Мое интервью журналу ПРОграммист

Это интервью было опубликовано в 11-м номере интернет журнала "ПРОграммист". Журнал этот имеет свой сайт, но последнее время выпуски журнала в виде pdf файлов скачать можно только через торрент. Однако на различных сайтах содержание выпусков журнала еще показывается. Вот тут    http://issuu.com/raxp/docs/programmist_n11_pdf  можно посмотреть оригинал 11-го номера. Я все же решил сделать копию картинок и текста своего интервью на сайте ПРОЗА, где много читателей.

 *   *   *

Доброго дня, уважаемые читатели журнала «ПРОграммист». Предваряя следующий номер, мы тщательно отбирали кандидатуры и решили посвятить следующие интервью нашим авторам – основной ценности журнала. Отслеживая популяризацию журнала, часто видишь обсуждения состава авторов на различного рода блогах, форумах. Да, врезки об авторе – это хорошо, но этого недостаточно, чтобы узнать о жизненном опыте авторе, а такой интерес имеется. Конечно, найдутся и те, кто скажет, что все равно кого, главное – статья полезная и эксклюзивная. Тут спору нет. Заходя на главную страницу портала http://procoder.info вы видите текст: «Среди авторов журнала как видные ученые, профессиональные инженеры-разработчики, электронщики и программисты...». Мы решили приподнять завесу над этой фразой и сегодня в гостях у нас, один из первых авторов –- Виктор Кон. Интервью мы решили провести, по-прежнему, в режиме вопрос-ответ. Итак, приступим…

Utkin:
Вначале познакомимся…

Виктор:
Здравствуйте. Виктор Германович Кон, физик-теоретик, доктор физ.-мат наук, главный научный сотрудник Российского научного центра «Курчатовский институт», 66 лет, пенсионер, ветеран. Полную информацию обо мне можно найти на персональном вэб-сайте http://kohnvict.narod.ru.

Utkin:
Какое образование у Вас, почему Вы выбрали именно эту профессию, что повлияло на Ваш выбор?

Виктор:
Окончил Уральский государственный университет имени М. Горького в Свердловске (сейчас Екатеринбург), физический факультет, учился в аспирантуре в Курчатовском институте, там же защитил кандидатскую и докторскую степени (физ-мат наук). В школе мне нравилась математика и черчение, но мне учитель физики подсказала, что это все есть в физике, а математика и архитектура в СССР не в почете. И я пошел в физики. Действительно, в работе теоретика очень много математики и графики. И у меня есть способности на этот предмет. Так что я доволен.

Utkin:
В Вашей семье есть еще физики (или ученые)?

Виктор:
Нет, в моей семье не было ученых, я единственный. Отец был бухгалтером, правда в крупной организации и начальником отдела, мать долго сидела дома с нами, потом работала на заводе. Брат был шофером автобуса, сейчас на пенсии. Дети (дочь и сын) окончили каждый по два института, но по специальности не работают. Работают в фирмах, где хорошо платят. Работу им найти не трудно, но ее приходится периодически менять. Либо контракт кончается, либо еще какие причины.

Utkin:
Какие вопросы Вас особо интересуют?

Виктор:
Не очень конкретно поставлен вопрос. Если иметь в виду мою научную работу, то я занимаюсь рентгеновской оптикой и за свою жизнь работал почти во всех ее разделах, начиная от дифракции излучения в кристаллах и заканчивая фокусировкой пучков синхротронного излучения. Параллельно очень много времени трачу на программирование как своих задач по физике, так и других задач. Ну и еще сайтостроение, то есть самопубликации. На это уходит много времени. У меня уже пять крупных сайтов, не считая мелких.

Utkin:
Принимаете ли Вы участие в региональных и/или международных конференциях?

Виктор:
В советское время я часто участвовал в региональных (внутри Советского Союза) конференциях. На международные меня не выпускала медкомиссия, так как я плохо слышу. В наши дни я принимаю активное участие в тех конференциях, которые проходят в Москве и московской области. На все другие надо ездить за свой счет и я просто не вижу смысла тратить свои деньги. Это отдельный и сложный вопрос. Дело в том, что зарплаты, как таковой, у сотрудников нашего института практически нет (5 тысяч рублей в месяц). К зарплате прибавляют выплаты по грантам. Это уже серьезные деньги, но их приходится брать именно наличными. А по идее чиновников от науки в командировки надо ездить тоже на эти деньги. Но тогда их не хватит. Вот такая арифметика.

