Камень-Непоседа

Фото: MEDIO+Интернет.

В этот весенний день было особенно многолюдно. Чуть не наступив на него, огибая неспешно идущих по трассе солидных людей с надписями МОК на куртках, пробежал спортсмен, тренируя свои мышцы. Камень сильней вжался в почву. Он оказался здесь совсем недавно.
Вначале его толкал ковшом трактор, стараясь уложить рядом с другими в подушку будущей лыжной трассы, но почва на спуске и так была каменистой, и Камень катался по верхнему слою, не находя места.
Потом низкорослый мужчина с узким разрезом глаз, всё время что-то напевавший на непонятном языке, стал гонять его лопатой по всей ширине трассы, ища ему нишу. Похоже, Камень достал дорожного рабочего, тот даже перестал петь, лопата ожесточённо подталкивала непокорного то в одну, то в другую выемку. Но, казалось, что в этой широкой и длинной трассе места для Камня нет.
Иностранец с ожесточением стал пинать Камень, в нем заиграла кровь предков. Его пращуры смогли вот из таких камушков возвести стену, протяжённостью пять тысяч километров, по равнинам и хребтам гор, которая и сейчас видна из космоса. Многие завоеватели не смогли преодолеть её, лишь в наше время, один человек прошёл сквозь стену – Дэвид Копперфилд.
Лицо гастарбайтера налилось кровью, и разозлившись окончательно, он начал втаптывать камень ногой в поверхность. Но получалось ещё хуже: соседние, что уже были уложены – выскакивали. Терпение у дорожного работника лопнуло, и он схватив в руку камень, выбросил его с трассы. Пролетев небольшое расстояние, Камень упал в корнях молодой сосёнки, где уже второй месяц осваивается, обрастая мхом.

А как его жизнь начиналась. Зародился Камень в земных глубинах Сибири. Ему долго пришлось выбираться из массы таких же, как он. Летом, после землетрясения, оказавшись на поверхности, среди мха, листьев и хвойных иголок, ему вначале не понравилось яркое солнце, что светило в этот день. Он ворочался под лучами светила, недовольно ворча: «Вот новая напасть, под землёй было жарко, и на поверхности печёт!» Ночная прохлада остудила Камень, а к утру выпала роса. Вот тогда, он впервые узнал, и почувствовал на себе влагу. Это потом, мокнув под дождями, Камень впитывал в себя воду и благодаря этому подрастал.
Осенними днями он любовался палитрой красок, покрывавших тайгу: осины постепенно пламенели листвой, берёзы желтели, так же как и лиственница, в корнях которой он находился. Затем лиственные деревья облетали, устилая ковром мшистую поверхность. Наступали морозы и весь разноцветный ковёр накрывался снегами. Вьюги и морозы не беспокоили его, но из года в год, Камень с нетерпением ждал прихода весны, глядя на вечно зелёные иголки сосен. В этом таёжном сибирском уголке прошла его юность, минуло не одно столетие.
Весеннее солнце приносило всплеск новых красок и тайга оживала. Вокруг пробивались ростки трав. Склон, на вершине которого находился Камень, покрывался ковром жарков, от самой кромки реки, несущей сплошным потоком льдины. Потом, жарки сменяло разнотравье в ярких цветах. Алые и жёлтые лилии, чьи луковицы благополучно перезимовали в земле, выпускали по нескольку пятиконечных вазочек. Многочисленные Саранки так же тянулись к солнцу, но красота невысокого цветка Дамский башмачок, восхищала и изумлял его, своим столкновением красок.
На берегу этой небольшой реки, часто появлялись звери и птицы. Бурундук, живший под большим валуном, находившимся невдалеке от Камня, пронзительно свистел на белок, появлявшихся на его территории, и радостно посвистывал, когда на кроны кедров садились прилетевшие сойки. Те сбивали шишки: весной прошлогодние, а осенью спелые. Шустрый зверёк собирал шишки, вынимая из мха, в котором те тонули с шипением в полёте, и переносил их на валун. Там бурундук шелушил и отбирал спелые кедровые орешки, засовывая их в рот, затем нырял в свою норку, делая запас на длинную зиму. Из леса, на берег реки, выходил медведь ловить рыбу.
Однажды, по весне, рядом пробился тонкий росток сосны. Он тянулся к солнцу, прижимаясь своим нежным стебельком к Камню. Много лет сосёнка росла, превращаясь в стройное дерево, сопротивляясь ветрам и ливням, укрепляясь в каменистой почве. С каждым годом, её корни становились толще, выталкивая Камень.
