Большие люди

В 70-х года прошлого века я работал в Московском горкоме партии. Должности инструктора, заведующего сектором и, наконец, заместителя заведующего Отделом организационно-партийной работы МГК КПСС дали возможность соприкасаться с большими  и  очень интересными людьми. Соприкосновения эти бывали часто краешком, очень необычно и большие люди открывались неожиданно и с очень непривычной стороны. Но хочу подчеркнуть – я рассказываю только лишь о своих впечатлениях, а они могут быть и не совсем верными.
Меня много лет интересовал феномен академика, трижды Героя Социалистического труда, отца советской водородной бомбы А.Д.Сахарова, который вдруг в 60-х годах XX века ударился в диссидентство, а в 80-х стал одним из могильщиков СССР.
Году в 1972 или 1973, когда открывали памятник И.В.Курчатову в Москве, директор Института атомной энергии А.П.Александров пригласил нас с первым секретарем Ворошиловского РК КПСС  Н.Н.Пономаревым отобедать и выпить по рюмке с академиками - сотрудниками института.
За столом меня посадили между двумя академиками-физиками братьями Кикоиными. Мы обедали, ухаживали друг за другом за столом, понемногу выпивали водочки и вели беседу на самые разные темы - от перспективы получения в ближайшее время управляемой термоядерной реакции до отношения к возможности существования Бога или просто какого-то Высшего Разума. Уже в самом конце обеда я спросил их обоих:
- “Что произошло с академиком Сахаровым? Почему он с проблем физики вдруг переключился на диссидентство?”
Ответ оказался очень простым и суть его примерно такова. У каждого крупного ученого, работающего в экстремальных условиях, бывают срывы, когда творческая работа перестает идти, ничего не получается, все валится из рук. Люди они всегда неординарные, с очень широким кругом интересов. Это позволяет на время творческого спада в основной деятельности переключаться на что-то иное.
Когда такой спад произошел у А.Д.Сахарова, он вдруг переключился на политику. Вместо того чтобы как-то найти с ним общий язык, отвлечь его внимание от вредных для СССР идей, ему, по указанию Хрущева, решили “вправить мозги”, показать, что незаменимых у нас нет. Ну и показали - А.Д.Сахаров стал на многие годы флагом борцов с Советской властью и КПСС.
А началось все из-за того, что Сахаров в присутствии Хрущеве весьма нелестно отозвался о “народном академике” Т.Д.Лысенко, пользовавшемся большим авторитетом у Никиты Сергеевича, а на резкую отповедь Хрущева по этому поводу стал настойчиво приводить какие-то аргументы в подтверждение правильности своей точки зрения. И Хрущева занесло, как его не раз заносило при общении с людьми творческими, нестандартными и ему непонятными. Запад не упустил такого шанса. С Андреем Дмитриевичем Сахаровым много лет и плотно работали, его всячески привечали и захваливали, даже подобрали жену – Елену Боннэр. Результат получили через 25 лет, но, зато, какой результат!
Мне очень запомнилось, как меня после утверждения в должности заведующего сектором внутрипартийной информации водили представлять В.В.Гришину. Виктор Васильевич на встречу чуть опоздал, приехал с объезда районов Москвы раздраженный: где-то на окраине города заканчивалось строительство крупной многопрофильной клинической больницы, недавно назначенный главврачом грузин работал неважно.
Гришин рассказал нам об этом, помолчал и, как бы размышляя сам с собой, тихо заметил:
- ”Он же не москвич, приезжий, Москва ему не дорога, вот и работает плохо”.
В.В.Гришин был крупным политиком своего времени. На должность первого секретаря Московского горкома партии он пришел в 1967 году с должности Председателя ВЦСПС, которую занимал очень долго. В.В.Гришин не имел высшего образования, он всего лишь дважды окончил Коломенский паровозный техникум (обучался в нем на двух отделениях).
