Засев в дальнем углу мы старались говорить меньше, есть быстрее и не смотреть по сторонам.
Наверное, это был самый тоскливый праздник. Около полуночи  обстановку разрядило прибытие  в пивную компании школьниц. Недовоспитанных воспитанниц местных учебных заведений. Спиртного им, конечно, не наливали,  но они и не нуждались в нем, находясь в той поре физического развития, когда один твой вид является допингом для чужой, увядшей плоти. А таких увядающих, здесь было в избытке, исключая конечно нашу группу.
Однако их появление вызвало оживление и в нашем углу. Идея «снять» девиц почему-то показалась моим спутникам привлекательной. (Я всегда знал, что обилие нездоровой еды и питья рождает нездоровые мысли). Почетным делегатом  направили Кайла. Взяв в баре пару бутылок … Колы, он подсел к одной,  тут же у стойки, с вопросом - не посчитает ли она его предложение выпить с ним - неприличным. Школьница округлила серые глаза, обрамленные жирным размазанным контуром. А к вечеру он у всех размазанный, даже если с утра это была четкая линия, проведенная твердой рукой... После чего выступила со встречным предложением, повторить которое  я не решаюсь.
Кайл долго возмущался, говоря, что видел всяких, но не таких и беспомощно разводил ненужной газировкой в могучих руках. Я не стал выяснять, каких именно он видел, но думаю, его коллекция не уникальна.
В некоторое оправдание нам замечу, что выбор был действительно небольшой. У окна напротив нас сидели местные дамы в количестве 5-ти штук.  Их возраст я не берусь определить и при свете ясного дня, не говоря уже о загадочной полутьме деревенской пивной. Кроме того, вокруг них стояла синяя завеса табачного дыма, основательно прикрывавшая проблемные зоны. Вот так! Либо школьницы, либо перезрелые феминистки, предлагать которым то же, что и ученицам, еще более рискованно, даже для тяжеловесного Кайла. Чего-то среднего не наблюдалось, в отличие от мужского пола.
Возраст большинства, вероятно, колебался на полувековой границе. Такое ощущение, что все они родились в одно время, и уж конечно в одном месте. Как  говорили раньше, это свидетельство послевоенных взрывов... Рождаемости... А в последние время войн было немало.
Свидетельства выглядели не вполне приятно и доброжелательно. Мрачно понурив стриженые головы, они с суровыми лицами пили свое пиво и ели свой бекон. Запах этих блюд смешивался с их естественным, и производил в атмосфере исторической пивной ощущения трёхсотлетней несвежести.
Периодически на нас бросали недружественные взгляды, хотя опасная майка была только у Карима. Вылазка к бару тоже не прошла незамеченной, несмотря на своё фиаско и вызвала широкое обсуждение в узком кругу  глухим шёпотом.
Кайл какое-то время оставался к нему также глух. Однако гул недовольства становился всё явственней, ему пришлось это осознать и не предпринимать больше никаких  одиночных выходов.
В общем, весь вечер мы были начеку и торопились с обедом не из страха, а скорее, сочувствия к местному населению, столь уныло проводящему свою жизнь ... дабы у них не возникло желания разнообразить ее знакомством с нами.
Около двух часов ночи отправились обратно в усадьбу. Щебень, которым она была засыпана слабо светился в темноте. Часть его постепенно, но неуклонно перемещается на аллеи наше «парка». По определению Феликса намываясь или лучше сказать, накатываясь колесами постоянно въезжающих в ворота машин.
Впрочем, эта легенда подходила лишь для главной подъездной дороги и не  объясняла, каким образом гравий попадал на дорожки в глубине сада, по которым машины не ездили совсем. 
Пока мы шли, на меня нахлынули воспоминания. Я очень четко припомнил вдруг  историю, произошедшую ровно полгода назад в «Синем Петухе». Погода тогда, как и сейчас, стояла холодная. Моросил дождь… Пьяные охранники резвились полночи, ища выход своим неординарным способностям и инстинктам. И те печальные последствия, к которым привели их лихие забавы…
Я содрогнулся от картины, представшей перед глазами. Однако реальность дала о себе знать. И не только она.
Подойдя к стоянке, мы обнаружили, что машину, которую оставили на ней всего пару часов назад целой и невредимой помяли с одного боку. Долго искать виновника не пришлось. Его имя первым предложил Феликс, тем более, что рядом с машиной валялся сорванный номерной знак от  трактора.
В пылу досады и под градусом, первой мыслью у всех было догнать и наказать  мерзавца. Однако где он теперь, в какую сторону поехал? В темноте, да еще на гальке следов не разберешь.  Свою злобу Кайл выместил на молчаливом знаке «стоянка», под которым мы оставляли джип.
В конце концов, парни решили не портить мой «праздник»  и спросить мнение по данному поводу у хозяина. Все были уверены, что теперь-то уж Никс позволит нам применить свои навыки к  неугомонному соседу.
