Возвращение в ад

  После развода с Ксюшей мое мировоззрение и поведение  претерпели радикальные изменения. Я понял, что сексуальные победы над разными женщинами способны вызвать лишь кратковременную эйфорию, а настоящее счастье  можно обрести  только в слиянии  в одно целое с любимой и любящей женщиной. Я стал вести добродетельный образ жизни и ждать встречи со своим идеалом.
Время шло, а женщина моей мечты не появлялась.  Я снова почувствовал себя заброшенным и одиноким.  На меня набросился половой инстинкт и властно потребовал секса.  Несколько месяцев я  отражал его  атаки, но, когда  на помощь ему пришла  депрессия  и своими длинными пальцами впилась мне в душу, я  сдался и пошел на компромисс со своими  принципами. Я снова решил искать спасение в свободных связях с женщинами.    
Я составил список   женщин,  познанием которых я намеревался заняться в ближайшее время.  Список включал около десяти женщин разного возраста и общественного положения.
Первой в списке значилась Лена Конищева, с которой на пляже меня познакомил Олег Дорошенко. У меня был номер ее телефона. Я позвонил ей раз, позвонил другой. Трубку никто не брал. «Значит, не судьба», - решил я и перешел к разработке второго номера –   учительницы лет тридцати, среднего роста, которую я несколько раз встречал   в коридоре и на лестнице лицея, где я подрабатывал.  Мне нравилось ее  круглое красивое лицо. Все остальные черты ее внешности: полные ноги, тяжелая походка, широкая спина – были не в моем вкусе. Но так как мне нужна была не жена, а любовница, то ее кандидатура вполне меня устроила.  «Почему бы с нею не закрутить роман», - подумал я.
Сначала я стал с нею здороваться, а потом подошел к ней во время переменки и заговорил: 
-  Уже восемь месяцев мы работаем в одном учреждении, а до сих пор незнакомы.   Меня зовут Николай Сергеевич. А вас?
- Оксана Александровна,  - ответила  она высоким, мягким, почти детским  голосом.
- А какой предмет вы здесь ведете? - поинтересовался я.
- Историю, - ответила она.
- Я русский язык, но история меня всегда интересовала. Давайте с вами встретимся, пообщаемся. 
Она согласилась. Я стал генерировать идеи:
- Можно сходить в кино.  Можно посидеть у меня дома.
- А вы один живете? – спросила она.
- Да.
- У вас есть квартира?
- Да.
В ее глазах вспыхнул интерес.
  Мы решили сходить в кино.
Детектив «Ход королевы», на который мы попали, оказался довольно интересным. 
После фильма я проводил ее домой. Прощаясь, я пригласил ее к себе в гости.  Мы договорились встретиться с нею в пять часов вечера возле кинотеатра «Родина».
На следующий день я ждал ее в условленном месте. День был пасмурный, апрельский. Часы показывали пять, но ее не было.  Через полчаса ожидания мое терпение кончилось, и я решил покинуть пост. Я сделал  несколько шагов, но на всякий случай остановился и посмотрел назад. В короткой светло-коричневой потертой кожаной куртке, в черных широких брюках она выходила из троллейбуса. Я сделал несколько шагов ей навстречу. Она даже не извинилась за опоздание. 
Мы пошли ко мне.   Моя большая квартира произвела на нее сильное впечатление. Мне показалось, что я вырос в ее глазах.
Она сняла куртку. На ней была  кофточка в горошек с белым воротничком. Я с удовлетворением  отметил, что у нее довольно большая грудь. Прошли на кухню, сели за стол. Пили вино, закусывали, разговаривали. Теперь я мог с близкого расстояния рассмотреть черты ее внешности. У нее было круглое лицо с широкими скулами, высокий гладкий лоб, прямой нос, светло-карие глаза, тонкие губы, на ушах белели перламутровые сережки величиной с фасоль. 
За вечер я много узнал о ней. Ей было тридцать лет. Родилась в Магнитогорске. Ее мать выходец из нашего края, отец – из Березовской области (как и отец Ксюши). В начале семидесятых ее родители переехали в Везельск. Через несколько лет получили кооперативную трехкомнатную квартиру. В последние годы она жила отдельно от родителей в однокомнатной квартире, которая досталась ей от умершей бабушки.
В школьные годы ее  профессиональные  интересы не определились, и под влиянием  подруги она поступила на истфак, о чем  жалела, так как история не увлекала ее. После окончания института ее распределили в школу поселка Липовое, где она отработала год. В те же годы она вышла замуж за везельца. Но семейная жизнь не сложилась: с мужем у нее не было ничего общего, начались скандалы, и через четыре месяца они развелись. Года два проработала в везельском райкоме комсомола. Когда же комсомольская организация стала распадаться, перешла работать в школу. В начале учебного года ей как бывшему комсомольскому работнику предложили должность завуча в лицее.  Она согласилась.
Я слушал ее,  попивал вино и думал, как к ней подступиться.