Я часто слушал выступления Гришина на заседаниях бюро и секретариатов МГК. Они всегда были очень краткими, четкими и емкими - в нескольких словах он умел изложить суть вопроса, подвести итог обсуждения.
В.В.Гришин всегда заботился о благе москвичей. Вот несколько маленьких примеров. На бюро МГК КПСС слушался отчет Куйбышевского РК КПСС о работе с письмами и заявлениями трудящихся. Отчитывался первый секретарь РК Володин. Содокладчик от Орготдела МГК в своем выступлении привел факт, когда житель одного из домов района уже десять лет жалуется в райисполком и райком на протечки в квартире из-за плохого состояния крыши.
Володин стал что-то объяснять про ошибки проектировщиков и строителей, из-за чего качественный ремонт дома сделать невозможно.
Гришин его прервал и с возмущением сказал:
-”Если бы в этом доме жили вы, первый секретарь райкома, крыша уже давно была бы отремонтирована”.
Однажды Управление делами ЦК КПСС обратилось в московские инстанции с просьбой разрешить построить на Красной Пресне (на улице, носившей тогда имя Павлика Морозова) дом для работников аппарата ЦК. Вопрос дошел до В.В.Гришина. Он дал добро на строительство этого дома, но при условии, что рядом будет построен точно такой же дом для рабочих комбината “Трехгорная мануфактура”.
Оба дома были построены, а заселение дома для Трехгорки В.В.Гришин контролировал лично, до последней квартиры.
Кстати, почти сразу после прихода на должность Первого секретаря МГК Гришин очень жестко поставил вопрос о полном выселении москвичей из квартир, расположенных в подвальных помещениях старых домов. Чтобы ускорить решение этого вопроса, он запретил Моссовету выдавать ордера на квартиры всем работникам министерств и ведомств, приглашенным в Москву с периферии. После этого вопрос с ликвидацией квартир в подвалах решился очень быстро.
О внимании В.В. Гришина к нуждам москвичей, жесточайшем спросе за нарушения в этой области партийному и советскому аппаратам Москвы было хорошо известно.
Однажды я вместо заведующего Орготделом МГК Бочарникова вел прием населения в Приемной Московского горкома. На прием пришла женщина, лет 38, моложавая, мать десяти детей и при этом чистокровная русачка, что было удивительно - в московских русских семьях такое количество детей было большой редкостью.
Она рассказала мне, что с десятью детьми, мужем и матерью мужа уже давно проживает в двухкомнатной квартире площадью 28 квадратных метров и никак не может решить свой жилищный вопрос. Ей не отказывают, но в Кировском райисполкоме заявляют, что квартир такой площади, которая ей положена (порядка 150 квадратных метров), у них в районе нет, и предлагают четырехкомнатную квартиру площадью около 80 метров, что в два раза меньше положенного по закону.
Понятно, что многодетная семья от такого “щедрого” предложения отказалась. Вопрос зашел в тупик.
Я неплохо знал первого секретаря РК КПСС этого района Вадима Георгиевича Чубарова. Позвонил ему прямо при заявительнице по “вертушке”, пристыдил и дал ему неделю на решение квартирного вопроса этой семьи. В противном случае пообещал доложить об этом факте В.В.Гришину и подготовить вопрос по данной жалобе для рассмотрения на бюро МГК КПСС.
Такого обещания оказалось достаточно: через несколько дней мне позвонила женщина, приходившая на прием, и сказала, что ее семье дали ордера на две четырехкомнатные квартиры, пообещали быстро пробить одну из стенок и соединить эти две квартиры в одну.
Идея включения в решения одного из съездов партии задачи по превращению Москвы в образцовый коммунистический город тоже была предложена В.В.Гришиным.  Суть ее заключалась, если говорить коротко, в превращении всех московских предприятий в образцовые по условиям труда и быта работающих, в активизации ведения благоустройства столицы, развитии ее социальной сферы.
