Запах полыни. Гл XIV. Пожар и другие приключения

Мы побежали туда, где кричали люди; увидели пожарную машину, перегородившую улицу и широко раскрытые ворота двора, где горел сарай. Толпа людей мешала бегающим пожарным растягивать брезентовый рукав. Кричали женщины с вёдрами воды: они бегали к горящему сараю, плескали воду, несмотря на окрики пожарных, которые ещё только готовились включить помпу. Пламя гудело и трещало над дровяным сараем; оно  поднялось высоко, и на старом тополе над ним от жара свернулись листья, а потом и загорелись гроздья пуховых серёжек. Жар огня мы чувствовали даже на расстоянии, да ещё и солнце глумилось над нами – шпарило вовсю. Пожарники сбивали струёй воды горящие гроздья тополиного пуха, поливали стены сарая и дома, баграми растаскивали горящие доски, опасаясь, что пламя перекинется на дом. Они отбрасывали в сторону всякий хлам: кадушки, деревянные ящики, старые тряпки, игрушки, абажуры. Взрослые затаптывали и заливали водой дымящиеся обгоревшие вещи. Мы увидели обгоревшую  лошадку-качалку, упавшую к нашим ногам – первую настоящую жертву. Она прогорела и лопнула пополам – мне всегда хотелось узнать, что внутри у таких лошадок, - оказалось опилки. Лошадка дымилась, на ней были искорки огня, и мы зачем-то залили её водой из фляжки.
Завывая, плакала пожилая неопрятная женщина.

- Ну что ты, воёшь, дура старая?! Говорила я тебе: следи за Петькой – он у тебя курит в сарае!
- Да не курит он, не курит! …Только раз покурил!
- Значит опыты ставит опять с электричеством! Вон пилу месяц назад подключал – аж на столбе провода обгорели.
- Да он сам электричества боится. Его тогда током сильно ударило – до сих пор заикается.
Пожар постепенно потушили. Крыша сарая рухнула, почти полностью сгорели две стены; всюду дымились кучи обгоревших досок, сверкали огнями древесные угли.
Не успели разойтись любопытные соседи, как появился мальчишка – подросток лет четырнадцати, в грязной майке и в брюках трико. Он виновато улыбался, прижимая к животу что-то завернутое в вытянутую спереди майку. Попытался пройти к пожарищу, но был остановлен соседкой, схватившей его за плечо.
- Петька, ты куда?.. Ну-ка, что у тебя там за пазухой?
- Картошки… Картошечки хочу испечь, - мальчишка попытался вырваться, у него из-за пазухи вывалились несколько розовых плохо промытых клубней.
- Как? Картошки?.. Тут горе такое, а ты на углях картошку печь?.. На пожарище, да?..  А не ты ли тут сам у себя пожар устроил, чтобы картошек запечь?..
- Не-е-е, – виновато заблеял Петя и, вырвавшись, бросив картошку, убежал куда-то.
Соседи засмеялись.
- Маня, что же ты внука не кормишь печёной картошкой! Смотри, давай, корми! …А вдруг ему в следующий раз шашлыка захочется? Дом подожжёт вместе с твоим поросёнком!..

Усталые мы брели вверх по улице. Хотелось пить, но воды не было – её по глупости вылили на пожаре.
Мы уже дошли до палисадника Валентины Ивановны, когда Андрюшка, увидев впереди себя черного мотылька, кинулся с сачком вперёд, к кустам белой сирени. Мотылёк летел нам навстречу, Андрей всё-таки промахнулся, а Люся, увидев мотылька вьющегося вокруг её головы, закричала:
- Ой! Не надо… Мамочки!.. Она меня укусит!
Мы засмеялись; Люся, взмахнув руками, начала падать,  закатив глаза. Она потеряла сознание… Надя и Галя завизжали от испуга, падающую Люську не удержали,  но успели подставить руки так, чтобы она не ударилась головой. На наше счастье появилась учительница Валентина Ивановна с ведром – она шла от водопроводной колонки. Она зачерпнула воды и плеснула Люсе в лицо: ойкнув, Люся очнулась, испуганно стала озираться:
- Где она?
- Кто?
- Бабочка с зубами!..
Мы снова засмеялись.
Валентина Ивановна потрогала Люськин лоб, пощупала пульс, и сказала:
- Э-э-э, девонька, да у тебя тепловой удар. Похоже, ты перегрелась на солнышке.
Люсе помогли подняться. Учительница предложила всем зайти к ней в дом: отдохнуть немного и напиться.