Возвращаясь в усадьбу, мы все же сделали небольшой круг и проехали мимо фермы, белеющей в отдалении. Там было тихо. Враг затаился.  Подавив желание завернуть туда, мы мигнули пару раз фарами  и помчались назад. Номерной знак, как ценный трофей, лежал у ног Кайла за задним сидением.
   - Он нас видел?! – спросил Карим.
   - Может быть.
  - Хорошо! Пускай знает … что мы знаем! – ответил с водительского места Феликс.
Ребята  нравились мне все больше. Я вообще впервые чувствовал себя не среди группы охранников, а в компании близких друзей, единомышленников. Здесь нет и намека на строгую субординацию, которая была в ходу у Альфреда. Нет той борьбы за место рядом с хозяином среди шефов его охраны. Ник не окружал себя многочисленной свитой. Всего лишь несколько проверенных годами людей. К тому же, думаю, личность играет особую роль. Благодушие и простота в общении с ним создают приятною атмосферу всюду, где бы он не появлялся.

   Я уже говорил, что у него полно друзей. Часто бывают и женщины. Длинная блондинка  с телевидения остается регулярно. Она периодически меняет локации, таская Ника по округе в поисках развлечений. А поскольку наша местность крайне скупа на них, поиски занимают много времени и часто охватывают места, которые я уже успел забраковать для посещения. Вести охрану в условиях, когда не знаешь, где окажешься в конце дня, почти не представляется возможным.  Наверняка она с канала Discovery. 
Почти всегда ее путешествия заканчиваются за много километров на закате, у какой-нибудь одинокой сосны или на берегу засохшего пруда. Девица выбегает с iPad/ом на луг и они долго стоят обнявшись, щелкая себя в ореоле комаров, светящихся в лучах заходящего солнца. Когда часть их ореола  распространяется на нас, громкие хлопки и ругань  выводят Ника из оцепенения. Хорошо, что август по обычаю зарядил дождями. Дальние поездки закончились, и развлекаться теперь ездят  в клуб по соседству.
3 августа.
Из-за ливня весь предыдущий день был посвящен у нас спорту... Я  сидел с ноутбуком. Прорвавшись сквозь информационный поток тремя широкими полосами, лившимися с  монитора компьютера, заглушая песенки в исполнении жеманных малолеток и новости в интерпретации не менее жеманных пердунов, страшным, а значит естественным криком оповестил нас о начале Олимпийских Игр толкатель дисков...  Или толкательница...
(Похоже, тут естественное и заканчивалось). Китайская спортсменка больше походила на красный флаг. Она  колыхалась на ветру как  гигантская наволочка - в своем комбинезоне.  Что вдоль, что поперек, одно и то же... Мне кажется - ее надули ... Так же, как и нас, прислав борца суммо вместо метателя...
Хотя атлетка из Восточной Европы напугала не меньше, послав в экран сочный поцелуй (хорошо что не с размаху – вместо диска).  От души надеюсь, что у поцелуя есть адресат...
Кстати, она обыграла китайского метателя. Красный пупс остался без медали. В конце мне  стало жалко ее (?) - должна же быть хоть какая-то компенсация за такую внешность.
 И не я один их испугался. Вот очередной стрёмный швед, со стрёмной фамилией… Линдстрём...  навешивая на метателей их награды, в симуляции поцелуя расцарапал своей щетиной спортсменкам лица…
Вспоминаю о Швеции – и на ум сразу приходит слово из четырех букв. И вовсе не «IKEA»…
Возможно, в связи с Играми в делах Никса  наступило  затишье. Журналистка  переехала с дивана гостиной к себе в телевизор. Я видел ее в каком-то обзоре 15 секунд, все остальное время занимал ее голос, еще хуже, чем она сама. Мы переключились. Впрочем, ее место  через некоторое время заняла другая муза и, к сожалению, на нашем  диване, а не в телевизоре. Но эта все дни просиживает дома, брезгуя местными заведениями. Устраивает романтические вечера в предлагаемых  условиях и декорациях. К нашему ужасу, расставляет  свечи не только в спальне и столовой, но даже  в ванной комнате.
В девять вечера свет выключается и все охранники, чтоб не пугать друг друга, собираются в служебном помещении, отправляя на обход  кого-то одного. Напряженно вглядываясь в темные углы и волнующиеся, неровные тени, мы учащенно дышим в нагретой атмосфере, от чего тени становились еще более неровными и волнительными, и дергаемся вместе с ними.
В полночь, когда становится ясно, что к свечам уже никто не вернется, их задувают. Дым стоит до потолка и Кайл с Тедом полночи бегают с мокрыми полотенцами, разгоняя его. Под утро у всех жутко болит голова. Я не думал,  что Никс так  романтичен, но, похоже,  своим женщинам он позволяет все.
 В конце августа, забирая очередной заказ в ресторане гольф-клуба, я вновь услышал жалобы персонала. Наш беспокойный сосед принялся за старое дело. Он вышел на поля «сражений», достаточно размякшие под августовскими дождями и вывел туда свою «армию»…Это значит, что Клич  брошен, и главная схватка впереди!