Сделать в этих направлениях за несколько лет удалось довольно много, но все же эта идея была утопичной - слишком высоко она поднимала планку развития города, а город просто не имел средств на ее реализацию.
С уходом Гришина и приходом на должность первого секретаря Московского горкома партии Ельцина эту идею вообще забросили.
В.В.Гришин категорически возражал против строительства в Подмосковье атомной электростанции и этот вопрос с повестки дня был снят раз и навсегда.
Умер Виктор Васильевич Гришин 25 мая 1992 года, в здании одного из собесов на Красной Пресне, куда пришел оформлять прибавку к пенсии, полагавшуюся ему как Герою Социалистического Труда. Похоронен он на Новодевичьем кладбище, в одной могиле со своей матерью.
Хотелось бы уж заодно рассказать о трагической судьбе еще одного большого человека, с которым мне пришлось краешком соприкоснуться в моей жизни.
Когда я курировал Краснопресненскую районную парторганизацию, мне довелось познакомиться с Николаем Анисимовичем Щелоковым, Министром внутренних дел СССР.
Первый раз я его увидел и услышал, когда он выступал перед аппаратом горкома партии, рассказывал о состоянии борьбы с преступностью в стране, разных громких уголовных делах того времени. Выступление было очень интересным, произносилось без каких-либо бумажек и слушалось на едином дыхании.
Через некоторое время первый секретарь Краснопресненского РК КПСС И.Д.Писарев познакомил меня с Н.А.Щелоковым, что называется, “в живую”. Мы с ним подъехали в МВД, которое располагалось на территории района, где и пообщались с Министром.
Таких неформальных встреч было несколько. Н.А.Щелоков поражал острым умом, широчайшей эрудицией во многих вопросах, был прекрасным собеседником, несмотря на довольно приличный возраст, находился в совершенно великолепной физической форме, ему очень шел генеральский мундир. Министерство внутренних дел было на хорошем счету в ЦК КПСС и Правительстве, Н.А.Щелоков и члены его семьи были очень успешными людьми, находились на вершине благополучия. Немалую роль в этом играло то, что Щелоков был давним соратником Брежнева.
К концу 70-х годов в партийном и советском аппаратах поползли слухи о крупных злоупотреблениях и коррупции в системе МВД СССР. В КГБ, которое в те годы возглавлял Ю.В.Андропов,  было создано специальное подразделение по осуществлению контроля за работой милиции.
Сын Н.А.Щелокова, Игорь, в конце 70-х работал где-то то ли в ЦК ВЛКСМ, то ли в Комитете молодежных организаций у Янаева, был знаменит экстравагантными попойками с участием других мажоров, обладанием крутыми по тем временам иномарками автомобилей.
Интересно, что в пору карьерного расцвета Н.А.Щелокова и его жены Светланы около них постоянно крутился будущий “отец русской демократии” и будущий же ярый враг всего советского Мстислав Леопольдович Растропович, лишенный в 1978 году гражданства СССР.
В ноябре 1982 года, после смерти Л.И.Брежнева, Генеральным секретарем ЦК КПСС стал Ю.Андропов, бывший глава КГБ СССР и звезда семьи Щелоковых покатилась с небосклона. Уже в декабре 1982 года Н.А.Щелокова отстранили от должности Министра, была начата комплексная проверка деятельности МВД, материалы которой вскоре поступили в Главную военную прокуратуру.
Игоря Щелокова из ЦК ВЛКСМ уволили. В феврале 1983 года застрелилась из наградного пистолета мужа Светлана Владимировна Щелокова.
Уже в ходе следствия, еще до какого-либо решения суда, на Н.А.Щелокова посыпались все несчастья: его вывели из состава ЦК КПСС, лишили звания генерала армии, исключили из партии, затем Президиум Верховного Совета СССР принял решение о лишении Н.А.Щелокова звания Героя Соцтруда и всех наград, кроме боевых.
