Позовите Келдыша

В 1994 году в центральном конструкторском бюро завода прошла полоса перемен. Для координации работы по автомобильным дизелям был назначен новый заместитель главного конструктора, работавший до того начальником бюро головок цилиндров и газораспределения. А на его прежнее место поставили молодого и талантливого конструктора Владимира Михайловича Шептунова.

Меня эта история коснулась непосредственно. В июне того года я закончил институт, а в августе стал первым рядовым сотрудником нового бюро. Помещения нам тогда еще не выделили, поэтому мне дали во временное пользование стол и кульман в «головках». В перерывах между работами по своей тематике я должен был исполнять поручения В.М. Шептунова. Тот буквально фонтанировал идеями. Он был не только превосходным компоновщиком, то есть обладал пространственным видением сложных технических объектов и способностью быстро и оптимально вписывать в ограниченное пространство комплекс взаимосвязанных узлов и механизмов.

Владимир Михайлович был, кроме того, замечательным энтузиастом своего дела. Для него не существовало скучных задач в области двигателей, он интересовался широким кругом проблем. Получив в свое распоряжение меня, не очень в то время загруженного, Шептунов начал активно продвигать проект по оптимизации формы кулачковых валов. Это было составной частью обширной программы модернизации газораспределительных механизмов.

Однажды, просмотрев поданные мною материалы, он сказал: «Надо с Келдышем посоветоваться. Я с ним переговорил предварительно. Пойдем, пора вам познакомится». Меня его слова не очень удивили потому, что, как я успел заметить, Владимир Михайлович любил давать людям прозвища. У него был дар остроумного словотворчества, которое не обижает окружающих, не разит, не жгет, а только слегка покалывает. Пока мы спускались по лестнице с седьмого этажа на пятый, Шептунов наставлял меня: «Близко не садись. Кричит. И не робей, он нормальный». Я работал третий месяц, был необщительным и застенчивым. Нельзя сказать, что меня успокоило напутствие Шептунова, к тому же я не знал, кого в ЦКБ называют Келдышем.

Мы вошли в кабинет, где я до этого ни разу не был. Хозяин, человек довольно пожилой, тыкал пальцами в клавиатуру компьютера, нам махнул рукой, не отрываясь, мол, сейчас закончу. Владимир Михайлович сел у самой двери, меня подтолкнул на соседний стул.

«Здравствуйте. Ближе садитесь», - высоким голосом очень громко сказал хозяин кабинета, заместитель главного конструктора по испытаниям, Владимир Иванович Решетов. Так мы познакомились. Решетов – один из самых неординарных людей, кого мне приходилось встречать. Его осведомленность во всем, что касалось двигателей, поражала. Глубокие теоретические знания сочетались у него с огромным практическим опытом. Не знаю, кто первый назвал его Келдышем, но кличка оказалась меткой.

Владимир Иванович был очень своеобразным человеком, что проявлялось и в большом, и в малом. Безусловно, привлекательной чертой была его всегдашняя доброжелательность и готовность ответить на вопрос, помочь решить проблему. Как-то один из молодых специалистов заметил, что перед выходом на испытательную станцию Решетов втирает в руки какой-то крем из тюбика. «А что это вы делаете, Владимир Иваныч?» И тот охотно объяснил, что дома заправляет тюбик из-под зубной пасты жидким мылом. Перед походом в цех мажет им руки. Пока дойдет до цеха, мыло высохнет. А, когда, испачкавшись, придет обратно в ЦКБ, грязь легко отмывается, и руки – всегда чистые.  вроде бы простой, но почему-то никому в голову не приходивший. Тот, кто отмывал руки после отработавшего моторного масла, чаще всего – под холодной водой, может оценить его в полной мере. Сегодня моим молодым коллегам трудно представить, что когда-то мог быть дефицит моющих средств. Не буду обобщать, пусть даже прозвучит излишне конкретно:в середине девяностых в опытно-промышленного производстве умирающего завода "Трансмаш" в городе Барнауле руки инженерам было мыть нечем. Либо приноси с собой, либо, если повезет, найдешь обмылок хозяйственного мыла на раковине. Но вода - только холодная.