Это случилось ранней весной. Корни сосны начали усиленно всасывать воду тающих снегов, наполняя ствол и ветви живительной влагой после выхолаживающей зимы. Камень вышел из своего «гнезда», и под него затекли дневные талые воды, а ночью ударил заморозок, сковав подтаявший снег вокруг. Лёд, образовавшийся под Камнем, вытолкнул его на наст. По снежному склону Камень покатился, и с разгона ударился об выступающий из воды валун – подпрыгнул, и пролетев, приземлился на проплывающую льдину – на реке был ледоход.
Бурные воды реки несли льдину с находившимся на ней Камнем, а он с интересом рассматривал берега, поросшие хвойной тайгой. «Вот бы и мне жить на такой вершине! – мечтал он, глядя на поднимающиеся ввысь каменистые сопки. – Я бы всё время мог смотреть на синие дали и греться в теплых солнечных лучах, как мои братья, что находятся там!»
Река вынесла льдину на широкий плёс, плавно закружив её. Вокруг льдины плавала большая стая прилетевших уток. Кряквы и чирки устали в ночном полёте, и теперь отдыхали, набираясь сил для дальнейшего путешествия к местам своего гнездования. На льдину взобрался самец кряквы и, встав на свои перепончатые красные лапки рядом с Камнем, стал осматривать акваторию плёса, вертя головой. Пока вожак высматривал возможных врагов кормившейся утиной стаи, Камень смог рассмотреть птицу.
Природа вложила большую палитру красок в оперение этой сильной и выносливой птицы. Внизу тело кряквы покрывало светло-серое плотное оперение, переходящее на грудке самца в коричнево-бурое, с белым «галстуком» на шее. Спина вожака блестела темно-серым отливом. Его маховые перья крыльев и хвоста имели молочный цвет. На щёках черной головы, с выступающим плоским красным носом, под глазами бусинками – оперение было синевато-зеленое, в виде блюдечка. А когда вожак распрямил крылья и захлопал ими, то Камень увидел сине-фиолетовое «зеркало» оперения нижней части крыльев. Это было завораживающее зрелище.
С берега, меж деревьев, блеснула вспышка и раздался раскат грома. Самец кряквы упал на Камень, заливая его теплой кровью. Камень, тоже испытал боль, на его поверхности расплющились две дробинки. Стая с шумом взлетела, с берега раздались новые выстрелы.
В льдину уткнулся нос «Казанки», расколов её. Дюралевая обшивка лодки протерлась по боку Камня, оставив на нём серебристый след металла. Теплые человеческие руки, взяли его и убитую птицу в лодку. Охотники, выловив плавающие тушки крякв, и лодка, взревев «Вихрями», пошла вниз по течению.
– Ты зачем взял этот камень?
– Мой отец слышал от своего деда, и рассказал мне: «Если встретишь на реке плывущий камень, то кинь его на «Чёртов палец», этим ты откупишься от духа реки, и он не заберёт тебя в своё подводное царство». Так я и поступлю....
 – Я заброшу этот камень чёрту на гору,
 –Заплачу такою данью, всем чертям в аду.
 – Чтобы моя лодка оставалась на плаву,
 – И на Чёртов палец не налетела потемну!
 – довольный своим юмором ответил молодой охотник.
Бородатый человек заглушил моторы и стал с любопытством смотреть, как напарник, сильно размахнувшись, послал камень на вершину нависающего над рекой утёса. Ударившись об своего собрата, Камень подпрыгнул, продолжая траекторию полёта, данного ему силой человека. Он еще несколько раз подпрыгивал, пока не оказался в воронке. Во время своего движения ему показалось, что камни-братья подталкивали его к вершине.
– А ты полагал, что я не попаду! Мишень поражена точно – в яблочко! – раздался радостный возглас в лотке.
Взвыл мотор, и лодка с охотниками, загруженная дичью, скрылась за излучиной реки Чусовая. Камень стал устраиваться поудобней, мысленно благодарив своих собратьев, которые помогли ему взобраться на эту скалу, поддержав его в полете, иначе бы он скатился и оказался в холодных водах реки. «Сбывается моя мечта! Теперь мне открываются желанные дали, со всех четырёх сторон», – радовался он, всматриваясь в облака.
