Жизненный Путь Сесилии Бассет

***
Вот снова над острыми медными крышами домов моего родного города сгустились сумерки, и я опять осталась наедине со своими мемуарами. Старые восковые свечи уже освещают тусклым светом листы пожелтевшей бумаги, на которой рука моя буква за буквой воплощает в волшебные строки эпизоды моей долгой и полной незабываемых и волшебных событий жизни. Увы, никак не могу привыкнуть писать при электричестве, хотя Хэлен уже давным давно договорилась обо всём с местным хозяйством и мне уже пять лет как доступны все блага цивилизации. Несмотря на это, до сих пор мне больше по душе запах горящих свечей, а также их нежный, мягкий свет, поэтому ламочка с тех самых пор пылится над моим столом и ждёт того заветного часа, когда ей, наконец, воспользуются.
И вот, теперь я хочу поведать тебе. Мой дорогой читатель, о самой необычной главе в жизни Сесилии Басетт. Тогда я была ещё очень молода и глупа, даже не глупа, а , скорее… просто менее искушена в делах и душевных, и сердечных, и менее опытна, нежели чем сейчас. В те времена , задолго до того как родилась Хэлен, даже до встречи с Харольдом, я ещё жила целое лето под одной крышей с ныне покойной тётушкой Мэри, которая очень любила меня и потакала всем моим юношеским затеям и причудам. Не хочу показаться нескромной, но тогда я была одной из самых красивых девушек города и уж тем более самой интересной. Я имею честь принадлежать к одному из самых старых дворянских родов города N, так что в провинциальном городишке, который , по воле случая, служил родиной тёте Хэлен и в котором я прогостила целых три месяца, я была чуть ли не королевой.
Не стану скрывать, что приезд столь юной и знатный особы в столь незначительное поселение всполошил местных кавалеров и самые достойные из них не преминули нанести мне визит, не успела я даже как следует расположиться в своих новых покоях.  Будь моя тётушка чуть построже, как, например, моя матушка, то сразу бы оградила меня от неумелых ухаживаний этих деревенских дон-жуанов и , следовательно, не позволила бы мне влипнуть в захватывающую, но в то же время, как мне тогда казалось, пренеприятную историю.
Из всех моих посетителей наиболее настырными оказались четверо мужчин, каждый из которых из кожи вон лез, чтобы завоевать моё расположение и уменьшить шансы соперников. Сейчас я бы не думая отвергла бы каждого из них, но тогда, видимо в силу возраста и несформированного образа мышлеия, я потакала желаниям этих настойчивых ухажёров и очень тепло и нежно относилась к ним, отчего они всё больше набирали обороты и совсем не думали охлаждать свой неумеренный любовный пыл.
Теперь поподробнее о каждом из них. Сперва я познакомилась с самым взрослым из них, его звали мистер Луграсс; имени мне так и не удалось из него вытянуть за всё время нашего общения. Тётушка как раз устроила праздничный ужин в кругу семьи в честь моего прибытия и он волею случая оказался на нём, хоть и не был приглашён. Причиной столь необычного проишествия стала профессия мистера Луграсса – он был врачом, лучшим в городе ( кроме него, однако, в городе врачей больше и не было, как я потом нечаянно узнала из разговора горничной и кухарки). Он лечил старую Бэт, экономку, и тётушка, следуя правилам приличия, предложила ему отужинать с нами, от чего он сразу же отказался сославшись на своё мещанское происхождение. Скажу без утайки, мне пришлось использовать всё своё красноречие, чтобы уговорить его остаться. По большей части он просто молчал и разглядывал всех за столом. Его пронзительный взгляд из-под стёкол очков причинял мне некое чувство непонятного беспокойства, но я была слишком увлечена поджаристой и сочной куриной ножкой и салатом из свежей моркови, чтобы уделить бедному доктору должное внимание.  Мистер Луграсс почти ничего не ел и откланялся очень рано, не успели ещё даже принести десерт. Ох, вы бы знали, какой Пауне готовит малиновый пирог, просто объедение! А ванильное мороженное со свежеиспеченными вафлями и ежевичным сиропом…. Ах… О чём это я? Так вот, он быстро ушёл и в моей памяти так и остались бы лишь его нелепые всклокоченные бакены и неуклюжая походка, если бы после этого случая он не зачастил к нам, благо причина для столь частых посещений у него была: Бэт становилось хуже день ото дня. Что-то мне подсказывает, что состояние экономки ухудшалось не просто так.