Я предложил ей остаться на ночь. Она отказалась. Когда она встала, вышла в коридорчик, уже надела куртку, я обнял ее, хотел поцеловать, но она захихикала, отвела губы в сторону.  Моя грудь прижалась к ее крупному телу. Она продолжала хихикать, отворачиваться. Широкое кольцо моих рук рефлекторно разжалось. 
Я проводил ее домой. Договорились встретиться у меня через день.
Я снова запасся вином, закуской. Отдав дань этикету во время первой встречи, во время  следующего визита она вела себя более свободно. Когда я обнял ее, она не сопротивлялась. Она позволила себя раздеть. Но когда я хотел поцеловать ее в губы, она сказала:
- Я не целуюсь. 
Она брезгала целоваться в губы.   
У нее была не грудь (в смысле: грудная клетка), а настоящее лоно, мягкое и удобное. Но она была далека от совершенства. Я долго не мог объяснить такой феномен: я был сантиметров на семь выше ее, но когда мы занимались сексом, ее голова была значительно выше моей. Лишь спустя месяцы до меня дошло, что дело в пропорциях: у нее длинный корпус, но коротковатые ноги.
Мне понравилось, что у нее полноценное влагалище и что она быстро кончила.
Не хотелось ночью провожать ее. Она согласилась остаться у меня на ночь. Я положил ее на свою железную кровать, а сам лег на раскладушку. Я засыпал, а она смотрела телевизор, а потом слушала пластинку английского певца и композитора Стинга. Ее голова была приподнята. Она восторгалась пением.
Утром, перед тем как покинуть мое жилище,  она пригласила меня к себе.
Вечером  я пришел к ней. Она жила на пятом этаже пятиэтажного дома в маленькой квартирке, наполненной преимущественно ветхими вещами. В глаза мне бросилась замызганная дорожка, лежавшая на полу малюсенькой кухни.   Я сразу обратил внимание на книжные стеллажи, установленные в комнате. На них стояли книги разных жанров - классика, детективы. Потом я узнал, что она сама читала немного, но с давних пор собирала книги (одна ее приятельница работала в книжном магазине).
Мы расположились за маленьким столиком. Оксана накормила меня супом, жареной рыбой. Я остался у нее на ночь.
С тех пор я ночевал преимущественно у нее.
Уже после первых встреч я отметил, что она была антиподом Ксюши. Ксюша была худой, Оксана – полной.  Ксюша никогда не кончала. Оксана была оргазмирующей женщиной (не было случая, когда бы она не кончила). Ксюша была молчалива, Оксана разговорчива. У Ксюши был мощный логический аппарат, у Оксаны он отсутствовал.
С первых дней нашей близости в нашу жизнь вторглось ее прошлое. 
Как-то часа в два ночи мы, расслабленные,  лежали на старом диване, закончив сексуальные утехи. Раздался телефонный звонок. Она взяла трубку. Выражение лица изменилось.  Она помрачнела. Сначала  слушала молча. Потом сказала надрывным голосом:
- Оставь меня в покое! Я не одна. У меня мужчина! Понял!  Коля, скажи ему. - Она передала мне трубку.
Пришлось взять трубку и потребовать, чтобы мужчина, говоривший на другом  конце провода, оставил нас в покое.
Я понял, что звонивший мужчина – ее бывший любовник. Я был потрясен, подавлен.
Я потребовал объяснений. Она сказала, что мужчину зовут Сережа, что она встречалась с ним года два. По ее словам, она сама отказалась выйти за него замуж (в чем позднее я усомнился), так как он злоупотреблял спиртным. Он женился на другой. Но, женившись, он продолжал приходить к ней.
- А зачем же ты принимала его! - проговорил я раздраженно, терзаемый ревностью.
- Я не могла жить без секса. Мне уже тридцать лет! – взвизгнула она. – Как только у меня появился ты, я порвала с ним!
- Наверно, он напивался у тебя на халяву? – спросил я. 
- Нет. Он этого хотел, но я не позволяла. Обычно водку он привозил с собой.
Я заметил, что Оксана любит выпить.  Когда мы оказывались за праздничным столом, она до дна допивала рюмки со спиртными напитками. «Наверно, ее приучил к алкоголю бывший любовник», - подумал я.
В пьяном виде она теряла контроль над собой и требовала бесконечных любовных утех.
У меня возникло подозрение, что она алкоголичка. Но мое подозрение не подтвердилось (она сколько угодно могла обходиться без алкоголя). 
Как-то я был у нее дома один (она была у кого-то в гостях). Было уже довольно поздно, часов одиннадцать ночи. Раздался стук. Я открыл  дверь и увидел на лестнице мужчину лет тридцати пяти, высокого роста, с усами,  с голубыми глазами. 
- Оксаны дома нет? – спросил он у меня без тени смущения.  Он не отводил от меня пристального  уверенного, точнее нагловатого  взгляда.
- Нет, - ответил я дрогнувшим голосом.
Я сразу догадался, что это Сергей.
- Ну,  извините. Я хотел взять у нее детектив.
