Ночные гости

 
      Когда я, недавний студент,  начал  работать на филологическом факультете, меня во главе студентов первого курса отправили в колхоз на уборку лука.
     Наш отряд жил в старой заброшенной школе.
      В субботу в Доме культуры состоялись танцы. Танцевальный зал был заполнен до отказа студентами нашего института и отчасти местными молодыми людьми.
  На сцене выступал местный вокально-инструментальный ансамбль:
   Для сельского ансамбля группа играла неплохо. Среди музыкантов  выделялся гитарист и вокалист  – симпатичный, стройный  блондин лет восемнадцати-двадцати.  Он пел приятным голосом:
   В краю магнолий плещет море
   Сидят мальчишки на заборе.
 
   Эту песню я слышал в первый раз, и она мне понравилась.

  Танцы закончились, и посетители Дома культуры  направились по домам. Я вернулся в  школу. Часы показывали  23. 30.
  Провел поверку.  Все мои   студенты были на месте. Объявил отбой.  Студенты  скрылись в своих комнатах. Я тоже лег в постель, но сразу не заснул.

   Через полчаса из фойе донеслись громкие пьяные голоса, матерные выражения. Я понял, что в наше помещение пришли посторонние.
   Пришлось встать, одеться,  выйти из комнаты, чтобы прогнать непрошеных гостей. В фойе я увидел группу крепких молодых людей –  человек шесть - в возрасте  от 18 до 25 лет. Они были навеселе. Среди них я сразу узнал гитариста-блондина,  который играл и пел в Доме культуры.   На лице его было выражение задумчивости.
     - Я вот в этом классе учился, - сказал он товарищам, показав рукой и глазами на дверь справа. Он явно ностальгировал по прошлому, по недавно  ушедшим школьным годам.
       Я не мог позволить, чтобы грубо нарушался  порядок в нашем жилище.
   - Ребята! У нас прошел отбой полчаса назад. Люди спят.  У них завтра рабочий день. Немедленно покиньте помещение, - потребовал я. Мой голос звучал твердо, резко, с элементом угрозы.
    Гости с изумлением   посмотрели на меня.  На их лицах мелькнули улыбки. Моя дерзость показалась им комичной.
     Я продолжал атаковать:
  - Еще раз повторяю. Покиньте здание  школы!
   Среди «гостей» выделился самый высокий крепкий парень, красавчик с надменным выражением на лице.   
  - Ты чего возбухаешь! Может, тебе зубы жмут?  – на его лице появилось выражение угрозы.
  Я не струсил.  Продолжал проводить свою линию.
  -     Еще раз повторяю. Вы мешаете отдыхать студентам. У них завтра рабочий день. Прошу покинуть помещение.
  - Слушай, ты! – на лице красавчика появилось агрессивное выражение. Возникло такое впечатление, что он намеревается ударить. Но удара не последовало. Он вытащил из кармана расческу и бросил ее на пол.
  - А  ну поднимай! Поднимай, или плохо будет.
     Меня захлестнуло чувство благородного негодования.
   - Вы за это ответите, - проговорил я. – Завтра я вынужден буду обратиться в милицию.
   - Подними расческу, - повторил красавчик.
  В разговор вмешался гитарист-блондин, который до этого момента стоял молча.
  - Ладно, мужики,  не надо, пойдем, - сказал он своему товарищу. – Пусть спят.
  Гости вышли. Я весь кипел от возмущения. Я решил подать заявление в милицию.
   На следующее утро  я обратился к своим студентам, чтобы они выступили в качестве свидетелей, но никто не слышал наших голосов. Они были удивлены, что ночью здесь разворачивались такие  события.
   - Вам надо было нас разбудить, - сказали они.
     Все-таки я написал заявление и отвез его  в милицию в районный центр.
   Ко мне приехал следователь – мужчина лет тридцати пяти, высокий, красивый, с выражением самоуверенности  на лице.  Я рассказал ему, как произошел инцидент. Он спросил, знаю ли я обидчиков,  попросил описать приметы.   
