Колесо

    Уже много лет я работаю мед. сестрой  в Реабилитационном центре  пансионного типа  для пожилых людей .  За красивой вывеской, по сути, скрывается обычный дом престарелых  - не самое милое местечко, скажу я вам. Последнее пристанище для старых, выживших из ума людей, чьи дни сочтены, чьи годы безвозвратно утеряны. Здесь смерть – рядовое событие, которое уже никого не пугает, становясь обыденным и рутинным.

  Недавно умерла тут одна бабулька. Надо сказать, неплохая она была, не вредная , тихая, никому не досаждала. Звали её Мирэлла или коротко - Рэлла. Водилась за ней странность одна: больно уж она любила в зеркала смотреться, всегда при себе зеркальце имела и поминутно в него заглядывала, даже ночью его под подушку засовывала и только потом засыпала. На столь безобидные чудачества у нас никто и внимания не обращает, за некоторыми нашими постояльцами куда похуже привычки водятся, уж мне поверьте.  Когда-то Рэлла долгое время была пациенткой психиатрической больницы, а когда совсем состарилась,  её перевели в наше заведение. Детей у ней своих не было. Иногда навещал её  старик , какой-то  дальний родственник, но он сам уже еле на ногах держался , поэтому его визиты со временем стали совсем редкими. Когда Мирэлла умерла, старик пришёл, чтобы забрать некоторые  документы. Именно в это своё последнее посещение он и рассказал мне эту историю.

    Случилось это в середине прошлого века, в живописных краях, тогда ещё Советской Молдавии . На берегу реки Турунчук в небольшом селе жила семья Руснак: отец, мать и две дочери. Младшая Мирэлла была милая симпатичная девушка, но такой красавицы, как её сестра Кристина во всей округе не было. Многие молодые люди были влюблены в неё. Да, и как тут не влюбиться: тонкая талия, стройные загорелые ноги, королевская осанка,  длинная шея, тёмные кудри волнами  обрамляли красивое лицо, оттеняя нежный румянец, а её глаза, цвета вечернего неба могли  любого с ума свести.
 
     Как-то в это село приехала новая семья : женщина, уже в годах со своим взрослым сыном Виктором. Поселились они на окраине в заброшенном доме, обжились, устроились на работу в совхоз. Всё, как полагается. Люди они были   тихие, проблем никому не создавали, были дружелюбны, но среди односельчан друзей заводить не спешили. Ходили по селу слухи, будто мать Виктора настоящая ведьма. Слухи то ходили, да почти никто в них не верил. Старики открещивались, когда речь о новых жителях заходила, некоторые через плечо плевали, так на всякий случай, но большинство посмеивались. Мол, какая из неё ведьма – мать-одиночка, поди муж сбежал к другой, вынуждена карячиться на ферме с утра до ночи, чтоб на кусок хлеба заработать. Была бы она ведьмой – наколдовала бы себе богатства,  и мужика любого к себе приворожила бы, да и сын бы тогда красивым был, а то ни кожи – ни рожи. Справедливости ради, надо сказать Виктор уродом то не был, но и красавцем его нельзя было назвать, но парень показал себя серьёзным, работящим, и  вскоре люди его уважать стали.

    Часто ходил Виктор мимо дома Кристины, украдкой пытаясь взглянуть на девушку. В самое сердце поразила она его красотой своей. Долго он так ходил, не решаясь даже слово ей сказать. Но однажды, набравшись смелости и дождавшись у калитки, когда красавица выйдет из дома , признался ей в своих чувствах  и предложил ей за него замуж пойти. Кристина  от такого неожиданного напора даже растерялась. Воздуха в грудь набрала, а выдохнуть забыла. Ресницами длиннющими хлопает, пухлые губки розовым язычком облизывает и на Виктора в упор смотрит. А потом широко улыбнулась, показывая ряд ровных жемчужных зубов, и так это снисходительно говорит ему: « Ты видно шутишь, Виктор. Ну,  правда, же какая из нас пара может быть, не о таком муже я мечтала». Словно брошенные раскалённые угли обожгли эти слова сердце Виктора, но ещё больше ранил его тон, каким они были сказаны, так с умственно отсталыми говорят, когда пытаются им самые простые вещи объяснить. Развернулся он, и не оглядываясь ушёл, боль свою в глубине души запрятав.