Но перейдём ко второму участнику этой драмы, не только самому младшему из всех, но и самому упёртому, нагому и хамоватому. Это был сорванец, только что созревший сын священника из местной церквушки, и если его отец был сосредоточием целомудрия и нравственности, то его отрок был его полной противоположностью, и если отца Кериона с легкостью можно было назвать ангелом во плоти, то юного Тегана окрестили бы Вельзевулом ещё при рождении, не будь его батюшка столь набожен и знай он, каким вырастет его сын. Сам парень был достаточно мил и приятен внешне и вообще лицом, так сказать, вышел; так мне, во всяком случае, показалось в момент нашей первой встречи, о которой следует рассказать отдельно. Тем дождливым утром я сидела в своей спальне и ,как всегда, подчёркивала свою красоту перед зеркалом с помощью различных  косметических порошков и притирок, не сравнимых, впрочем, с теми, которые имеют в распоряжении дамы теперь .И вот я уже собиралась нанести на щеку финальный мазок целебного сбитня, как окно с диким звоном разбилось и на ковёр полетел упругий, как мяч,  мальчуган. Он, сразу же вскочил, чрезвычайно фамильярно извинился за причинённые неудобства и преподнёс мне зачуханную полузавявшую розу, непонятно как оказавшуюся в его руке. От удивления я совершенно перестала соображать, что нередко случается и с прочими молодыми и впечатлительными особами, но до сих пор прекрасно помню мой диалог с этим светловолосым бойким юношей с серыми глазами, который столь необычно явился ко мне в гости, застав меня( о боже!) без верхнего платья. Для беспристрастности описания приведу этот диалог ниже:
-- Доброе утро, миледи. Прошу прощения за моё столь неожиданное вторжение, -- это были его первые слова. В преисполненном смазливой вежливости поклоне он поглядывал на меня из-под длинной чёлки, как бы пытаясь прочесть в моих глазах намёк на мои чувства.
Но ничего у него не вышло. Я не проронила ни слова и лишь гордо и вопрошающе таращила на него глаза. Чтобы хоть как-то разбавить растущее напряжение он подарил мне ту самую белую розу и сказал:
--Маленький подарок за неудобства. Я весь ваш. Вы не могли бы…
Кажется, первая фраза Тегана была единсвенной, что он заучил и поэтому его коварный план по завоеванию моего сердца начал с треском рушиться на куски. Он замялся и не мог подобрать слов, как первоклассник на первом занятии. Сомневаюсь, что он не знал, что сказать, просто, скорее всего,  просто не мог отрыть в закромах своей памяти хотя бы одно приличное или неплебейское выражение. Ведь теперь он стоял не перед дочерью крестьянина, а передо мной, наследственной дворянкой, да ещё и незавершенность моего наряда придавала моему образу толику ослепительного и плентельного очарования.
Я продолжала молчать гордо взирая на него широко открытыми наивными глазами. От этого несчастный неудавшийся ловелас ещё больше смутился и поспешил к выходу из опочивальни, оставив меня сидеть в изумлении перед зеркалом с косметической губкой в руках. Как потом оказалось, мне почти единственной удалось поставить этого парня в неловкое положение, что даже возбудило в душе моей чувство гордости за своё обаяние и невинную прелесть.
И ,наконец, о последних двух моих тайных воздыхателях. Ими оказались два брата-юриста, которые были настолько обыкновенны, что не являйся я предметом их тайной слежки и романтического преследования в течение долгого времени, я была бы не в состоянии их запомнить . Оба они обладали прозаичной и ничем не выделяющейся внешностью, ростом и комплекцией, и, хоть они и не были особенно похожи, их всегда путали. Я, во всяком случае, точно. До сих пор не помню, кто из них носил окладистую бородку, Фрай или Нильсон.О них могу сказать лишь то, что они с мной так и не поговорили, в отличие от двух предыдущих поклонников, и довольствовались лишь платоническим созерцанием моей особы во время званых обедов и анонимной отправкой дешевых подарков на мой адрес каждый четверг и пятницу. Эта ужасная, нарочно вымеренная, как по графику, пунктуальность настолько раздосадовала меня, что никакого удовольствия от их цветов и бутофорских сервизов я не получала и переправляла всё маме в город N от своего имени.
