Моя Валентина

А она все пила кофе, повышая свою взвинченность.
Утреннюю прогулку на место ДТП, в котором участвовали три автомобиля, пострадали два человека, один из которых – девочка тринадцати лет, нельзя назвать хорошим началом дня.  Санитары оперативно, со спокойствием, которому позавидовали бы олимпийские боги, вытаскивали из покореженных дымящихся машин пострадавших. Водители, которым нимало не досталось, за исключением пары-тройки синяков и царапин, скакали вокруг как козлы, хватались за головы, рвали на себе волосы и косо смотрели друг на друга. Будь повреждения их пассажиров менее серьезными, они бы, пожалуй, сцепились и нанесли друг другу увечья.
«Это была бы двойная драма, отличное дополнение к новости», - думала Валя, стоя у тумбочки с электрическим чайником и попивая кофе. Он уже обжег ей язык, и теперь терять как будто было нечего. Она чувствовала как кипяток стекает внутрь по ее пищеводу, обжигая его стенки и согревая продрогшее на февральском морозце тело.
-   Что там с утренним ДТП, Валь? – не отрываясь от монитора компьютера и отбивая пальцами чечетку на клавиатуре, спросила выпускающий редактор.
-   Новость будет через минут десять, нужно позвонить в полицию и узнать, сколько штрафа получат эти придурки, - ответила Валя равнодушно. Редактор Лиза отвлеклась и посмотрела на Валю с недоуменным видом. Валя спиной почувствовала ее взгляд и обернулась.
- Что? – Валя нахмурилась, держа кружку у лица. Когда она дула на кофе, скорее по привычке, чем действительно желая его остудить, ее очки смешно запотевали от пара.
-  Я вообще хотела знать, все ли живы, - пояснила Лиза смущенно. Валя пожала плечами:
-  Конечно, живы, - ответила она – Да вот только не здоровы теперь. У девчонки сотрясение мозга, а у бабы нос сломан и ребро… 
   Лиза сочувственно покачала головой и снова уткнулась в работу.  Валя  не стала допивать кофе, а оставила его на тумбочке. Закончив новость о ДТП, она пробежалась по заголовками пресс-релизов, кривя губы и накручивая на палец кудрявую рыжую прядь.
«Отчим, задушивший своего пасынка, сядет на 18 лет», «Неизвестный злоумышленник украл у ветерана войны ордена», «Во втором полугодии цены на коммунальные услуги возрастут» - гласили заголовки. Пролистав релизы, Валя терпеливо записала в блокнот телефоны пресс-служб  и стала обзванивать всех. От отвратительных подробностей по двум первым релизам закружилась голова.
Отправив материалы Лизе, Валя села в крутящееся кресло, скинула ботинки и поджала под себя сырые замерзшие ноги. Спрятав лицо в широкий воротник свитера, она неподвижно смотрела за окно.  С крыши по капельке стекал снег. «Ночью ударит мороз», - подумала Валя, глядя на озорное солнце, блистающее в плавящихся сосульках. Оно словно играло в прятки, то выглядывая из-за плотных серых занавесок облаков, то вновь  прячась, то глядя одним глазом в щелку.
-  Мы познакомились на улице. Я до сих пор с удивлением вспоминаю эту минуту, ведь сейчас будущие мужья и жены знакомятся через Интернет. А мы встретились на улице: вот так случайно, но словно преднамеренно, как будто мы искали друг друга давно и именно в этом месте, в этот день было назначено наше свидание. Я шла, не замечая ничего, отсчитывала мелочь для проезда на трамвае, как вдруг на моем пути вырос он. Мы столкнулись, и кошелек вылетел из моих рук, мелочь со звоном рассыпалась по асфальту. Я бросилась собирать ее. Бумажные тысячи и сотни тоже высыпались и полетели вперед по тротуару. Я догоняла и собирала их как могла… и в этот момент, почувствовала, что я не одна. Мы даже не смотрели друг на друга, просто бегали за монетками и бумажками, смеясь и стремясь обогнать друг друга, словно это была игра…
- Что еще за ванильная ересь? –  Валя нахмурилась и нетерпеливо прервала романтический порыв работницы пиар-отдела Настеньки. Она нараспев читала что-то с монитора компьютера, положив руку на грудь.
-  Это победители нашей акции к 14 февраля, их история оказалась самой романтичной,  - ответила Настя. Валя заерзала на стуле и, опустив ноги в ботинки, оттолкнулась  и подъехала к столу Насти.