Он пошел вниз. Я закрыл дверь. Меня колотило от  отчаяния.
Когда пришла Оксана, я устроил ей сцену ревности.
- Я же его не звала! – взревела она. Потом расплакалась.
- Завтра я схожу к его матери, - сказала она, всхлипывая.  – Я ей все расскажу. 
«Зачем втягивать его мать, - думал я. – Как-то по-детски. Будто у нее лопатку отобрали в песочнице. Уж если хочешь пресечь поползновения бывшего любовника,  пригрози ему, что пожалуешься его жене».
На следующий день она действительно нанесла визит матери Сергея. После этого он перестал нас беспокоить. Но спустя месяц, когда я был в квартире Оксаны один, зазвонил телефон. Я взял трубку.
- Это опять ты? -  раздался скорее удивленный, чем раздосадованный  голос Сергея. – Когда ж ты от нее уйдешь?
Меня удивило, что ее бывший сожитель не сомневался в том, что рано или поздно я от нее уйду.
Как-то она рассказала мне историю своей юношеской любви.
Она  познакомилась с Сашей, своим ровесником,   в лагере союзного значения «Орленок». Саша влюбился в нее, она тоже была неравнодушна к нему, но их отношения были невинными.
  Когда после окончания смены они разъехались по разным городам, они продолжали переписываться. Из писем она знала, что Саша поступил в военное училище, затем закончил его. Они не встречались, но после развода с мужем она поехала к нему в военный городок, в Калининскую область, где он служил. Их сексуальное счастье длилось три дня – пока Оксана жила у него. Они еще какое-то время переписывались. Из писем она знала, что он закончил военную академию, стал майором. 
Года два назад он перестал ей писать.
- Наверно, разлюбил, - объяснила она причину его эпистолярного молчания.
По моим наблюдениям, интеллект у Оксаны был довольно скромным. Она окончила институт, прочитала какое-то количество  книг, и  кое-какие знания (пусть не очень обширные) у нее были. Но знания, которыми она обладала, хранились в голове бессистемно. Например, она знала, что Александр Македонский жил в третьем веке, но в каком – до новой эры или новой эры,  она не могла сказать. А ведь она  преподавала в школе историю.   
Ее наивность, незрелость бросались в глаза. Меня поразил такой факт.  Она закончила факультет, где английский язык был второй специальностью, но записалась в платный  кружок английского языка для начинающих, который функционировал в областной библиотеке. Я не выдержал, стал возмущаться:
- Зачем тебе этот кружок? У тебя же диплом есть. Ты сама имеешь право вести курсы английского языка. Ты же ничего нового там не узнаешь! Если хочешь усовершенствовать навыки владения языком, читай книги на английском языке, слушай пластинки.
Она ничего не отвечала, только нервничала.
  Трудно было рационально объяснить ее поступок. У меня возникло подозрение, что, записавшись в кружок, она хотела завязать  новые знакомства с мужчинами.

Постепенно  она ввела меня в круг своих многочисленных подруг и родственников.  Я попал в мир, где Оксана была личностью значительной.   Она ни от кого не скрывала, что мы спим вместе. Ее друзья и родственники воспринимали меня как ее будущего мужа.
Вне этого мира я старался не показаться с нею: мне было стыдно, меня шокировала ее фигура, грузное тело.

Когда я принимал у нее ванну, она натирала мне спину, поливала водой.
Моя душа рассохлась без любви, без нежности, и ее забота обо мне была похожа на летний дождь, орошающий  потрескавшуюся во время засухи землю. Я чувствовал, что привыкаю к ней, что меня влечет к ней. Я даже стал хранить ей верность.
Как-то в институте ко мне подошла Таня-библиотекарша, бывшая подруга Басаргина.   
- Мы хотим к тебе прийти с Верой, - сказала она. – Не возражаешь?
- А разве она не вышла замуж? – удивился я.
- Нет. Теперь она свободная женщина. 
Я замялся. 
- Ты что против? – удивилась Татьяна. – Тебе что плохо будет, если мы придет к тебе с бутылкой вина, посидим, пообщаемся?
Я что-то промямлил в ответ.   
В другой раз в гости ко мне напрашивалась Лера (она прогнала мужа, который оказался «чужим ей человеком»), но и на этот раз я уклонился от встречи.
  Меня  пугала усиливающаяся зависимость от Оксаны, так как женитьба на ней не входила в мои планы. Я решил порвать с нею. Я собрал ее вещи, завалявшиеся в  моей квартире, сложил их в пакет и пошел в лицей. Когда она увидела меня в коридоре,   на ее лице появилась обычная приторно-слащавая улыбка.  Я протянул ей пакет.
- Возьми свои вещи.  Нам лучше расстаться.  Я не хочу морочить тебе голову. Я понимаю: тебе нужно замуж, а я пока не готов к новому браку.  Не обижайся.
Она машинально взяла пакет с вещами. Ее руки и губы задрожали.