Я отвечу по другому: периодически езжу за границу по приглашению, то есть в научную командировку, но которую полностью оплачивают иностранцы. Такая форма широко распространена и только так выживают все российские ученые. Реально езжу только к своим бывшим ученикам, тоже русским ученым, которые постоянно работают за рубежом и сделали там себе карьеру. Было время, когда только на эти деньги и можно было выжить. Сейчас правда не так. Парадокс еще и в том, что хотя я езжу на работу и в своих публикациях указываю свой Курчатовский институт, но мой родной институт мне даже командировку не выписывает, приходится брать отпуск. Это обидно. Еще надо сказать, что лодырей и неумех на таких условиях не приглашают. Никто даром деньги не тратит. Но я успешный ученый. И мне реально делают предложения даже больше, чем я могу осилить. Приходится отказывать. В заграничных конференциях я часто учавствую заочно, как соавтор моих западных коллег докладчиков.

Utkin:
Есть ли у Вас какие-то изобретения, если есть, то какие?

Виктор: Я теоретик и занимаюсь фундаментальными исследованиями. В такой работе изобретения обычно не фиксируются, а просто публикуются результаты работы в научных журналах. Журналы бывают разные, с разным рейтингом. У каждого свой потолок. Меня правда записали в два патента на изобретения, но я к этому серьезно не отношусь, даже в списке своих трудов их не указал. Они относятся к методу стоячих рентгеновских волн, этим методом я активно занимался в 80-е годы прошлого века.

Utkin:
Есть ли у Вас награды, премии? За какие достижения?

Виктор:
Мне дали медаль к 850-летию Москвы. Благодаря этой медали я получил удостоверение ветерана труда. В институте я регулярно получал премии, сначала молодежные, а потом и взрослые. Но на премии более высокого ранга я сам себя не представлял. Тем не менее, последние два года мне повезло. В конце 2009 года я получил Премию Академии Наук им Федорова за цикл работ по методу стоячих рентгеновских волн с соавторстве с двумя своими коллегами. Кстати один из них Михаил Валентинович Ковальчук, директор нашего института и секретарь Совета по науке при президенте РФ, наиболее активный проповедник и организатор нанотехнологий в России. Сами работы делались в те годы, когда он был еще начальником лаборатории. Этой работой я занимался до 95-го года.

В 95-м году я впервые попал во Францию на новый и лучший в мире источник синхротронного излучения (в Гренобле). И мне, в соавторстве с моими коллегами, удалось придумать новый способ фокусировки рентгеновских лучей. Мы опубликовали статью в журнале Nature (это журнал самого высокого рейтинга в мире) и она имела большой успех. Фактически был открыт новый раздел рентгеновской оптики. Вот за эту работу в конце прошлого года нам дали премию в Берлине, называется она «Innovation award on synchrotron radiation 2010». Она присуждается один раз в год какой-либо группе европейских ученых, внесших значительный вклад в развитие методов применения синхротронного излучения. Премия учреждена Центром Гельмгольца в Берлине в 2001 году. Это была 10-я премия, и первая, в которой в списке лауреатов оказался российский ученый.

Utkin:
Как Вы оцениваете современное состояние науки вообще и российской в частности? Хотелось бы Вам что-то изменить?

Виктор:
На этот вопрос можно написать целую диссертацию. Я напомню, что наукой поначалу занимались как хобби люди, которым это было интересно. Наука вся была при университетах и профессора просто учили студентов делать опыты и сами делали. Первые крупные научные специализированные институты появились как в Америке, так и в России в связи с созданием атомной бомбы. И наш Курчатовский Институт тому пример. И как раз успехи атомной науки и выход в космос сделали науку вообще, а больше всего физику очень престижной. В 50-60-е годы физики были очень уважаемыми людьми. Тем более, что иногда можно было выехать за границу, а это вообще было недостижимо в СССР.