Владимир Иванович почти всю жизнь провел на испытательной станции. Но он был работником конструкторского бюро и никогда про это не забывал. Молодым выпускникам институтов, только осваивавшимся в новой для них среде, он давал один и тот же совет. Можно, как угодно относиться к нему, но что было, то было. «Припрут тебя к стенке, - говорил Решетов высоким голосом, улыбаясь, - найдут ошибку в чертеже, носом ткнут – не сознавайся. Не лезь в бутылку, никого не обвиняй, ни на кого не сваливай, но не сознавайся». Те, кого он учил, помнят эти слова.  Его очень легко за это осудить, а я воздержусь.

Решетов давно был негласно признан арбитром. Сложных ситуаций в реальный заводской день возникает предостаточно. Когда страсти накалялись, кто-то неизменно говорил: «Позовите Келдыша, пусть рассудит».

Типичный случай произошел, когда никак не шли приемо-сдаточные испытания двигателя специального назначения. Военный представитель – заказчик – не принимал результаты, не удавалось достичь заявленного значения мощности. Позвали «Келдыша». Владимир Иванович пользовался большим уважением у военпредов за свой необъятный кругозор. Битых полчаса он рассказывал заказчику о влиянии параллакса стрелки индикатора гидротормоза на показания, о том, что он – если захочет заказчик – готов сделать тарировочный расчет, исходя из реального роста заказчика, чтобы определить поправку и доказать, что мощность-то достигнута, да вот из-за погрешности наблюдения… И.т.д, и.т.д. Что делать – план есть план, его нужно выполнять. Заказчик терпеливо слушал, но, в конце концов взорвался: «Владимир Иваныч, я все подпишу! Х… с ними, с вашими испытаниями!! Но какой параллакс?! Какая стрелка?!! Прибор-то – жидкокристаллический!!!» Думать, что Решетов не знал, какого типа показывающий прибор стоит на стенде, большая ошибка.

В другой раз  участка начал жаловаться Владимиру Ивановичу на конструкторов – те, мол, тянут с чертежами, не дают, а у него – план, у него – сроки. «Ты, Дима, делай по документации, и все будет хорошо», - доброжелательно сказал В.И. седому и грузном начальнику, который, хоть и был в предпенсионном возрасте, для В.И. оставался Димой, как и тридцать лет назад. «Так чертежей нет, Владимир Иваныч!» «А ты по документации делай», - невозмутимо отвечал Решетов. «Чертежей нет! Конструкторы пи-пи-пи тянут! У меня сроки!! Пи-пи-пи!!!» «Все будет хорошо, - сказал Решетов, - ты только делай по документации». «Владимир Иваныч, иди отсюда, - заревел начальник участка, - иди, не трогай меня!» «Ты делай по документации, - кивнул В.И., уходя, - и будет тебе счастье».

Что это было? Издевка? Категорически нет. На всех совещаниях в ЦКБ, где не присутствовали цеховики, Решетов стоял стеной за цех. Но в цехе он твердо помнил, что 1) он – работник ЦКБ, 2) не сознавайся.

Лет за двадцать до нашего с ним знакомства с Владимиром Ивановичем случилось несчастье, его укусил энцефалитный клещ. У каждого выдающегося человека есть недоброжелатели. Сказано, что завистники – это тень, отбрасываемая великими. Была такая тень и у Решетова. Злопыхатели за спиной звали его «укушенным», но все, кто работал с ним, до последнего дня подтвердят его ясный и острый ум, прекрасную память, способность к анализу сложных проблем. Решетов долго лечился, изо всех сил старался не поддаваться хворям. Лет до семидесяти с лишним он в одиночку ходил под парусом по Оби, практически от ледохода до ледостава, то есть от самой ранней весны до самой поздней осени.

Он очень много работал. По ЦКБ ходила легенда о том, что даже пенсию Владимир Иванович пошел оформлять лет через семь или восемь после шестидесяти. Все было недосуг. Образ чудака, который «втирает очки» заказчикам или неправильно настраивает молодых инженеров – узок и неправилен. Решетов – это многие модификации доведенных двигателей народно-хозяйственного и специального назначения, это оригинальные решения, это, наконец, ученики. Учеников у Владимира Ивановича много потому, что каждый, кто хоть единожды соприкоснулся с ним в работе, обязательно чему-нибудь научился. К его высокому голосу привыкали быстро. Еще быстрее привыкали к тому, что, какой бы сложный вопрос не возникал, ситуация не будет безвыходной. Не справишься сам, всегда можно зайти или попросить: «Позовите Келдыша». Отказа не будет.