Глава четырнадцатая

Глава четырнадцатая.


У меня пальцы онемели, глаза неподвижно глядели в буквы его имени. Я взахлеб читала его карту, будто изучая биографию какого-нибудь великого человека. Десятки страниц новых и новых анализов, процедур и снова анализы. Я вспоминала, как проходит каждая из этих процедур, представляя, какую боль он переживал, сколько отчаяния было в этих страницах. Я вся вспотела, в голове гудело, я не понимала, что именно я чувствую, потому что, с одной стороны, я наконец нашла его, а с другой, - сколько ужаса и страха скопилось в нем после всего, что он пережил. Радость единственная - что он все-таки это все пережил, и сейчас, как значилось в последних записях, он живет совсем недалеко от места, где я находилась этой ночью. До конца моего дежурства оставалось чуть больше двух часов, а до рассвета оставалось три часа. Стояла холодная поздняя осень, день не хотел начинаться, я металась по больнице, не находя себе места. Я посетила все палаты в ней, где он когда-то находился, пока лечился. И с каждой минутой ожидание становилось все более нестерпимым. Сомнений по поводу того, что стоит дождаться наступления дня, чтобы прийти, что нельзя будить людей, не было. Я все время смотрела на часы, причесывалась и вспоминала много-много всего, что так хотелось все это время рассказать ему.
Когда же солнце стало неуклюже облизывать горизонт, я уже стояла напротив его дома, в руках у меня бы пакет из круглосуточного супермаркета, где лежал холодный кофе и несколько пончиков,- наше любимое в детстве лакомство после ночных прогулок. Я стояла и ждала, пока солнце поднимется достаточно высоко, чтобы чуть осветить окна его дома. Когда это произошло, я практически подбежала к входной двери, замешкалась на минуту, а потом с такой силой заколотила в нее, будто горит что-то. Хотя, это было правдой. Практически все во мне горело счастьем. Долго никто не открывал, у меня в голове я почти создала его лицо. Когда по ту сторону двери послышались шаги, я замерла с широкой улыбкой и готовыми к распахиванию объятиями. Но шаги стихли, а дверь не открылась. По ту сторону кто-то наблюдал за мной, но не решался открыть.
- Привет, это я, - сморозила глупость я, не зная, как же мне объяснять, кто я, если он все-таки не вспомнит меня. Этот вариант событий я не рассматривала, а теперь, когда отчаяние быть выгнанной с порога, как нежданного незнакомца, захлестнуло, я просто не знала, что сказать. Кто же я для него была все время, я не могла сказать. Как не могла напомнить, что это я, это была я,- та, что держала за руку после ампутации, после химиотерапии, после радиотерапии, после биопсии, какой кошмар. Я просто ждала, пока мне скажут, что делать.
С пол минуты мы стояли молча, единственное, что доказывала эта тишина, что он вспомнил меня, но просто не знает теперь, как реагировать. Я соглашалась с ним мысленно, пусть колеблется, сколько ему угодно, но я не уйду, пока он хоть что-нибудь не скажет.
Дверь открылась. Передо мной стоял Витя, которого я никогда и никак бы не смогла представить себе. Конечно, я только разбудила его, поэтому он был без протеза, руки жадно ухватились за стены. Он был слаб, было видно, что уснул он практически только что, потому что на нем была повседневная одежда: джинсы и свитер. Растрепанные волосы, непривычно длинные даже для него, падали на глаза. А глаза, глаза смотрели сквозь меня отстранено. Ноздри раздулись от волнения, а может, от злости. Из дома пахло перегаром, пылью и едой быстрого приготовления. Витя, такой взрослый и усталый мой Витя, молча смотрел на меня, не проявляя никаких эмоций, кроме еле заметной улыбки радости встречи в глазах, что раньше можно было легко увидеть. Но в тот день мне понадобилось гораздо больше времени. Но она была, я это точно увидела, я тогда достала из пакета кофе и молча протянула ему.
После этого жеста снова была длинная пауза, после которой я поняла, что кроме той крошечной улыбки от моего Вити больше ничего не осталось, более того, больше ничего не осталось от его жажды жить.
Все мои грустные мысли и попытки что-либо сказать наконец стали мгновенно совершенно не нужны, когда он быстро развернулся и как мог быстро заковылял в дом. Что-то беспокоило его. Я зашагала за ним, не понимая, что происходит. Вскоре я увидела, как за ним захлопнулась дверь в ванную, где были слышны звуки наступившего утра после ночной пьянки. Мне стало ужасно противно, это чувство резко сменилось презрением к себе, а потом жалостью к Вите, а потом снова чувство отвращением к себе и к нему.