Примерно так всё продолжалось целых три месяца, все эти посещения, подарки, знаки внимания. Я уделяла всем своим почитателям достаточное количество своего времени и внимания, но не больше дозволенного правилами приличия. Несмотря на попытки каждого быть для меня «одним единственным», я лишь непреклонно всмахивала ресницами, гордо отводила взгляд на стену и благородно пропускала их душевные излияния мимо ушей.
***
Как я уже изложила выше, с этими людьми меня связывает один преинтересный случай, которому и посвящена эта глава моих «Воспоминаний о Молодости».  Я много размышляла о том, как всё произошло, но перед тем, как приступить непосредственно к повествованию мне хотелось бы прояснить как для читателей, так и, в первую очередь, для себя некоторые детали. Главное, что заставляло меня не прерывать связей со всеми моими «новыми знакомыми» и этим захолустным городишкой было то внимание и та любовь, которыми они меня одаривали ежедневно и ежечасно. Мне в то время, как и всем молодым девушкам, была как воздух нужна любовь, пусть даже от таких мужланов, как жители причудливого городка, куда меня занесла злосчастная судьба в то лето. Никто из этих людей не вызывал во мне отвращения, и в то же время было совершенно невозможно выбрать кого-то из них: ситуация была столь необычной для юной леди, что я совершенно потеряла чувство реальности происходящего.
Всё произошло в ночь с субботы на воскресение. Я как обычно спала крепким непробудным сном, как вдруг моя дверь скрипнула. Сквозь плотную завесу сна до меня донёсся этот полный тревоги звук, затем послышался скрип старинных деревянных половиц, но я всё же не могла заставить себя встать с постели или даже открыть, настолько глубоким было моё забытие. Но кое-что всё же заставило меня проснуться: цепкие и сильные руки схватили меня, и прежде чем я успела опомниться, крепкие путы крепко-накрепко связывали меня по рукам и ногам. Это было грубо и дико, я сопротивлялась изо всех сил, даже пыталась позвать на помощь, но рот мне сразу же заткнули кляпом. Должна признаться, мне это даже немного понравилось всё это варварство, особенно кусок тряпки во рту и грубые прикосновения крепких мужских рук, но пусть сии откровенные комментарии хранят лишь страницы этого дневника. Затем… Воспоминания о тех ужасных минутах каждый раз заставляют моё сердце биться быстрее, тогда страх заполнял всю мою душу и отравил сознание. Затем меня сзватили и понесли невесть куда. Спуск по ступеням на первый этаж… Хоть бы слуги услышали моё отчаянное сопротивление и пришли на помощь! Но нет, меня уже вынесли на улицу. Холодно. Положили в коляску, накрыли одеялом. Едем долго. Запах еды. Свежего хлеба, кажется, проезжаем булочную старого Сэмми. Значит уже около шести утра. Ума не приложу, как мне удавалось тогда хоть немного соображать, ведь любая другая девушка на моём месте давно впала бы в исступление и была бы морально уничтожена ужасами всего происходящего. Наконец-то поездка закончилась. Меня всё так же бесцеремонно вытащили из коляски, взвалили на плечо и снова куда-то и понесли. То ли  от такого грубого обращения, то ли от ужасного запаха того человека, который теперь нёс меня( это уже был другой простолюдин, как же от них несёт иногда) я упала в обморок, как, впрочем, и подобает благородной даме.
Очнулась я на стуле в какой-то комнате. Глаза не были завязаны, рот не был заткнут этим мерзким куском ткани, и лишь руки мои были привязаны к спинке. Ощутив, что мне предоставлена некоторая свобода действий, я хотела было закричать, но голос мой не слушался меня и я смогла лишь боязливо прошипеть мольбы о помощи, которые никто не смог бы даже услышать, не то что разобрать и понять их смысл. Однако мои казавшиеся тщетными из-за внезапной потери голоса попытки призвать кого-то внезапно увенчались успехом, что, как ни странно, совсем не обрадовало меня. Ко мне приблизилась какая-то сутулая фигура. Густой мрак скрывал  очертания лица этого субъекта, но его неровное дыхание показалось мне пугающе знакомым, а уж когда до ушей моих долетел хрипловатый тихий и размеренный голос мистера Луграсса, лечащего врача нашей старой Бэт.