- Да, ты смог сделать мне больно, - сказала она с надрывом и стремительно пошла по коридору.
На душе у меня было гадко.
После разрыва с Оксаной у меня началась депрессия. Меня изматывала жалость к ней. Мне не хватало ее   тела, нежности.  Кажется, на какое-то время  ей удалось вызвать в моем организме химическую реакцию, называемую любовью. 
Прошел день, два, неделя, а боль в душе не прекращалась. «Господи, когда же это кончится?» -  подумал я. 
Как-то вечером, когда я предавался страданиям, раздался стук в дверь. Я открыл дверь и увидел Оксану. В моей груди вспыхнула предательская радость.
На ней лица не было.
- Мне нужно с тобой поговорить! - сказала она.
- Заходи! –  Я пропустил ее в коридор.
Она   прошла в комнату, села на стул. На ней было лучшее цветастое платье. Ее жидкие соломенные волосы были распушены.
- Ты знаешь, - сказала она. – Я жду от тебя ребенка.
Я похолодел. Так быстро становиться отцом не входило в мои планы. У меня не было материальных ресурсов.
- Может, это ошибка.
- Никакой ошибки нет! У меня задержка больше недели.
- Я тебе говорил, что я не могу жениться, - сказал я.
Она вдруг взвизгнула,  с ревом схватила со стола  детектив,  рванула его двумя руками  –  толстая книга в суперобложке  развалилась на две части, будто это была какая-нибудь брошюрка. Затем ее острые когти впились мне в руку.   Я рефлекторно отдернул ее. Мелькнула мысль: «Она невменяема». Стало страшно.
- Успокойся! – сказал я.   
Из раны хлынула кровь. Я нашел марлю и закрыл рану. Марля быстро побагровела.
Если Ксюша напоминала мне львицу, то Оксана была похожа на тигрицу. Вместо того, чтобы выставить ее из квартиры, я продолжал говорить с нею. Кончилось тем, что она забинтовала мою руку, разделась, и мы занялись сексом.
Наши встречи возобновились. Через несколько дней у нее начались месячные, симптомы беременности оказались ложными.  Но рвать с нею отношения во второй раз у меня не хватило ни решимости, ни моральных сил.
На одной вечеринке мы оба сильно напились. В этот вечер мы расслабились и не приняли мер предосторожности. После бурной ночи она забеременела по-настоящему. Я потребовал, чтобы она сделала аборт.
- Я не хочу, чтобы у нас родился урод! – сказал я резко. – Мы оба были в стельку пьяны.
Как ни странно, она подчинилась. Ей сделали аборт по новой технологии:   часа через два после операции она на своих ногах вернулась домой.
Мне было жаль ее до слез.
Она завела котенка. Он  был довольно агрессивен, игрив.  Стоило немного расслабиться, как его когти впивались в ногу.   
Как-то ближе к вечеру она выпустила его на улицу. Часа через два мы  вышли на улицу, чтобы забрать его, но он как в воду канул. Только легли спать, как до нас донесся злобный лай собаки, чуть позже - душераздирающий вопль котенка.  Я выскочил из квартиры. Окровавленный котенок лежал на лестнице. Еле дышал. Пес прокусил его насквозь.  Уже никто не смог бы ему помочь.  Минут через пятнадцать он отдал богу душу.
Гибель котенка показалась мне символической.

Среди подруг Оксаны выделялась Таня - девушка лет двадцати пяти, среднего роста, миловидная, стройная,  гибкая. У нее были щечки широкие, как у хомячка, но она была  очень мила, женственна, даже поэтична.  На ее лице часто вспыхивала обаятельная улыбка. 
Вместе  с  Таней мы поехали к Сане  в Старый Дол.  Саня встретил нас радушно. Таня ему приглянулась.  Оксана, напротив,  ему не понравилась. Он считал, что она жирная, бесформенная, что у нее короткие некрасивые ноги. Он считал, что мне ни в коем случае нельзя на ней жениться. Но в то время я уже не считался с его мнением.
- Я согласен, что Оксана полновата. Но с этим недостатком можно смириться. У нас с тобой разные вкусы, - сказал я ему.
Мы купались, загорали. Оксана нисколько не стеснялась своих ног, своего тела. Она считала, что выглядит безупречно.
Как-то мы втроем отправились на прогулку. Недалеко от вокзала наша компания встретила Сережу Калинина. К тому времени Саня разорвал с ним деловые отношения из-за того, что тот беззастенчиво его эксплуатировал, но при встрече они продолжали здороваться. Мы остановились, обменялись общими фразами. Сережа по-прежнему был красив, высок, атлетически сложен. Но за последние два года, пока я его не видел, с ним произошла метаморфоза: он отпустил бороду, усы, и приобрел сходство с художником-интеллектуалом.
С его лица не сходила обаятельная  искрящаяся улыбка. Женщины – и Оксана, и Таня – смотрели на него с нескрываемым восторгом. У них буквально отвисли нижние челюсти. Во мне  вспыхнула ревность. Я решил порвать с Оксаной. «Зачем мне такая жена, которая даже в моем присутствии восторгается другим мужчиной?».
