Наследство

 Алла разрывалась между бабкой и семьёй. Так случилось, что у двоюродной бабушки по матери Марии Борисовны не осталось никого родных. То есть какие-то дальние родственники в деревне были, а близких – никого, кроме Аллы. Бабе Маше уже исполнилось восемьдесят четыре, а умирать всё равно не хотелось.
 По утрам она «копошилась» у себя в огороде, кое-как управлялась по дому, а он у неё, к слову сказать, был настоящий, крепкий, не какая-нибудь мазанка. Но силы уже не те, да и болячки понацеплялись, поэтому, как баба Маша не кряхтела, а идеальное некогда хозяйство рассыпалось и ветшало.

 Мария Борисовна не хотела с этим мириться и выставляла упрёки Алле, мол, редко ходит, и неумеха, (в кого только удалась!), да и делать ничего не хочет, знает, что наследство-то ещё не прописано ей.
Аллу такие выговоры злили.  Она считала, напротив, много сил тратила на бабку, в ущерб семье: таскала ей продукты с рынка, мыла и стирала, пропалывала огород, да ещё кормила несчётное количество котов (святое дело!), которым во дворе у бабы Маши будто сметаной намазано.

 Муж Аллы Леонид тоже не в восторге был от такого «прицепа», но сияющее миражём наследство примиряло его с временным неудобством. Их сыну Вовке шёл четырнадцатый год, и Алле казалось, что вышел из него лоботряс как раз потому, что почти все вечера она обихаживает бабу Машу, а «дитю» лада не даст.
Поэтому промеж бабкой и Аллой нет-нет, да и случались выяснения, кто правильнее жизнь понимает.

   ...После очередной размолвки Алла в сердцах не заходила к ней почти неделю.
   Потом не выдержала, накупила гостинцев, поехала. Беспокойство какое-то в душе ворошилось. На подходе к переулку встретилась соседка бабы Маши:
- Ой, Алла, мы уже хотели тебе звонить! Борисовна исчезла!
- В каком смысле?
- Да в прямом!..  По вечерам окна не светятся, во дворе её не видно и не слышно. Звонили, кричали – бесполезно! Не померла ли?

   Алла пустилась к знакомому подворью почти бегом, открыла своим ключом дверь – в доме  никого!
Ответить толком, как давно  видели бабу Машу, никто не мог Знали только, что последнее время общалась она с одной «богомольной» Натальей, которая, бывало, приходила на переулок, предлагала какую-то религиозную литературу, пыталась навязать беседу о Конце Света и Спасении.  Кто-то вспомнил, что на прошлой неделе Наталья выходила от бабы Маши с какой-то женщиной. Алла в тревоге и надежде позвонила бабке по  мобильнику. Оператор доложил, что абонент недоступен.

 Всё это было очень странным, и Алла побежала в полицию с заявлением.
Неожиданно, на очередной, панический звонок Аллы сотовый телефон Марии Борисовны ответил… голосом незнакомой женщины:
- Внучка? У Мани нет никакой внучки!
Алла опешила:
- С кем я говорю? Где Мария Борисовна? Дайте ей трубку! Это Алла.

 На другом конце провода почувствовалось какое-то замешательство, потом грубый отклик:
- Она не желает с вами разговаривать! Не звоните! Вы слишком плохо с Марией Борисовной обращались. На дом не рассчитывайте. Она отписала его другому человеку. Не вздумайте идти в полицию – пожалеете!
Алла так растерялась, что не успела ничего ответить, а в трубке послышался отбой.
События разворачивались, как в махровом детективе. За неизвестной аферисткой кто-то стоял… Или она блефовала?

 Документов на дом в бабкином «тайнике» не оказалось. Не было и сберкнижки, на которой, Алла знала, собралась значительная сумма. Голова шла кругом. Если преступники уверены, что имущество в их руках, значит баба Маша жива, она им нужна, чтобы всё оформить… Или всё сделано?.. Но внучка смогла же войти в дом…
Первым делом Алла врезала новый замок во входную  дверь. С трудом удалось найти номер мобильного Натальи, которая «обрабатывала» ещё одну соседку. Одно это указывало на её нечистые замыслы.

 Разговор по телефону получился нервным и бесполезным. Алла требовала, чтобы ей дали адрес, где находится её бабушка. Но Наталья твердила, что Мария Борисовна в безопасности, что она сама отказывается встречаться с Аллой.
Полиция оперативности не проявляла. Зная характер бабки, Алла могла поверить, что из-за обиды на неё, та решила обойтись с внучкой так жёстко. А если бабушку обманули и теперь держат в заложницах? В каком она состоянии с её сердечной недостаточностью и скачками давления?

 Ситуация не поддавалась осмыслению. Как такую осторожную и недоверчивую женщину смогли заманить в ловушку? Почему Баба Маша не скажет сама Алле о своём решении? Что стоит за угрозой не обращаться в полицию?
Леонид прилагал все усилия, чтобы по мобильному найти адрес злоумышленницы. Телефон больше не отвечал.
Время тянулось тревожно и безрезультатно. Баба Маша пропала бесследно. Полиция ссылалась на внутрисемейные конфликты, и действовать не торопилась.

 И вдруг вечером зазвонил городской телефон в  квартире Аллы.
Та, будто предчувствуя худшее, схватила трубку.
- Аллё! Алла! – услышала она слабый голос бабы Маши. – Аллочка, дочечка, забери меня отсюда!
- Где ты, бабушка?- взволнованно закричала Алла, боясь, что связь прервётся.
- Они меня закрыли и никуда не пускают, еды почти дают, - плакала баба Маша.
- Кто «они»?
- Какие-то женщины… Они на меня кричат. Забрали таблетки. Я умру… Приезжай!

 - Да, да! Приеду!  Назови адрес!
- Я не знаю. Мне ничего не говорят. Меня заставляют подписать какие-то бумаги…
- Баба Маша! Это квартира или дом? Хоть что-то скажи…
- Дом … улица Садовая… кажется. Из окна видно магазин… или кафе… «Вечер»… нет! «Встреча».  Аллочка, мне так плохо! Я задыхаюсь!
- Успокойся, бабуля, родная! Я найду тебя! Не плачь! Всё будет хорошо! – уговаривала Алла, но в трубке уже пошли гудки.

 На следующий день Марию Борисовну освободили и привезли домой. У заговорщиц Натальи и её сестры Раисы не вышло заполучить квартиру опутанной старухи, но сберкнижка оказалась пуста. Как она передала без малого двести тысяч аферисткам, баба Маша не помнила. На неё было страшно смотреть: грязная, измученная, с трясущимися руками, она, похоже, не верила в своё избавление.
- Ничего, ничего! Всё позади, бабушка Маша, - обнимала её Алла. – Главное, что жива. А твоих мучительниц накажут, по ним уже давно тюрьма плачет.