За небольшое количество встреч и разговоров с Н.А.Щелоковым у меня сложилось впечатление о нем, как о хорошем и, в целом, порядочном человеке. Но вот Жиули Каллистратович Шартава, в 1984 году заведовавший Отделом оргпартработы ЦК Компартии Грузии, незадолго до смерти Н.А.Щелокова рассказал мне такую историю.
В начале 80-х Щелоков прилетел по милицейским делам в Тбилиси. Его приняли с поистине грузинским размахом. Была и культурная программа, в ходе которой Щелокова привели в крупный национальный музей, где ему на глаза попалась небольшая картина кого-то из импрессионистов.
Картина Щелокову понравилась настолько, что он не мог от нее оторвать глаз - долго стоял около нее, потом переходил в другой зал музея, но через некоторое время вновь возвращался к понравившейся картине. По грузинским, да и вообще по кавказским обычаям полагается подарить уважаемому гостю тот предмет, который запал ему в душу.
Сопровождавший Н.А.Щелокова Министр внутренних дел Грузии стал шептать на ухо директору музея:
- “Дари!”
Директор музея ответил, что картина - подлинная, стоит около миллиона долларов.
- “Все равно дари!” - продолжал настаивать грузинский Министр.
Ж.К.Шартава сказал, что картину Щелокову все-таки подарили и он увез ее в Москву, в свою личную коллекцию. Не знаю, насколько рассказанная Шартавой история соответствует действительности - может, все так и было, а, может, история придумана. Переспросить сейчас не у кого. В начале 90-х годов Шартава погиб в Сухуми, прикрывая убегающего от абхазцев Шеварднадзе.
Давление на Н.А.Щелокова, несмотря на трагическую гибель жены, продолжалось еще довольно долго. В моей памяти зацепился один штришок из этой истории: при первом же обыске, прошедшем в квартире Н.А.Щелокова сразу после возбуждения уголовного дела, все ценное  в его имуществе было переписано.
Настал момент, когда следователь Главной военной прокуратуры на очередном допросе предъявлял Николаю Анисимовичу список, в котором перечислялись какие-то принадлежащие Щелокову картины, антиквариат, другие ценные вещи и требовал их вернуть. Якобы, по имеющимся у следователя данным это имущество приобретено незаконным путем. И Н.А.Щелоков безропотно приносил в прокуратуру эти вещи и сдавал их.
Меня почему-то особенно потрясло, что отбираемое у него имущество Щелоков приносил завернутым в старые газеты в простой хозяйственной нитяной сумке, известной любому москвичу как “авоська”, с которой хозяйки ходили на рынок за картошкой.
В 1984 году Н.А.Щелоков застрелился из взятого у снохи охотничьего карабина собственного сына.
Много чего перемешалось в деле Н.А.Щелокова - немалые заслуги перед страной и народом, серьезные ошибки, возможно даже и преступления. Но суд над ним так и не состоялся, официально судом он преступником назван не был. И, тем не менее, он остался в памяти народа как преступник, по сути - враг.
Когда вспоминаешь о деле генерала армии Николая Анисимовича Щелокова, имевшего в соответствии с действующим тогда статусом маршальские знаки различия, невольно вспоминаешь дела маршалов конца 30-х годов - Якира, Тухачевского, Блюхера, Гамарника и других. Их ведь тоже расстреляли не просто так, без всякой вины.
Примерно в это же время в Москве прогремели еще несколько крупных, “генеральских” дел, связанных с легендарными личностями того времени. Был арестован за хищения в особо крупных размерах директор знаменитого Елисеевского гастронома Соколов, очень быстро признан виновным и расстрелян. Через десяток лет вроде бы выяснилось, что расстреляли его зря.
К длительному сроку лишения свободы приговорили начальника Управления торговли города Москвы Н.П.Трегубова, тоже за хищения в особо крупных размерах. Характерно, что никаких особых ценностей и роскошеств у Трегубова при многочисленных обысках так и не нашли, но все равно ему пришлось отсидеть долгих одиннадцать лет.
