2. 022 Франсуа Вийон

Франсуа Вийон
(1431 или 1432 — после 1463 до 1489)


У Вийона два биографа: он сам и правосудие. Сам он преступал закон и писал стихи, а правосудие занималось прозой его преступлений. Так, меж Сциллой и Харибдой он и провел свою жизнь. С одной стороны, отточенный, как нож, стих, с другой — уголовные дела. Вопреки мнению, гений и злодейство сошлись в одном лице. Оставим гения человечеству, но такой ли уж он был злодей?

На дворе Франции смута, разор, голод. Только что закончилась Столетняя война. Все дороги «большие», и на них две категории граждан — разбойники и их жертвы. Разбойников судили судьи, среди которых разбойников было не меньше, чем на дороге. Суд скорый — не на свободу, так на виселицу.

Искать истину бесполезно: нельзя полностью доверять ни судебным документам той поры, ни стихам поэта. Хотя до поры до времени верили Вийону, отдавшему последние свои монеты трем замерзающим голодным сиротам. Поколения читателей принимали это за чистую монету, и филологи роняли слезу умиления, пока не открыли, что «маленькими сиротами» были три парижских ростовщика.

Тем не менее, отфильтровав муть правовых актов и «автобиографических» стихов, в сухом остатке все же можно получить хотя бы канву жизни поэта.

Родился Вийон недалеко от Парижа между 1 апреля 1431 и 19 апреля 1432 г. Его настоящее имя — Франсуа из Монкорбье, сеньории в провинции Бурбоннэ (или Лож).
В восемь лет Франсуа потерял отца. Мать не смогла оставить его при себе, и мальчика усыновил его родственник капеллан Гийом де Вийон, настоятель церкви св. Бенедикта, которая стала для Франсуа родным домом и школой, где он изучил все необходимые науки.

Поступив в 1443 г. на подготовительный факультет Парижского университета, через шесть лет Вийон получил диплом бакалавра, затем стал лиценциатом, а летом 1452 г. — магистром свободных искусств. С этой степени можно было начинать делать карьеру, но в крови юноши было слишком много гормонов, а пирушки, драки, столкновения с властями, пытавшимися ограничить права и вольности университета, были неотъемлемой частью студенческой вольницы. От «шалостей» студентов иногда трясло всю столицу. Одну из них Вийон изобразил в бурлескном «романе», до нас не дошедшем.

Речь в нем шла о борьбе за межевой знак, каменную глыбу, которую школяры Латинского квартала дважды похищали и перетаскивали на свою территорию. Разгорелся нешуточный скандал, в котором приняло участие множество народу. Стражи порядка избили и арестовали студентов, но руководство Сорбонны решительно взяло их под свою защиту, и «героев» освободили.

В этот период Вийон стал завсегдатаем парижских таверн и притонов. Его там любили и за пронырливость, и за озорные стихи. Он стал своим среди воров, мошенников, проституток, привлекших его своим темпераментом и могучим ритмом жизни, о котором даже не подозревали в других слоях общества. Вийон и сам мастерски воровал окорока и бочонки вина, недаром приятели прозвали его «отцом-кормильцем».

В эти же годы он имел несколько учеников, которых обучал, надо полагать, школьной премудрости.

Бестию и задиру правосудие, уже наслышанное о нем, не тревожило, пока в уличной стычке он не ранил священника Сермуаза. Приревновав к Вийону общую знакомую, клирик первым затеял драку прямо на паперти церкви и ножом рассек ему губу. На другой день Сермуаз от раны умер, перед смертью простив соперника, о чем осталась официальная запись. Франсуа не искушая судьбу, тут же подал два прошения о помиловании и скрылся из Парижа в Шеврез, а затем Бур-ла-Рен, где нашел утешение в объятьях аббатисы монастыря Пор-Рояль.

Через полгода Вийона помиловали, и он вернулся в Париж. Перед Рождеством 1456 г. поэт собрался поехать в Анжер к королю Сицилии и Иерусалима Рене Анжуйскому Доброму, чтобы стать его придворным поэтом. Перед этим он написал маленькую шутливую поэму — «Лэ», впоследствии названную «Малым Завещанием», где отписал свое более чем сомнительное «имущество» различным горожанам.