Взошедшее солнце, осветило эту небольшую впадинку, на вершине выступа. Всё вокруг было обуглено и покрыто щебнем, как будто кто-то молотил огненным молотом. Находились здесь и камни, но они являлись какими-то ущербными: у одних не хватало той или иной части, а иные были расколоты пополам. Они смотрели с сожалением на новичка, любуясь его симметричными пропорциями. Когда Камень пытался завести с ними беседу, ущербные соседи отмалчивались.
В молчании пролетели весенние дни, настало лето. С вершины скалы ему был виден большой участок реки и массивы лесов по её берегам. Камень с интересом и любопытством наблюдал за людьми, что рыбачили в водах Чусовой. До него долетали обрывки фраз, и даже отдельные разговоры рыбаков: слышимость в безветрие была идеальной. Из разговоров Камень понял, что скала, на которой он находится, зовется – «Чертов палец». Сверху ему было видно, какие  косяки рыб плавали в прозрачных водах реки, омывающих скалу, но люди никогда не подходили на лодках близко к утесу. Эти его наблюдения наводили на размышления, а по обрывкам фраз, Камень понял, что людьми правит не только страсть поймать больше и крупней рыбу, но у них есть еще кто-то главный, кого они именуют Богом. Получалось, что он оказался в лоне противника Бога, который имеет имя – Чёрт. Но пока «хозяин» утёса ничем себя не проявлял.
Как-то любуясь облаками, что зарождались в верховьях реки, Камень радостно мечтал: «Хотя бы сегодня пошёл дождь! За прошедшие месяцы в районе мыса ни разу его не было – жара, да жара. Возможно, когда соседи умоются под тёплыми струями дождя, тогда-то захотят поговорить со мной». Он видел, что тяжёлые дождевые тучи, гонимые ветром, стали надвигаться, закрывая полуденное солнце. Меж туч проскакивали зигзагообразные молнии. Стена дождя надвигалась, и лодки, с находящимися в них людьми, уходили к правому пологому берегу – рыбаки прятались под кронами деревьев.
«Эх, глупые! Вам нужно держаться за скалой, тогда останетесь сухими! – так полагал Камень, исходя из своего опыта накопленного за многие годы, находясь на склоне реки. – Вначале, ветви защитят вас от дождя, но потом, промокнув, начнут поливать струями, и тогда нигде не спрячетесь! Особенно опасны холодные осенние дожди, и каждая капля, падая на меня – замерзала, стараясь оторвать наросший мох, что согревал зимой».
И вот, первые капли легли на утёс, разбиваясь о его скальную поверхность в водяную пыль. Камень ворочался, наслаждаясь долгожданной влагой. Ему было не понятно поведение ущербных соседей, они всячески старались вжаться, и мелко дрожали. Он хотел как-то подбодрить их, но в это время, в верхушку утеса ударила молния, расколов половинчатого соседа ещё надвое, следующая – метила в него. Камень едва смог увернуться от расплавленного огненного «меча».
Молния ударила рядом, обжигая своей энергией каменную поверхность утеса, частицы свинца дроби и оставленного металла от лодки, плавясь на Камне глубоко вошли в его, образовав замысловатый узор. Упругая воздушная волна выбросила Камень, через невысокий буртик впадины, и он покатился вниз по братьям, которые всячески старались удержать беглеца и вернуть на место.
Пенящиеся от проливного дождя, воды реки подхватили Камень, и пронесли его не много, вниз по течению. Затем, его тело горящее болью, после разряда молнии, опустилось на дно. Камень ещё долго наблюдал через толщу вод, как огненные стрелы не прерывно врезаются в «Чёртов палец», а в противоположный берег реки – ни разу. Получалось, что этот каменный утес чем-то притягивает к себе молнии.
На протяжении нескольких лет, он убедился в правоте своих наблюдений. Даже короткие летние дожди и те «умудрялись» пустить в утёс одну или несколько молний, а что творилось на вершине скалы осенью: она вся светилась в дождливых сумраках.
Камню повезло на новым месте, он завис меж двух подводных валунов, и воды реки обтекали его со всех сторон. Образовавшуюся под ним нишу, заселила рыбка – подкаменщик. Осторожная рыбка старательно очищала его поверхность от скользких водорослей, старавшихся укрепиться на нем. Камень был признателен своему «компаньону». Подкаменщик никогда не покидал своё убежище днём, а корм выискивал в глубинах реки по ночам и в вечерних сумерках.