    Пришёл домой. Мать сразу заметила, что с сыном что-то не то, чует материнское сердце, когда её ребёнок страдает. Сели они ужинать. За столом женщина секрет  его и выпытала. Сам не зная почему и как, рассказал Виктор всё свое матери. Рассказал , а у самого аж слёзы на глаза навернулись. Мать его приобняла за плечи, к себе прижала, и говорит
- Не убивайся, сынок. Глупая она, не понимает какого человека хорошего отвергла, за каждую твою слезинку прольёт она сотни горьких слёз Не нужна она тебе. Найдёшь ещё себе другую ту, что любить и уважать тебя будет ту, что дорожить тобой будет
- Нет, - отвечает Виктор, - люблю её, хочу, чтобы она со мной была. Другую, мне и не надо.
- Ну, ну , - мать всё пыталась утешить сына, - время покажет. Иди отдыхай, завтра на работу вставать рано. Иди, сынок. - И уже совсем тихо, как бы для себя самой добавила, -  говоришь другой не надо…., - вздохнула глубоко и пошла посуду после ужина мыть.
    Ночью к их дому на окраине пришли четыре чёрные кошки и сели соответственно по четырём углам. А к полуночи стая черных воронов, откуда ни возьмись налетела, и давай над домом кружить, пока из трубы не пошёл чёрный дым, да такой густой, что в миг все звёзды, да и луну тоже затмил.
    Проснулся Виктор, видит, из под двери полоска света пробивается – мать не спит. Встал он посмотреть, что случилось, а мать его с распущенными волосами в одной ночной рубашке стоит на кухне и слова какие-то шепчет.
- Мам? Что ты делаешь?- оторопел спросонья парень.
- Да немного поворожить решила, - как ни в чём небывало отвечает женщина, - зазнобу твою чуток проучить хочу, чтобы она свой красивый носик  слишком не задирала.
- Ну, мам, опять ты за своё…
    Знал Виктор, что мать его  всякого рода ворожками владеет. Один раз сам свидетелем был, как соседке, что слишком много сплетничала, мать пожелала, чтобы у той язык ото лжи опух. Так на следующий день её оса укусила и прям за язык. Два дня соседка языком пошевелить не могла, не то  что, сплетничать.
- А что? Если ты так уж против – скажи, и всё останется , как прежде.
    Помялся Виктор, уж слишком свежа была его обида, слишком уж глубоко резанули его слова Кристины.
- Да не переживай! Вот покуралесит твоя Кристина по селу,  глядишь, сама к тебе прибежит, ещё умолять тебя будет, чтобы ты на ней женился.
- Но ведь эти твои ворожки, они ведь не насовсем? – с сомнением спросил Виктор.
- Ну конечно же, - доверительно сказала женщина, ласково улыбаясь, как улыбается только мать своему чаду, - Иди спать.
-Ничего нет вечного…- в полголоса добавила  ведьма, как бы  продолжая начатый разговор, когда сын ушёл.
    А в доме  семьи Руснак укладывались спать.
- Где опять Кристина запропастилась, поздно уже? – спросила мать у Рэллы.
- Гулять ушла, сегодня в клубе танцы, ансамбль из города приезжает.
- Ой! Ей бы всё только гулянки, вот догуляется…. Когда придёт то? Сказала?
- Сказала не ждать её, придёт поздно.
- Ну…ну..,- со вздохом произнесла немолодая женщина.