Поскольку на поездку ко двору Его Величества нужны были деньги, которых у Вийона никогда не было, он вместе с тремя сообщниками (сам он стоял «на стрёме») ограбил казну теологического факультета Наваррского коллежа и, получив свою долю, 120 золотых экю, покинул Париж. В своей поэме Франсуа предусмотрительно позаботился об алиби, изобразив дело так, будто его в странствия гонит неразделенная любовь. Преступление было обнаружено лишь через три месяца и еще через два — раскрыты имена его участников.

Судя по всему, путешествие Вийона в Анжер закончилось ничем — при дворе короля хватало своих поэтов, и он вынужден был около четырех лет скрываться в провинциях Берри, Орлеане и Дофине. Понятно, что скрывался поэт не в высшем обществе, хотя какое-то время он и находил приют при дворах феодалов и даже самого герцога Карла Орлеанского — талантливого поэта. Там он сложил знаменитую «Балладу поэтического состязания в Блуа»:


От жажды умираю над ручьём,
Смеюсь сквозь слёзы и тружусь играя.
Куда бы ни пошёл — везде мой дом,
Чужбина мне страна моя родная,
Я знаю всё, я ничего не знаю.
Мне из людей всего понятней тот,
Кто лебедицу вороном зовёт.
Я сомневаюсь в явном, верю чуду,
Нагой, как червь, пышнее всех господ,
Я всеми принят, изгнан отовсюду.


Вийон везде был не ко двору, нигде не уживался. Тогда же он обратился с поэтической просьбой о вспомоществовании к герцогу Бурбону. Тот пожаловал поэту от своих щедрот шесть экю.

Семь баллад, написанных в те годы Вийоном, красноречиво свидетельствовали о ближайшем его окружении. Язык, на котором они были написаны, уже через полвека никто не понимал, поскольку это был воровской жаргон.

Летом 1461 г. за очередное преступление поэт оказался в епископской тюрьме городка Менсюр-Луар, где с ним сурово обошелся епископ Орлеанский Тибо д'Оссиньи и даже расстриг его, как бродячего жонглера (клирик Вийон не имел права заниматься этим сомнительным искусством). Из застенков Вийон вышел 2 октября по случаю проезда через Мен только что взошедшего на престол короля Людовика XI.

Какое-то время поэт скрывался в окрестностях столицы, поскольку дело об ограблении коллежа еще не было забыто. Друзья и родственники добились для него условного помилования. Для острастки Вийона пять дней подержали в сырой камере, откуда выпустили под письменное обязательство возместить свою долю награбленного.
На свободе Франсуа пробыл недолго. Когда он оказался замешанным в уличной драке, повлекшей за собой ранение папского нотариуса, его отправили в тюрьму Шатле и без долгих околичностей за «сумму заслуг» приговорили к повешению. Вийон подал прошение о помиловании.

В тюрьме поэт создал свое лучшее произведение «Завещание», впоследствии названное «Большим». В поэму он включил баллады и стихотворения, написанные в разное время и по разным поводам. Самая знаменитая — «Баллада-молитва Богородице», которую Франсуа вложил в уста своей матери. А лучшей, без сомнения, является «Эпитафия», более известная под названием «Баллада повешенных».

Из поэмы, пронизанной смертной тоской в ожидании виселицы, переполненной ненавистью к своим тюремщикам, жгучей обидой на женщину, посмеявшуюся над ним, воспоминаниями о голодных днях, кладбищах, приютах и притонах Парижа, предстают картины немилосердной жизни и позднего Средневековья, и самого поэта.

Доследование установило невиновность Вийона, и 5 января 1463 г. парижский парламент заменил смертную казнь десятилетним изгнанием из города. Поэт подал в суд прошение («Балладу суду»), в котором просил предоставить ему три дня отсрочки исполнения приговора. Суд смилостивился, и запись об этой отсрочке — последнее имеющееся свидетельство о жизни Франсуа, далее история хранит молчанье.

Достоверно известно, что в 1489 г., когда в свет вышло первое издание стихов Вийона, напечатанное парижским издателем Пьером Леве, их автора уже не было в живых.
Следующая редакция сборника появилась в 1532 г. За полвека Вийона переиздали 32 раза, что для XV—XVI вв. было неслыханно.

Поэтом восхищались Ф. Рабле, Ж. Лафонтен, Н. Буало, Ж. Мольер, П. Бомарше, Т. Готье, П. Беранже, П. Верлен, Ш. Бодлер. Вийона делали героем своих произведений Р. Стивенсон, Ф. Карко, в России П.Г. Антокольский и др.

Среди его переводчиков на русский язык был Н.С. Гумилев. Один из наиболее признанных русских переводов — И.Г. Эренбурга.