Полковнику никто не пишет...

            Настроение у Васьки было отличное. А чего не веселиться? Вчера пенсию принесли, гулять можно, от рубля и выше. Хорошим настроением непременно надо поделиться со всеми. Васька хрустко потянулся, и двор огласили вопли любимой песни нашего соседа.
-Полковнику никто не пишет…
             Всю песню Васька точно не знал. А вот две строчки, про то, что полковнику никто не пишет и полковника никто не ждёт, запомнил. И эти страдания уже в сотый раз доносились до соседей. Вышла Лариска.
-Ты, блин, заткнёшься или нет! Тоже мне, настоящий полковник. Задолбал своими воплями.
             Васька икнул. Ему даже в голову не могло прийти, что кто-то не разделяет его музыкальных вкусов. Лариску сосед побаивался, но и  душа музыки просит. А как без этого. Сосед собрал лоб в морщины, наверное, думает по поводу репертуара. На ум ничего не приходило. И потом, какая песня без полковника. Нет, ну надо же, зараза какая! Нет, чтобы присесть рядом, полковнику посочувствовать… Коза. В сарафане.
            Когда-то Васька рассказывал, что мечтал стать офицером. Не сбылось. Долгая работа в геологоразведке, потом не менее затяжной период пьянства. Стажа рабочего хватало и потому пенсию ему оформили. Но остатки мечтаний о военной карьере теперь выплёскивались  вместе с этой песней.
             Вышел Николай Воробьёв. По причине больного желудка Коля не пил спиртного, но очень хотелось, он присаживался к Ваське и нюхал пустую бутылку от пива. Ему это доставляло удовольствие. Организм, подлюка такая, совсем не принимал алкоголь. Чему была несказанно рада Колькина жена.
             Сейчас, сидя рядом с Васькой и глядя на блаженно улыбающееся лицо соседа, Николай, наверняка завидовал тому. Воробьёв взял в руки пустую бутылку, принюхался.
-Самогон?
            Васька согласно кивнул головой.
-Он. Родимый! Как слеза. Умеет Надька самогон  варить! И, главное, мягко пьётся!
          Николай согласно покачал головой. Как может мягко питься самогон, тоже знал. Когда-то пил и он . Но потом, что-то произошло, и желудок напрочь отказывался принимать это зелье. Да что там это! Любое! Даже пиво. После употребления  алкогольных напитков начинала кружиться голова, потом открывалась рвота, и Николай терял сознание. Больше  Воробьёв  не экспериментирует. В последний раз еле откачали.
-И чё, Васёк, как дела?
-Как в поговорке- ни кола, ни двора.
-Это как?
-А так. Хата сгорела,  и хрен не стоит!
-Чего городишь-то! Когда это у тебя хата сгорела?
-Ну, это я так, к слову. Слышь, Колян, давай споём. А то одному скучно.
               Васька прокашлялся и затянул.
-Полковнику никто не пи-и-и-ишет.
              Толкнул соседа локтем.
-Чего не поёшь?
-Слов не знаю.
-Так и я не все знаю. Только самые душевные. Полковника никто не ждё-ё-ё-ёт. Полковнику никто не пи-и-и-и-шет! Полковника никто не ждё-ё-ё-т!
-Не, Вась. Не нравится мне эта песня.
-Ну и хрен с тобой. Один петь буду. Полковнику…
                Неожиданно Ваську сморило. Он на полуслове оборвал душещипательный текст, голова упала на грудь, вместо продолжения  песни  сначала раздался присвист, затем храп. Во дворе повисла тишина. Лариска выглянула в окно, хмыкнула и скрылась. Можно окно не закрывать. Васька спать часа два будет. Бутылку-то в одну харю приговорил.
              К дому подъехал Ларискин муж. С рыбалки вернулся.  Из окна машины лилась музыка. Лариска прислушалась- полковнику никто не пишет…Она громко выругалась и с треском захлопнула  окно.