Вернувшись домой, мы устроили танцы. Я приглашал только  Таню. (Макаров по обыкновению в танцах не участвовал).
- А Оксана не обидится? – спросила Таня шепотом. 
- Знаешь, я еще ничего не решил окончательно. Не знаю, нужна ли она мне, подходим ли мы друг другу, - сказал я.   
Таня просияла и прижалась ко мне всем телом. В то время я, обладатель большой однокомнатной квартиры и кандидатской степени,  ей очень нравился. У меня мелькнула мысль, что надо ею заняться: она умней, начитаннее  и внешне привлекательней, чем Оксана. 
Оксана не выдержала, расплакалась. Мне стало жаль ее. Пришлось  пригласить ее на танец и утешать.
Вернувшись в Везельск, мы продолжали с нею жить вместе.
       Как-то мы пришли с нею  в наш маленький городской зоопарк.
На кассе красовалась надпись: «Можете купить кабачки и огурцы для животных».
По предложению моей спутницы мы купили несколько огурцов (в то время они стоили дорого).
Звери, голодные, замызганные, представляли жалкое зрелище. Мое сердце наполнилось жалостью. 
Первой была клетка с бурыми медведями. Мохнатые звери ревели, просили пищи.  Я бросил огурец в клетку. Он попал в прут, упал рядом с клеткой. Пытаясь дотянуться лапой до огурца, медведь рычал, царапал землю. 
- Бедненький! Какой голодный, - голосом, полным сострадания, говорила Оксана.
В то время мне нравились ее высокий девичий голос и тон, в котором  выражалась женственность. «Какая она добрая, сострадательная, - думал я. – Наверно, я все-таки на ней женюсь».
Мы обошли весь зоопарк, и для каждой зверюшки у нее нашлось доброе слово.
Мне приснился сон. Мы с Оксаной женаты. У нас есть даже общий ребенок. Вдруг она приводит домой другого ребенка – будто бы из детского дома. Девочка очень милая. В ней было что-то негритянское: курчавые волосы, смуглая кожа. Я поиграл с нею. А у самого черная мысль в голове вертится: «Зачем мне чужая? Ресурсы тратить на нее. Лучше свою воспитать. Оставить след на Земле. Нехорошо поступила Оксана. Привела, даже не посоветовалась со мной. А мне возись с нею. А когда я буду читать и писать?»
Когда в комнате появилась Оксана, я выразил недовольство.
- Ладно, я отведу ее назад, - сказала Оксана.
Она взяла девочку за руку. Мне стало жалко малышку. «Какая разница, кто ее биологические родители, чьи гены она унаследовала, - подумал я. – Ведь она очень милая девочка».
В этот момент я проснулся.
Я решил рассказать сон Оксане.
Когда я сказал, что в моем сне у нас был общий ребенок, на лице ее мелькнула радостная улыбка. Выслушав сон, Оксана сказала:
- Сон неплохой. Плохо только, что мы ее отвели.
- Да нет, - поправил я. – Отвести не успели: я проснулся.
- Тебя ждет что-то удивительное.
Я же истолковал сон в пессимистическом ключе: «Если женюсь на ней, она мне изменит. Ведь она привела чужого ребенка в наш  дом. Это плохой знак. Интересно, а как бы истолковал этот сон старик Фрейд? В любом случае надо как можно скорее порвать с нею».
Порвать! Легко сказать «порвать». Но как это сделать? Во мне уже сидела заноза жалости. Два раза в жизни я женился из жалости, а по не по любви. Результаты плачевны.  Но жалость уже поработила меня в третий раз. Жалость и, пожалуй, привязанность.
Таня ходила на психологические сеансы к Шварцу – маленькому, похожему на карлика, бородатому еврею лет тридцати трех.  Шварц не раз предлагал ей приводить с собой подругу. Таня звала Оксану вместе с нею  посетить психологический сеанс у Шварца. Я не запрещал ей, но к ее визиту относился неодобрительно. У Шварца собирались молодые люди, они исповедовались, развлекались, смотрели по видику порнофильмы. Если женщины останутся на ночь, то в ход пойдет алкоголь.  А  там и до оргии один шаг. Я уже знал, что в пьяном виде Оксана не может себя контролировать и превращается в нимфетку,  способную всю ночь напролет заниматься сексом.
Как-то утром она сказала:
- Сегодня встречаться не будем. Вечером мне надо навестить подругу в роддоме. Увидимся завтра. Я приду к тебе завтра в шесть  вечера.
Сначала ее предложение не встречаться меня  обрадовало. Я устал от общения с нею. Мне хотелось почитать и в одиночестве посмотреть телевизор. Я кивнул головой в знак согласия. Но вечером ее поведение  показалось мне подозрительным. Обычно я сам предлагал сделать паузу. Она соглашалась, но на ее лице появлялась огорчительная мина. А на этот раз она сама проявила инициативу. «Зачем ей понадобился свободный вечер?» - думал я. Поразмыслив, я пришел к мысли, что она решила вместе с Таней втайне от меня сходить к Шварцу на психологический сеанс.