Ну, а потом это прошло. И оказалось, что научная работа очень трудная и сложная, а с другой стороны она напрямую никому не нужна и платить за нее финансистам не очень то хочется. Особенно это касается фундаментальной науки. И началось постепенное снижение зарплат ученых практически до нуля. А потом перестали финансировать и приборы и даже оплачивать свет и тепло. Я видел на примере нашего института как разрушались здания, ломались приборы и взамен ничего не поступало. Вместо этого разрешили уезжать на Запад и наиболее успешные и талантливые люди все уехали. Не потому, что они этого хотели, просто заниматься наукой в России было нельзя. Многие из них по-прежнему сохраняют связи с Россией, но вернуться уже нельзя, на Западе реально лучше во всех отношениях и так будет всегда.

Современное состояние в России можно характеризовать как медленное умирание типа таяния снега. Пока еще живы кадры советской школы, хотя многим уже около 60-ти и больше. И они постепенно умирают. Замены им нет, люди от 40-ка до 60-ти лет все на Западе. А молодежь уже неграмотная и не умеет практически ничего, так как их некому и негде учить. Хотя зарплаты ученых в последние годы слегка выросли и на жизнь хватает. И здания снова выстроили или отремонтировали. Но этого мало. Это о российской науке. Что касается науки в мире, то там тоже упал интерес к науке, это не очень престижная работа, она тяжелая и малооплачиваемая по сравнению с другими работами.

В науку идут только способные и любознательные люди, которых не очень интересуют материальные блага, но хочется прославиться и сделать что-то рекордное. По сути наука – тот же спорт, только тут нет возрастных ограничений. Но есть постоянные тренировки, попытки поставить рекорд, очень часто неудачные.

Utkin:
Есть ли у Вас научные труды, опубликованные в периодических изданиях?

Виктор: Вот как раз научных статей у меня много. Их список можно посмотреть на моем сайте, указанном выше. У меня более 180 статей опубликовано в рецензируемых научных журналах и еще около 120-ти статей в сборниках трудов конференций и аннотаций. Если считать за 30 лет в среднем 6 статей в год. Хотя бывало и 10 статей в год и всего 3. Статьи я пишу постоянно и это часть моей работы. Это тоже надо уметь, это непросто и требует многих знаний, в том числе научной литературы. Больше половины статей опубликовано на английском языке. Я не очень люблю писать статьи, но понимаю, что это надо и пишу.

Utkin:
Как помогает знание информационных технологий в научной деятельности?

Виктор:
Лично мне очень помогает, как другим –- не знаю. Проблема еще и в том, что российским ученым нет доступа к многим научным журналам. Они платные, а наши научные организации платить за что-либо не любят. Лично я очень много времени в своих научных командировках на Западе трачу на скачивание нужных статей, а заодно и всех остальных впрок. А будучи в России приходится просить своих западных соавторов скачать статью и прислать по почте. Вообще говоря, я уже несколько лет работаю сидя дома и используя интернет для обсуждения своих и чужих результатов с людьми, которые работают во Франции, Америке, в Корее.

Я каждый день получаю письма и каждый день их пишу. Причем не просто письма, а документы с графиками, картинками и так далее. Это как бы тоже статьи, но не для публикаций, а для внутреннего пользования. Это настолько удобно, что я даже со своим аспирантом общаюсь через интернет, телефон не годится, нужны графики и формулы.

Utkin:
Занимались ли вы преподавательской деятельностью? И если да, то где и по каким предметам?

Виктор:
А вот это не получилось. Во-первых, наш институт научный, а не обучающий. Я сам учился не в Москве и связей с московскими вузами не имел. Во-вторых, я раньше заметно заикался и это не способствовало чтению лекций. Доклады я редко, но делал и каждый раз это было тяжелым трудом. Но ученики у меня были. Это в основном молодые соавторы, которых в процессе работы надо было еще и учить работать. Молодых соавторов у меня было немало. Но лучше сказать, что я не занимался преподавательской деятельностью, хотя я очень хорошо рассказываю и понятно, но мне легче все это записать, чем сказать. По этой причине я так
и не стал профессором.

Utkin:
Пятерка ежедневных просмотров интернет-ресурсов?