Бок Камня, который он так неосторожно подставил под дробь, лодку и молнию, перестал беспокоить – заживал, и даже начал выравниваться. Камень подрос и потяжелел. Он относил все эти перемены в своем облике на живительное влияние синевато-зелёных пузырьков, что поднимались тонкой струйкой к поверхности реки, чуть выше по течению. Когда над рекой озорничал ветер, создавая волны и перемешивая воды Чусовой, Камень «млел» от удовольствия, потому, что пузырьки донного газа окутывали его полностью. –Эти красивые воздушные шарики оседали, и долго держались за его поверхность. Он чувствовал, как их живительная энергия наполняет его. Затем ветер успокаивался и жизнь Камня текла в спокойном размеренном ожидании, – новой порции лечебных ванн.
Река Чусовая жила своей, тесно связанной с природными явлениями, жизнью. Зимой тихо, в полудрёме, несла воды скованная ледниковым панцирем, а по весне бурлила половодьем, стремясь быстрей доставить большие объёмы воды и льда своим сёстрам, которые понесут их дальше – к океану.
Летом воды реки прогревались и наполнялись ароматом трав, росших по её берегам и смытых дождями. Затем Чусовая мелела, отступая от берега и оголяя перекаты. С наступлением осени она несла много опавшей листвы. Рыба в водах реки водилась разная, как по размерам, так и по количеству. В летние месяцы на реке было много рыбаков, что рыбачили как с берега, так и с лодок. Всевозможные крючки с насаженной на них приманкой, не раз проплывали мимо Камня, а иногда и задевая его, не причиняя вреда. Для него страшней были блёсна, особенно зимой, когда рыбаки ловили со льда: человек дёргал её резко вверх, цепляя всё без разбора. Мимо Камня множество раз проплывали сети с запутавшейся в них рыбой.
Однажды весной камень потерял товарища, – хитрая, голодная после нереста щука, подкараулила осторожного подкаменщика. Оставшись в одиночестве, Камень вновь начал много размышлять над жизненными поворотами судьбы. В тот день его мысли прервал странный металлический звон – это цепи старинного бредня катились по дну реки. Звон приближался, вначале над ним проплыла лодка, а затем, под него скользнула металлическая цепь, и он оказался в мотне бредня, среди рыб.
Камень вновь почувствовал тёплые человеческие руки.
–Смотри, отец, какой интересный камень попал! – воскликнул юноша, выбиравший рыбу.
Мозолистые, обветренные ладони взяли его, и поднесли к лицу: подслеповатые глаза рыбака долго изучали Камень.
– Я же всегда говорил: цепи не позволят скрутиться бредню, от донной травы, вот и камень подхватили. Мы подарим его Виктору Ивановичу, ведь для его проводов мы с тобой, сынок, сегодня и рыбалим. Жаль расставаться с хорошим человеком, он столько сделал для нашей семьи!

Стуча на стыках колёсами, электричка набирала скорость. Старец вынул Камень из дорожной сумки, и вытирая выступающую слезу руками поднёс свой «презент» к вагонному окну, чтобы лучше рассмотреть подарок. Камень почувствовал соль на пальцах человека, а рука была тёплой: как бы аккумулировав солнечные лучи. Но в данный момент, Камень, больше интересовало то, что проносилось за окном вагона «хороводом» кружились деревья, махая своими ветвями проезжающим.
Старец долго рассматривал камень, слёзы расставания высохли, и его лицо выражало заинтересованность и любопытство. «Ай, да молодец Спиридонович – удружил! А уверял, что только сегодня нашёл эту прелесть».
В дальнейшем путешествии Камень видел Землю через стекло иллюминатора: так как Иванович не выпускал его из своих рук, и даже начал к нему обращаться как равному – видимо, расставание с ровесником оставило в его душе неизгладимую рану.
Красоты земли поражали новоявленного путешественника. Ему было всё в новинку; реки и леса, которые простирались под крылом лайнера. Особенно, Камень поразили величественные горы, с их глубокими распадками. Он понимал, что ему выпала честь проплывать над таким количеством собратьев, собранных природой в красивые, недоступные вершины, стоящие веками. Но, он также заметил и деяния людей, что взламывали горы, кроша их, а затем, грузили на машины, чтобы по этим же камням самим и ездить.
Слушая старца (тот рассказал ему всю свою длинную жизнь), а также замечая всё вокруг, Камень оказался в большом городе, где жил Виктор Иванович.