«Как она могла!» – думал я возмущенно.
Совсем недавно мы говорили, что на улице нельзя появляться слишком поздно: ночные улицы кишат насильниками, бандитами. Я рассказывал ей, что несколько дней назад, приблизительно в час ночи, когда она заснула, недалеко от дома разносился душераздирающий крик какой-то девушки, на которую, видимо, напали насильники. 
«Скорее всего, она останется у Шварца на ночь. Устроят оргию».
Я не сомневался, что ее нет дома, но все-таки позвонил. Трубку никто не взял. Я решил пойти к ней, проверить, вернется ли она на ночь домой.  «Если окажется дома, скажу, что дома одному стало скучно, что соскучился по ней».
Телефон-автомат возле ее дома был занят. Я посмотрел в ее окно: света в ее квартире не было, значит, не было и самой хозяйки. Часы показывали десять часов. Уже стемнело. Я стал ждать ее. «Сниму осаду не раньше часа ночи, - решил я. – Это важно для меня».
Я вспомнил, как я часами ждал нужных людей, когда боролся за квартиру. «Игра стоит свеч, - подумал я. -  Оксана для меня сейчас не менее важна, чем квартира». Мне важно было установить, придет ли она ночевать, и если придет, то придет ли одна или  приведет ли с собой мужчину. Если бы она привела на ночь мужчину, то у меня появилось бы  моральное право порвать с нею.
Где разместиться? Самое простое решение – сесть на скамейку возле ее подъезда. Но тогда у Оксаны появится возможность втереть мне очки.   Даже если она приведет  мужчину на ночь, то, увидев меня, скажет, что он просто проводил ее до дома. Только в том случае, если я буду невидимым, я смогу получить объективное представление о ее намерениях и о ее нравственной сущности.  К тому же мужчина, сидящий на скамейке, привлек бы внимание жильцов дома. Они уже и так, проходя мимо, бросали на меня любопытные взгляды. Если я допоздна буду ждать ее, они скажут: «Она где-то гуляет, а он ждет ее».
Мне надо было найти удобный наблюдательный пункт - такое место, откуда я, оставаясь невидимым,  мог бы видеть проход к подъезду. Сначала я нашел пристанище возле качелей. Но свет фонаря бил в лицо, ослеплял. Нет, это место было непригодно для выполнения моей задачи. Я переместился за дерево, росшее вблизи входной двери. Но здесь  я был как на ладони. Я продолжил поиски. Наконец, дерево, росшее рядом с соседним домом, укрыло меня от посторонних глаз.
Смеркалось быстро. Но время шло медленно. Я то стоял во весь рост, то сидел на корточках. В темноте двигались силуэты людей и собак. Люди могли принять меня за преступника, выслеживающего жертву, и вызвать милицию. Но собаки страшили меня еще больше. Они могли меня облаять и покусать. 
  Я внимательно всматривался в людей, шедших по тротуару,  чтобы не проворонить Оксану.  С каждой минутой мой  детективный энтузиазм угасал. Мне хотелось снять наблюдение и пойти домой.
К подъезду приблизился силуэт  женщины. Громко, торопливо щелкали каблуки об асфальт. Было заметно, что  женщина испытывает страх. Крупная, с обручем на голове, она сильно походила на Оксану. Женщина скрылась в подъезде. Я покинул свой пост и зашел с тыльной стороны дома. Через минуту в квартире Оксаны засветились окна.   Я испытал противоречивые чувства. С одной стороны, я был разочарован. В глубине души я надеялся, что Оксана приведет на ночь  мужчину - тогда я смог бы благородно, с чистой совестью порвать с нею отношения. С другой стороны, я был рад, что Оксана верна мне.
Теперь я мог возвращаться к себе домой. Но мне хотелось тепла, ласки, секса. Я поднялся на пятый этаж, нажал на кнопку звонка.
- Кто там? – услышал я испуганный голос Оксаны.
Я назвал себя.
- Это ты, Коля? – переспросила она.
- Да, я.
Но и после  этих слов Оксана не решалась открыть дверь. Она еще раз потребовала подтверждения, что это я.
Наконец, дверь открылась. Я зашел в коридорчик. Оксана стояла бледная как смерть.
Мы прошли на кухоньку.  Оксана рассказала, как провела время.
В девять вечера она проводила Таню на сеанс к Шварцу, а сама зашла к своей подруге Марине,  которая  тяжело переживала  недавний  разрыв с сожителем.
Когда Оксана рассказывала о своей подруге, зазвонил телефон. 
- Хорошо, что я не осталась у тебя, - сказала Оксана в трубку. – Коля пришел.
Подруги говорили по телефону около часа. 
    Утром  позавтракали. Пора было идти домой. Договорились встретиться в восемь часов вечера, чтобы вместе пойти на площадь, на салют, где нас должна была ждать ее подруга Ясенская с молодым мужем.