Часто вспоминается совершенно нелепая история, произошедшая со вторым секретарем Московского горкома партии Леонидом Ивановичем Грековым.
Случилось это не в "страшные" сталинские 30-е, а в середине 70-х годов. В.В.Гришин находился в отпуске где-то на югах, на хозяйстве оставался Л.И.Греков, который вдруг решил посетить заседание Президиума исполкома Моссовета.
Открыл заседание, как и положено, председатель исполкома В.Ф.Промыслов. Немного погодя престарелый Промыслов прямо в председательском кресле уснул. Сначала участники заседания приглушали голоса, чтобы не мешать своему шефу отдыхать. Потом разговорились и зашумели в полный голос. Заседание шло без четкой повестки дня, в зал кто-то заходил, вносил какие то бумаги, что-то говорил, получал какие-то подписи и уходил. Никто никого не слушал, собравшиеся разбились на группки и в каждой обсуждались свои вопросы.
На второго секретаря горкома партии никто внимания не обращал. Леонид Иванович был человеком очень принципиальным, крутым и скорым на решения. Он разбудил Промыслова, крепко выбранил и Председателя исполкома Моссовета, и всех собравшихся. После этого уехал в горком и оттуда позвонил в ЦК КПСС, рассказал в подробностях обо всем  увиденном.
Результат был совершенно неожиданным, но вполне в рамках брежневской идеи о стабильности руководящих кадров. Греков не знал, что жена Промыслова очень близка с Викторией Петровной, женой Л.И.Брежнева. Дамы пообщались и Л.И.Греков немедленно был рекомендован для избрания вторым секретарем ЦК Компартии Узбекистана.
Пленум, на котором Грекова избирали секретарем ЦК, состоялся буквально через неделю после посещения Леонидом Ивановичем заседания Президиума исполкома Моссовета. Заступаться за своего второго секретаря В.В.Гришин не стал.
Вернувшись с пленума в Москву и придя в свой кабинет в горкоме, Леонид Иванович позвал меня, чтобы попрощаться. Он рассказал об узбекском  климате, совершенно убийственном для его здоровья. Рассказывая, Леонид Иванович едва сдерживал слезы.
Проработал Л.И.Греков в Узбекистане лет 6-7, ушел еще до знаменитого узбекского хлопкового дела. Работал послом СССР в Болгарии, потом вышел на пенсию. Здоровье в Узбекистане он подорвал очень сильно.
Серьезной моей обязанностью, как заместителя заведующего Орготделом, была работа с президиумами крупных городских мероприятий.
Состав президиума и его рассадка согласовывалась с ЦК КПСС, иногда даже на уровне Политбюро. Важно было каждого посадить на отведенное ему место, причем так, чтобы управление рассадкой не было заметно из зала.
В комнатах, где президиум собирался перед началом мероприятия, мне удалось познакомиться и немного пообщаться с многими видными государственными, политическими и общественными деятелями, знаменитыми людьми. Среди них были С.М.Буденный, А.И.Микоян, Долорес Ибаррури, Луис Корвалан, почти все космонавты того времени, многие маршалы Советского Союза.
А еще одной, но уже печальной, обязанностью меня и моих товарищей было участие в организации похорон маршалов Советского Союза, прощание с которыми происходило в залах Центрального дома Советской Армии, а похороны у Кремлевской стены.
Работникам Орготдела горкома обычно поручались обеспечение порядка при прощании и организация почетных караулов у гроба. Я участвовал в похоронах маршалов Советского Союза М.В.Захарова, Н.И.Крылова, И.С.Конева, А.А.Гречко, И.И.Якубовского и даже, если мне не изменяет память, Г.К.Жукова, а также всех других маршалов, которые умерли в 70-е годы.
Очень тяжело было видеть ушедшими из жизни этих легендарных людей.