- Они случайно столкнулись на улице, и он поцеловал ее, с тех пор они неразлучны, планируют свадьбу на это лето, -  пояснила Настя с улыбкой. Валя, наморщив лоб, дочитывала историю, беззвучно шевеля губами и недоверчиво приподнимая брови.
- Выдумка от первого до последнего слова, - заключила она решительно, скрестив руки на груди – Девушка просто хотела зазвездить и попасть в призы, вот и налила три литра соплей с вишневым киселем. Треть списала с любимого романчика в тонкой обложке, треть – с популярного сериала, а все остальное добавила от себя. На самом деле они познакомились в универе  на какой-нибудь тусовке, были пьяные в стельку - неудивительно, что он так быстро целоваться полез!
  Настя обиженно сжала губы и отвернула от Вали монитор, как будто пытаясь скрыть прекрасное и светлое от проницательного острого глаза редактора отдела чрезвычайных происшествий. Валя показала Насте язык и, семеня тонкими ножками, укатилась в свой угол, завешанный стикерами с напоминаниями о том, за какими происшествиями и в течение какого времени Валя должна следить.
-  А я вот верю, - заметила Лиза, вытягивая шею – это же так мило, почему нет? Не всем же знакомиться в «Одноклассниках» и на пьяных тусовках в универе.
   Валя накинула на плечи серую шаль и только пожала плечами, то ли ежась от холода, то ли выражая недоверие к романтической истории. Она поправила очки и с прищуром посмотрела на Лизу:
- Ну а я не верю, -  ответила она, скептически приподняв тонкую темную бровь -  Такое только в мелодрамах бывает, а в реальной жизни – нет.  Ах! Мы бегали по улице за монетками… Еще бы по ромашковому полю за бабочками бегали, что ли… Тогда бы это вообще было Гран-при.
Валя ушла из офиса последней. Было уже темно, Валя выключила лампу и задержалась у порога. Редакция уснула: на столы и бумаги ложился синеватый свет неоновых вывесок дома напротив. От изогнутых, словно вывихнутые руки, ламп на пол падали длинные черные тени.
Вечерний проспект сверкал и блестел новогодней иллюминацией, которую ленились снимать ежегодно чуть ли не до самого апреля. Валя жутко злилась. Когда Новый год кончается, из своего дома все убирают елку, костюмы Деда Мороза и Снежинки, взятые на прокат, сдают обратно. Новый год просто кончается и все, уже не пахнет мандаринами, нет ощущения сказки. А из-за новогодней иллюминации и праздничных перетяжек  праздник остается в городе: посиневший и разлагающийся, как труп утопленника. Это нисколько не поднимает настроение.
Валя шла по обледеневшему скользкому тротуару мелкими и, насколько это было возможно в такой гололед, быстрыми шажками, кренясь то в одну, то в другую сторону и вздрагивая, когда ветер со снегом залетал под пальто и, подвывая, хватал ее за ноги. Остановившись у ларька с прессой, Валя подпрыгивала и, словно Элли из Канзаса, стучала каблучками ботинок друг от друга, пока ей накладывали в пакет газеты и журналы, названия которых она негромко и отрывисто называла. Щеки краснели, губы немели. Отсчитав продавщице деньги, Валя схватила пакет с прессой и припустилась торопливой семенящей походкой к остановке. При этом, делая три шага вперед, Валя проходила лишь половину предполагаемого расстояния, постоянно откатываясь назад. Скоро отходила ее последняя маршрутка, и Валя злилась, пока наконец не махнула рукой и не пошла вперед решительными широкими шагами. Эту ошибку позже она часто вспоминала как роковую.
Первые шаги дались легко и даже бодро, Валя воодушевилась, но вдруг поняла, что тротуар коварно ускользнул из-под ее ног и теперь она находится в невесомости, словно на космической станции. Но волнующее ощущение полета сменилось не менее волнующим  чувством падения на пятую точку. Пакет, трепеща газетными страницами, воспарил в воздух и упал на землю, растеряв все свое содержимое в полете. Одни газеты заиграл шальной февральский ветер, гоняя их по льду словно мальчишка хоккейную шайбу; другие  размазались по серым от смога городским сугробам.
Валя была настолько обескуражена, что даже не хотела вставать, а позволяла удивленным прохожим обходить себя вокруг.  После такого долгого и нудного дня с ДТП, отчимами-убийцами и вандалами, ей просто хотелось полежать на снегу, как в детстве, когда сосульки были не только темой для новости, но и мороженым.
