Амурная игра. 37 глава

Начало: http://www.proza.ru/2013/08/20/1667



Календарное время, считай с зимы, размежевалось для Шатрова надвое. Быстрые суматошные дни с ней и уныние разлуки, аритмия любви. Воздушные поцелуи ему всё реже, прощальные взмахи кистей порывистее. Любимая торопливо уходит, а он не вправе сопроводить её до машины. В предутренней тишине деревни Шатрову отчётливо слышно, как долго не заводится настывший мотор, схватывает и глохнет. Скрежещут шестерни стартёра, дохнув перегаром бензина, двигатель смолкает, противится неотвратимому расставанию. Низкое небо клубится дождевыми тучами и моросит. Каприз дурных осенних погод, обложные сентябрьские дожди. Шатров взбирается на конёк крыши и в рассветном брезге видит сизый выхлоп. Буровая самоходка взревела, завелась. Недолго постояв, разогнав стылое масло и тосол, качком тронулась с места. Кивая уложенной стрелой, тяжело двинулась глинистыми колеями расквашенной грунтовки. Завершилось короткое лето любви, увезли его Ладу.


Полнейшая апатия овладевает им. Шатров спускается с крыши на двор, заходит в опустелую избу. Везде следы её недавнего присутствия, отчего дом ещё более пуст. Кружка с недопитым чаем, висит её накомарник, брошена старая полевая сумка, забыты на подоконнике заколки для волос. Как разом померкли краски, каким всё стало убогим в отсутствие любимой. Шатров находит аптечку и тёплой водой из чайника запивает две проглоченные таблетки аспирина. Стряхнув с ног кирзовые сапоги, одетым лезет в пропахшее их немытыми телами нутро спального мешка. Накрывается поверх ватником и плащом, наглухо застёгивает клапан, но согреться не получается. Неостановимая дрожь пронявшего озноба гнёт пышущие жаром члены, свёртывает в позу утробного эмбриона. Лоб приятно холодит ладонь склонившейся над ним Лады. Да нет же, нет!.. Незлобивая Олюшка целует ему щёки, клятвенно шепчет: «Мы всё равно будем ждать тебя, Толюшка… будем ждать, будем ждать…» Да нет же, нет!.. Биение собственного пульса глушит всё. Непомерно утрировал пустяк, перестал считаться с женой и дочкой. Уральская карусель понесла – не соскочить, от испуга заболел. Да, да!.. Симулировал терзания совести, этой божественной константы. Как славно они в четыре руки массируют его, только сие вычура, блажь! Он третьи сутки взаперти в бараке, и опять уснул за «Эрикой». Вчерне закончил вторую часть любовного романа и пишет эпизод расплаты. Прозаик многое провидит наперёд. Под внешней красотой таилось душевное безобразие. Ффу-у!.. Ничего он не пишет!.. В теле горячка, в башке дикий бред!.. Фантасмагории!.. Разлука нарушает обмен веществ, стойкая депрессия снижает иммунитет и вот ты лёгкая добыча микробов. Верная мысль, записать, но тогда он вспугнёт снавчиков, развеет сон. Гений как лопнувший чирей заявит о себе. И эту мысль в блокнот, хо-ро-ша!.. Сколько он дрыхнет? Черным-черно за окном. Голова неустанно творит проклятая, добиваясь изящества. Ведь разумней сперва прожить амурную игру, после увековечить. Опасно задевать пером грядущее. Кажется, мерзче этого часа быть не может, назавтра глядь, стало хуже. Как закончить роман, не повредившись в уме. Снова рыдает, отпихнув клавиатуру. Воистину, над вымыслом слезами обольюсь. Кто знал любви сладчайший плен, тот знает горестей безмерность. Необходимо заглянуть в пропасть безумия и суицида. В образе обманутого мужа снести подлую измену, её плачевные итоги. Надо с малюткой на руках остаться матерью-одиночкой, которую вдруг разлюбили. Как уцелеть и выжить? Жизнь и творчество – непостижимая тайна: задумал так, а вышло по-иному. Прозорливость литературы пугает его. Оттого и заболел, чтоб отложить роман под надуманным предлогом. Страшась предвосхитить судьбу, не додумывает сюжет. Не снести такое зараз! Наверное, прямая линия смерти сменяет мыслете кардиограммы сквозь нестерпимую боль. Как допечатать треклятую главу? Ревёт как институтка. Какими муками сотворил черновик, если застят глаза слёзы, не различает текста. Иеремиада, гибельная стезя!.. Копать шурфы намного здоровей. Вместе с горемычными персонажами Шатров снова впадает в жесточайшую истерию, в то патологическое состояние породившее сцену расправы.


Его преследуют бредовые видения пугающих галлюцинаций. Мерещатся чёрные мохнатые волки. Грозно скалясь и порыкивая, длинно свесив из пастей слюнявые языки, они кружат вокруг Шатрова, обдавая смрадом зловонного дыхания. Хотят увлечь в бродячую стаю. Заунывный протяжный вой, тягостное состояние сонного паралича, не шевельнуться. Либо по-волчьи выть, либо вмиг сожранным быть. Раскатисто гремит, громыхает дублетом мощный ружейный выстрел, разом пресекая разбойное кружение вблизи него. Где двое дерутся, там женщина рядом. Они едут с Ладой на новых спортивных велосипедах, страстно влюблённые, уверенные в правомочности их брачного союза. На выезде из деревни увязывается свора разномастных дворняг; злобно лают, гонятся следом, норовя цапнуть за оголённые икры. Резко тормозя, Шатров применяет действенный способ, придуманный им. «Ко мне!.. Ко мне!..» Одураченные несообразной командой псы в недоумении прекращают погоню. В отличие от неверных жён, собаки не атакуют хозяина. По наитию свыше разошлись небеса, в любовном соитии их с землёй телеса. Дождевая влага сыплется из облака. Высыхая под жарким солнцем, мокрый асфальт шоссе белесо парит. Искажая предметы, колеблется подвижный воздух. В иное место широка дорога, да назад узка. Привстав с седла на педали, Шатров оборачивается и поражённый видит, как лес бесшумно смыкается створками зелёного занавеса. Высокой бесшовной грядой сходится за ними, волшебно поедая участок дороги, который они проехали. Путь обратно заказан, осеняет догадка. Дремучим дроком зарастает отринутое ими.