В комнате у Валентины Ивановны была идеальная чистота, от недавно вымытого деревянного пола веяло прохладой. Мы, не сговариваясь, скинули обувь. Чистые домотканые дорожки, огромная белая печь, видно, что недавно белёная, круглый стол застеленный скатертью с тяжёлыми кистями, зелёный абажур над столом. В большой комнате шкаф с книгами, на этажерке тоже книги и глобус. Уютно тикают ходики. На стене над оттоманкой вместо ковра висела огромная физическая карта СССР – Валентина Ивановна преподавала географию и природоведение.
- Ну, как ты, Люся, может, приляжешь? А я врача вызову…
- Нет-нет! Не надо врача… Мне уже хорошо, я дойду сама.
- А что это ты про бабочку говорила? Что тебя так напугало? – спросила учительница.
- Да, Люсь, расскажи. Как это ты у бабочки зубы рассмотрела? – подхватила Надя.
- Не маленькой, а с… голубя она мне показалась. А головка у неё, как у кузнечика и страшная – с зубам. Знаю, что померещилось, но страшно… 
- Это бывает. Тебе надо проверить сердце. Может от жары у тебя был приступ стенокардии, и потому была галлюцинация.
- А что такое галлюцинация? Это - видение?
- Да. Сейчас я вас квасом напою. Из погреба.
Валентина Ивановна принесла трёхлитровую банку прохладного кваса. В ней сверху плавали молодые зелёные листики смородины.
Квас слегка отдавал газом в ноздри и был превосходным – вкуснее кваса я никогда не пил. Наша бабушка ставила квас, но не такой, без смородинового листа. Мы все выпили по небольшому стаканчику и ещё по полстаканчика, пока не кончилась банка. Валентина Ивановна сама предложила прикончить банку – сказала, что у неё  много в погребе. Я довольно сильно устал, а каждый глоток кваса придавал силы…

И ещё эта карта – чуть не вывихнул себе шею сидя на оттоманке и разглядывая её. Она была прекрасна: горы, реки, моря – всё крупно и подробно. Коричневые горные складки, голубые ленточки рек, даже чёрточки болот на низменностях хотелось изучать долго и внимательно, хотелось прокладывать маршрут будущих путешествий. Я увидел красный кружок Новосибирска и Обское море сразу же за ним внизу.
Надо сказать, что отношение к географическим картам у меня всегда было особое – любил их с дошкольного детства: физические, политические, контурные, экономические. Ещё не умея читать, я знал, где Москва и Новосибирск, где озеро Байкал и Чукотка (там служил в армии папа), где Северный Ледовитый океан, а где Чёрное море. Отец мне уже пересказывал Робинзона Крузо и ещё что-то про дальние страны, тайгу и джунгли.
А ещё я любил разрисовывать старые контурные карты сестёр: рисовал пунктиром маршруты воображаемых путешествий, остановки, места кладов, развалины древних цивилизаций. Однажды сестра Галя нашла целую кипу старых контурных карт во дворе школы, где принимали макулатуру. Было здорово, когда она принесла её для меня: я целый  вечер, и потом ещё целый день не выходил гулять во двор, пока мама не выгнала - подышать свежим воздухом. Увлечение вспыхнуло с новой силой, когда в учебниках истории древнего мира я  увидел схемы сражений, нашествий, войн; на не заполненных контурных картах появились мои выдуманные войны…
 
- Ну, как ты, Люська? – спросила Надя, - Домой дойдешь? Засиделись мы…
- Да, конечно.
Мы быстренько обулись и попрощались с Валентиной Ивановной.
- А ты, Надя, проследи, чтобы Люсины родители были в курсе и обязательно вызвали врача. С этим шутить нельзя! – сказала учительница на прощание.

На обратном пути мы опять увидели Петьку – того самого, который хотел испечь картошку на пожарище. Он стоял на кирпичах посередине огромной отстоявшейся лужи, что разлилась у деревянного киоска вторсырья. В этот киоск сдавали макулатуру, старые тряпки и даже кости – за них тоже платили какие-то деньги.
Петька внимательно высматривал что-то в луже: в одной руке у него был маленький аквариумный сачок, другой рукой он прижимал к груди банку с водой. Мы подошли к нему сзади и спросили, что он делает, но Петька только рукой отмахнулся – не мешайте.
И тут мы увидели, как в лужу прямо перед нами плюхнулся жук-плавунец: быстро – быстро работая лапками, он нырнул в воду и зарылся в ил на дне. Понятно: Петька ловит жуков. Совсем как маленький ребёнок! Интересно, зачем они ему?
- Петя, - пыталась спросить Надя.
- Тсс!.. – Петька, не оглядываясь, передал нам банку с водой, где плавали несколько крупных чёрно-коричневых жуков; два самых крупных сцепились между собой в смертельной схватке.
Петька заметил что-то, наверное, ужасное, большое – он даже сачок выронил в лужу и тот затерялся в мути. Нам не было видно – мы были сзади; Петя охнул от удивления и медленно присел. Он застыл как рысь перед прыжком на зайца, потом медленно вывернул из воды камень и поднял его вверх, выжидая время для удара. Неожиданно скрипнула дверь киоска; на пороге появился дед – приёмщик вторсырья; он шёл мимо, но очень близко от лужи, а увлечённый охотой Петька бросил булыжник в воду и обрызгал деда с головы до ног…
- Ах ты проститутки кусок!.. Убью! – и это были самые мягкие слова, что мы услышали убегая.
Петька, не забыв свою банку с жуками, кинулся в одну сторону, мы – в другую, в сторону дома. "Больная" ослабленная Люся бежала быстрее всех – даже Вовка с Толиком  не могли её догнать. Вот что значит нервы!