В квартире старца Камень занял место на полке. Соседями его были знаменитости. Здесь находился небольшой обугленный Метеорит, прибывший на Землю из космоса. Рядом с ним острый обломок Алебастра. За ним – сидящая на пеньке красивая птичка-зимородок из гипса. С другой стороны Камня лежала маленькая горошина жёлтой Серы, с которой они быстро подружились, и нашли общий язык: тихонько переговаривались, делясь самым сокровенным. Сера рассказала, кто находиться на полке, и какой у каждого характер. Она расспросила о его жизни. Удивлялась, услышав, где и как он получил свои раны. А когда узнала, что Камень видел землю с высоты полёта, то засыпала его вопросами. Сама же Сера ничего не видела, кроме той породы, в которой выросла, и этой комнаты. Другие камни на Серу вообще не обращали внимания – игнорируя.
А на полке был выставлен весь «цвет камней».
Виктор Иванович часто заходил в комнату и, взяв Камень, подходил к окну. Глядя на широкий проспект, по которому двигались машины, а по тротуару шли люди – вечно спеша, говорил и говорил.
Иванович объяснял, что машины сделаны из металла. Он брал  ржавую Руду и нежно поглаживая, по выступающим неровностям, объяснял: «Чтобы стать вот такими красивыми автомобилями, нужно добыть руду, а затем она проходит огонь и превращается в металл. Затем прокат, штамповка и всевозможные обработки на станках, сборка, а уж потом – покраска. Немного стекла, резины, пластика, и железо везёт человека туда, куда ему надо.
Старый профессор уж давно не читал лекции студентам, а как слушатель, Камень его устраивал, и он мог часами рассказывать обо всём, не замечая, как меняет тему лекции. Слушая старца, Камень, как бы путешествовал, и представлял себе новые земли. «Ах, как приятно подняться по серпантинной дороге к облакам, туда, где находятся сородичи. Как же повезло этой Руде! Она может всё видеть и везде побывать, хоть в морских глубинах, хоть в космосе!» –завидовал он соседке.
По утрам за окном двигались люди, спешащие на работу. Иванович с горестным сожалением завидовал им, сам он уже давно никуда не ходил. Затем улицы наполнялись хозяйками, снующими по магазинам и выходящими их них с полными авоськами, из которых во все стороны торчали всевозможные продукты: огромные рыбьи хвосты, порой свисали до самой земли. К обеду тротуары заполнялся приезжими зеваками, те, задрав головы, рассматривали архитектуру зданий. «Вот и гости столицы пожаловали! – радостно говорил этнограф, и его морщинистое лицо озаряла приветливая улыбка. – Эти люди, прибывают из дальних уголков нашей необъятной страны, чтобы полюбоваться плодами своих трудов. Кто-то из них растит скот и сажает на полях зерно, а кто-то спускается в шахты и добывает всевозможные руды, чтоб из них получился металл – вон на полках находятся, медь, алюминий и платина, а иные трудятся на заводах и фабриках. Люди ловят рыбу и сажают леса. Да, богата страна Советов, многие народы живут на её земле».
С наступлением сумерек окна горожан светились голубыми экранами телевизоров – люди отдыхали после трудового дня в своих квартирах. К полуночи дома погружались во мрак, лишь дороги освещали фонари и фары редких машин.
Старец, бывало, до утра, рассказывал ему о том, чем люди занимаются, и о чем мечтают. Зачастую, Иванович оставлял Камень на подоконнике, и он мог видеть: как восходит солнце, освещая и согревая своим теплом ранних прохожих, и его, через прозрачное стекло, как тогда в юности, на горе Пихтовой. Эти длинные зимние беседы многих его коллег по полкам, нервировали: Почему безродному камню хозяин уделяет много внимания? Таких камней и щебёнки великое множество повсюду!
Недовольно мерцал Кварц, как кошачий глаз в темноте. Ему вторил Изумруд, поблескивая зелёным светом. Золотому самородку всё эти распри было до «фонаря», его и так тут считали самым главным, хотя Алмаз оспаривал права на первенство. Платина молчала, как и кусок Угля, блестя Кварцевыми крапинками.
