И для этого мне потребовалось всего-то...

Опустив крышку, я сразу почувствовал себя самым здоровым и счастливым человеком на свете. И основания к тому действительно были, ведь только что сгорел последний лист из моей ‘истории болезни’, долгие годы пылившейся на полке регистратуры и представлявшей неимоверно раздутый медицинский талмуд из множества справок, эпикризов и прочей трудночитаемой и аккуратно подклеенной бумажной белиберды.
Я и не предполагал, что покончить со всей этой писаниной разом будет настолько просто. И для этого мне потребуется всего-то: спичечный коробок и небольшое усилие для приведения в движение воды в сливном бачке.

В то раннее утро я проснулся от жуткой боли, исходившей от кисти моей правой руки…
Взглянув на неё сквозь щелки чуть приоткрытых глаз, я с ужасом обнаружил на месте ‘указательного’ нечто похожее на плод созревающей сливы. Нарыв не просто имел неприглядный вид, но и сильно пульсировал, отдавая болью в каждой клеточке моего мозга. А ведь ещё вечером я заметил торчащий у края ногтя инородный кончик, однако самонадеянно не уделил ему должного внимания.
Долго просыпаться не пришлось, и уже через тридцать минут я был готов отправиться в местную поликлинику с тем, чтобы через час-полтора вновь окунуться в водоворот своих нескончаемых дел.

‘Надо же, какая-то заноза, а столько внимания!’, – чертыхался я в ожидании очереди в регистратуру. На что она, будто читая мои мысли, тут же отзывалась резкими болевыми импульсами…
В голову, одна за другой, лезли разного рода фобии: А если заражение?.. А как же работа, карьера… Жизнь, в конце концов?!
Мои мрачные мысли прервал строгий голос регистраторши… И буквально через минуту я уже поднимался на четвёртый этаж клиники в предвкушении снятия мучившей меня боли.

Наверное все старые поликлиники, как впрочем, и иные учреждения социальной направленности, были построены по типовым, ещё советским проектам: четыре этажа, лестницы с двух сторон и предлиннющие коридоры. Вот и здесь, кабинет под номером ‘413’, с траурной табличкой ‘хирург’, как раз и располагался в самом конце такого коридора. Очередь здесь была уже значительно длиннее регистратурной: человек десять-пятнадцать с грустными, болезненными физиономиями…
А чему, собственно, было радоваться? Большинство, как и я, пришли на первичный приём и пребывали в мучительном ожидании своего диагноза. Остальные же были озабочены никак не меньше, но уже его нерадужными последствиями.

По истечении часа стало ясно, что ни о какой работе сегодня не может быть и речи.
Ладно, пусть день насмарку, в конце концов здоровье дороже! Тем более что за прошедшее с утра время палец приобрёл уже угрожающий оттенок, а эпизодическая пульсация переросла в сплошную и невыносимую боль.
Но мог ли я тогда знать, что это было лишь начало. Начало, которому не было конца.

…За широким, сдвоенным столом сидели две меддамы и, не замечая моего присутствия, что-то писали.
‘Та, что слева, помоложе, – видимо врач, а которая справа, похоже медсестра’, – решил я, усаживаясь на стул.
– На что жалуетесь? – потянувшись за картой, спросила меня та, что помоложе. Но, то ли от страха, то ли от боли, я, вместо ответа, просто показал ей палец.
– Что ж вы так, по гвоздю не попали?
Я хотел было возразить, но мой язык словно окаменел от такой неуместной шутки и вместо ответа пробурчал нечто нечленораздельное…
– ...З-з-аноза!
– Понятно. Заноза, так заноза… - будем лечить. Когда были у врача последний раз?
И здесь меня будто прорвало…
– Да я по врачам лет сто как не хожу и даже близко не помню, когда и у кого был! Сами видите, в моей пожелтевшей карте всего несколько листиков!
– Видеть то, вижу... Это то, как раз, и странно.
– А что здесь странного? – не унимался я. – Не пью, не курю, регулярно делаю зарядку... Да и хватит о моём здоровье! Вот вам палец… Вот он действительно болен, так что, будьте добры!
– Давненько у нас таких не было, – не поднимая голову, прошуршала медсестра. – Точно, давно не лечился…
Препинаться не было ни сил, ни желания. Да и объективности ради, сам виноват: сфера здравоохранения оказалась упущенной. А ведь и здесь люди со свойственными им заморочками.

Визит в клинику завершился наложением мазевой повязки, да выпиской нескольких шаблонных рецептов. Кроме того, с утра мне предстояло сдать такой же набор анализов, после чего вновь явиться на уже назначенный приём.

Домой вернулся лишь к обеду, по пути прикупив весьма недешёвые пилюли в разноцветных и вселяющих надежду упаковках. Признаться не ожидал: нуликов-то, поприбавилось! А потому в ответ на аптечно-итоговое: ‘…цать’, с языка непроизвольно слетело эмоционально-недоумённое: ‘Од-на-ко!’
Настроение – наипоганейшее. Палец по-прежнему болел, хотя уже не как утром (видимо сказалось действие мази и проведённой УВЧ-процедуры). Мало того, что все планы остались нетронутыми, так и сама проблема лишь углубилась...
Сделав несколько необходимых звонков, я прилёг на диван и незаметно уснул. Кто бы знал, что на обычную занозу уйдёт столько сил!