Виктор:
Я после включения компьютера сразу смотрю свою почту на Яндексе. Там же есть и последние новости. Потом я смотрю счетчики посещаемости своих сайтов. Потом новости в своих любимых клубах на Яндекс-фотках (ЯФ). Как правило, ответ на любой вопрос я ищу в поиске Яндекса, который очень часто меня отсылает в Википедию. Вечером я либо просматриваю ленту новостей в своих музыкальных клубах на ЯФ, либо сайты, где есть кино. Хотя и любой фильм на заказ легко найти опять же поиском в Яндексе. Последнее время я даже научные статьи стал находить через поиск Яндекса (или Гугла, если на Западе). Просто так я сайты не смотрю, а всегда по конкретному вопросу. А вопросов бывает много.

Utkin:
Как относятся ваши близкие к вашим увлечениям, работе, поездкам?

Виктор:
Близкие относились с пониманием. Но я стал ездить часто только, когда дети выросли и стали жить отдельно. А сейчас я живу отдельно с женой и она чаще меня выходит из дома и ездит в разные места. Два раза я брал ее с собой во Францию. Кроме работы мы ездим вместе еще кататься на лыжах зимой и на море летом. Работой жена интересуется, все мои коллеги ей очень нравятся, хотя по сути она ничего не понимает и такой недостаток есть. Но это общая проблема.

Utkin:
Есть ли у Вас ученики?

Виктор:
Есть но не так много. И потом ученики очень быстро исчезают из поля зрения. Кто работает за границей, кто вообще ушел из науки. А кто, наоборот, высоко поднялся. Постоянных учеников не бывает. Вот сейчас у меня есть аспирант, но его очень сложно учить, он уже на очень многое смотрит другими глазами, да и интерес к науке уже другой. Я писал об этом выше. Я не верю в будущее науки в России. То есть она конечно будет, как есть наука в Азербайджане или Киргизии. Но только толку от такой науки ноль. Максимальная цель – это просто понять то, что делают на Западе. Но и это не всегда удается.

Utkin:
Какие печатные и электронные издания являются для вас идеалом, ориентиром?

Виктор:
Все крупные западные журналы работают практически одинаково. Если статью хорошо приготовить (в LaTeХ-е, а не в Ворде), то после принятия решения о публикации через неделю выходит электронная версия, а через две -– печатная. В России хорошо работает только один журнал ЖЭТФ. Но там необъективное рецензирование, как и все в России. Впрочем у меня есть статьи, опубликованные в ЖЭТФ. Но последние годы я больше ориентируюсь на западные журналы. Ну и иногда печатаю статьи в Кристаллографии (где я член редколлегии) и в Поверхности (в основном в трудах конференции).

Utkin:
Виктор Германович, из общения с Вами мы знаем, что вы участвуете в проекте создания рентгеновского лазера на свободных электронах. Что нового в проекте за последнее время? Каково участие России в данном проекте? И что даст этот проект российской науке?

Виктор: Сама идея неплохая и как всегда выделились три проекта. Америка, Япония и Европа. Так же точно в середине 90-х годов было с источниками синхротронного излучения третьего поколения. Был построен европейский источник в Гренобле (самый первый, но самый слабый), а немного после этого источники в Америке и в Японии. Причем японский был самый лучший, хотя различия были небольшие. На этот раз все наоборот. Америка решила построить самый слабый лазер, но быстро. И он уже работает. Японский лазер будет вторым, а немецкий – третьим и самым лучшим.

Германия решила построить самый лучший лазер, но позже всех. То есть не раньше 2015 года. Более того, проект был сделан, но денег не хватало. Европа как-то слабо поддержала Германию и всем колхозом набрала 25% от нужной суммы. Сама Германия вложила 50%. Но 25% не хватало. И проект просто повис. Решение было найдено через Россию. Так как лазер вроде бы имеет такую мощность, что одного импульса хватит для освещения маленького нано-объекта (например, большой молекулы белка) и записи дифракционной картины от него, то его можно назвать первым прибором нанотехнологий. Зная про интерес Ковальчука к нанотехнологиям, немцы через него вышли в правительство России и предложили участвовать в проекте. И Россия согласилась, точнее не Россия, а Ковальчук, который убедил Путина (он ведь секретарь Совета при президенте).