Сера всегда, после того как Камень оказывался с ней рядом на полке, спрашивала: «Что там нового у людей на улице?» Если он говорил, что идёт дождь, то сосед Асбест ёжился, ему не нравилась сырость. А услышав про дождь, Аквамарин готов был спрыгнуть на пол и катиться к окну, что и не раз проделывал, чтобы хоть чуть-чуть, окунуться во влажный туман, поступавший из открытой форточки: ведь это его стихия. В своих порывах он был не одинок: серебристо-фиолетовый Чаранит ёрзал по полке; кому как не ему уроженцу сибирской реки, не любить влагу, в каком бы виде она не была. Опал, Сердолик и Оникс, были не прочь в их порыве, оказаться под дождём. Вырезанная из Нефрита статуэтка Будды, казалось, могла сорваться со своего места и вылететь в форточку.
По соседству с полкой, в стеклянном шкафу, стояли, всевозможных форм и объёмов, старинные вазы из камня – находясь в вековой задумчивости. По краям полки невозмутимо стояли жёлто-зелёный Хрузалит и сине-зелёный Хризопраз, их задачей было охранять и оберегать покой. На все волнения камней, из рамки, что висела на противоположной стене, строго смотрел Николай Коперник.
Другие драгоценные камни жили своей, привычной жизнью. Ночами, когда в окно заглядывала полная луна, золотистая змейка на Малахите, начинала суетится на равной поверхности своего маленького утёса – тоскуя по родным Уральским горам. А в дни, когда комнату заливал яркий солнечный свет, красный Рубин светился, как и Алмаз, всеми своими гранями.

Наступили смутные времена, люди по улице ходили хмурые и унылые, из магазинов выходили с пустыми авоськами. Из динамика, что в соседней комнате, всё реже звучала музыка, а неслись длинные речи, и резал слух – конценцум. Машин и тех, на проспекте, стало заметно меньше. Люди выстраивались в длинные очереди, за водкой и табаком, в этих живых муравейниках возникали скандалы и потасовки. Камень теперь всегда находился на подоконнике, там его оставлял Иванович. Старик таял на глазах, смотря на то, что творится за окном. «Из-за бутылки водки, могут покалечить или убить человека, продукты питания по талонам. Вон сосед съезжал, так не знал, что делать с грузчиками, которые выносили вещи, те требовали за свою работу, не денег, а пару «пузырей», как и водитель бортового ЗИЛа», – объяснял он Камню сложившуюся в стране ситуацию.
В этот день Виктор Иванович, как-то внутренне собрался, и даже повеселел: положив в карман своего шерстяного пиджака Камень, пошёл по улице, твердя себе и своему каменному духовику. «Необходимо напоследок взглянуть на стены древнего Кремля, уходит эпоха, – как и моя жизнь». По дороге старик рассказал Камню, что вырубаются виноградники, выращенные многими поколениями.
– Вот мощь и сила нашей великой и многонациональной державы, – с гордостью подняв камень над головой, произнёс Иванович, стоя на брусчатке Красной площади. – Смотри и ты на эти величественные стены, которые пережили нашествие Наполеона и пожары, а так же видевшие колоны плененных захватчиков, прошагавшие по ней. Теперь над нашей необъятной страной нависли крылья алчных до богатств, что хранятся в её землях, заморских птиц. Но я верю, и этого иноземного супостата, меченного самой природой, наш народ переживет, как и те многочисленные орды, что девятым валом катились на Русь.
Камень, находясь в руке старца, любовался стенами и башнями Кремля, а также часами на Спасской Башне, но особенно ему нравились пятиконечные Рубиновые звезды.
После того похода на Красную площадь, Виктор Иванович больше не заходил в комнату, где находились камни, которые он собрал по всей территории Советского Союза. В одну из ночей, зелёный слон, сделанный из Авантюрина – затрубил...
Камню было видно с подоконника, как вынесли старца и погрузили гроб в катафалк, и не многочисленные провожающие пошли следом в скорбном молчании. Процессия не успела завернуть за угол дома, а в комнату ворвался лысеющий племянник, которому много раз показывал свою коллекцию Иванович. Родственник без разбора, сгрёб все камни с полки, в большую спортивную сумку и туда же уложил каменные вазы, под укоряющий взор Николая Коперника. Камню было видно, как еле таща ношу, племянничек сел в поджидающую его чёрную «Волгу», и та, взревев мотором, умчалась по проспекту.
