Прощание с Азербайджаном

В июне 1985 года мне исполнилось 50 лет.

Видимо, я сильно достал свое начальство тем, что не работал «как все». Вскоре после юбилея я получил предложение перейти работать на вычислительный центр ЦК КПСС, на должность заведующего сектором делопроизводства, хранения и выдачи информации. Соблазняли меня на этот переход тем, что на новом месте мне полагались телефоны правительственной связи “ВЧ” и АТС-2, служебная машина по вызову, столовая лечебного питания на улице Грановского, целый ряд других льгот.

Расставаться с Азербайджаном было жаль, я прикипел к нему душой, появилось много очень хороших знакомых, всегда во время командировок бывало много встреч с интересными людьми.

Меня познакомили с Муслимом Магомаевым (интересно, что первый раз мы с Люсей увидели и услышали совсем молоденького мальчишечку Магомаева в ДК завода “Серп и Молот” в самом начале 60-х, конферансье тогда представил  его,  уезжающего   на   учебу  в  Милан в театр Ла Скала, как надежду советского вокала).

Запомнился поход с Назимом в гости к писателю и драматургу Максуду Ибрагимбекову.

Как-то раз удалось побывать на репетиции дирижера Азербайджанского симфонического оркестра Ниязи (если я не перепутал его фамилию), увидеть сам процесс творчества этого великолепного коллектива.

И в Москве, и в Баку я не раз встречался с прекрасным художником Таиром Салаховым, был на всех его выставках 1984-1985 годов.

Сейчас всех, с кем довелось повстречаться и поговорить уже и не вспомнишь. Я часто бывал на кораблях Каспийской флотилии, видел чудо советской военной техники - экраноплан. Очень нравились изумительные по красоте большие и маленькие города, горные леса Азербайджана. И особенно нравились простые люди – рабочие, колхозники - с которыми я старался встречался как можно чаще и больше.

Согласие на переход в Центр обработки информации при Экономическом отделе ЦК КПСС я дал. Но связей с Азербайджаном не терял. Ко мне в Москве часто заходили гости из республики, а летом 1986 года, через год после моего ухода на другую работу, Багиров пригласил меня приехать вместе с Люсей на недельку в Азербайджан в гости.

В самом конце мая мы с Люсей улетели в Баку. Была пятница, встретил нас, как  и раньше, Назим Мамедов. Приехали в совминовскую гостиницу. Оставив Люсю устраиваться в номере, я пошел поздороваться с Кямраном Мамедовичем. Багиров сказал, что за нами закрепили машину, мы можем прямо сейчас ехать в Загульбу (загородная резиденция руководства республики), немного поплавать и позагорать, перекусить с дороги, а они все подъедут к трем часам, к обеду. Около гостиницы нас ждала “Чайка” и новый заведующий Международным отделом ЦК.

В Загульбе во всю цвели цветы, было много зелени, роз и всяких южных экзотических растений. Нас провели в гостевой дом, показали наши комнату и пляжную кабинку. В комнате стояла ваза с крупной, почти черной, черешней, минеральная вода, соки. Но мы сразу пошли купаться.

Пляжи на Апшероне из чистенького желтого песка, прогретого солнцем до такой степени, что стоять на месте невозможно - сильно жжет ступни ног. Море очень чистое, никаких тебе медуз, только иногда невдалеке от берега появляются стайки каспийских тюленей. Купальный сезон длится с середины мая до самого конца октября.

Мы успели вволю наплаваться, позагорать, наесться черешни и еще каких то фруктов, когда приехали Багиров, Сеидов, Татлиев и Коновалов. Они немного ополоснулись в море и мы пошли обедать.

Потом Багиров повел нас с Люсей осматривать парк резиденции. Посмотреть было на что. Парк был ухожен профессиональными садовниками, в нем было много фруктовых деревьев, цветущих кустарников и типично южных почвопокровных низкорослых цветов. Бесподобными были цветущие розы.

Люся отправилась немного отдохнуть, а мы с руководством республики обсудили план нашей поездки по Азербайджану.

Договорились на машине сделать обзорную экскурсию по городу, проехать по окрестностям Баку, посмотреть Храм огнепоклонников, Девичью башню, один из бакинских рынков.

Потом опять на машине проехать в Шемаху, посетить древний удивительнейший город в горах Лагич, переночевать на госдаче в Исмаиллах и вернуться в Баку.

Из Баку мы должны были вылететь в Ленкорань, посмотреть город, побывать в заповедном Гирканском лесу (это единственное место в Европе, которое не попало подо льды ледникового периода), искупаться на пляже с железным, черного цвета лечебным песком, переночевать в мандариновой роще на берегу горного озера.