     Ночью Рэлле спалось плохо: то ветер завывает, то собака лает, то вроде, как кто-то в дверь стучит. Встанет она, посмотрит в окошко – никого нет. Обратно в кровать. А через некоторое время опять стук, только под утро и забылась сном. А утром вставать рано. На ярмарку с подружками собралась. Не то, чтобы ей необходимость была, но ведь какие развлечения в селе? А так хоть среди людей потолкаться, сладостей пожевать, к тому же из города передвижные магазины приезжали, можно было красивые вещи купить и совсем недорого.
    Вышла Мирэлла на порог дома. Утро ранее, тихо ещё, воздух свежий, прохладный. Роса хрустальными капельками сверкает. Смотрит девушка, а на пороге возле двери колесо валяется, большое такое колесо деревянное. «От какой-нибудь старой телеги, сейчас таких не делают наверно,- подумала Рэлла,- поди отец притащил. Всегда он всякий хлам в дом тащит».
    Сбежала Рэлла по влажным ступенькам и направилась через поле на окраину посёлка, где ярмарка расположилась.
    Идёт она по тропинке. Аромат цветов в воздухе растворяется, только, что взошедшее солнце робко пригревает, трава высокая с обеих сторон её шелестит на лёгком ветерке. Всё хорошо, только вот Мирэлле не по себе. Вроде, как следит кто за ней. Оглянулась – никого нет. Дальше идёт. Слышит, будто кто-то зовёт её, даже не зовёт, а тихо так стонет и голос вроде такой старческий, скрипучий. Опять остановилась, прислушалась. Ничего. Снова пошла, прибавив шагу. Опять скрип позади слышится. Страшновато ей стало . Вот уже почти бегом она двигается. Краем глаза видит, что кто-то её преследует, отбрасывая вперёд себя тень. Резко остановилась девушка и развернулась. Видит , стоит перед ней колесо, что утром на пороге дома лежало. Стоит это колесо и не падает ни влево ни вправо. Рэлла шаг назад сделала, а колесо за ней и всё поскрипывает жалостливо, жутко. Со страху девушка, как припустила бегом до самой ярмарочной площади без остановок.
   На ярмарке её уже подружки ждали. Ходят они по торговым рядам, смотрит, прицениваются, а на душе у Рэллы не спокойно, всё оглядывается она.
- Да, что с тобой сегодня? – спрашивает одна из подруг
- Привиделось с утра всякая чертовщина, - отмахнулась от неё Мирэлла. Вроде так всё нормально сперва было. Девушка уже успокаиваться стала, думает, может и впрямь после бессонной ночи померещилось. Как вдруг она знакомый скрип в толпе услышала. Глядит, а меж рядов, где одежда всякая продавалась, колесо катится. Хотела Рэлла закричать, да от страха в лёгкие воздуха никак набрать не может. А колесо себе так потихоньку катится, поскрипывает. Вот мимо зеркала колесо прокатилось, притормозило, а потом на землю с грохотом рухнуло, подняв облачко  сизой пыли.
    Как раз мимо цыган старый проходил, цыгане всегда на ярмарку своим табором приезжала.
- Чьё колесо? – спрашивает.
Никто не отвечает, все только плечами пожимают, мол, знать не знаем откуда оно здесь взялось и чьё будет.
- Ну да я себе его возьму, а то у моей кибитки совсем одно колесо треснуло, а это как раз подойдёт, - сказал так старик. Кряхтя, поднял тяжёлое колесо и потащил к своей кибитке.
    Всё утро Рэлла не своя была. Вроде и колеса уже нет, а она всё беспокоится. Попрощалась она с подружками и домой пошла. А дома мать с отцом места себе не находят. Дочь их старшая так домой и не вернулась. И уже по селу они пробежали, односельчан расспросили , никто её не видел. Не я вилась Кристина и на следующий день. Родители в милицию заявление подали , фотографию её в отделение отнесли. Участковый сказал, что в милиции сделают, всё что потребуется, будут искать, но шансов мало, так как они склонны думать, что Кристина сама из дома сбежала, может с городскими музыкантами, а может и ещё с кем другим.