-- Какая жалость, что я вынужден лицезреть вас в таком состоянии, миледи. Прошу прощения за все причиненные вам неудобства, -сказал он.
Я немного растерялась. Его лицо находилось прямо напротив моего, его сбивчивое дыхание обжигало мне шею, колючие бакены неприятно щекотали нос, а глаза нещадно рассматривали моё дрожащее тело.
-- Ч-что вы здесь делаете? Отпустите меня – вырвалось, наконец, из моей груди.
-- Я здесь только для того, чтобы поговорить с вами с глазу на глаз, и ничего более, юная леди. Отпустить я вас, к моему глубочайшему сожалению, тоже не в состоянии, потому что я и ещё трое, нет… -- доктор задумался… -- двое джентельменов хотим, чтобы вы разъяснили нам сложившуюся ситуацию. После этого я вас отпущу. Слово джентельмена.
--Отпустите меня сейчас! Я ничего не должна ни вам, ни вашим друзьям, -- попросила я.
--Увы, миледи, что-то мне подсказывает, что вы должны. И они мне, хочу заверить вас, отнюдь не друзья, а скорее наоборот. Впрочем, мне кажется, вы уже знакомы. Фрай, Нильсон, прошу вас.
По этому сигналу в комнату вошли ещё два человека. Даже не знаю, как их описать. Они были… похожи. Один из них держал в руках бронзовый подсвечник (кажется, это был Нильсон, судя по бородке… Или Фрай?), что позволило мне, наконец, рассмотреть лица всех собравшихся. Как же мне все они стали тогда неприятны. Я до сих пор помню это чувство тотального отвращения к их персонам, ведь они заставили меня испытать столь невыносимые муки, столь сильный, невыносимый страх.
--Доброе утро, миледи, --попривествовали меня братья хором.
--Чего вам надо? – не удержалась я от крика.
--Успокойтесь миледи, -- промолвил доктор, -- всего лишь одна просьба.
--Да, это очень важно для нас, хм.... И, я думаю, то есть мы... Мы думаем... Для вас также... Жаль, что нам не удалось прийти к чему бы то ни было в обычной обстановке… Просто вы были столь… Таинственны и не смогли разъяснить свои чувства никому из нас, -- проговорил бородач.
--Именно, юная леди, мы все питаем к вам добрые чувства и хотим знать, кто же из нас небезразличен вам. Как бы абсурдно это не звучало, женское сердце загадочно и переменчиво, но вы теплы и романтично настроены по отношении к каждому, но никому из нас не желаете дать отпор или, напротив, сказать да.
--Так больше не может продолжаться, -завершил Луграсс.
Не помню, что именно я собиралась ответить им, но, несомненно, это бы прекратило все споры и заставило бы этих деревенщин почувствовать превосходство образованной дворянки. Но как только я собиралась открыть рот окно вдруг с треском разбилось(это смутно мне напомнило один недавний случай) и в комнату, как резиновый мяч, залетел молодой Теган. Он быстро сгруппировался и, с быстротой и ловкостью, достойной зависти любого атлета, встал между мной и моими похитителями.
--Вам придётся иметь дело со мной, негодяи! – воскликнул он. – Не смейте больше трогать бедную девушку!
--Господи… -- пробормотал доктор,закрыв рукой лицо.—Теган, я понимаю, вы имеете полное право вмешаться, так как тоже влюблены в эту прелестную девушку. Думаю вы тоже хотели бы, чтобы она сделала выбор…
--Выбор очевиден, изверги и нечестивцы! – юноша всё больше распалялся. – Не подходите к ней, иначе вам придётся иметь дело со мной.
Ситуация накалялась и я стала всё больше опасаться за своё столь зыбкое на данный момент благополучие. Прибытие парнишки ничуть не успокоило меня, а лишь добавило какое-то гнетущее чувство надвигающейся бури. И это чувство не подвело меня.
--Отойди от неё, -- прошипел тот из братьев, что не носил бороды, -- отойди от неё, ничтожество, ты не смеешь даже дышать с ней одним воздухом!
--Как вы смеете, -- взбесновался юноша, -- я требую удвол… --он замялся.—Удовлт… Удволетворения!
-- Это я могу вам устроить, уж не сомневайтесь!