Когда открыл глаза, был уже поздний вечер. А это означало, что через пару часов мне вновь придётся лечь, с тем, чтобы в ‘восемь’ уже стоять у ‘процедурного’ с баночкой.
Дожил. В тридцать и с баночкой! Но дело даже не в этом. Атмосфера давила. При таких обстоятельствах и всецело здоровый засомневается. Что-то вроде эффекта ‘плацебо’, только наоборот. Отсюда вывод: уж коли попал на крючок к эскулапам, – не ропщи!

Мысль о том, что час утренний двух вечерних стоит, - внушала оптимизм. Да и как иначе, ведь сегодня состоится мой второй, и, надеюсь, последний визит к врачу. Тем более что по ощущениям панариций вполне созрел.
…Весь первый этаж гудел как улей. Именно здесь и располагалась большая часть ‘процедурных’.
Все как заводные носились с баночками и коробочками, не обращая друг на друга никакого внимания. А ежели у кабинета и образовывалась какая очередь, то тут же и испарялась. И уже спустя полчаса коридор был практически пуст.
Делов-то: ещё пару-тройку часов и с результатами к врачу. А там и…

После обеда я уже сидел у ‘четыреста тринадцатого’, терпеливо дожидаясь развязки свалившихся на меня событий.
Всё было с точностью как вчера: десять-пятнадцать разновозрастных граждан и гражданок с грустными, понурыми лицами. Однако теперь они не казались мне такими уж чужими и даже пробуждали некие чувства любви и сострадания.

Я уже не был таким скованным и без промедления рассказал о посетивших меня положительных ощущениях…
– Хорошо, давайте посмотрим, – с улыбкой произнесла врач и кивком указала на уже ожидавшую меня перевязочную.
Когда же хирург перевела результаты анализов на бытовой и повязка была снята, - мой пафос тут же сдулся... И я был готов кричать во всё горло о вопиющей ко мне несправедливости!
Стало очевидным, что всё ближайшее время я должен буду посвятить исключительно своему лечению, а помогать мне в этом будет целая армия разнопрофильных докторов, не считая аптечных и прочих околомедицинских паразитов.
Несмотря на возраст, жизнь меня побила сполна, и я был всегда готов принять от неё любой подарочек. Вот и сейчас она подленько преподнесла мне очередной, который я, как и пилюли, должен был проглотить с должным достоинством.

Коммерческую деятельность пришлось притормозить и всю следующую неделю исправно ходить по специалистам и ‘около’. Что говорится, работать на аптеку. Но как ни странно, чем дольше я лечился, тем больше появлялось болячек, а моя некогда тонюсенькая карта разбухала как на дрожжах. Каждый раз, когда мне всё же удавалось разобрать её каракули, я образно представлял свой внутренний орган и приклеенный к нему диагноз… И как только он ощущал моё на себе внимание, так тут же начинал нервничать и нецензурно выражаться...

С каждым днём моё самочувствие лишь ухудшалось, и я реально стал ощущать себя по-настоящему больным, нуждающимся в помощи человеком. У меня появилась одышка, и по лестнице я уже не бегал, а держась за перила, с трудом поднимался к ожидающим меня специалистам.
Всех врачей я знал по имени-отчеству, а они, все как один, знали меня. Знали и историю с пальцем и, как только слышали моё имя, непременно хихикали.
Лекарства в моей квартире валялись повсюду: на книжной полке, в ванной, кухне и даже на тумбочке в прихожей. Везде. По сути, я превратился в полностью разбитого, подсаженного на иглу наркомана. И всё это без учёта заброшенной работы и растерянных связей.
И вот, вернувшись как-то домой после очередного похода по докторам, я подошёл к зеркалу и ужаснулся: на меня смотрело совершенно незнакомое щетинистое существо в мешковато-мятой, неопрятной одежде. Полноту картины дополняла искривлённая осанка, придавая внешности предпенсионный возраст.
Хотел я верить зеркалу или нет, но это был я, - ещё месяц назад абсолютно здоровый и успешный молодой человек.
‘…Заноза, поликлиника, очередь, карта… плацебо... – я непроизвольно перебирал хронологию предшествующих событий… – Стоп. Слово-то какое… Плацебо. Точно! Плацебо!! Эффект, основанный на внушаемости…’
На радостях я чуть ли не вприпрыжку побежал на кухню и, достав припасённую бутылку ‘марочного’, приложился прямо из горла...

Ещё не разошлось тепло, как точки были расставлены. Будучи человеком далёким от медицины и на некоторое время выпавшим из данной сферы, я слишком близко воспринял молниеносно развивавшиеся события. И тут же в мою голову совершенно незаметно вкралась мысль о шаткости собственного здоровья... И я поверил. А дальше... Дальше по накатанной: месяц и я развалина.

…Кстати, с занозой я справился самостоятельно, причём подручными средствами.
И для этого мне потребовалось всего-то...

01.09.2013