    Потекли долгие , полные мучительного ожидания дни. Отец с горя запил. Мать с больным сердцем почти с кровати не вставала, а Мирэлла мается, чувствует девушка , что-то не так с её сестрой, что-то нехорошее с ней приключилось , да и история с колесом всё в памяти её всплывает. Подружки её видят мучения, помочь пытаются , да чем тут поможешь. Как-то раз соседка, что рядом жила, зашла их проведать, посочувствовала, повздыхала, а потом отвела Мирэллу в сторону, чтобы мать не слышала и говорит: «Ты, девонька,  сходи на край села к тётке Фаине. Спроси её. Ведьма она или не ведьма не знаю, но на картах  гадать умеет, да и чутьё у неё особое есть. На ферме она всегда знает, какая корова вскоре заболеет, какой телёнок крепкий родиться, а какой помрёт. Может и тебе чего про сестру расскажет.
    Недолго думая, собралась Рэлла и пошла к тётке Фаине. Только постучалась в дверь, а та сразу и открывает, вроде как у двери стояла, поджидала
- Ну, пришла, вижу.  Про сестру спрашивать будешь? Ждала я тебя.
- Да, я бы хотела  хоть что-то… может быть, Вы знаете?
- Знаю. Чего ж не знать.
Мирэлла смотрит на женщину, а в глазах её мольба и надежда отражаются. Но тётка Фаина в глаза ей не смотрит, взгляд свои в сторону отводит.
- Наказала я её.
Сердце девушки так и обмерло.
- Как наказала? За что?
- За гордыню её непомерную.
- Что ты с ней сделала?!  - сорвалась на крик Мирэлла , - куда ты её дела? Убила?
- С ума, что ли сошла совсем? Я что – убийца?
Вздох облегчения вырвался из груди девушки.
- Так, что же с ней?
- Заколдовала я её
-Как это  «заколдовала»? – в недоумении спрашивает Рэлла.
- да уж видать , хорошо заколдовала, раз даже ты её, родная сестра не узнала, а вот если бы в первый  же день до заката её бы кто признал , так и колдовству бы этому конец сразу пришёл. А так укрепилось оно за эти дни, к ней прижилось и теперь катается твоя Кристина в образе колеса. И даже самой невдомёк, как она выглядит , до тех пор пока себя в зеркале не увидит.
Тут у Мирэллы в мозгу все части странной головоломки в единое целое стали складываться. Стоит она , как вкопанная. Руки , как плети повисли, от ужаса волосы на голове шевелятся. Рот раскрыла, а ни одного слова произнести не может.
- Хочешь сестру вернуть?
Мирэлла только головой кивает  и что-то невнятное мычит.
- Ну да иди, найди то колесо, и ко мне приходи, расколдую её, не век же ей так куралесить, поди спеси то уже поубавилось у красотки.
Не теряя времени, побежала Мирэлла колесо искать, бежит по селу. В голове все мысли перепутались, но даже сомнений у неё не возникло, что тётка Фаина её обманула, хоть кому другому всё это небылицей показалось бы. Вспомнила Рэлла про старого цыгана, что колесо на рынке подобрал. Побежала в табор, что на другой стороне села расположился. Нашла старика и давай его упрашивать, чтобы колесо ей отдал. А цыган, ещё тот пройдоха был, хитрый и до богатства жадный, говорит ей.
-Я колесо нечейное взял, а теперь оно моё и отдать я его тебе не могу. Но ежели тебе так уж надо - то продам.
-У меня, правда, денег всего- ничего  по карманам, но всё бери.
-Действительно маловато будет. Вот я вижу колечко у тебя золотое, моей внучке как раз подойдёт.
Сняла с себя Мирэлла колечко, а потом и серёжки и даже цепочку с крестиком. Всё отдала цыгану. Тот посмотрел на девушку, что взять больше с неё нечего да колесо и отдал.
Колесо тяжеленное, поднять его девушка сама не может, поставила на обод, а оно само потихоньку по дороге  и покатилось. Идёт Рэлла за колесом, а в душе суматоха: вроде и радостно, что колесо отыскала, но и страшно, аж до судорог в мышцах. А ещё думает: « Вдруг кто  увидит их, что люди подумают, им ведь только дай причину позлорадствовать». Идёт она, то по сторонам  оглядывается, то на колесо смотрит, в происходящее не верит. Так и добрались они до  дома ведьмы. Та на крыльцо вышла и кричит: «Колесо во дворе оставь, а сама в дом заходи!»
Девушка всё , как велено сделала. Стоит перед ведьмой, ждёт.
- Заклятье так просто не снимешь, всему своя цена полагается.
- Какая цена? – растерялась Релла, - денег надо? Я только домой сбегаю.  Принесу сколько скажешь.
- Не уж то, ты думаешь тут в деньгах дело? Денег мне твоих не надо, речь не о них , а о любви. Если любишь сестру –  вернётся она в облик человеческий.
- Люблю, а как же!
- Ладно… Сестра твоя, как прежде станет, только в течении семи дней должна она с моим сыном обвенчаться. И не просто женой ему стать, а самой лучшей быть. Так как если он на неё прилюдно пожалуется или рассердится, в тот же час тебе, её сестре кровной придётся превратиться в колесо. Осмелишься ли ты на эти условия?
Побледнела Рэлла и непослушными губами шепчет.
- Разве у меня есть выбор?
- Выбор всегда есть, оставь всё  как есть…
- Нет! Я не могу! Я не могу позволить своей сестре так оставаться!
- Ну, договор – есть договор. Сейчас иди домой, а Кристина твоя ещё до заката сама вернётся.
Разошлись собеседницы в разные стороны, не заметив того, что их подслушивали. С одной стороны Кристина в обличии колеса, с другой  Виктор.
    Виктор в своей комнате на кровати дремал, когда гостья молодая зашла, хотел было встать, да тут разговор их услышал. А как понял о чём речь идёт, так ему аж не по себе стало. Не думал он , что мать на такие жестокие заклятия способна. Стыдно ему стало за слабость свою, что не прервал мать, когда та ворожила. А когда услышал, как Рэлла самоотверженно ради Кристины страшный договор заключила, проникся к ней глубоким уважением, не каждая сестра ради другой на такое может пойти. Хотел он было с матерью поговорить, да побоялся, не за себя побоялся, а за то, что мать, любя его ещё больших бед способна наворотить.