-- Я вызываю вас на дуэль! А джентельмены пусть будут нашими секундантами.
-- С удовольствием посмотрю, как кровь этого мальца обагрит пол вашего поместья, мистер Луграсс, -- проговорил бородач, -- У вас имеются пистолеты.
-- Дуэльный комплект, сэр. Я увлекался в молодости.
--Позволь мне быть твоим секундантом, Фрай, -- предложил бородатый брат.
--С удовольствием, Нильсон. Тогда, надеюсь, почтенный мистер Луграсс согласится стать секундантом мальчика.
--Я не мальчик.—Снова крикнул Теган( почему молодые люди совершенно не способны вести беседу не в повышенных тонах) --. И предложение ваше принимаю. Доставайте оружие, док.
--Мы удалимся ненадолго, миледи. Кто-то из нас обязательно за вами вернется. Надеюсь, вам будет небезразлична наша судьба и вы не станете делать глупостей, -- с этими словами док вышел, все последовали за ним и лишь Теган напоследок поцеловал мою связанную руку.
Когда они ушли, мне стало ещё страшнее… Боже, мне же казалось, что я их люблю. Или я действительно любила каждого из них? Эта тайна так и осталась навсегда в той комнате. К счастью. Подождав пока шаги моих коварных пленителей стихнут, я сразу же попыталась освободить свои руки от пут. Они были завязаны столь небрежно, что мне удалось сделать это с поразительной быстротой. Ощутив запах свободы, я сразу же ринулась в ту сторону, где, как я предполагала, находится выход. Моя голова полностью заполнилась мыслями о побеге, страх затуманил мой взор. Я пробегала мимо дверей в этом ужасном неопрятном доме. Около одной из них я остановилась, услышав за ней голоса. Это выместило все предыдущие мысли в моём мозгу, любопытство, чувство первооткрывательницы и исследовательницы, присущее любой храброй молодой девушке обуяло меня, и я осторожно заглянула в щелку. Моему взору предстала огромная зала, в которой собрались все мои похитители. Нильсон( кажется, так звали не бородатого) И юноша уже начали расходиться. Секунданты пытались что-то им доказать, скорее всего, они хотели прервать дуэль, заставить этих глупцов одуматься, но они не были способны внять голосу разума, ибо оба слишком сильно любили меня. И тут я поняла, что могу помешать, что могу встать между ними, сказать что-то, что-то… Такое, что сразу бы заставило их передумать и не убивать друг друга. Что-то проникновенное, глубокомысленное и нежное, соответствующее моей сложной и многогранной натуре, идущее от моего мудрого, как и у любой женщины, будь то молодая девушка или древняя старуха, сердца. Я уже сделала один робкий шаг к двери, второй был смелее. Всё происходило давно и я отчётливо помню этот момент. Но… Тут что-то произошло. Подул ветер. Мне стало холодно. До костей. Вдруг я осознала всю неправоту этих людей, взглянула в их пустые лица ещё раз, вспомнила их неодухотворенные глаза. Зачем?Зачем мне спасать их? Я была молодой и не хотела ничего решать. И не жалею об этом. И тут я заметила выход. В самом дальнем конце коридора. Я ринулась туда.
Раздался выстрел, но я даже не обернулась. Три секунды, и я уже была на улице. Мимо как раз проезжал кэб, и я остановила его взмахов ослабевшей бледной руки. Из него сразу же выскочил красивый высокий и молодой джентельмен, одетый по последнему писку тогдашней моды. Он любезно закутал меня в своё пальто и довёз до дома, где меня уже совсем было отчаялись отыскать. По пути домой я успела поведать незнакомцу о своих приключениях и выплакаться ему. Он был настолько обходителен и вежлив, что запал ко мне в душу навсегда. Его глубокие карие глаза полюбились мне сразу же, как только я взглянула в них. Теперь он мой муж.
А что касается моих похитителей. Я часто вспоминала их. Один раз мистер Луграсс даже прислал мне письмо, но я так и не прочитала его. Но всегда в моей душе останется тот день. Не из-за всех моих почитателей, не из-за необычной атмосферы приключения и опасности, а из-за того, что я поняла тогда весь смысл этой жизни. Я не напишу конкретно, в чём он заключается. Каждый должен дойти до него сам. А теперь мне пора, мой Дорогой читатель. Надеюсь, тебе понравились эти строки.