Шатров нагоняет Ладу. Игриво глянув, она как амбициозный мальчишка наддаёт на педали. Раскачивая велосипед на стороны, уносится вдаль блистающим полотном слепящего шоссе. Шатров азартно устремляется вдогонку, бешено раскручивая колёса своего велосипеда. Настигает шалунью, применяется к скорости движения и, сравнявшись, правой рукой обнимает за плечи. Спаренные велосипеды, шатнувшись, дальше катятся рядом. Шатров корпусом прижимается к ней; повёрнутое, заалевшее лицо Лады волнующе близко. В счастливом смятении она призывно выпячивает губы. Слившись в поцелуе, они плавно загибают опасную дугу на полосу встречного движения, к левой обочине. О, холод ужаса!.. Двоим лучше, нежели одному; ибо если упадёт один, то другой поднимет товарища своего. И если станет преодолевать кто-либо одного, то двое устоят против него. Ничто так не сокращает дорогу, как семейная катастрофа. Возлюбленных все убивают, так повелось в веках. Исток бед в потворстве желаниям. Из скрытого густыми зарослями отворота на шоссе выезжает знакомый автофургон. Быстрый маневр без излишних прелюдий и жёсткий прессинг по всему окоёму! Виляя на всю ширину проезжей части, словно за рулём безумец, ускоряясь, грузовик мчится на обречённых велосипедистов. Не так зрением, сколько дорисовав воображением, Шатров различает за ветровым стеклом злорадную ухмылку Серёги Ровского. Ревность есть гнев мужа, и не пощадит он, приехавши убивать. Обесчещенный человек в ярости безрассуден. «Быстро в лес!!! Сворачиваем в лес!!..» – панически орёт Шатров, но в пароксизме ужаса вытолкнув велосипед с дороги, Лада бегом кидается в открытую движению автомобиля сторону. Говорят, у лошади большая задница, но с ней соперничает всадница. Резко вывернув, набок падая, Шатров кладёт на асфальт гнутый велосипедный руль. Визжа колодками тормозов, смерть катком проносится по заднему колесу лежащего велосипеда, плюща его в лучистую лепёшку. Кожаным седлом слегка придавливает левую стопу.


Всякое годное к нападению и защите средство есть оружие. Инерция разгона далеко уносит автомобиль. Снова устрашающе визжат тормоза. Кренясь набок, с быстротой почти полицейского разворота машина снова кажет горящие фары. По счастью, шофер сдаёт задним ходом неумело, сползши обоими колёсами в кювет. Заднеприводная машина буксует, ржёт сотней лошадиных сил. Припадая на больную ногу, Шатров кидается наперерез обезумевшей геологине. Двое выживают там, где один неминуемо гибнет. Любящий спасает любимую покуда жив. После краткой буксовки машина выбирается на шоссе. Вперевалку одолевает вторую водосточную канаву и гонится за бегущей велосипедисткой. Супружеская измена делает мужей свирепыми; ей нет спасения, во всю глотку отчаянный вопль. «В лес!.. Укройся в лес!.. Встань за дерево!..» Шатров напрочь срывает голос, но в исступлении минуты она не слышит остерегающего ора. Однако, в жизни мыслимо всё, включая чудесное. Шатров из последних усилий спурта настигает её. Грубо тянет за руку и подсечкой, точным ударом по ногам валит наземь. Близ беды и спасение: в приямок старого, осевшего шурфа.


Слепя жёстким светом включенных фар, скакнув на неровности рельефа, автофургон смерчем пролетает над ними, обдав едким выхлопом с каплями раскалённого масла. Выступом заднего моста срывает кроссовку с ноги Шатрова, всей тушей рухнувшего на геологиню лицом к беде. Они разом вскакивают и, держась вместе, спешат в спасительный лес. Позади их снова настигающий рёв мотора; протяжённый треск ломающихся деревьев и, наконец, жёсткий удар вослед! Очевидно, передним бампером в сосновый ствол. На крышу фургона валятся с сотрясённой кроны отжившие сучья, шишки, длинные ошмётки коры; доносится отвратительный звук. Шатров облегчённо вздыхает: не гони машину быстрей своего ангела-хранителя. Он не питает злобы к потерпевшему. Джентльменам не стоит вступать в лобовую схватку из-за неверной жены. Ветвистые рога намертво сцепятся и погубят обоих. Светлане Васильевне Ровской придётся искать себе молодого, комолого оленя, чем не преминет заняться. Трофейные рога загубленных мужей послужат третьему декоративной вешалкой, до обретения личных в вечное пользование. Столько адреналина разом получаешь нечасто. Фатум был на стороне литературы и геологии. Ровский прижал грудью кнопку сигнала, и это последнее что слышат чудом спасшиеся любовники. Будь за рулём не новичок, и амурной игре кирдык! Задавил бы махом и сжёг останки в бензиновом костре.





Продолжение: http://www.proza.ru/2014/07/09/1359