После этого возвращались в Баку и дальше вылет в Москву.

Поездка получилась просто сказочная. Не буду еще раз описывать колорит прекрасного восточного города с более чем миллионным населением, с изумительным сочетанием древнего и не очень древнего Востока и современной Европы.

Яркий восточный базар, на котором нас с Люсей пригласили на открытую веранду чистенькой базарной чайханы, угостили прекрасным люля-кебабом и чаем, налитым в стаканчики-армуды.

Необычное зрелище - Храм огнепоклонников, древних зороастрийцев. По сути, это музей, обстоятельно рассказывающий о древней религии, исповедующейся в Персии, Индии, ряде других государств Востока.

Не помню, свозил ли я Люсю в музей Сергея Есенина. Такой музей в Баку тогда существовал. В двадцатые годы Есенин рвался в Персию. Из-за того, что он постоянно находился в запое, в Персию его не пустили, а привезли в Баку. Здесь он и написал свои знаменитые стихи “персидского” цикла, в том числе и “Шагане ты моя, Шагане...”.

Мы осмотрели Девичью башню, Старый город. Потом захватили с собой жену В.Н.Коновалова и поехали в Лагич.

Люсю потрясли окрестности Баку - на десятки километров совершенно выжженная солнцем резко пересеченная холмистая местность: одни желто-серые холмы сменяются другими, нет ни деревца, ни кустика, ни травинки - все сожжено безумно ярким солнцем, которое белым диском светит с бледно голубого, почти белого неба.

Лагич - небольшой, тысячи три-четыре жителей, город в отрогах Кавказских гор на берегу маленькой горной речки Ак-Су (белая вода), на небольшой вроде бы высоте - всего то 1500-1700 метров над уровнем моря. Но место это очень глухое и труднодоступное, нормальную дорогу сюда пробили по горам в 1980 году, а до этого попасть сюда можно было только летом на вездеходе по руслу Ак-Су, вертолетом или же пешком по головокружительным горным тропам.

Лагич был заново отстроен после сильного землетрясения, случившегося в XV веке. Улицы города тогда же были вымощены обработанными каменными плитами и с каждой стороны имели тротуары шириной около метра. Сами улицы вместе с тротуарами были очень узкими: если бы на такую улицу въехала “Волга”, то она бы ехала в 10-15 сантиметрах от стен расположенных друг напротив друга домов.

Все дома в городе были из тесаного камня, двухэтажные, и в каждом доме была ванна, но не современная, чугунная, а выдолбленная в камне. С древних времен в этом городе были устроены водопровод и канализация, в том числе и ливневая. Город просто потрясал своей красотой, уютом, восточным спокойным колоритом, красотой женщин и девушек на улицах, которые, кстати, своих лиц практически не закрывали.

Нам показали довольно большой ковроткацкий цех, городской краеведческий музей, сводили в дом чеканщика, который делал из медных, латунных и алюминиевых листов разнообразную посуду для жителей города. Предлагали еще зайти в дома сапожника и портного, которые по старинке шили обувь и одежду для жителей, но туда мы уже не пошли.

Меня очень порадовало одно, казалось бы, маленькое, но для меня очень важное обстоятельство.

Последний раз я был в Лагиче весной 1985 года. Потом, в разговоре с Багировым, я высказал несколько просьб. Я просил провести в Лагич ветку от проходящего в полукилометре газопровода, так как жители для отопления и готовки пищи активно вырубали растущие на склонах гор очень ценные кизиловые и ореховые леса. Просил также возможно больше расширить ковроткацкий цех в Лагиче, увеличить помещения краеведческого музея и местного Совета народных депутатов. Была и еще одна просьба. На окраине Лагича какая то неумная голова соорудила точку общепита, типичное московское кафе “Ветерок” - такое же корявое, густо синее и фанерно-железное. Кафе просто уродовало вид города и я попросил его по возможности снести, построив взамен что-то соответствующее общему стилю застройки древнего городка.

Я был просто поражен - все мои просьбы были реализованы! Это говорило о многом, и в первую очередь об отношении руководства республики ко мне лично.

Осмотрев Лагич, мы переехали в Исмаиллы. Единственное, что запомнилось - густой лес и то, что мы нарушили антиалкогольные законы - выпили по бокалу очень хорошего вина с первым секретарем райкома партии.

Из Баку мы на “Як-40” перелетели в Ленкорань. Встречала нас первый секретарь Ленкоранского горкома партии. К сожалению, я так и не вспомнил ее имени и фамилии. Первому секретарю горкома было к моменту нашей встречи лет пятьдесят. Лицом она была изумительно красива, особенно в вечернем полумраке (все-таки 50 лет), прямо как на древней персидской миниатюре. Кстати, ее муж, тоже азербайджанец, был военным врачем-хирургом, подполковником медицинской службы.