    Мирэлла домой пришла и всё из угла в угол ходит, места себе не находит. То в окошко выглянет, то на крыльцо выйдет. А когда на западе небо порозовело, облачка  нежным румянцем подкрашивая, увидела девушка, что по просёлочной дороге бредёт кто-то. Сердце её так и ёкнуло, узнала она сестру свою, навстречу ей выбежала.
А Кристина идет по дороге . Исхудала – кожа да кости. Одежда грязная на ней висит, ноги в кровь сбиты, по всему телу синяки и ссадины. Волосы всклоченными прядями по плечам болтаются. Губы потрескавшиеся побледнели, и где же глаза её цвета  вечернего неба?  Потускнели, а под глазами темные круги.
    Подбежала младшая сестра к старшей, обняла её. Стоит сама рыдает и слёзы сестре утирает.
«Прости, - говорит, - прости меня», а дальше только в уме договаривает 6»за то, что не признала тебя сразу». А в ответ слышит «Прости, ты меня, прости!» , а дальше то , что вслух не высказано 6» за то, что пришлось тебе из-за меня свою жизнь в залог оставить!»
Так стояли на закате две сестры, посреди просёлочной дороги, не замечая времени и любопытнвх взглядов прохожих.
    Пришли домой, а мать от счастья давай рыдать, дочь обнимать.
- Где же ты была?
- Заблудилась я.
«Да где же она заблудиться то могла, у нас и леса то нет, где заблудиться можно», - подумала мать, да расспрашивать дальше не стала, на радостях, что дочь живя вернулась.
    Весь следующий день Кристина проспала. Никто её не тревожил. А как проснулась, привела себя в порядок, надела лучшее платье и сестре говорит: «Есть у меня дело неотложное, я сама пойду, не беспокойтесь, скоро буду». Так и есть пришла она через некоторое время домой, да не одна , а с Виктором. И объявили они родителям, что хотят свадьбу сыграть и , как можно скорее. В ближайшие выходные их брак зарегистрировали . Свадьбу отметили тихо, только ближайшие родственники. А почти сразу после свадьбы молодые из села уехали. Раньше многие молодые люди свои сёла оставляли и в города перебирались, так что отъезд новобрачных ни у кого вопросов не вызвал. Но только Виктор знал истинную причину их бегства.  Не хотел он жить рядом со своей матерью, любви её материнской побаивался. Думал, чем дальше они уедут, тем спокойнее ему будет, да и всем остальным тоже. Так осталась одна Мирэлла с родителями жить Вроде всё ничего, только изменилась девушка после того случая, нервная стала, раздражительная, с подругами всё меньше общаться стала, и куда бы ни шла она, чтобы ни делала всё своё отражение найти пытается. У зеркала, бывало, часами просиживала, себя рассматривая.  Так или иначе, а пару лет не прошло, как совсем с ума сошла девчонка молодая.

    А Виктор с Кристиной хоть и уехала далеко, долго вместе не прожили, не было у них счастья, как и детей не было.  Когда Кристина узнала, что с сестрой произошло, закрылась в ванной комнате и долго плакала, а потом затихла. Когда дверь взломали, то увидели,  что молодая женщина повесилась. Вскоре и старая ведьма скончалась, а сам Виктор так и прожил один, изредка навещая Реллу в психиатрической клинике, куда бедняжку определили, а потом и в нашем доме для престарелых.

    Такая вот история.  Сама-то я в такие вещи не верю, но нажала на  метку «опубликовать» и как-то не по себе стало. А вдруг, проклятье распространяется на всех, кто расскажет , что случилось с Кристиной много лет назад. И вдруг, оно до сих пор действует. По-правде говоря, я того старика, что мне рассказал всё это больше не видела. Конечно, скорее всего, я его не встречала потому, что приходить ему в наш дом престарелых стало незачем, но с другой стороны… Кто знает? Пойду  я в зеркало посмотрюсь, так на всякий случай.
P.S.: Стоило дождаться первого читателя. Не прочитанный ни кем  рассказ – как не рассказанная история. Может быть, как раз сейчас, когда ты дорогой мой читатель  проговариваешь эти слова…