Много дней камень пылился на подоконнике, лишь изредка, свояченица покойного заходила в комнату, и горестно всплеснув руками, вытирала передником слёзы, уходила. А за окном происходило что-то непонятное: по улице, громыхая гусеницами, двигались танки. Свояченица убиралась в комнате: перед этим приходил мужчина в расстегнутой рубахе, (на его груди и руках красовались татуировки), осматривая комнату и довольно цокая языком, приговаривал: «Эта берлога мне подходит, тут есть, где погреть промороженные Магаданом косточки».
Женщина стирала пыль с подоконника, открыв окно. Увидев танки, и людей выкрикивающих лозунги, она крикнула в проходившую толпу: «Совсем стыд потеряли, нехристи!», – и плюнув, кинула Камень вниз. Камень, пролетев, ударился в броню башни танка и отскочил к тротуару. Стукнувшись о бордюр, перекатился на тротуарную плитку, успев понять: «Это не брусчатка, а спрессованный песок с мелкая щебнем. На Красной площади, старый этнограф, опускал меня на натуральный камень. Иванович был общительный человек и нашёл общий язык, с замкнувшись в себе пожилым сибирским гостем, видевшим много чего на своём веку, что взирал, на стены Кремля».
Камень тут же подхватила рука человека и запустила в витрину винно-водочного магазина. Раздался оглушающий гром, и из дула танка вылетела молния, люди, что-то крича – побежали.
На следующий день Камень оказался на свалке, вместе с осколками стекла и резины от витрины.
Долгие годы, по меркам людей, Камень находился среди отходов человеческой жизнедеятельности. Всевозможные продукты питания уже давно сгнили, превратившись в гумус и дав питание росткам трав и побегам деревьев. Камень начал своё продвижение на поверхность – ближе к солнцу. В этом деле, ему помог человек.
Заброшенную, заросшую свалку перелопачивали «старатели», ища медь и другие ценные металлы. «Видимо новый строй, так же не привёл людей к светлому будущему, и они, совсем обнищав, ищут средства к существованию в том, что выбросили десятилетие тому назад» – решил Камень, оказавшись в руке молодого искателя «сокровищ». Парню понравился рисунок на камне, оставленный молнией, и он положил находку в карман. «Зачем, Петро, таскаешь с собой этот булыжник?» – спросил напарник молодого искателя. – «Мне этот камень принесёт удачу, и поможет прижиться среди «москалей!»
Поздней осенью Петро работал на строительстве коттеджа. На зиму хозяин стройки оставил парня охранять недостроенный дом. Длинными зимними вечерами Петро подолгу разговаривал с Камнем, рассказывая тому свою жизнь. Родился в станице недалеко от Харькова. После школы приехал в Москву, искать лучшую долю. Теперь сидит в одиночестве, хозяин платить за труд не хочет, а даёт лишь на продукты питания, и то – мизер.
По весне возобновились работы по строительству особняка. В один из таких дней приехал хозяин на своей крутой машине. Петро, поздоровавшись, попросил денег за выполненную работу, и за зимние месяцы. Мордатый человек стал размахивать руками, (его красный пиджак, только чудом не порвался), крича: «Ты кто такой, чтобы требовать деньги? Радуйся, что живёшь нелегально в Москве, да и ешь на халяву. Небось, подворовываешь и ночами носишь цемент на продажу? А ну, выворачивай карманы!» – приказал разбушевавшийся хозяин усадьбы. И не дожидаясь ответа от смутившегося парня, стал выворачивать его карманы. Хозяин вытащил у парня камень, и бросил его в жерло работающей бетономешалки, а Петро вытолкал руками и ногами, за кованные ворота.
Так камень оказался в фундаменте бани, что стояла на берегу небольшого пруда. Камню повезло: он оказался на прогреваемой солнцем, южной стороне, выходившей на пруд. В пруду плавали лебеди: их деревянные домики стояли на берегу, где эти грациозные птицы выводили потомство. Лебеди не улетали на зиму в теплые края, а для того, чтобы пруд не замерзал, в его водах находились нержавеющие трубы по которым из бани пропускали горячую воду. Также на этом прогреваемом водоёме зимовало с десяток диких крякв.
Лебедей и уток круглогодично подкармливала прислуга усадьбы. Молодые утята и гусята, когда подрастали, гуляли вдоль ограды, тянувшейся от пруда, и зачастую своими нежными клювами хватали Камень за метину, оставленную молнией. Камню льстило, когда его нежно щипали клювики. Такая жизнь нравилась ему Единственно, что доставляло неудобства, так это нескончаемые «оргии», почти ежедневно проходящие в бане. Что там вытворяли люди, не поддавалось ни каким жизненным законам.