Разместили нас в красивом гостевом домике в апельсиново-мандариновой роще, на берегу искусственного озера в горах (невысоко, метров так около 1000), построенном лет десять  назад, когда в Азербайджан на отдых приезжал Президент Финляндии У.К.Кекконен, окруженном очень красивым розарием.

Мы с Люсей прокатились на моторке по горному водохранилищу, спустились к берегу Каспийского моря и искупались на пляже, где песок вместо кварца содержал железо. Песок был абсолютно черным, море тоже черным. Песок этот лечебный, здесь мог бы быть курорт всесоюзного значения. Потом мы поехали в Гирканский лес.

Весь лес сплошняком состоит из эндемиков, деревьев, которых больше нигде в Европе нет. Здесь росло даже настоящее железное дерево, с толстым, наверное, полметра в поперечнике стволом.

Было самое начало лета, я не повез Люсю в Кызыл-Агаджский заповедник. Там интересно зимой. На громадных просторах заболоченного залива зимуют сотни тысяч птиц, в том числе и экзотических. Плавни, камыши, большие рыбины, всякое зверье типа шакалов, лисиц и даже волков. Но смотреть все это надо зимой.

Из наших с К.М.Багировым планов поработать вместе, к сожалению, ничего не вышло. В завершающие годы горбачевской перестройки ему, как и сотням и тысячам порядочных коммунистов пришлось уйти. На смену пришли последовательно Везиров, Муталибов, отметился в этой должности Вагиф Гусейнов, а потом, в 1991 году, к власти вообще пришли националисты.

Прокатилась война за Нагорный Карабах, которую Азербайджан проиграл. Началось изгнание из республики армян, русских, уехали даже многие представители азербайджанской национальной интеллигенции. Была трагедия Сумгаита, где за одну ночь зверски вырезали около 80 армян.

В конце концов, на смену националисту Эльчибею к руководству Азербайджаном  снова вернулся Гейдар Алиев.

К.М.Багиров до перехода на партийную работу трудился в одном из крупных Бакинских строительных НИИ. Сюда он и вернулся на должность директора и политикой больше не занимался совершенно. А 25 октября 2000 года он умер. Такая вот судьба.

Горько рассказывать о судьбе Назима Мамедова и его семьи. Назим был строителем, кандидатом технических наук, громадной умницей, очень организованным, с колоссальной работоспособностью человеком. В отличие от многих технарей, Назим был очень начитан, прекрасно знал древнюю азербайджанскую и вообще восточную средневековую поэзию, хорошо разбирался в музыке. Он был очень одаренным человеком, в перспективе мог бы стать крупным либо партийным, либо хозяйственным работником - он был молод, что-то всего около 40 лет. Но судьба распорядилась иначе.

В Баку было много смешанных браков, азербайджанец Назим был женат на армянке. У них было двое уже взрослых детей - сын и дочь. Трагедия началась в конце 80-х годов: армянам больше не было места в Азербайджане, азербайджанцам - в Армении. А дети от смешенного брака армянки и азербайджанца вообще не имели перспектив ни в той, ни в другой стране.

Семья Назима жила в цековском доме, это на какое-то время спасало их от расправы. Но, все равно, Назим и его сын постоянно держали рядом с собой заряженные картечью охотничьи ружья. Жена и дочь Назима на улицу в течение нескольких лет почти не выходили.

Последний раз я разговаривал с Назимом году так в 1997. Он позвонил, сказал, что в Москве находится проездом, улетает на постоянное жительство в США. Жена, дети и внуки уже около трех лет там, недавно семья получила гринкарту и они больше ни в Россию, ни в Азербайджан не вернутся. Уму непостижимо - страна отказалась от своего прекрасного сына во имя совершенно бредовых идей, родившихся в воспаленном мозгу интеллигентов-националистов!

Тогда я не воспринял поездку с Люсей в Азербайджан как прощание с республикой навсегда, верилось, что вернусь сюда и еще хорошо поработаю с очень полюбившимся мне народом. Но все решилось и надо было выходить на новую работу.

Мне перевалило за 50, я хорошо понимал, что в уже очень зрелом возрасте совершенно меняю и свою профессию, и свою судьбу. Я много знал об информационной работе, источниках информации, методах ее обработки и предоставления руководству для принятия ответственных решений. Но я совершенно не был знаком с компьютерами, коммуникационной и копировальной техникой, их возможностями, новыми были и проблемы, связанные с этой необъятной областью информационной работы.