Керосин

- Да, на завтра эссе про театр. ... Ну в Китае, где ж еще, китаеведы мы.

Кир открыл ногой тяжелую дверь подъезда и легко взбежал к лифту, в одной руке у него был тяжелый потрепанный том, в другой мобильник с подружкой на проводе.
- Нет, вечером не смогу. Да говорю же - эссе.

Лифт не работал. Кир не огорчился и, болтая о погоде, пошел пешком. Грязные, исписанные бранью и эскизами графити стены, загаженный пол, бомж на лестничной площадке между 4 и 5.

- Ладно, я уже пришел, позвоню как напишу.
Кир подергал ключ в замке, подвигал ключом в замке, потрусил ключ в замке, достал и вставил ключ в замок и снова повторил все движения и заклинания - но повернуть ключ не удавалось и дверь не открывалась. Похоже, кто-то неудачно пытался залезть. Опять. Ну, ничего, сейчас эссе, стипендия, девочки и квартира почище.

Кир осмотрелся, разбежался, ударил плечом в дверь - и язычок вылетел из ветхой дверной коробки со щепками. Как здорово - не придется ночевать в подъезде с бомжами.

Кир вошел в квартиру, закрыл дверь на тряпку и цепочку. Снял пиджак и прилипшую от духоты рубаху и сразу направился умыться.

Кран покашлял, плюнул ржавой мокротой и замолчал. Кир плеснул на руку из чайника и протер лицо и шею: "Ничего, заскочу утром в общагу помыться. Эссе".

Кир протер яблоко полотенцем, весело захрустел, напевая восточный мотив, и сел на перекошенный долгой насыщенно жизнью стул.

Невероятно туго загружался компьютер - когда текстовый редактор наконец открылся, возле клавы лежало пять симметричных огрызков.

Кир достал блокнот с записями, размял пальцы и приступил.

"Система цветов", нет лучше "Система цветовых... цветовых...", нет не то. о! "Цвет как система символов в структуре"... "Язык цвета в системе символов китайского театра периода династии Цинь". Так-то лучше.

Кир перенес строку -  экран щелкнул и погас. 
Кир понажимал клавиши, потыкал кнопку питания, залез под стол и проверил все разъемы, вылез из-под стола и пощелкал выключателем света - электричества не было.

Кир съел еще одно яблоко. Прошелся по квартире - но свет не включили.

Вдохновение распирало его. Два месяца изучал он систему цветов этого дурацкого театра времен династии Цинь. Два месяца его воротило от этих масок, накидок и облачений. И вот сегодня, когда наконец он нашел то самое, увидел, почувствовал...

Кир сел на стол, вытащил стопку листов из принтера, взял ручку. Нет, здесь слишком темно.

У окна вечерние остатки света порозовили бумагу - Кир присел на подоконник и на коленке, сминая листы, принялся записывать.

Через полчаса, когда на сцене появился желтый и солнце, сумерки совсем сгустились - видна была только ручка, написанный ею текст сливался с голубоватой бумагой.

Кир, спотыкаясь и мебель, прошелся по квартире.  

"Это же просто невозможно! Какая диссертация! Невозможно же работать в такой обстановке!"

Он пошел на кухню, долго копался на полках, наконец нашел пачку сигарет и коробок спичек.

Кир бочком вышел на балкон и закурил. Закашлялся с непривычки - но продолжал затягиваться, прислонясь к трухлявой раме. 
Дым щекотал горло и ноздри, успокаивал.

Когда сигарета кончилась, Кир подкурил следующую и огляделся в поисках чего-то, годящегося на роль пепельницы. На балконе был только узкий проход от дверей, остальное пространство до полотка было завалено всяким непонятным, накрытым старыми тряпками хламом. Кир осторожно приподнял уголок - между пыльным матрацом и протертым чемоданом что-то блеснуло.

Кир нагнулся, подумал, что даже руки помыть потом не сможет, вытянул руку, рискуя вывихнуть плечо, и с грохотом извлек из завала старую керосиновую лампу.

Уголок стекла сверху был отколот, краник закреплен согнутым гвоздем, все железные элементы рыжели ржавчиной.

Кир швырнув оба окурка в палисадник, побежал в комнату. Почти весь коробок ушел на то, чтобы раскочегарить старый фитиль.

Густой желтый свет разлился кругом по столу, резкие тени заплясали по стенам. Кир схватил бумагу и ручку, отшвырнул в угол клавиатуру, сел и принялся писать.

Ручка танцевала в руке, на пальце натерся забытый со школы мозоль. Ладони были в пасте. Система цветов раскрывалась на глазах.

Кир все подкручивал фитиль, все строчил, сгорбившись над столом. 

Кир не знал, сколько времени прошло, когда он положил последний лист на внушительную стопку штук в тридцать и увалился спать, прямо в брюках, тут же на диване.

"Утром еще будет время перечитать, - сказал он себе, - Кажется, это лучшее эссе по символике цвета в китайском театре за всю историю Китая".

И уснул. Ему снились рисовые плантации, император и алые полотна.

Керосин сидел тихо, ждал, пока Кир заснет покрепче. Ему было ужасно интересно узнать про символическую систему цветов театра династии Цинь.
Он приподнялся, выплескиваясь мимо фитиля, прислонился к стеклу, всматривался в густо исписанные мелким корявым почерком листы.

Керосин сильнее прижался к стеклу - лампа потеряла равновесие и перевернулась - и желанное эссе оказалось в его трепетных руках.
Керосин, десятилетиями заточенный в лампе, праздновал свободу, резвился и ликовал на пластике копмьютера, скакал на книжных полках, карабкался по тюли - но счастье его длилось недолго.

Через полчаса в квартире остались только угли, пепел и стены.

Хорошо горят рукописи.



Бали, 29.08.2013