Ласковый свет одиночества

Путяев Александр Сергеевич
 Из повести  "ОТЕЛЬ  СНОПОВЯЗОВ"

 4. Ласковый свет одиночества.


       Утром Иелунария перевели в общий куб. Здесь было до полусотни заключённых. Все они  были в полосатых пижамах. Задумчивы и молчаливы. Разговаривать боялись или разучились. В постоянных стычках из-за крупы или зёрен. От Уна шарахались, как только он приближался. Чувствовали в нём силу.
      Постепенно созрело желание бежать. Бежать немедленно. Во что бы то ни стало. Пока от человеческого облика остались кулаки. Но сделать это без посторонней помощи было невозможно.
      Раз в день, во время прогулок, его навещала мымра. Пришла она и сегодня. Подкрасилась. Из чёрного – в белый. Пахнет духами. Снизошла до разговора. Понять её было тяжело, когда разговор заходил о чём-то существенном. Она или притворялась, или искренне неадекватно перерабатывала информацию. Он, к примеру, спрашивал, куда ведёт подземный ход, а она скалила зубы и отвечала: «Бом, бом…Твои яички как сосульки». Больше всего её интересовал секс, а о проблемах она слышать не хотела. Становилась вялой, падала на спину, закатывала глаза и дрыгала ногами.
     –  Глупая, – говорил ей Иелунарий,  – глупая бестия, мне надо отсюда выбраться. Помоги. Я куплю тебе норковую шубу. У меня там…ну в той жизни, всё, кажется, было: машина, вилла, деньги…
       – И крупа?
       – У меня денег было,  как крупы! Ты что, не понимаешь, что деньги – это всё? Деньги – это власть. Я нефти тебе налью два кармана. Вы тут ползаете по шахтам в поисках каких-то корней, а зачем? Корни должны быть наверху, тогда ты царь, а здесь, среди червей и букашек, ты превратишься в чучело. Не понимаешь?
       – Я лучшая.
       –  Лучшая, лучшая. Кто же спорит. Но помоги мне обрести свободу.
       – Дать тебе ключ от чёрной дыры?
       – Да.
       –  А ты возьмёшь меня с собой?
       - Конечно.
       – А мы сольёмся в экстазе?
       – Да.
       – Сейчас?
       – Да.
 Бестия оседлала Уна и сразу же возбудилась. Она стала кусать    его за ухо  –  проявление нежности.            
       – Хорошо.
       – Тебе правда хорошо?
       – Если бы ещё цепь между ног не болталась.
  Она достала из кармана маленький колокольчик, потрясла им в воздухе, и оковы   слетели.
       – Так просто?
       – А ты всё усложняешь
       – Такой я дурак.
       – Милый. Милый. Я тебя хочу.
       – Хорошо. Но надо искать выход.
       – Не надо. Он сам найдётся.
       – Ты ждёшь, когда этот придурковатый колдун нацепит меня на свой карандаш, как на шампур?    
           Ун побежал наугад. Один чёрный коридор сменялся другим. Он выбирал широкие, с подпорками: хоть какая-то надежда не оказаться под завалом.
       – И куда теперь?
       – Направо.               
       – Теперь?
       – Налево.
       – Сейчас?
       – Налево.
       – А здесь?
       – Налево.
       – Ты даже не следишь за дорогой.
       – Слежу.
       – С закрытыми глазами?
       – А разве нельзя?
       – Я валюсь с ног.
       – Отдохни.
       – Нет уж, отдохну на том свете…без крыс.
       – Такого места нет.
       – Но там светло.
       – Какая разница? Любовью можно заниматься и в темноте.
       – Нет уж, я хочу видеть.
       – А чего ты ещё не видел?
       – Чего?
       – Да, чего?
       – Я не видел…я не видел…Но я хочу ещё раз на это взглянуть. На всё сразу. Всё сразу я никогда не видел.
       – И не увидишь. Так что незачем и стараться.  Мука сплошная.
       – Ничего, помучаюсь.
       – Ты  правда этого хочешь?
       – Очень.
       – И поцелуешь меня, если получишь то, что хочешь?
       – Поцелую, поцелую, даже если меня вырвет.
 Она опять заставила петь медный колокольчик, и своды распрямились, как по взмаху волшебной палочки, и они оказались в уже знакомом Уну главном помещении для заседаний. Оно было пустым.
       – Здесь, что, зачитывают приговоры?
       – Здесь выход.
       – Где? Не вижу. Одни глухие стены. Ни щелочки.
       – Под столом.
       – Под столом? Так просто?
       – Я же тебе говорила, что надо жить проще. Ты выстраиваешь в уме какие-то сложные комбинации, зарываешься в собственных извилинах, бегаешь от стражников, которых нет, а надо просто опуститься в яму и зачерпнуть дерьма. От тьмы – к свету. Из дерьма – в князья. У вас так, кажется, принято.
       – Ты  не такая уж и глупая.
       – Крысы очень умны. Мы древнее, чем люди. Ты тоже поумнеешь.
       – Надеюсь.
 Он ухватился за металлическое кольцо деревянного люка.
       – Никогда не думал, что путь наверх идёт через прыжок вниз.
       – Ты поцелуешь меня на прощание?
       – Ты остаёшься?
       – Я буду  тебе являться по ночам.
       – А без этого – никак?
       – Без этого скучно.
       – Я что-то раньше без тебя не скучал.
 Ун сел на корточки. Заглянул вглубь колодца.
        – Тут ни лестницы, ни ступеней.
        – Этого ничего и не нужно. Лети вперёд вниз головой.
        – Понятно. Там внизу твой полоумный приятель соберёт мои мозги в тряпочку, а из меня сделает прекрасное чучело.
        – У него уже есть вожак. Ты ему не нужен. Ты слишком…как бы лучше сказать…чувственный. Таким быть нельзя. Ты не сможешь жить в стае. Ни в нашей. Ни в своей.
        – Значит, там внизу меня ждёт смерть.
        – Ей, что, больше делать нечего? Подумай, разве ты у неё один на очереди? Да и нет никакой смерти: так, химия одна…химия, скальпель, нитки и  зажимы…так что шагай, мой маленький принц…
      Она вложила ему в руку волшебный колокольчик и сказала:
       – Это от « Люкса». Позвони сноповязам, если тебе станет грустно.
      Затем она подтолкнула его к краю ямы, и Иелунарий полетел в чёрную пропасть. Падение было стремительным и лёгким. Через какое-то время впереди забрезжил ласковый свет одиночества…   

 Продолжение следует.