Оксана пришла ко мне в желтом платье с крупными цветами. Это было ее самое нарядное платье.   
Мы договорились ночевать у меня.
Пока по телевизору шла очередная серия «Санта Барбары», я насыщался зеленью,  которую Оксана принесла с собой. Мой живот раздуло.
- Я произведу на твоих друзей впечатление толстяка, - сказал я, когда мы шли на площадь.
- Да какой ты толстяк! - возразила  она.
Разногласия между нами начались сразу же, как только мы вышли из дома.
Оксана хотела идти по улице Ленина, кишащей людьми, я же предложил идти через парк, где людей было меньше. Победила моя точка зрения, но Оксана обиженно поджала губы. 
Она взяла меня под руку. Вокруг было много знакомых. Когда нас увидела Герасимова, преподавательница института, я осторожно отстранил руку своей спутницы. Почему? Я и сам не мог отдать отчет своему поступку. Я стеснялся. Мне не хотелось, чтобы знакомые думали, что Оксана - моя женщина.
- Тест, - проговорила Оксана с улыбкой и снова взяла меня под руку, а потом даже обняла за талию.
Я чувствовал себя отвратительно.
По моему виду она поняла, что я не склонен подвергаться тестированию на чувства.
- Или не хочешь? Боишься? – спросила она строго, с нотками возмущения. 
Я молчал. Она отстранилась, замолчала. На лице проявилось выражение обиды.
- Что с тобой? – спросил я.
- Ты ж боишься. Скрываешь…
- Да не боюсь я! – Я решительно взял ее под руку.
- У меня каблуки высокие, - сказала она.
-  Понятно, нужна поддержка.
Вокруг снова люди. Приходилось уклоняться от столкновений. Идти под руку вдвоем было невыносимо. Мою грудь постепенно наполняла желчь. На площади я снова освободился от руки Оксаны.
Ее знакомых возле памятника Ленину не было. Постояли, подождали. Оксана была мрачной.
- Что с тобой? – спросил я.
- Ничего, - ответила она зло.
Она решила, что я стыжусь идти с нею под руку, конспирирую наши отношения. «Наверно, ее предшественник вел себя точно так же, как я сейчас, и ей больно», - решил я. Мысль о предшественнике разозлила меня еще больше. «Зачем она меня сюда привела, - думал я. – Я же говорил ей, что не выношу большого скопления народа».
На сцене возле драмтеатра кто-то пел, но до нас доходил лишь шум.
Вокруг было много пьяных. Люди громко кричали, звали знакомых. Возле нас громко, нагло заорал подросток: «Эй!»   
- Давай уйдем, - предложил я Оксане. – На улицу Ленина. Подальше отсюда.
Но Оксана потащила меня в другую сторону, на середину площади. Я покорно шел за ней, но в душе моей кипело. «Зачем мне все это? – думал я зло. –  Терпеть такое невыносимо. Ведь это же развлечение для подростков. Мне такие зрелища не нужны. У нас разные вкусы, разные привычки. Различия уже сейчас дают о себе знать. А что будет дальше!»
В толпе кто-то стрелял из ракетницы. Ракеты взмывали вверх, в небо, затем падали на землю, едва успев сгореть. Потом они стали проноситься над головами. 
Когда салют закончился, народ повалил с площади -  десятки тысяч людей. Мы оказались в толпе, из которой невозможно было попасть в нужное русло, чтобы выбраться. Оксана предложила переждать, пока толпа схлынет. Я не мог. Мне хотелось поскорее освободиться. Из меня вырвалась раздраженная реплика. Оксана опять обиженно замолчала. Толпа подхватила нас и понесла на улицу  Сергеева. Лишь возле магазина «Заря», в километре от площади, мы обрели свободу – толпа растеклась по более мелким потокам и ручейкам.
Уставшая Оксана села на скамейку отдохнуть. Она решила ночевать у себя дома.
Я сел рядом с нею. Просил извинения. Мои тонкие комплименты смягчили ее. Мы пришли ко мне. Вечером секс доставил мне наслаждение. Мне даже не пришлось прибегать к помощи своего могучего воображения. Но утром  близость была неудачной. Оксана даже не кончила, что бывало с нею редко.
Мы договорились встретиться с нею на пляже. 
В два часа я был на ближнем берегу.  В условленном месте ее не было. Вокруг  сновали люди,  был шум, гам. Но я не мог поменять место. Я томился в одиночестве. Она пришла в половине четвертого. Я пожурил ее за опоздание. Мой желудок наполнился зеленью, которую она принесла.
- Ты хоть обижайся, хоть нет, - сказала она. – Но на дачу ты должен съездить со мной. Много работы. Надо картошку копать.
Пришлось ехать. На даче были ее родители, сестра и шурин. Ее мать – крупная, бесформенная, грубая женщина пятидесяти восьми лет, и отец - придурковатый мужчина лет шестидесяти пяти, смотрели на меня волком.  Между собой они постоянно грызлись. Брань разносилась по всему полю. 