Но, что больше всего раздражало Камень, (его синяя полоска начинала краснеть и серебрится), так это разговоры между «братками». Казалось, они управляют всем криминалом на территории страны, и могут разжечь смертельные конфликты, или погасить их – одним звонком с сотового телефона. Затем приходила мыться и убирать прислуга, у этих людей были свои разговоры, о том, что человечество «несётся» в пропасть, сотворённую им же.
В холодный январский день по улицам посёлка стали двигаться, гремя гусеницами, экскаваторы. Под их мощными ковшами, красавцы-коттеджи, напичканные всевозможной электроникой, стали рушиться. Камню повезло: он скатился в пруд и перезимовал в нем.
Впервые, за многие зимы, поверхность пруда замёрзла, некому было греть воду – баня лежала в руинах. Появившиеся люди выловили лебедей и увезли в клетках, на машине была нарисована пальма и слово зоомагазин. Посёлок «Речник» перестал существовать.
Когда весенние тёплые лучи солнца растопили лёд пруда, на его берегах появились двое. Девушка и парень радовались и задорно смеялись, найдя первый весенний цветок мать и мачехи, Камень лёжа на дне, видел их счастливые лица.
– Смотри, Толик, какой красивый камень на дне лежит.
– Сейчас, Даша, я его достану.
Парень смело шагнул в холодную воду, и намочив рукав, достал находку. Вновь Камень почувствовал тепло добрых рук. Он искрился голубоватым сиянием на солнце, радуясь вместе со своими новыми друзьями.
Теперь Камень находился на столе, рядом с монитором, на экране которого мог видеть весь мир, конечно, когда за компьютером работал Толик. А когда парень был на занятиях в Университете, то сестра включала компьютер – ей было интересно прочесть о последних изысканиях брата. Дашу, как и брата, интересовало многое, что связано с лесами и живностью, обитающей а них.
Чего только не узнал Камень. Он понял, что такое деньги, и какую роль они играют в жизни людей. Ему, так же как и работающим на клавиатуре парню и девушке, было интересно узнать о том или ином лесном обитателе. Не нравились ему фильмы про вампиров, а вот исторические и приключенческие –  смотрел с интересом. Обычно, в самые не подходящие моменты, в комнате парня появлялись мать или отец, и настоятельно советовали своему чаду ложиться спать, ведь завтра вновь на лекции.
Эта дружная семья радовала Камень, после стольких лет сосуществования рядом с криминальными людьми. Глава семейства профессионально занимался биатлоном, его супруга работала в юридической конторе – секретарём. Выходные семья проводила на природе у реки или в пеших походах по лесам. Но в эти дни Камень не скучал, а обдумывал те знания, что получил за прошедшее время. О походах хозяев он узнавал по фотографиям, выкладываемым ими в Интернете.
С собой Камень брали однажды, на праздник День России. Весь вечери теплую июньскую ночь, туристы провели у костра, любуясь звездным небосклоном и полетом комет. Теперь он знал, что люди поклоняются не только деньгам, но и делу которое делают, а так же своим увлечениям. Камень понял, – Бог существует, и не раз видел его изображение. Этот представитель высшего разума, как утверждают служители церкви, живёт у Белых звёзд, до которых человечеству лететь и лететь. Ночами Камень думал: «Возможно, и у камней есть своё божество?» – но об этом ему спросить было не у кого.
Наступили зимние месяцы, и на экране монитора лихо спускались по склону Путин и Медведев. Вся семья следила за этим спуском, затаив дыхание. Глава семейства, видя, как горят глаза его детей, сказал: «В следующий выходной – едем в Сочи!» – «Мотивация такого поступка?» – спросила юридическим языком жена, видя как обрадовались дети, услышав отца. – «Мотивация есть, дорогая! Мы вчетвером повезём вот этот камень, как наш вклад в строительство олимпийских объектов. Ведь никто не отменял указ Петра: «Каждый въезжающий или входящий в город, должен приносить камень!» – потрясая камнем в своей руке, ответил супруг. – «Такой довод приемлем!» – под восторженный крик детей воскликнула мать.
Так Камень оказался на Красной Поляне. Глядя на многочисленных спортсменов, что каждый день тренировались, он размышлял:"Это не последнее моё пристанище на вековых дорогах!"
Трада.