 - Я знаю только одного –  участника вокально-инструментального ансамбля. Он вечером играл на танцах.
  Я описал, как выглядит парень. Следователь перевел разговор на преподавательниц. 
  На следующий день ко мне в школу пришел  гитарист-блондин. У него был подавленный вид.  Он уже знал мое имя.
  - Николай Сергеевич, - обратился он ко мне. – Мне нужно с Вами поговорить.
  - Пожалуйста. Садитесь на стул.
  Он сел.
 - У меня к Вам просьба… Я поступаю в военное училище…  Теперь у меня проблемы…
  - Как вас зовут? – спросил я.
  -  Леша.
  - Леша, вам бояться нечего. Я  написал в заявлении, что лично Вы вели себя корректно, более того, разрядили обстановку, увели товарищей.
   - Дело в том, что меня заставили… Я назвал того,  кто Вас оскорбил… Мирошникова. Если бы я не сказал, мне бы тогда не дали характеристику в училище…  Его посадят на пятнадцать суток.  Получается, что я его предал…  А у него дядя - начальник милиции в Борисовке, полковник.  Заберите, пожалуйста,  заявление, Николай Сергеевич. Я обещаю: никто  ни Вас, ни Ваших студентов не тронет.
  - Не могу забрать. Во-первых, мне нанесли серьезное оскорбление, унизили, и за это надо ответить. Во-вторых, все подумают, что я   придумал эту историю, сочинил, оклеветал.
  - Да никто так не подумает…. –  проговорил  он.
    Но я был тверд и непоколебим.
  Он  вышел из комнаты, но домой не ушел. Когда я вышел на улицу поиграть со студентами в волейбол, он встал в наш круг, подыгрывал мне, направлял мяч в мою сторону, чтобы я мог ударить его.  Потом мы играли с ним вдвоем. Он выслуживался передо мною, втирался в доверие.  Когда игра закончилась, парень снова обратился ко мне.
  - Николай Сергеевич, ну , пожалуйста, заберите заявление.
  - Не могу! Я не хочу, чтобы меня считали клеветником! – повторил я.
   Парень ушел.
   Я снова встречался со следователем. Он дал понять, если я заберу заявление, никто не обвинит меня в клевете – это обычная юридическая практика. Но я проявил твердость, забирать заявление отказался.
   Парня посадили на пятнадцать суток, а может, сделали вид, что посадили. Но, так или иначе, он появился возле нашей школы дней через пятнадцать, не раньше. Он посмотрел на меня. В его взгляде было какое-то удивление, но уже не было насмешливости и наглости, как в прошлый раз. Он  поиграл со студентами в волейбол и ушел. Непонятно было, что ему от нас  было надо.
    Больше ни он, ни другие местные проблем нам не создавали.
   В то время мне казалось, что мое поведение было правильным: я исполнил  долг руководителя, защитил студентов. Но чуть позже у меня изменилось мнение на этот счет.  Когда я вспоминал, как парень гитарист предавался в фойе школы воспоминаниям о детстве, как  потом уговаривал меня забрать заявление из милиции,  как играл со мною в волейбол,   а я отказался  выполнить его просьбу, меня начинали мучить угрызения совести. "Нет, не так мне надо было себя вести, - думал я. -  Во-первых, в самом начале  надо было проявить уважение к гостям (пусть и непрошеным). Надо было не ругаться, а  сказать: «Ребята, мы Вас уважаем, с удовольствием слушали ваш концерт, танцевали.  Понимаю, вам хочется вспомнить школьные годы. Но сейчас поздно. Студенты спят. Прошу вас сейчас уйти. Придете другой раз,  днем". Думаю, в этом случае  поведение  гостей не  было бы таким агрессивным. Во-вторых,  когда гитарист попросил меня забрать заявление в милицию, надо было выполнить его просьбу. Ведь безопасность нам он  гарантировал. Я же подставил его под удар..."   

   Я долго посыпал голову пеплом, но ничего изменить уже было нельзя.