Слова при этом произносились такие. Россия безнадежно отстала в микро-технологиях (компьютеры и так далее), но в развитии нанотехнологий все равны, так как все начинают с нуля. И нам не следует распыляться, а лучше сделать рывок в нанотехнологиях. А для этого нам нужен лазер. Самим нам его не построить. Но вложив деньги в немецкий лазер, мы будем иметь доступ к работе на нем. На сайте Ковальчука
  http://viperson.ru/wind.php?ID=261843
опубликованы все его выступления, сами почитайте. В частности, там говорилось и о том, что тесное сотрудничество с немцами поможет нам выучить молодых ученых, а заодно и поднять наш источник синхротронного излучения в Курчатовском институте. И вот деньги были выделены, и лазер сейчас строится полным
ходом.

А заодно кое-какие деньги уже выделяются на подготовку приборов, теоретической базы и так далее для новых экспериментов. Скажу честно, лично я не очень хотел участвовать в новом проекте. Мне вполне хватает источника синхротронного излучения в Гренобле. И мне проще ездить во Францию, а не в Германию. В Германии я в 1998 году заболел от перегрузки и переутомления и у меня о Гамбурге остались неприятные впечатления из-за этого. Хотя город сам очень интересный. Но меня буквально за ноги втянул в проект мой же ученик, Иван Вартаньянц, который там работает. Так что волей-неволей приходиться сейчас думать и об этом. Кстати первой сотрудницей немецкого лазера стала другая моя ученица – Любовь Самойлова, которую приняли по моей рекомендации. Она тоже живет в Гамбурге и они оба из бывшей лаборатории Ковальчука. Что конкретно даст проект России я не знаю и видимо никто не знает. Благими намерениями, как известно, выложена дорога в ад.

Проблема в колоссальном различии уровня оснащения науки приборами в России и в Германии. Даже если молодые люди и научатся в Германии работать, в России они будут находиться в положении декабристов, сосланных в Сибирь, так как в России негде применить эти знания. Но проблема еще и в самих кадрах. Нет людей в России. Никто не хочет этим заниматься. И Российские чиновники не очень торопяться оплачивать работу россиян по этому проекту. Деньги выделены только на строительство и в одноразовом порядке. А ведь надо еще столько же, если не больше на все остальное. Вот пример, как было с моим сыном.

Допустим вы решили купить квартиру и внесли все деньги в фирму, которая будет строить дом. И допустим вас не надули и дом построили. Но это ведь только голые стены. А еще надо вашу конкретную квартиру отремонтировать, перепланировать, подвести коммуникации, купить мебель, наконец, и потом платить кварплату. А у вас уже денег больше нет. И некому платить. Вот так выглядит ситуация с этим проектом. Как будут решаться все вопросы я не знаю. Очень многое зависит от политики, от цены на нефть и от многих других факторов. Ну и последнее. Лазер не решит всех проблем рентгеновской науки. Это будет похоже на полеты в космос. Некоторые люди будут решать супер задачи, но там всего пять пучков и на всех не хватит. Остальные будут по-прежнему жить как жили. Ну, а как они жили – читай выше.

Utkin:
Каковы ваши планы на будущее?

Виктор:
В 66 лет трудно строить планы на будущее. Буду делать то, что умею и сколько успею. Вот в конце прошлого года я открыл свой сайт по рентгеновской оптике. Думаю, что это даже лучше, чем писать книги, так как на сайте можно выложить всю науку и в самых разных формах. В частности, через онлайн компьютерную программу, которая будет решать много задач. Впрочем, книги и статьи тоже буду писать. Я могу решать много задач именно благодаря умению программировать. И вообще вижу будущее науки именно в Интернете, он развивается очень быстро и каждый год появляется что-то новое. Наверно я несколько опережаю общий уровень физиков, так как я сам все на свете делаю через Интернет, не все еще так умеют. В моей ситуации надо следить за
здоровьем, а сидение по 12 часов каждый день перед компьютером не очень этому помогает. Но пока силы есть.

Utkin:
Виктор Германович, большое спасибо Вам от наших читателей за уделенное время. В Новом году желаем Вам здоровья, лада в семье и успехов в работе, новых достижений и открытий. До встречи на страницах нашего журнала.