В полевых условиях Оксана произвела на меня крайне неприятное впечатление. Ей было тридцать лет, но она изображала маленькую девочку, капризничала,  что-то клянчила, не работала, а имитировала работу. Ее основным  занятием было поглощение бутербродов. Впрочем, с ее комплекцией много не наработаешь. 

Как-то  в  комнате она примеряла спортивный костюм, который собиралась купить у приятельницы, я же выступал в роли эксперта. Костюм обтянул ее крупное полное тело.  Ее  жирные ляжки  вызвали у меня приступ отвращения. Я был подавлен, шокирован.  Не сдержался, сказал:
- Тебе вообще нельзя носить брюки. Не идет.
Она расстроилась.
- Я знаю. Но если человеку шапка, например, не идет, что ж, ему без шапки ходить? – проговорила  она обиженным тоном.
«Шапка – другое дело, - подумал я. –  Ее не заменишь. А вместо брюк можно носить платья, юбки». Но из деликатности я ничего не сказал.
Она любила ходить по комнате обнаженной. Стоило мне увидеть ее широкую спину,  слоновьи ноги, у меня портилось настроение. 
Постепенно я  охладел к ней. Я обнимал ее крупное тело, но в душе  не было былой нежности, страсти.  Я испытывал лишь чувство неловкости и стыда.   Она уже не возбуждала меня, как в первые дни нашего знакомства. Чтобы прийти в форму и насладиться интимной близостью, мне приходилось прибегать к испытанному средству – к силе своего могучего воображения. Я закрывал глаза, чтобы не видеть партнершу, и воображение рисовало образы красивых девушек, с которыми я занимался любовью. В то время чаще всего в этой роли выступала Марина   Пономарева, которая тогда только что закончила институт.
Я видел, что Оксана тоже равнодушна ко мне. Она ни разу не сказала мне о своих чувствах. 
Я  боялся, что она снова забеременеет, и мне придется на ней жениться, поэтому перед каждым сближением я стал надевать презерватив. Она закатила истерику:
- Ты что делаешь! Ты не хочешь ребенка! Тогда уходи отсюда совсем.
Мне бы воспользоваться ее предложением и ретироваться. Честно сказать  ей: «Я не хочу  жениться, не хочу ребенка».
Но я упустил  последний шанс сохранить свободу. Страх одиночества заставил меня подчиниться ей. Я   стал заниматься с нею сексом без презерватива. Во мне жила наивная вера, что после аборта  она не забеременеет (по крайне мере так скоро).
Она знала о моем первом браке, даже видела Сашу на пляже. Я хотел сказать ей, что я был женат два раза, но так и собрался с духом. «Зачем говорить, - думал я. – Все равно я не собираюсь на ней жениться».
Как-то я раздраженно сказал ей, что не собираюсь связывать с нею свою жизнь. В ответ она закричала:
- Найди мне мужа, тогда можешь уходить.
Тогда я думал, что эти слова она произнесла от обиды, но позднее понял, что она говорила их вполне серьезно. 
В середине октября она сказала, что у нее задержка месячных. Через неделю две не осталось никаких сомнений, что она снова беременна.  У меня в голове был хаос. Я не знал, что делать.  Я не хотел на ней жениться, вместе с тем не мог обречь ее на второй аборт.
Жалость впилась мне в душу. Я не мог причинить   боль своей подруге. Правда, у меня еще оставался шанс сохранить свободу. Я  сделал признание.
- Я тебе не говорил, - сказал я Оксане. – Я был женат два раза.
Ее лицо побелело.
- Как два раза! Кто твоя вторая жена?
Я рассказал о Ксюше, о Роме.
Она торопливо оделась, выскочила из дома. Я понял, что она побежала  к родителям делиться горем. Я надеялся, что родители, возненавидевшие меня с самого начала,  посоветуют ей порвать со мной отношения. Но моя надежда не оправдалась. 
Через месяц мы  вдвоем с Оксаной пошли в ЗАГС. «Боже мой, что я делаю, - думал я. – Я же не люблю ее. Она меня тоже не любит. Мы не подходим друг другу. Жениться на ней – полное безумие».
Я ждал какого-то чуда, которое в последний момент спасет меня от брака.  Но чуда не произошло.
Как только женщина зарегистрировала брак, Оксана немного всплакнула. Когда возвращались домой, ее как подменили. Она без всякой причины стала хамить мне, демонстрируя свою власть надо мной. В меня летели тяжелые камни ее упреков: 
- Почему  ты мне сразу не сказал, что был два раза женат, что  у тебя  двое детей?   
Голос ее звучал злобно, грубо. Она изображала из себя жертву моего коварства.   
«Боже мой! – думал я в отчаянии. – Как я мог жениться  на этой примитивной грубой мещанке!»
Мне хотелось вернуться назад в ЗАГС, чтобы аннулировать брак, но это невозможно было сделать: врата ада, куда  я снова попал,  уже захлопнулись.