Черное небо над головой заслонило чье-то лицо. Валя недовольно прищурилась. Над ней склонился какой-то молоденький парень в смешной шапке-ушанке, обмотанный  клетчатым шарфом.
- Уйди, студентик, - пробурчала Валя устало. Парень удивленно округлил глаза.
- Да я вот…ничего… У вас газеты разлетелись, - он показал стопку растрепанных, покрытых снегом и крупинками смога газет, которые удалось догнать и собрать по сугробам. Валя вздохнула и хотела было сесть, но из-за толстого пальто только смешно согнулась в туловище и снова упала на лед. Парень проворно подбежал и подал ей руку. Валя отмахнулась, но после еще одной неуклюжей попытки встать, скрипя зубами от стыда, оперлась на его руку.
Парень никак не хотел отвязаться от нее на протяжении всей дороги домой: сел с ней в маршрутку, сделав вид, что им по пути. Он, вопреки ожиданиям Вали, не стремился ее разговорить, а только изредка посматривал на нее своими бойкими нефритовыми глазами.  «Либо близорукий, либо наркоман, - думала Валя, встречаясь с ним взглядами: у студентика были слегка расширенные зрачки – Либо близорукий наркоман…». Пару раз на протяжении дороги он, глядя на ее сжимающиеся и разжимающиеся пальцы в кожаных перчатках, предлагал свои большие вязанные рукавицы, но Валя пренебрежительно жала плечами: мол, обойдусь как-нибудь.
-  Ты чего за мной увязался, студент? – спросила Валя, резко остановившись и посмотрев на мальчишку своим самым колючим взглядом. Тот нисколько не смутился, даже заулыбался:
- Откуда вы знаете, что я студент? Может, мне лет тридцать, я бизнесмен и у меня вон там, за углом «Ауди» припаркован, - ответил он, смеясь. Валя фыркнула.
-  Ты студент матфака, иди домой, - ответила она уверенно и отвернулась, направившись по хрустящему и скрипящему снегу к подъезду.
- Но я же не матфака, - возразил парень, но дверь подъезда уже стервозно и холодно захлопнулась.
 «Рождаются же такие идиоты, - думала Валя, гремя ключами в подъезде. Но она сильно недооценила масштаб, как выяснилось через полчаса. За окном начали раздаваться хлопки, похожие на выстрелы. Валя, которая только-только устроилась в мягком кресле с какао и томиком Достоевского, подпрыгнула и пролила на себя обжигающую коричневую жижу. Злобно шипя, она подошла к окну, чтобы выяснить, кто устроил мафиозные разборки в такой поздний час.
В первые мгновения она лишилась дара речи. Прямо напротив ее дома разлетались цветными пайетками искры фейерверка. Приоткрыв рот, Валя смотрела, как со свистом они взлетают вверх и с тихим шипением, как у пенящегося шампанского, падают, затухая. Переведя взгляд вниз, она схватилась за голову. Под окном, приплясывая от холода между воткнутыми в сугроб фейерверками, стоял студент.
Округлив глаза, она сорвала с окон скотч и, щелкнув шпингалетами, потянула на себя крашеные рамы.
- Ты что, дурак?! – закричала она, высунувшись в окно по пояс. Студент, подпрыгивая, махал ей рукой.
- Нравится? – спросил он, сделав вид, что не заметил возмущенных возгласов.
-   Что?! – Валя покраснела, открыла и закрыла рот, как задыхающаяся рыбка и, собравшись с мыслями, продолжила – Уже поздно! Ты нарушаешь тишину в жилом районе, я сейчас полицию вызову, тебя загребут и оштрафуют, а еще новость об этом напишу утром, понял?!
Студент, щурясь, притворился глухим пенсионером. Прослушав гневную тираду, он снова ответил невпопад:
- Сегодня четырнадцатое февраля, будешь моей Валентиной?
 Валя поджала губы. Из соседних окон стали выглядывать неспящие или разбуженные шумом любопытные соседи.
- Немедленно поднимайся наверх! – бросила она резко и закрыла оконные рамы. Студент улыбнулся и побежал к дверям подъезда, ликуя и радуясь победе над своей колючей Валентиной.
Валентина упала в кресло и закрыла лицо руками, чтобы не было видно, как она покраснела до корней волос, и по ее лицу бесконтрольно расплылась  широкая, белая, как еще не легший на землю снег, улыбка.
10 июля 2013