Бумага умеет слушать

1.09.13
Такая хрупкая бумага,
        всегда прощает, всем и всё.
И на костре она горела,
               тонула на морское дно.
Но она слушала, внимала,
           ловила слова мастерство
и никогда не забывала,
                что ей и многое дано.

Хрупка бумага! В ней хорошо, что нет конца, ты, без вмешательства чужого пишешь сама и можешь выразить всё то, чем  мысль твоя полна. И человек не может жить без слова, не мыслить, не творить – мысль основа. Бывают мысли разные: о мысли классика, не скажут и дурного и графоман к нему не липнет, не скулит. Не потому, что изучает жизнь, во всем разнообразии, такого. Мысль сплетницы, её генома, страдая недержанием мокриц и вылить грязь соседскому коту, за неимением, другого. Мысль «физиков и лириков» не видимое, видеть, проще сказать, способных увидать. Неоспорим и факт бумага может первой и текст увидеть и мысль получать.

P.S.
Речь не идёт о, Интернете – тюрьме с зарешечёнными полями. Тюрьма, в отличие от которой, бумага наполнена воздухом, свободой. Виртуальность Интернета нужно оплачивать, а рамки такой свободы весьма, прагматичны.
Кажется, виртуальное пространство должно быть бесконечным, но нет жёстче рамок, чем у этой машины. Машина она и есть машина, разве может машина сопереживать тебе, ей проще лишить тебя, переписки. Машиной управляет человек чуждый мыслить как ты. В такой тюрьме живётся не сладко постоянный ступор, ограниченный деньгами и законами.  А, бумага! она умеет слушать! Не зря говорят, что «Рукописи не горят», прочтённые однажды они откладываются в подсознание и в нужный момент всегда под рукой. Они передаются от человека к человеку и рано или поздно вновь возвращаются к бумаге, этому бесценному изобретению человечества.
И, что как не бумага, своего рода первопроходец твоего внутреннего состояния, сможет понять тебя, она стерпит всё: ты можешь рвать её на клочки, но твои мысли, желанные птички, вылетевшие из гнезда, заставляют сомневаться, ты ли произнесла их первая, но это уже не важно. Летучая смесь слов принадлежит всем, становясь бесконечной, такой всесильной её сделала бумага. Сколько прекрасных мыслей хранит она в книгах, по которым ты училась жить: Бальзак, Куприн, Достоевский и так далее, мои первые учителя, выразившие то, что мне хотелось узнать и понять. Воспитатели лучше всех понимающие меня и вложившие то, что не мог бы дать никто другой. Международный учитель без упрёка и наказания, взывающий к твоей совести и любящий тебя такою, какая ты есть.